IV. ПЕЧЕРСКИЕ ПОДВИЖНИКИ. НАЧАЛО КНИЖНОЙ СЛОВЕСНОСТИ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

(продолжение)

Происхождение летописи. – Сильвестр Выдубецкий, ее составитель. – Басня о призвании Варягов. – Даниил Паломник.

Лаврентьевский список "Повести временных лет"

По всем признакам эти два произведения, исполненные высоких достоинств, доставили Нестору уважение современников и прочную память в потомстве. Может быть, он написал и еще что-либо, до нас не дошедшее. Во всяком случае, его авторскою славою преимущественно можно объяснить то обстоятельство, что впоследствии с его именем стали связывать такой важный памятник древнерусской словесности, как начальная Русская летопись; хотя она ему не принадлежала.

Наши летописи возникли при непосредственном участии самих русских князей. Известно, что уже сын первого христианского князя в Киеве, Ярослав, отличался любовью к просвещению книжному, собирал около себя переводчиков и писцов; заставлял переводить с греческого или переписывать уже готовые славяно-болгарские переводы. Тут надобно разуметь переводы Св. Писания, творения Отцов Церкви, а также византийские хронографы. Об усердии Ярослава к успехам словесности русской свидетельствует и покровительство, оказанное им такому даровитому писателю, как Иларион, его волею возвышенный в сан митрополита. У нас повторилось то же явление, как в Дунайской Болгарии: Борис крестился со всею Болгарскою землею; а при сыне его, книголюбце Симеоне, началось уже процветание болгарской книжной словесности. Сыновья Ярослава продолжали дело отца. По крайней мере известно, что Святослав Ярославич имел у себя уже значительное книгохранилище, от которого дошел известный под его именем Сборник. Дьяк Иоанн, переписавший этот сборник с болгарской рукописи для Святослава Ярославича, заметил об этом князе в своем послесловии, что он "божественными книгами исполнил свои полати". Князьям подражали и некоторые их бояре. От той же эпохи сохранился у нас список Евангелия, известный под именем "Остромирова". Он был написан по заказу Остромира, бывшего родственником великому князю Изяславу Ярославичу и его посадником в Новгороде, как о том заметил в послесловии сам списатель, какой-то дьякон Григорий. Особенно прилежавшим книжному просвещению является внук Ярослава Владимир Мономах, который и сам был автором. До нас дошли два его произведения: красноречивое письмо к Олегу Святославичу по поводу своего сына Изяслава, павшего в бою, и знаменитое "Поучение", обращенное к детям. Если бы оба эти произведения и были написаны с помощью кого-либо из близких ему духовных лиц, во всяком случае значительная доля творчества, несомненно, принадлежит здесь самому князю. Участие Владимира Мономаха в деле русской словесности яснее всего подтверждается тем, что именно во время его киевского княжения и, конечно, не без его содействия был составлен наш первый летописный свод. Нет сомнения, что начатки летописного дела на Руси относятся ко времени более раннему и, по всей вероятности, к эпохе книголюбца Ярослава. Краткие заметки о важных событиях военных, о рождении, о смерти князей, о построении важнейших храмов, о солнечных затмениях, о голоде, море и т.п. могли быть заносимы в так наз. Пасхальные таблицы. Из этих таблиц развились летописи на Западе; так было и у нас. Пасхальные таблицы перешли к нам, конечно, из Византии с их летосчислением по индиктам, с солнечным кругом и т.п. Упомянутые заметки, как и в Западной Европе, вели у нас грамотные монахи при главных епископских храмах или в тишине монастырских келий. С развитием грамоты сама собою явилась на Руси потребность объяснить, откуда взялись русские князья старые, и увековечить дела князей современных: явилась потребность в исторической словесности. Переводные византийские хронографы, или обозрения всемирной истории, послужили ближайшими образцами для нашей летописи. Такая летопись естественно должна была явиться в средоточии Русской земли, вблизи главного русского князя, т.е. в стольном Киеве.

В нескольких верстах от столицы, далее за Печерскою обителью, на крутом берегу Днепра находился Михайловский монастырь Выдубецкий, которому особенно покровительствовал великий князь Всеволод Ярославич, отец Мономаха. Между прочим, он построил здесь каменный храм св. Михаила. После Всеволода этот монастырь пользовался особым уважением и покровительством со стороны его потомства. Когда Владимир Мономах утвердился на Киевском столе, игуменом Выдубецкого монастыря был Сильвестр. Ему-то и принадлежит начало наших летописных сводов, или так наз. Повесть временных лет, которая взяла на себя задачу рассказать, "откуда пошел Русский народ, кто в Киеве сперва княжил и как установилась Русская земля". Автор "Повести", очевидно, владел навыком в книжном деле и замечательным дарованием. В основу своего труда он положил византийского хронографа Георгия Амартола, жившего в IX веке, и его продолжателей, имея под рукою славяно-болгарский перевод этого хронографа. Отсюда Сильвестр, между прочим, заимствовал описание разных народов и языков, населивших землю после Потопа и столпотворения Вавилонского. Отсюда же он взял известие о первом нападении Руси на Царьград в 860 году и о нападении Игоря в 941. Повесть нередко украшается текстами и большими выписками из Св. Писания, из сборников ветхозаветных сказаний (т.е. из Палеи), из некоторых церковных писателей греческих (напр., Мефодия Патарского и Михаила Синкела) и писателей русских (напр., Феодосия Печерского), а также из сочинений славяноболгарских (напр., из Жития Кирилла и Мефодия), что свидетельствует о довольно обширной начитанности автора и его подготовке к своему делу. Рассказы о первых временах наполнены легендами и баснями, как это бывает в начальной истории всякого народа; но чем ближе к своему времени, тем "Повесть" становится полнее, достовернее, обстоятельнее. Достоверность ее, конечно, усиливается со времени окончательного водворения христианства в Киевской земле, особенно со времен Ярослава, когда грамота стала развиваться на Руси и когда начались упомянутые выше заметки при Пасхальных таблицах. Следы этих таблиц видны в том, что летописец, рассказывая события по годам, обозначает и такие годы, происшествия которых ему остались неизвестны или в которые ничего замечательного не случилось. Для XI века ему служили еще воспоминания старых людей. Сильвестр сам указывает на одного из таких стариков, именно на киевского боярина Яна Вышатича, того самого, который был другом Феодосия Печерского и скончался в 1106 г. девяноста лет от роду. Приводя известие о его кончине, сочинитель "Повести" замечает: "Многое слышанное от него я внес в эту летопись". История второй половины XI века и начала XII совершалась на глазах самого автора. Его добросовестное отношение к своему делу видно из того, что рассказы об этом времени он старался собирать из первых рук, т.е. расспрашивал по возможности очевидцев и участников. Таковы, например, свидетельства какого-то печерского инока о св. игумене Феодосии, об открытии и перенесении его мощей из пещеры в храм Успения, повествование какого-то Василия об ослеплении и содержании под стражею Василька Ростиславича, рассказы знатного новгородца Гюраты Роговича о северных краях, помянутого Яна Вышатича и т.п.

Владимир Мономах, по всей вероятности, не только поощрял составление этой летописи, но, может быть, и сам помогал автору сообщением сведений и источников. Этим обстоятельством можно объяснить, например, занесение в летопись его письма к Олегу Святославичу и "Поучения" своим детям, а также известные договоры с греками Олега, Игоря и Святослава, – договоры, славянские переводы которых хранились, конечно, при Киевском дворе. Возможно также, что не без его ведома и одобрения занесена на первые страницы летописи и известная басня о том, что Русь призвала из-за моря трех варяжских князей для водворения порядка в своей обширной земле. Когда и как впервые была пущена в ход эта басня, конечно, навсегда останется неизвестным; но появление ее во второй половине XI или в первой XII века достаточно объясняется обстоятельствами того времени. В истории нередко встречается наклонность государей выводить свой род от знатных иноземных выходцев, от княжеского племени другой земли, даже от племени незначительного, но почему-либо сделавшегося знаменитым. Этому тщеславному желанию, вероятно, не были чужды и русские князья того времени и, может быть, сам Мономах. Мысль о варяжском происхождении русского княжеского дома весьма естественно могла возникнуть в те времена, когда в Европе еще гремела слава норманнских подвигов и завоеваний; когда целое Английское королевство сделалось добычею норманнских витязей, а в Южной Италии основано ими новое королевство, откуда они громили Византийскую империю; когда на Руси еще живы были воспоминания о тесных связях Владимира и Ярослава с варягами, о храбрых варяжских дружинах, сражавшихся во главе их ополчений. Наконец такая мысль естественнее всего могла возникнуть при сыновьях и внуках честолюбивой и умной норманнской принцессы Ингигерды, супруги Ярослава. Может быть, эта мысль первоначально явилась не без участия обрусевших сыновей или потомков тех норманнских выходцев, которые действительно нашли свое счастье в России. Пример таких знатных выходцев представляет Шимон, племянник того варяжского князя Якуна, который был союзником Ярослава в войне с Мстиславом Тмутараканским. Изгнанный из отечества своим дядею, Шимон со многими единоземцами прибыл в Россию, вступил в русскую службу и принял православие; впоследствии он сделался первым вельможею Всеволода Ярославича и богатыми приношениями помогал при построении печерского храма Богородицы. А сын его Георгий при Мономахе был наместником в Ростове. В эпоху летописца еще продолжались дружественные и родственные связи Русского княжеского дома с норманнскими государями. Сам Владимир Мономах имел в первом браке Гиду, дочь английского короля Гарольда; старший сын их Мстислав был женат на Христине, дочери шведского короля Инга Стенкильсона; две внучки Владимира выданы за скандинавских принцев.

Когда Сильвестр принялся за свой летописный труд, уже два с половиною века прошло от первого нападения Руси на Константинополь, упомянутого в "Хронике" Амартола. С этого нападения летописец, собственно, и начинает свою "Повесть временных лет". Но, согласно с наивными понятиями и литературными приемами той эпохи, он предпослал этому историческому событию несколько басен, как бы объясняющих предыдущие судьбы Руси. Между прочим, он рассказывает киевское предание о трех братьях Кии, Щеке и Хориве, княживших когда-то в земле полян и основавших Киев; а рядом с ним поставил сказание, которого первое зерно, по всей вероятности, пришло из Новгорода, – сказание о трех братьях-варягах, призванных из-за моря в Новгородскую землю. Этот домысел, очевидно, еще не был тогда общеизвестным преданием: на него не встречаем намека ни в одном из других произведений русской словесности того времени. Но впоследствии ему особенно. посчастливилось. Сказание расширялось и видоизменялось, так что у позднейших составителей летописных сводов уже не Русь и славяне Новгородские призывают к себе варяжских князей, как это было у первого летописца, а славяне, кривичи и чудь призывают варягов – Русь, т.е. уже весь великий Русский народ причислен к варягам и является в Россию под видом какой-то пришлой из-за моря княжеской свиты. В таком искажении первоначальной легенды виновны, конечно, невежество и небрежность позднейших списателей Сильвестра. Сильвестр окончил свою "Повесть" в 1116 году. Владимир Мономах, очевидно, был доволен его трудом: спустя два года он велел поставить его епископом своего наследственного города Переяславля, где Сильвестр и скончался в 1123 году.

Почти в одно время с "Повестью временных лет" игумена Сильвестра написано произведение другого русского игумена, Даниила, именно: "Хождение в Иерусалим". Мы видели что паломничество, или обычай ходить на поклонение святым местам, возник на Руси вслед за водворением христианской религии. Уже в XI веке, когда Палестина находилась под властью турок сельджуков, русские паломники проникали туда и терпели там притеснения наравне с прочими христианскими пилигримами. Число их увеличилось с начала XII века, когда крестоносцы завоевали Святую землю и основали там королевство. Занятые борьбою с другими турками, т.е. с Половцами, наши князья не участвовали в крестоносных походах; тем не менее русские люди сочувствовали великому движению западных народов против неверных. Сочувствие это отразилось и в записках Даниила о своем хождении. Он именует себя просто русским игуменом, не называя своего монастыря; судя по некоторым его выражениям, полагают, что он был из Черниговской области. Даниил не один посетил Святую землю; он упоминает о целой дружине русских паломников и некоторых называет по именам. Все его сочинение дышит глубокою верою и благоговением к священным предметам, которые он удостоился видеть. Он с похвалою говорит о короле иерусалимском Балдуине; который оказал внимание русскому игумену и позволил ему поставить на Гробе Господнем кадило за русских князей и за всю Русскую землю. В числе князей, которых имена наш игумен записал для молитвы об их здравии в лавре св. Саввы, где он имел приют, первое место занимают: Святополк – Михаил, Владимир (Мономах) – Василий, Олег – Михаил и Давид Святославичи .

Сведения о ранней русской истории мы черпаем из летописей. А что, собственно, мы знаем о них самих? По сей день исследователи не могут прийти к единому мнению, как об их авторстве, так и об их объективности.

Кто автор?

Для людей, не сильно углубляющихся в историю, летописец один - Нестор, черноризец Киево-Печерского монастыря. Закреплению за ним такого статуса способствовала канонизация в лике святых под именем Нестор Летописец. Однако этот монах в качестве автора «Повести временных лет» упоминается лишь в одном из её поздних (XVI в.) списков, да и помимо «Повести» есть ещё множество других летописных текстов, созданных в разные века и в разных, далеко отстоящих друг от друга, местах.

Один Нестор не смог бы разорваться во времени и пространстве, чтобы написать их все. Так что, в любом случае, он всего лишь один из авторов.

Кто остальные? Создателем Лаврентьевской летописи значится монах Лаврентий, Троицкая приписывается иноку Троице-Сергиевой лавры Епифанию Премудрому. Да и в целом, если судить по тому, что почти все летописи хранились в монастырях, своим происхождением они обязаны людям церковным.

Однако стиль написания некоторых текстов даёт повод искать авторов в мирской среде. Так, например, в Киевской летописи церковным вопросам внимания уделено очень мало, а язык максимально приближен к народному: общеупотребительная лексика, использование диалогов, пословиц, цитат, живописные описания. Галицко-Волынская летопись содержит много специальных военных слов и явно направлена на выражение определённых политических идей.

Где оригинал?

Не упрощает поиск авторов и тот факт, что все летописи известны нам в списках (копиях) и изводах (редакциях). Ни в одном собрании мира вы не найдёте «Повесть временных лет», записанную рукой Нестора на рубеже XI-XII веков. Есть только Лаврентьевский список XIV века, Ипатьевский - XV-го, Хлебниковский - XVI-го и т. д.

По версии филолога и историка А. А. Шахматова, он всего лишь переработал Начальный свод 1093 года игумена Киево-Печерского монастыря Иоанна и дополнил его текстами русско-византийских договоров и преданиями, дошедшими до него в устной традиции.

Иоанн же, в свою очередь, дополнял свод монаха Никона. А у той версии был свой предшественник - Древнейший свод середины XI века. Но никто не может дать стопроцентной гарантии, что в его основе не лежит другой, более древний, текст.

Такова суть русской традиции летописания. Каждый следующий переписчик использует старые рукописи, устные предания, песни, рассказы очевидцев и составляет новый, более полный с его точки зрения, сборник исторических сведений. Это хорошо заметно по «неровной» Киевской летописи, в которой игумен Выдубицкого монастыря Моисей переплавил тексты авторов ну очень разного уровня образованности и таланта.

Почему летописи противоречат друг другу?

Ответ на этот вопрос плавно вытекает из предыдущего. Так как летописей, их списков и редакций очень много (по некоторым данным, около пяти тысяч), их авторы жили в разное время и в разных городах, не обладали современными способами передачи информации и использовали доступные им источники, то даже непредумышленно было трудно избежать некоторых неточностей.

Что уж говорить о желании «перетянуть одеяло на себя» и выставить в выгодном свете то или иное событие, город, правителя...

До этого мы касались вопросов, относящихся к истории самих летописей, но ведь и в их содержании немало загадок.

Откуда всё-таки пошла земля русская?

«Повесть временных лет» как раз начинается с этого вопроса. Однако и здесь остаются поводы для толкований и учёные до сих пор не могут прийти к единому мнению.

С одной стороны, вроде бы, достаточно внятно сказано: «И пошли за море к варягам, к руси. <...> Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами “. И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли <...> И от тех варягов прозвалась Русская земля».

На этом отрывке основывается Норманская теория происхождения государства Русь - от варягов.

Но есть и другой фрагмент: «… из тех же славян - и мы, русь… А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской», по которому выходит, что мы, хоть и получили своё название от варягов, но ещё до них были единым народом. Такой - антинорманской, или славянской, - гипотезы придерживались М. В. Ломоносов и В. Н. Татищев.

Кому Владимир Мономах писал своё «Поучение»?

«Поучение Владимира Мономаха» входит в состав «Повести временных лет» и содержит три части: поучение детям, автобиографический рассказ и письмо, адресатом которого обычно называют брата князя - Олега Святославовича. Но зачем включать личную переписку в исторический документ?

Стоит отметить, что имя Олега в письме нигде не названо, а содержание текста имеет покаянный характер.

Возможно, пересказом этой сложной истории с братом, убившим его сына, Мономах хотел показать публичный пример смирения и прощения, рифмующийся с первой частью. Но с другой стороны, этот текст включён только в один из списков «Повести» и явно не предназначался для большого количества глаз, так что некоторые учёные считают это личной письменной исповедью, приготовлением к Страшному суду.

Кто и когда написал «Слово о полку Игореве»?

Споры о происхождении «Слова» начались сразу после его обнаружения графом А. И. Мусиным-Пушкиным в конце XVIII века. Текст этого литературного памятника настолько необычен и сложен, что его авторство кому только не приписывали: самому Игорю, Ярославне, Владимиру Игоревичу и другим князьям или не князьям; поклонникам этого похода и, наоборот, тем, кто осуждал авантюру Игоря; имя сочинителя «расшифровывали» и вычленяли из акростихов. Пока - безрезультатно.

То же самое и со временем написания. Совпадало ли время описываемых событий с тем, когда их описывали? Историограф Б. А. Рыбаков считал «Слово» чуть ли не репортажем с места действия, а Б. И. Яценко переносил дату его создания на десяток лет дальше, так как в тексте упоминаются события, о которых не было известно в год похода - 1185-й. Есть также множество промежуточных версий.

Где находится Китеж-град?

Легенда о Китеже, «Русской Атлантиде», дошла до нас в литературной обработке старообрядцев - в памятнике под названием «Книга глаголемая летописец». По ней, этот город был построен князем Георгием Всеволодовичем, а затем, при нападении хана Батыя, ушёл под воду. Большинство сходится в том, что этот «земной рай» прячется в озере Светлояр Нижегородской области, однако некоторые исследователи двигают искомую точку на карте то ближе к Суздалю (по названию бывшего здесь села Кидекши), то к Ярославлю.

"Повестью временных лет" называется древнейший летописный свод, который является составной частью большинства дошедших до нас летописей (а всего их сохранилось около 1500). «Повесть» охватывает события до 1113 года, но самый ранний ее список был сделан в 1377 году монахом Лаврентием и его помощниками по указанию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича.

Неизвестно, где была написана эта летопиcь, по имени создателя получившая название Лаврентьевской: то ли в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода, то ли в Рождественском монастыре Владимира. На наш взгляд, второй вариант выглядит убедительней, и не только потому, что из Ростова cтолица Северо-Восточной Руси переместилась именно во Владимир.

Во владимирском Рождественском монастыре, как считают многие специалисты, появились на свет Троицкая и Воскресенская летописи, епископ этого монастыря Симон был одним из авторов замечательного произведения древнерусской литературы «Киево-Печерского патерика» - сборника рассказов о жизни и подвигах первых русских монахов.

Остается только гадать, каким по счету списком с древнего текста была Лаврентьевская летопись, сколько в нее было дописано того, чего не было в первоначальном тексте, и сколько потерь она понесла, - в едь каждый заказчик новой летописи норовил приспособить ее под свои интересы и опорочить противников, что в условиях феодальной раздробленности и княжеской вражды было вполне закономерно.

Самый значительный пробел приходится на 898-922 годы. События «Повести временных лет» продолжены в этой летописи событиями Владимиро-Суздальской Руси до 1305 года, но пропуски есть и тут: с 1263 по 1283 год и с 1288 по 1294-й. И это при том, что события на Руси до крещения были явно противны монахам ново принесенной религии.

Другая известная летопись - Ипатьевская - названа так по Ипатьевскому монастырю в Костроме, где ее обнаружил наш замечательный историк Н.М.Карамзин. Знаменательно, что она нашлась опять неподалеку от Ростова, который наряду с Киевом и Новгородом считается крупнейшим центром древнего русского летописания. Ипатьевская летопись моложе Лаврентьевской - написана в 20-е годы XV столетия и кроме «Повести временных лет» включает в себя записи о событиях в Киевской Руси и Галицко-Волынской Руси.

Еще одна летопись, на которую стоит обратить внимание, - Радзивилловская, принадлежавшая сначала литовскому князю Радзивиллу, потом поступившая в Кенигсбергскую библиотеку и при Петре Первом, наконец, в Россию. Она представляет собой копию XV века с более древнего списка XIII столетия и рассказывает о событиях русской истории от расселения славян до 1206 года. Относится к владимиро-суздальским летописям, по духу близка Лаврентьевской, но гораздо богаче оформлена - в ней 617 иллюстраций.

Их называют ценным источником «для изучения материальной культуры, политической символики и искусства Древней Руси». Причем некоторые миниатюры весьма загадочны - они не соответствуют тексту (!!!) , однако, как считают исследователи, больше соответствуют исторической действительности.

На этом основании было сделано предположение, что иллюстрации Радзивилловской летописи сделаны с другой, более достоверной летописи, не подверженной исправлениям переписчиков. Но на этом загадочном обстоятельстве мы еще остановимся.

Теперь о принятом в древности летосчислении. Во-первых, надо запомнить, что раньше новый год начинался и 1 сентября, и 1 марта, и только при Петре Первом, с 1700 года, - 1 января. Во-вторых , летосчисление велось от библейского сотворения мира, которое произошло раньше рождества Христова на 5507, 5508, 5509 лет - в зависимости от того, в каком году, мартовском или сентябрьском, произошло данное событие, и в каком месяце: до 1 марта или до 1 сентября. Перевод древнего летосчисления на современное - дело трудоемкое, поэтому были составлены специальные таблицы, которыми и пользуются историки.

Принято считать, что летописные погодные записи начинаются в «Повести временных лет» с 6360 года от сотворения мира, то есть с 852 года от рождества Христова. В переводе на современный язык это сообщение звучит так: «В лето 6360, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры почнем и числа положим».

Таким образом, летописец, по сути дела, устанавливал этой фразой год образования Руси, что само по себе представляется очень сомнительной натяжкой. Больше того, отталкиваясь от этой даты, он называет и ряд других начальных дат летописи, в том числе, в записи за 862 год, впервые упоминает Ростов. Но соответствует ли первая летописная дата истине? Каким образом летописец пришел к ней? Может, воспользовался какой-нибудь византийской хроникой, в которой это событие упоминается?

Действительно, византийские хроники зафиксировали поход Руси на Константинополь при императоре Михаиле Третьем, но дату этого события не называют. Чтобы вывести ее, русский летописец не поленился привести следующий расчет: «От Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 лет и 1 год, а от Давида до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до вышеупомянутого Михаила 542 года».

Казалось бы, этот расчет выглядит до того солидно, что проверять его - пустая трата времени. Однако историки не поленились - сложили названные летописцем цифры и получили не 6360-й, а 6314 год! Ошибка в сорок четыре года, в результате чего получается, что Русь ходила на Византию в 806 году. Но известно, что Михаил Третий стал императором в 842 году. Вот и ломай голову, где же ошибка: или в математическом расчете, или имелся в виду другой, более ранний поход Руси на Византию?

Но в любом случае понятно, что использовать «Повесть временных лет» в качестве достоверного источника при описании начальной истории Руси нельзя. И дело не только в явно ошибочной хронологии. «Повесть временных лет» давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. И некоторые самостоятельно мыслящие исследователи уже работают в этом направлении. Так, в журнале «Русь» (№ 3-97) был опубликован очерк К.Воротного «Кто и когда создал «Повесть временных лет?», в котором защитникам ее незыблемости задаются очень неудобные вопросы, приводятся сведения, ставящие под сомнение ее «общепризнанную» достоверность. Назовем только несколько таких примеров...

Почему о призвании варягов на Русь - таком важном историческом событии - нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Н.И.Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке - но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве». Почему промолчали наши летописи? Логично предположить, что в свое время они были значительно отредактированы.

В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» В.Н.Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманнской теории Г.Ф.Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев.

Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза:

«О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на «Повесть временных лет», положенную в основу большинства дошедших до нас летописей. Все ли в ней подлинно, достоверно, не умышленно ли уничтожали те летописи, которые противоречили норманнской теории? Настоящая история Древней Руси нам до сих пор не известна, ее приходится восстанавливать буквально по крупицам.

Итальянский историк Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство », вышедшей в свет еще в 1601 году, писал:

«Славянский род старше пирамид и столь многочисленен, что населил полмира». Это утверждение находится в явном противоречии с историей славян, изложенной в «Повести временных лет».

В работе над своей книгой Орбини использовал почти триста источников , из которых нам известно не более двадцати - остальные исчезли, пропали, а может, были умышленно уничтожены как подрывающие основы норманнской теории и ставящие под сомнение «Повесть временных лет».

В числе других использованных им источников Орбини упоминает недошедшую до нас летописную историю Руси, написанную русским историком тринадцатого века Иеремией. (!!!) Исчезли и многие другие ранние летописи и произведения нашей начальной литературы, которые помогли бы ответить, откуда есть-пошла Русская земля.

Несколько лет назад впервые в России вышло в свет историческое исследование «Сакральное Руси» Юрия Петровича Миролюбова - русского историка-эмигранта, умершего в 1970 году. Он первым обратил внимание на «доски Изенбека» с текстом знаменитой теперь Вeлесовой книги. В своей работе Миролюбов приводит наблюдение другого эмигранта - генерала Куренкова, нашедшего в одной английской хронике такую фразу: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет... И пошли они за море к чужеземцам». То есть, почти дословное совпадение с фразой из «Повести временных лет»!

Ю.П.Миролюбов высказал очень убедительное предположение, что эта фраза попала в нашу летопись во время княжения Владимира Мономаха, женатого на дочери последнего англо-саксонского короля Гаральда, армия которого была разбита Вильгельмом Завоевателем.

Этой фразой из английской хроники, через жену попавшую к нему в руки, как считал Миролюбов, и воспользовался Владимир Мономах, чтобы обосновать свои притязания на великокняжеский престол. Придворный летописец Сильвестр соответственно «поправил» русскую летопись, заложив в историю норманнской теории первый камень. С той самой поры, возможно, все в русской истории, что противоречило «призванию варягов», уничтожалось, преследовалось, пряталось в недоступных тайниках.

Теперь обратимся непосредственно к летописной записи за 862 год, в которой сообщается о «призвании варягов» и впервые упоминается Ростов, что само по себе представляется нам знаменательным:

«В лето 6370. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была среди них усобица, и стали воевать сами с собой. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».

Именно из этой записи проросла норманнская теория происхождения Руси, унижающая достоинство руcского народа. Но вчитаемся в нее внимательно. Ведь получается несуразица: изгнали новгородцы варягов за море, не дали им дани - и тут же обращаются к ним с просьбой владеть ими!

Где логика?

Учитывая, что всю нашу историю вновь правили в 17-18 веке Романовы, с их немцами академиками, под диктовку иезуитов Рима - достоверность нынешних "источников" невелика.

Начальной летописью, или «Повестью временных лет», называется, по определению Шахматова, тот «летописный свод, который озаглавлен соответствующим образом, составлен в Киеве, обнимает время до второго десятилетия XII в. и содержится в большей части летописных сводов XIV-XVIII веков». Действительно, в основе большинства наших летописей, рассказывающих о древних событиях истории Киевской Руси в IX - начале XII в., лежат одни и те же известия, которые с большей полнотой и в более достоверном виде дошли до нас в Повести временных лет.

Свое название Повесть временных лет получила от заголовка, который мы читаем в ее начале (например, в Лаврентьевской летописи): «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Кыеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть».

Изучая различные списки Повести временных лет, мы найдем, что сходный текст в них продолжается до 1110 г., после которого тексты летописей начинают между собой расходиться. Это наблюдение приводит к мысли, что Повесть временных лет кончалась на 1110 г. и представляла собой памятник, который был использован составителями всех позднейших летописей, рассказывающих о древней истории Киевской Руси,

Следует предупредить, что, кроме Повести временных лет, не существует каких - либо достоверных летописей, которые бы рассказывали о первых веках Киевской Руси. Хотя при чтении летописных сводов XV- XVII вв. и можно найти некоторые известия, как будто дополняющие известия Начальной летописи, однако эти известия носят характер позднейший и, по - видимому, возникли не ранее XV-XVI вв. Таковы, например, сведения так называемой Иоакимовской летописи, которая претендует быть более древней по происхождению, чем Повесть временных лет. В XVIII в. ее нашел в одном списке В. Н. Татищев и издал в своей «Истории». Список Иоакимовской летописи пропал, но издание Татищева позволяет сделать определенный вывод, что это была летопись позднего характера, составленная на основании ряда источников не ранее XVII в.

Повесть временных лет дошла до нас в двух редакциях (или изводах): 1) Лаврентьевской и 2) Ипатьевской. В основе же этих редакций лежал, несомненно, один памятник - протограф Повести временных лет, т. е. ее первоначальный оригинал, от которого ведут свое начало известные нам списки.

Лаврентьевская редакция представлена тремя древними списками: Лаврентьевским, Кенигсбергским и Троицким (Московский академический список).

Древнейший из них, Лаврентьевский, написан монахом Лаврентием для суздальского князя Дмитрия Константиновича в 1377 г. Лаврентьевский список начинается Повестью временных лет и продолжен Суздальской летописью до 1305 г. Сам Лаврентий ссылается на то, что он писал летопись с ветхого списка, вследствие чего не мог разобрать отдельных слов. Действительно, Лаврентьевский список отличается некоторыми дефектами текста.

Кенигсбергский, или Радзивилловский, список написан в XV в., но, по - видимому, со списка более раннего времени, может быть, начала XIII в. В XVII в. он принадлежал литовскому князю Богуславу Радзивиллу. Позднее Радзивилловский список попал в Кенигсбергскую библиотеку, откуда был взят в Петербург во время Семилетней войны. Радзивилловский список доведен до 1206 г. и украшен большим количеством миниатюр (604 рисунка), которые являются одним из важнейших источников по бытовой истории древней Руси. По исследованиям Шахматова и Айналова, миниатюры Радзивилловской летописи были перерисованы с образцов XIII в.

Московский академический (Троицкий) список XV в. исправнее Радзивилловского и сходен с Лаврентьевским до 1206 г., после чего продолжен летописными известиями, написанными в Суздальско-Владимирской земле, до 1419 г. Кроме того, существовал другой, Троицкий (пергаментный), список, сгоревший в 1812 г. и также относившийся к Лаврентьевской редакции.

Вторая редакция Повести временных лет представлена другим древним списком - Ипатьевским, написанным, по мнению первых его издателей, в начале XIV в., а по мнению Шахматова, - в начале XV в. Ипатьевский список получил свое название от Ипатьевского монастыря в Костроме, где он сохранялся.

Близок к Ипатьевскому Хлебниковский список XVI в.

Сравнивая древнейшие списки Повести временных лет между собой, мы можем получить представление о том протографе, который лежал в их основе. Текст, одинаковый в Ипатьевской и Лаврентьевской редакциях, является в то же время и текстом их протографа, а различия между этими редакциями дают возможность говорить о том, каким образом общий протограф был переработан составителями рассматриваемых редакций.

Повесть временных лет начинается рассказом о разделении земли между тремя сыновьями Ноя. Этот рассказ заимствован летописью из византийской Хроники Георгия Амартола и очень характерен для средневековых летописей и хроник. Подобными же рассказами начинаются армянские, грузинские и византийские хроники. Рассказав о разделении земли между сыновьями Ноя, летописец говорит, что Иафету досталась западная страна. «В Афетове же части седить Русь, Чюдь и вси языци: Меря, Мурома, Весь, Мордва, Заволочьская Чюдь, Пермь, Печера, Ямь, Югра, Литва, Зимегола, Корсь, Летьгола, Любь».

От этого фантастического рассказа о разделе земли, обязательного для всех средневековых хронистов, летописец переходит непосредственно к истории славян. Изложение славянской истории он делает не самостоятельно, а пользуется более ранним «сказанием о преложении грамоты славянской», т. е. повестью о начале славянской письменности и Кирилле и Мефодии. Далее, летописец сообщает первые сведения о Киеве, который, по его словам, был построен некиим Кием с братьями Щеком и Хоривом и сестрой их Лыбедью. Летописец обнаруживает хорошее знакомство с топографией древнего Киева: «Седяше Кий на горе, идеже ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе идеже ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоривица. И створиша град в имя брата своего старейшаго и нарекоша имя ему Киев. И бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяща зверь».

Летописец повествует дальше о ранней истории отдельных славянских племен, давая характеристику их обычаев, и отзывается с похвалой о полянах в отличие от радимичей, вятичей, северян и древлян, которые «живяху звериньском образом, живуще скотьскы, и убиваху друг друга, ядуще вьсе нечисто». В связи с этим летописец заимствует из Хроники Георгия Амартола рассказ об обычаях разных народов («глаго - леть Георгий в летописаньи: ибо коемуждо языку, овем исписан закон есть, другим же обычай»).

Вся вводная часть дана в Повести временных лет без разделения на годы, так как у летописца не было никаких хронологических данных. Эти данные введены в летопись словами: «В лето 6360 [г. е. в 852 г.] индикта 15 день, наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руская земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царыород, яко же пишется в летописаньи Гречьстем». Иными словами, летописец уведомляет, что о Русской земле он впервые прочел у греческого летописца под 852 г. по случаю нападения Руси на Царьград. После этого дается перечисление лет от «Адама до потопа», от «потопа до Авраама» и т. д. Перечисление кончается хронологическим расчетом лёт, относящимся к истории Руси: «От первого лета Михайлова до первого лета Олгова, Рускаго князя лет 29, а от первого лета Олгова... до первого лета Игорева лет 31» и т. д. Перечисление доведано до смерти Святополка в 1113 г. Следовательно, летописец писал не ранее этого года. Значение ссылки на греческое летописание заключается в том, что летописец указывает на источник, в котором прочел о первом нападении Руси на Царьград. И действительно, Повесть временных лет заимствует из «Летописца» византийского патриарха Никифора хронологические даты.

Теперь летописец считает себя стоящим на твердой почве, говоря, что с этого времени «нача ся прозывати Руская земля».

Дальше летописец ведет повествование, разделенное на годы. Каждый год начинается словами: «В лето» [такое - то]. Когда летописец не имеет под руками какого - нибудь подходящего материала, он года совершенно не проставляет или указывает только год, не записывая под ним никаких событий: «в лето 6361, в лето 6362, в лето 6363» и т. д. Под 6370 (862) годом летописец сообщает об изгнании варягов «за море» и о «призвании» князей во главе с Рюриком, Трувором и Синеусом.

С рассказа о «призвании» князей летописец приурочивает свое повествование ко времени отдельных князей, указывая даты начала и конца их княжений.

Вся древнейшая хронология Повести временных лет крайне условна. В большинстве случаев даты, относящиеся к IX-X вв., получены путем различного рода вычислений. Для истории IX- X вв. летописец имел под руками мало материала. Поэтому он дополняет иногда свой рассказ устными преданиями и легенда ми. Более точные и более подробные сведения о событиях начинаются о конца X в. С этого времени летописец имеет под собой, по - видимому, более твердую почву, но записи современника мы начинаем чувствовать в Повести временных лет только с известий второй половины XI в.

После рассказа о «призвании» князей летопись переходит к повести о «преложении книг», т. е. к рассказу о том, каким образом в IX в. была изобретена славянская азбука и книги были «преложены», т. е. переведены q греческого на славянский язык. Дальше следуют известия о походе Олега и Игоря на Царьград. В текст летописи вставлены договоры Руси с Царьградом - древнейшие русские акты, сохранившиеся до нашего времени. Более подробно Повесть временных лет рассказывает о событиях княжения Святослава, его походах в Болгарию и смерти в Днепровских порогах, а также о распрях между его сыновьями - Ярополком, Олегом и Владимиром. Борьба сыновей Святослава рассказана, по - видимому, по воспоминаниям очевидцев. Только так можно объяснить некоторые подробности этого рассказа. Так, летописец знает, что Владимир стоял «обрывея на Дорогожичи, между Дорогожичем и Капичем, и есть ров и до сего дне». Ниже летописец говорит, что войска Владимира «оседе Ярополка в Родне; и бе глад велик в немь, и есть притча до сего дне: беда аки в Родне».

В рассказе о княжении Владимира наибольшее место занимает повесть о его крещении. В нее вставлено изложение греческой веры, которое приведено в форме речи греческого «философа» (миссионера), обращенной к Владимиру. Далее следуют краткие рассказы о взятии Корсуня, о крещении Владимира и о других событиях его княжения. Очень подробно в Начальной летописи повествуется об убиении Бориса и Глеба после смерти Владимира и о борьбе Святополка с братьями. Княжение Ярослава дается

относительно менее подробно, после чего летописец переходит уже к позднейшим рассказам, причем мы замечаем, что для второй половины XI в. (для княжений Изяслава, Святослава, Всеволода и Святополка) летописец имел значительно большее количество материала, чем раньше. События этого времени указываются под определенными датами - не только год, но нередко месяц и число. Повесть временных лет кончается рассказом о событиях княжения Святополка, на 1110 г. Этот год, по - видимому, являлся тем последним годом, которым оканчивался текст протографа Повести. После 1110 г. тексты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей расходятся.

В Лаврентьевской летописи после 1110 г. помещена следующая приписка: «Игумен Силивеетр святаго Михаила написах книгы си Летописець, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кьюве, а мне в то время игуменя - щю у святаго Михаила в 6624 , индикта 9 лета; а иже чтеть книгы сия, то буди ми в молитвах». Эта приписка показывает, что Повесть временных лет уже существовала в 1116 г., причем в одной из своих редакций оканчивалась на 1110 г.

1. Что такое мифы?
а) представление человека о мире, сказание о происхождении богов и людей;
б) сказка;
в) неправда; ложь
2. Мифы каких стран и народов вам известны?
3. Соотнесите имена греческих и римских богов.

1. Зевс а) Вулкан
2. Гера б) Минерва
3. Афродита в) Юпитер
4. Эрот г) Марс
5. Арес д) Нептун
6. Артемида е) Диана
7. Афина ж) Купидон
8. Гефест з) Юнона
9. Посейдон к) Венера

4. Перечислите известные вам подвиги Геракла. Какие качества героя проявились в этих опасных приключениях?
5. Соотнесите крылатое мифологическое выражения с его значением.

1. Сизифов труд а) сильно загрязненное место
2. рог изобилия б) мерка, под которую насильственно что-то подгоняют
3. Ахиллесова пята в) напрасная, бесполезная работа
4. прокрустово ложе г) исчезнуть навсегда
5. Авгиевы конюшни д) богатство
6. кануть в Лету е) уязвимое место

6. Перечислите известных вам муз Аполлона.
7. Выберите определение, характеризующие понятие «летопись»:
а) жанр народной поэзии, имеет сюжет, включает диалог
б) жанр русского фольклора, эпическая песня о подвигах богатырей
в) жанр русской средневековой литературы, содержащий описание реальных и легендарных событий.
8. Когда началось летописание на Руси?

А) в IX в.
б) в XI в.
в) в XIII в.

А) Иван
б) Нестор
в) Варфоломей

10. Кто были лицейскими друзьями А. С. Пушкина

А) Раевский
б) Дельвиг
в) Жуковский
г) Пущин
д) Кюхельбеккер

11. К двусложным размерам стихотворения относятся:

А) ямб
б) хорей
в) дактиль
г) анапест

12. Определите размер стихотворения: «Мороз и солнце! День чудесный…»
13. По описанию портрета литературного персонажа назовите героя.
«В домашнем быту он выказывал все пороки человека необразованного. Избалованный всем, что только окружало его, он привык давать полную волю всем порывам пылкого своего нрава и всем затеям довольно ограниченного ума. Несмотря на необыкновенную силу физических способностей, он раза два в неделю страдал от обжорства и каждый вечер бывал навеселе…»

А) Андрей Гаврилович Дубровский
б) Владимир Андреевич Дубровский
в) Кирила Петрович Троекуров
г) Шабашкин

14. Какие произведения вошли в цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина»
А. С. Пушкина?
а) «Метель»
б) «Станционный смотритель»
в) «Выстрел»
г) «Ночь перед Рождеством»
15. Какова основная тема повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель»?
а) осуждение детей, забывающих своих родителей
б) изображение жизни «маленького человека»
в) реалистическое описание почтовой станции
16. Кто из перечисленных персонажей не является героем пушкинской повести «Метель»?
а) Марья Гавриловна
б) Бурмин
в) Вырин
г) Минский
17. Что общего в тематике стихотворений М. Ю. Лермонтова «Тучи», «Листок», «На севере диком…», «Утёс», «Парус»?
а) гражданская тематика
б) вольнолюбие
в) пейзаж
г) тема одиночества
18. Определите стихотворный размер, которым написано стихотворение М. Ю. Лермонтова «Тучи».
а) ямб
б) хорей
в) дактиль
г) амфибрахий
19. Как называется трехсложный размер стихотворения с ударением на втором слоге:
а) дактиль
б) анапест
в) амфибрахий
20. Какие повести Н. В. Гоголя вошли в книгу – сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки»
а) «Ночь перед Рождеством»
б) «Сорочинская ярмарка»
в) «Вий»
г) «Майская ночь, или Утопленница».
21. Автор стихотворения «Железная дорога».
а) А. С. Пушкин
б) М. Ю. Лермонтов
в) Н. А. Некрасов
22. Определите жанр «Кладовой солнца» М. Пришвина:
а) рассказ
б) сказка
в) сказка – быль
г) повесть
23. Найдите соответствия:

1. Изображение героев в смешном виде а) сравнение
2. Ход событий, развитие действия б) юмор
3. Завязка, кульминация, развязка в) элементы композиции
4. Сопоставление, с помощью которого раскрывается малопонятное г) композиция

Помогите Пожалуйста срочно надо Пожалуйста