Уход за волосами

Мария закревская бенкендорф будберг дети. Биографии

Любимая женщина русского шпионажа

Оду самой таинственной русской красавице XXвека - Марии Будберг - лучшего всего писать, используя цитаты из... донесений разведки. Эта женщина-загадка всегда была под ее пристальным наблюдением. Немецкая полиция считала, что баронесса сотрудничает с советской и английской разведками, англичане искали ее связи с германской и ЧК, а чекисты были уверены, что она, соответственно, немецкая и английская шпионка.

Но разведку интересовала не только и не столько сама Мария, сколько те мужчины, что были рядом с ней. Локкарт, Горький, Фрейд, Рильке, Уэллс, Чуковский, Ницше, Петерс, Ягода- это окружение нашей героини. Очень близкое окружение. Все эти великие люди были очарованы Марией, доверяли ей безраздельно и готовы были ради нее рискнуть всем, в том числе карьерой и головой. В руки спецкора «МК» попали уникальные, нигде до сих пор не публиковавшиеся документы. Бумаги, которым почти век! Они подтверждают многое и одновременно опровергают не меньше из того, о чем фантазировали авторы романов о Марии Будберг.

Мария Будберг незадолго до смерти в своем доме в Италии.

Бисквитный торт и красивая женщина

Желтые листки со скудными машинописными донесениями. Как они дожили до сегодняшнего дня? Впрочем, нет ничего странного, все те редкие документальные свидетельства, что не были уничтожены самой Будберг (аона незадолго до смерти сожгла огромный архив, за который многое бы отдали разведки всего мира!), хранились пуще любого сокровища. И сейчас вот они, вот она, истина! Спустя столько лет, после стольких написанных про Марию романов и стольких придуманных про нее историй!

Перевожу одну из бумаг, что у меня в руках.

Берлин. 1922год. В Политпрезидиум, отдел 1-А, контрразведка.

О русской подданной баронессе Будберг и бароне Будберг, подозреваемых в шпионаже. Просьба распорядиться об установлении упомянутых лиц в Берлине и выяснении рода их занятий.

Итак, немцы действительно подозревали Будберг в шпионаже. Но в чью пользу? И значит ли это, что Мария точно не была немецкой шпионкой?

В это время Муре (так ее называли дома) было 30лет и она уже была близко знакома как минимум с четырьмя незаурядными мужчинами. Выглядела она на 18 - без единой морщинки, с тонкой талией и озорными смешинками в глазах. Перенесемся в те времена, когда ей действительно было 18 лет, чтобы проследить, какой путь она прошла к тому моменту, когда появился документ, что у меня в руке.

Секрет привлекательности Муры многие видели в ее умении любить каждого мужчину как единственного.

Мужчина первый. Бенкендорф.

В 1910 году умница и красавица Мария Закревская, только что закончившая пансионат благородных девиц, очаровала дипломата и придворного Николая Второго, владельца поместья в Эстонии господина Бенкендорфа.

Из досье "МК"

Так называемый заговор Локкарта, или заговор послов, был организован в 1918 году. Согласно официальной версии, изложенной зам. председателя ВЧК Петерсом, глава специальной британской миссии Локкарт при участии послов Нуланса и Фрэнсиса попытался свергнуть большевистскую власть (подкупив находившихся в Москве латышских стрелков, охранявших Кремль). Именно заговор Локкарта стал одним из поводов для развертывания массового красного террора.

Свадьбу откладывать не стали. Ивот Мария Бенкендорф часто сопровождает мужа в поездках за границу, некоторое время даже работает в русском посольстве в Берлине. А потом началась революция. Пришлось вернуться на родину.

Мария стала частым гостем в английском посольстве в Петрограде. Возможно, благодаря давней дружбе с дочерью английского посла. Как бы то ни было, похоже, что именно там она и знакомится с известным английским разведчиком Робертом Брюсом Локкартом.

Мужчина второй. Локкарт.

Мура вскоре становится его любовницей. Не очень, казалось бы, сентиментальный, как и все шпионы, Локкарт впоследствии в «Мемуарах британского агента» так описывал свои чувства: «Что-то вошло в мою жизнь, что было сильней, чем сама жизнь. Стой минуты она уже не покидала меня, пока не разлучила нас военная сила большевиков». Слова человека именно любившего.

«А как же муж?»- спросите вы. К тому времени пришло печальное известие о его гибели под Ревелем то ли от рук красных, то ли белых, то ли простых бандитов. Когда английское посольство переехало из Петербурга в , его глава Локкарт позвал Муру. Она приехала и стала жить у него в доме №19 в Хлебном переулке. В это время Локкарт становится виновником грандиозного политического скандала: его обвиняют в попытке военного переворота и захвате самого Ленина.

Из документов следует, что в ночь на 1сентября 1918 года отряд чекистов под руководством коменданта Кремля Малькова проводит в квартире Локкарта обыск. Вот что они увидели там: «Вазы с фруктами и цветами, вино и бисквитный торт в гостиной. Красивая женщина, сожительница Локкарта, некая Мура в спальне дипломата».

Муру арестовали, и она оказалась в подвалах Лубянки. Однако Локкарт, не боясь, что его тоже арестуют, идет выручать возлюбленную. Сначала он обращается в Комиссариат по иностранным делам с просьбой оее освобождении, потом прямо к грозному зам. председателя ВЧК Якову Петерсу.

Мужчина третий. Петерс.

Локкарт уверяет Петерса, что Мура ни в чем не виновата. Думаю, опытный чекист был, мягко говоря, удивлен тем, как рискует глава британской миссии ради «какой-то русской дамочки». Тем не менее Петерс обещает разобраться и... предъявляет ордер на арест самого Локкарта. Допрос обоих арестованных- Локкарта и его любовницы Муры - на Лубянке проводил сам Петерс. И происходит нечто фантастическое: Петерс выпускает Муру. И вскоре они вместе приходят в камеру к Локкарту (точнее, местом его заключения была уютная квартирка бывшей фрейлины императрицы в Кремле). Мария бросается милому на шею и передает подарок - «Историю французской революции». Между страницами книги была записка: «Ничего не говори. Все будет хорошо». При этом Петерс был очень дружелюбен и всем видом показывал, что он о чем-то с Мурой договорился. Выходит, она очаровала и его! Хорошо знавший Марию литературовед Роман Якобсон рассказывал, что однажды он спросил Муру: «Спала ли ты с Петерсом?» - и та ответила: «Конечно».

Как бы то ни было, Локкарта действительно после хлопот Муры вскоре освобождают, и он покидает Россию.

Мужчина четвертый. Максим Горький.

А что же Мура? Она остается в России, но уезжает из Москвы в Петроград, где знакомится с Корнеем Чуковским. Ауже тот приводит ее к Максиму Горькому, который возглавлял издательство «Всемирная литература». Горький берет Муру на должность секретаря издательства и вскоре влюбляется, да так сильно и страстно, что жить без нее не может. Объяснить этот феномен - почему влиятельные мужчины так тянулись к Марии - и сложно, и просто одновременно. Сложно, потому что все эти мужчины были совершенно не похожи друг на друга ни внешне, ни по характеру. Просто, потому что Мура не приспосабливалась к ним, не выживала - она любила. С каждым из них она была как с единственным: не жалела нежности и ласки, не боялась обнажить себя и экспериментировать. Про эксперименты надо бы сказать отдельно - сохранились свидетельства подруг Марии, которые уверяли, что она любила секс и искала в нем новизны.

Благодаря Максиму Горькому (в центре) Марию Будберг в 1919 году выпустили из-под ареста.

В 1919 году Муру опять арестовали. Поводов для этого не было.

Думаю, чекисты заинтересовались ее новой работой у Горького и искали возможности привлечь ее к сотрудничеству,- говорит ветеран разведки Леонид Колосов (не так давно умер). - Кто знает? Возможно, с ней расправились бы, как это делали с другими. Но помогло вмешательство Горького, который написал даже Григорию Зиновьеву - кандидату в члены Политбюро РКП, с которым был в плохих отношениях: «Позвольте еще раз напомнить Вам о Марии Бенкендорф - нельзя ли выпустить ее на поруки мне? К празднику Пасхи?»

Зиновьев просьбу удовлетворил, иПасху Мура и Максим Горький встречали вместе. Этой женщине главный пролетарский писатель посвятил одно из основных своих произведений - «Жизнь Клима Самгина». Горький предлагает ей выйти замуж, но Мария почему-то отказывается (хотя живет с ним, распоряжается по хозяйству, заправляет всеми делами). Кстати, она также в свое время отказалась от предложения руки и сердца Локкарта. Странная женщина, не правда ли? Разведчики говорят, что она мечтала уехать из России. И действительно, как только она получила разрешение на выезд, отправилась в Эстонию, где сразу же вышла замуж за ничем не примечательного барона Николая Будберга.

Мужчина пятый. Будберг.

Сама Мария признавалась: ей очень нравился титул и фамилия. Вот и вся история этого замужества. Хотя как знать - агентом какой из разведок мог быть барон?

Шпионка неизвестной страны

Изучаю новый документ. Это донесение из эстонских спецслужб.

«Во время германской оккупации обратила на себя внимание своим подозрительным поведением некая женщина. Она оказалась женой убитого впоследствии Бенкендорфа, владельца поместья в Эстонии. Пользовалась репутацией очень умной, но не разбирающейся в средствах особы. Упомянутая долго жила в России и утверждает, что пострадала от большевиков. Правые русские круги единогласно заявляют, что она работала в ЧК и теперь еще находится на службе у Советского правительства. Они предупредили даже эстонский дворянский клуб, что она большевистский агент. Им хорошо известно о ее деятельности во время германской оккупации в Ревеле. Теперь она замужем за бароном Будбергом. Согласилась на этот брак только потому, что намерена продолжить свою шпионскую работу под другой фамилией. Можно также предположить, что она имеет связи с англичанами. Имеет страсть ко всему английскому, жила с каким-то англичанином (речь о Локкарте. - Е.М.)».

Получается, Мура точно не работала ни на немцев, ни на эстонцев, но могла быть агентом английским и российским (большевистским). Интересный факт: когда Мария приехала в , немцы устроили в ее жилище обыск. Перевернули все и никаких доказательств ее шпионской деятельности не нашли.

По сути не было ни единой бумажки, подтверждающей, что Мура - агент. Но все равно острожные немцы написали в рапорте: «Не исключено, что оказывает помощь русскому посланнику в Берлине. Хотя нити их связи не раскрыты». Были еще допросы-опросы. Мура немецкой контрразведке твердила одно: пострадала от большевиков, ненавидит их, а с англичанами знакома со школьных лет (училась в Лондоне). От нее на какое-то время отстали. Хотя присматривать за «подозрительной русской» не переставали.

И вот я читаю очередное донесение от 1924 года.

Государственный комиссар по охране общественного порядка в Отдел А. Берлин.

«Как я узнал, баронесса Будберг до последнего времени поддерживала самый тесный контакт с советским послом. Она якобы является правой рукой посла и оказывает услуги русским дипломатическим кругам как агент и шпион. Распоряжение о высылке из Берлина Николая Будберга не могу исполнить, так как он сам выбыл неизвестно куда».

Муж Муры, барон Будберг, действительно исчез где-то в Латинской Америке, а она стала жить исключительно за счет Максима Горького. Во всех его заграничных поездках Мура была рядом, вела дела писателя, занималась редактированием и переводами статей журнала, который он издавал, на английский язык.

Самой банальной версией было бы считать, что баронесса шпионила за пролетарским писателем, пока он был за границей,- говорил мне покойный ныне разведчик Леонид Колосов. - Но совсем не прост был Максим Горький, так что недолго протянул бы соглядатай с ним рядом. Возможно, и делилась иногда Мура с ЧК какими-то сведениями о настроениях писателя, его планах. Но, может, тогда сам Горький ей и редактировал эти отчеты. Могла она посылать донесения о международной обстановке. Но не думаю, что она владела какой-то серьезной информацией.

Чекисты наверняка обращались за помощью к Муре, чтобы вернуть Горького в СССР. Сталин очень боялся, что писатель станет его критиковать из-за бугра. Вобщем, Горький согласился вернуться по совету Муры. Это факт. И весь свой архив он оставил ей (уже после смерти часть документов она передала-таки Сталину).

Мария несколько раз приезжала к Горькому в Москву. Впоследний раз - буквально накануне смерти.

Именно она оставалась в комнате писателя в последние сорок минут его жизни,- продолжают историки разведки. - Оставалась одна. Она не пустила в комнату умирающего даже приехавшего Сталина. Как только она ушла, Горький умер. А Мура куда-то уехала с руководителями ЧК...

Увы, это породило версию о причастности Муры к убийству писателя. Говорили о некоем стакане, стоявшем на тумбочке и таинственно исчезнувшем. Горький тогда тяжело и мучительно болел, и, возможно, этот стакан избавил его от страданий...

Но если версия о том, что Будберг была большевистским агентом, еще находит подтверждение, то как быть с английским следом?

В документах я ничего об этом не нашла. Хотя... вот он, подлинный протокол одного из обысков, в моих руках:

«Проверка личных вещей проводилась в присутствии госпожи Будберг и при помощи криминал-ассистента Буга. Кроме нескольких не составляющих интерес частных писем найдены переводы с русского на английский, которые должны быть выпущены в форме книги. Во время обыска Мария сообщила, что знает англичанина Хикса с15 года. Познакомились в Петербурге, где он был прикомандирован к английской военной миссии как полковник. Сообщила и о том, что в 1917–1918 годах работал в английском коммерческом обществе».

Доказывает ли это связи Марии с английской разведкой? По-моему, никоим образом. Может быть, это доказывают ее отношения с писателем Гербертом Уэллсом? Роман с известным фантастом был фантастическим (простите за тавтологию).

Итак. Мужчина шестой. Герберт Уэллс.

Известный писатель гостил в Петрограде у Максима Горького и однажды «ошибся дверью»- попал в спальню его секретарши и любовницы Марии Будберг. И забыть этой своей «ошибки» он не смог по возвращении в Лондон. Он пригласил ее к себе. Она приехала, потом навещала его еще несколько раз в конце 20-х годов. А после (когда Горький из своих заграничных каникул вернулся в СССР) стала жить с ним в Лондоне почти официально.

«Я люблю ее голос, люблю ее присутствие, ее силу и ее слабость» - это строчки из автобиографии Герберта Уэллса, и они - о Муре. Он так же, как в свое время Локкарт и Горький, уговаривал ее выйти за него замуж, но она отказала и ему! Был даже случай, когда Мария пригрозила Уэллсу, что выбросится из такси, в котором они ехали, если он не прекратит настаивать. При этом она неизменно повторяла, что любит его, и он эту ее любовь чувствовал всей душой. Уже живя с ним, она ездила в гости в Москву, к Горькому. Конечно, скрывала это (говорила, что едет проведать детей в Эстонии). Но в 1934 году правда вскрылась: Уэллс приехал в Москву, беседовал со Сталиным и Горьким и выяснил, что только что здесь была Мура. Горький так и сказал ему: «Она и в прошлом году приезжала ко мне три раза». «Я был ранен так, как меня не ранило ни одно живое существо», - написал Герберт Уэллс. Но вскоре Муру простил. И не пожалел об этом: когда он тяжело заболел, только Мария за ним ухаживала и оставалась рядом вплоть до самой смерти.

И где во всей этой любовной истории усмотреть шпионскую деятельность? Тогда бы пришлось предположить, что сам Уэллс- агент британской разведки. Но писатель-фантаст всегда держался подальше от властей и тем более тайной полиции.

Разведчица? Блудница?

Все эти мужчины были отнюдь не единственными в жизни Муры. Вразные годы она встречалась (и только ли встречалась?!) с великим Зигмундом Фрейдом, философом Ницше, поэтом Рильке... Они все видели в этой женщине что-то особенное. Но была ли она шпионкой? И если да, то скольких стран?

Я не считаю, что она была просто осведомителем,- продолжает разведчик Колосов. - Она переписывалась с врагом народа Ягодой, что-то ему постоянно сообщала, а взамен получала через него визы на въезд в СССР и выезд за границу. И я все-таки уверен, что это именно она отравила Максима Горького, которого очень боялся Сталин. Ягода как-то признался, что Горького убил один из самых тайных его агентов, коим была бывшая любовница… Однажды я оказался в командировке в Италии. Посетил виллу, на которой проживал и трудился Горький. Так вот одна из местных старух со следами былой красоты поведала мне: «Я обслуживала Массимо, когда он приезжал сюда лечиться от чахотки. О, это был настоящий мужчина! Не в пример нашим синьорам, которые умеют работать только своими болтливыми языками. А Массимо был немногословен, но неутомим... Кстати, слыхала я от разных гостей, приезжавших сюда, что вашего великого писателя загубила какая-то блудница со странным именем». Так что я тоже считаю, что Мария была блестящей путаной, сверхпрофессионалкой.

Позволю себе не согласиться. Мура была прозорливой и мудрой женщиной. Все ее великие мужчины закончили жизнь плачевно, а она жила и жила. Думаю, она вела некую игру со многими разведками мира. Делилась тем немногим, что знала. И благодаря этому выживала сама и, скорее всего, спасала своих мужчин. А уж кому они служили, кто из них приписывал ее к своим агентам - вряд ли она даже интересовалась этим. Главное, она любила. Любила как умела.

1974 год. Италия. Мария Будберг едва передвигалась по дому. Загадочная красавица превратилась в старую больную женщину, которая носила с собой флакончик с настойкой. Но сколько секретов хранила в своем сердце! Предчувствуя смерть, Мария Игнатьевна сожгла рукописи и личный архив, которые она держала почему-то в автомобильном трейлере, стоявшем около дома. Все тайны ушли вместе с ней...

Будущая «красная Мата Хари» получила начальное образование в Институте благородных девиц, а затем отправилась на стажировку в Лондон, под присмотром сводного брата Платона Закревского, который работал при русском посольстве. Именно здесь девушка познакомилась с представителями европейской элиты, узнала, как совершаются политические интриги и ведутся тактические переговоры. Так, она повстречала своего первого мужа, графа Ивана Александровича Бенкендорфа, с которым в 1911 году отправляется в Берлин, куда назначают супруга-дипломата.

Период Первой мировой войны и последующей Февральской революции сильно изменил планы молодой пары — Мария отправляется работать сестрой милосердия, а затем уезжает с семьей в эстонское поместье мужа, таллинский пригород Янеда, откуда присматривается к развитию событий в стране. В октябре Закревская-Бенкендорф принимает решение вернуться в Петроград, чтобы разобраться с жилищными проблемами в столице, однако, в конце декабря она узнает, что ее мужа убили восставшие крестьяне из соседней деревни, а фамильный дом сожжен. Оказавшись в практически безвыходной ситуации, она обращается за помощью в посольство Великобритании, где знакомится, а затем влюбляется в английского дипломата и разведчика Брюса Локхарта, ставшего неофициальным осведомителем и делегатом для установления связей с правительством большевиков.

Примечательны высказанные в «Мемуарах британского агента» воспоминания Локхарта о своей русской возлюбленной: «Руссейшая из русских, к мелочам жизни она относится с пренебрежением и со стойкостью, которая есть доказательством полного отсутствия всякого страха. Ее жизнеспособность, быть может, связанная с ее железным здоровьем, была невероятна и заражала всех, с кем она общалась. Ее жизнь, ее мир были там, где были люди, ей дорогие, и ее жизненная философия сделала ее хозяйкой своей собственной судьбы. Она была аристократкой. Она могла бы быть и коммунисткой. Она никогда бы не могла быть мещанкой».

Она состояла в отношениях с британским шпионом Локхартом

Однако, в октябре 1918 года Локхарта высылают из России за участие в одном из существенных дипломатических заговоров, который, наряду с покушением на Ленина, считается одним из поводов, развязавших политику большевистского массового террора. Вместе с британским дипломатом под арестом оказывается и Мария Закревская, которую вскоре освобождают по личному ходатайству заместителя председателя ВЧК Якова Петерса — при условии безоговорочного сотрудничества с советской разведкой. Начинается новый этап авантюрной биографии «железной женщины», как окрестила ее известная современница и мемуаристка Нина Берберова.

При помощи Корнея Ивановича Чуковского, с которым Закревская была дружна, она получает работу переводчика в основанном Максимом Горьким издательстве «Всемирная литература». Это был масштабный проект, направленный на массовое культурное просвещение и создание библиотеки народной литературы — предполагалось выпустить 2500 различных книг, чтение которых было не только приятным времяпрепровождением, но и способом самообразования. Вскоре Мария Закревская становится личным секретарем писателя, а после окончательного разрыва с бывшей женой, Марией Федоровной Андреевой, переезжает к Горькому.

Горький посвятил ей свой крупнейший роман — «Жизнь Клима Самгина»

Поэт Владислав Ходасевич, частый гость в их доме, так описывал Закревскую, гражданский брак которой с Горьким длился на протяжении 16 лет: «Личной особенностью Муры надо признать исключительный дар достигать поставленных целей. При этом она всегда умела казаться почти беззаботной, что надо приписать незаурядному умению притворяться и замечательной выдержке. Образование она получила «домашнее», но благодаря большому такту ей удавалось казаться осведомленной в любом предмете, о котором шла речь».

В сентябре 1920 года состоялось знакомство Закревской с английским писателем Гербертом Уэллсом, который приехал встретиться с Лениным, а после под впечатлением от поездки издал знаменитый сборник документальных статей «Россия во мгле». Парируя Горькому в его подозрениях об измене, она якобы сказала: Алексей Максимович, какой вы, право! Ведь даже для самой любвеобильной женщины сразу два знаменитых писателя — это слишком много! И потом, Герберт старше вас!" Чисто женские уловки и тонкое знание дипломатии не раз выручало «красную Мату Хари» в самых сложных ситуациях.

Так случилось и в случае второго официального замужества Закревской — на очередном эстонском дворянине, разорившемся бароне Николае Будберге, женитьба на котором могла бы предоставить ей шанс беспрепятственно пересекать границу. Этот брак, очевидно, был фиктивным, ведь сразу после свадьбы жениху была выдана крупная сумма денег, которой он решил распорядиться, отправившись в Аргентину. Мария Будберг уезжает вслед за Горьким в Италию, где непрестанно заботится о нем в период обострения хронического туберкулеза. Благодарность писателя была столь велика, что своей гражданской жене он посвятил наиболее значительный труд, фактически творческое завещание — роман «Жизнь Клима Самгина».

В 1933 году Горький принимает решение вернуться в Советскую Россию, а Мария Будберг отправляется в Лондон, по официальной версии чтобы не «поставить его в неловкое положение», а в реальности — к Герберту Уэллсу. Кстати, именно ей Горький оставляет свой итальянский архив, содержащий весьма неоднозначную переписку с советскими писателями, недовольными положением дел на родине. Писатель прекрасно понимал, что подобные материалы, попади они в руки спецслужб, могли бы катастрофически его скомпрометировать, однако, впоследствии рукописи таинственно пропали, якобы при пожаре в эстонском доме Будберг или оказавшись в секретных папках лондонского MI-5.

Считается, что она была двойным агентом ОГПУ и MI-5

Сотрудничество «железной женщины» с британскими спецслужбами, правда, не было основательно доказано. Однако, за ней велась пристальная слежка из-за ее контактов с журналистом немецкой газеты «Berliner Tageblatt» Паулем Шеффером, который, как признавала британская разведка, находился «в тесном контакте с лицами, подозреваемыми в военном и политическом шпионаже». Уэллс умирает в 1946 году, оставляя своей русской возлюбленной 100 тысяч долларов и возможность безбедно продолжать жить в британской столице до самой смерти в 1974 году.

Загадка личности Марии Игнатьевны Закревской-Бенкендорф-Будберг и интерес к ней со стороны европейских спецслужб легко объясняется таким замечанием из секретных документов MI-5: «Она чрезвычайно интеллигентная женщина. Великолепная собеседница, такая, которую, по мнению мужчин, всегда можно слушать с очарованием. У нее скорее мужское, чем женское мышление. Нет сомнений, что своей позиции она добилась только при помощи своего мышления. Она очень любит интриги. Считают, что она лояльна только сама себе. Она проживает в старомодной квартире в Кенсингтоне и ничем особенным не выделяется, за исключением того, что пьет как лошадь — джин».

Сильнее жизни

Мария Игнатьевна Закревская, графиня Бенкендорф, баронесса Будберг… Ее называли «красной Мата Хари», «железной женщиной», «русской миледи», «беззаконной кометой». Может быть, целью ее жизни было создать легенду о себе самой – легенду, где правда так тесно переплеталась бы с вымыслом, что уже никто не смог бы отделить одно от другого. Она коллекционировала мужей, оставляя себе их фамилии, и великих мужчин, оставляя огненный след в их жизни. У нее было столько масок, что казалось, за ними никого нет. Но она все-таки была – Мура Закревская-Бенкендорф-Будберг…

Всю жизнь Мура с гордостью сообщала о себе, что была правнучкой Аграфены Федоровны Закревской, жены московского генерал-губернатора – известной красавицы, воспетой Пушкиным «медной Венеры». Все знавшие ее не сомневались в этом – Вячеслав Ходасевич часто говорил Муре: «Искать примеров, как нужно жить, не нужно, когда была такая бабушка». На самом деле отец Муры Игнатий Платонович Закревский не имел к тем Закревским никакого отношения. Он происходил из Черниговской губернии, откуда переехал с семьей в Петербург, где дослужился до высоких чинов в сенате. У него было четверо детей – Платон (от первого брака), близнецы Анна и Александра и младшая Мария, родившаяся в 1892 году. После Института благородных девиц Муру отправили в Англию, где в посольстве служил ее брат Платон Игнатьевич, – для усовершенствования английского языка, который Мура знала с детства. Она провела зиму в кембриджской женской школе Ньюнхам; потом она утверждала, что закончила Кембриджский университет. Посол граф Бенкендорф покровительствовал Платону Закревскому, и в его доме Мура имела возможность познакомиться со всем цветом английского общества и российской дипломатии.

В 1911 году Мура вышла замуж за Ивана Александровича Бенкендорфа – атташе посольства и дальнего родственника посла. Мура всегда называла его графом; на самом деле он принадлежал к боковой ветви этого известного рода, не имевшей прав на титул. Через год Ивана Александровича назначили секретарем русского посольства в Германии. На придворном балу Мура была представлена кайзеру Вильгельму. Жизнь обещала быть легкой и веселой… Иван Александрович повез Муру в Эстляндию (Эстонию), где у него было родовое поместье Янеда, а затем в Петербург и Ревель (ныне Таллин), где у него было множество родственников. В 1913 году у Бенкендорфов родился сын Павел, через два года – дочь Татьяна. За эти два года многое произошло: началась война, и посольство было вынуждено вернуться в Россию; Бенкендорфы обосновались в Петербурге. Мура начала работать в военном госпитале – все дамы из высших кругов считали своим долгом помогать раненым. Иван Александрович служил в военной цензуре.

Фронт проходил всего в четырехстах километрах от Петрограда, по территории Лифляндии (Латвии). Тем не менее петербургский свет продолжал выезжать на лето в свои эстонские и финские поместья. Летом 1917 года Иван Александрович и Мура с детьми выехали в Янеда, где предполагали остаться до поздней осени. Но после октябрьских событий возвращаться в город было опасно – и не менее опасно было оставаться. Мура вернулась в Петербург одна – присмотреть за квартирой и разведать обстановку. Немцы все ближе подходили к Ревелю; Мура уже собралась возвращаться, но тут пришло известие: крестьяне из соседней деревни пришли ночью в имение, зверски убили Ивана Александровича и сожгли дом. Гувернантка едва успела спасти детей, укрывшись у соседей.

Добраться до Ревеля было невозможно; из петроградской квартиры Муру выгнали – туда вселился Комитет бедноты; все знакомые или уехали, или находились в таком же бедственном положении, как она. Английское посольство – единственное место, где, как казалось Муре, ей могли бы помочь, – готовилось к срочному переезду в Москву. На вокзале посольство провожали русские жены английских дипломатов – княжна Урусова, балерина Тамара Карсавина, графиня Ностиц – и Мура… Вскоре она тоже переехала в Москву.

Из прежних ее знакомых в английском посольстве остался только молодой дипломат Роберт Брюс Локкарт, с которым Мура познакомилась еще в Англии.

Брюс Локкарт, 1930 год.

Впервые Локкарт приехал в Россию в 1912 году. Его назначили вице-консулом в Москву, хотя основной его задачей было выполнение различного рода особых поручений. Очень быстро выучив русский язык, он свел близкие знакомства с цветом московского общества. Отличавшийся безграничным обаянием и неимоверной работоспособностью, он быстро дослужился до генерального консула и параллельно начал журналистскую карьеру. Его жена, потеряв при родах первого ребенка, рожать второго уехала в Англию – и на этом Локкарт счел свою семейную жизнь фактически законченной.

Слухи о романах молодого консула разошлись настолько широко, что в начале осени 1917 года ему было приказано на время вернуться в Англию – навестить семью. Когда он через четыре месяца приехал обратно, Москва – как и вся Россия – изменилась до неузнаваемости. Он увидел Муру на третий день после приезда в Петербург; а практически сразу же после переезда в Москву между ними разгорелся страстный роман. «В мою жизнь вошло нечто такое, что оказалось сильнее и прочнее всех других связей, сильнее, чем сама жизнь», – написал позднее Локкарт в своих воспоминаниях «Мемуары британского агента».

Мура никогда не считалась красавицей. Миловидное лицо, «сдобная» коренастая фигура – не тот тип женщин, на которых оборачиваются мужчины на улицах. Но ее животное обаяние, сексуальность – это в то время, когда и этого слова не знали, – и, главное, настоящий талант общения и поражавшая всех стойкость и жизнелюбие делали ее неотразимой – в тех случаях, когда ей этого хотелось. Мура отличалась редким умом, практической хваткой и стойкостью в любых ситуациях. И даже тогда, когда рухнул весь ее мир, она не только не сломалась, но смогла подняться выше обстоятельств.

Яков Петерс, 1920-е годы.

Локкарт поселил Муру в своей квартире в Хлебном переулке. Для них началось недозволенное, недоступное, нелогичное счастье… Оно кончилось ночью с 31 августа на 1 сентября 1918 года, когда Локкарта, а заодно и Муру, арестовали по так называемому «делу послов». Только что был произведен ряд громких покушений: в июле эсером Блюмкиным был убит немецкий посол граф Мирбах, утром 30 августа Леонид Канегиссер застрелил главу Петроградского отдела ВЧК Урицкого, и вечером того же дня Дора (или, как ее стали называть позже, Фанни) Каплан стреляла в Ленина. Ночью чекисты взяли штурмом английское посольство, а на следующий день пришли за самим консулом. Разведдеятельность Локкарта была замечена ЧК, и его планировали выставить главою антиправительственного заговора; заодно с ним было решено избавиться от всех неугодных дипломатов.

Через некоторое время Локкарта перевели с Лубянки в Кремль. Он написал прошение об освобождении Муры – она же ничего не знала, да и знать не могла о мифическом заговоре… Заместитель Дзержинского Яков Петере, руководящий «делом Локкарта», пообещал Локкарту трибунал – но Муру решил освободить. А через три недели Петере и Мура под руку вошли в комнату Локкарта, чтобы сообщить о его освобождении.

Локкарт был вынужден уехать из России. Но он был благодарен Муре за освобождение. Многие полагают, что за его свободу Мура заплатила Петерсу собой; расходятся только в том, как именно: уступила его домогательствам или стала на него работать. И то, и другое вполне вероятно.

Снова оставшись одна, Мура продала свои последние серьги и вернулась в Петербург. На третий день ее арестовали – она обменяла соболью муфту на две продовольственные карточки, а они оказались фальшивыми. Она просила позвонить Петерсу – над ней посмеялись. Через две недели ее вызвали на допрос, и она снова попросила позвонить на Лубянку. Через четыре дня ее освободили.

Максим Горький, 1920-е годы.

1919 год в Петрограде был страшен – не было еды, тепла, одежды, только жуткий холод и тиф… Мура поселилась у своего знакомого по работе в госпитале, бывшего генерал-лейтенанта Мосолова. У нее не было ни карточек, ни прописки, ни денег. Надо было как-то жить. Однажды Муре сказали, что Корнею Чуковскому в издательстве «Всемирная литература» требуются переводчики. Чуковский обошелся с нею ласково, дал ей работу. Не переводчика: хотя Мура свободно владела английским, немецким и французским, ее русский язык был несовершенен – как у человека, много времени проведшего в другой языковой среде. Правда, это обстоятельство не мешало Муре не только пытаться переводить, но и называть себя в конце жизни известной переводчицей, у которой за плечами шестнадцать томов переведенных произведений.

Главное, что сделал Чуковский, – привел Муру к Горькому.

В то жуткое время Горький, друживший с Лениным и таким образом обладавший определенным влиянием, старался помочь всем: хлопотал, доставал еду и паспорта, вытаскивал из заключения и находил работу. В его квартире постоянно жили человек десять – не только семья, но и просто люди, которым была нужна его помощь. Со своей женой Екатериной Павловной Пешковой Горький расстался давно (хотя развод не был оформлен официально, и до конца жизни они поддерживали близкие отношения), а хозяйками в его доме были бывшая актриса МХТа Мария Федоровна Андреева (разрыв с нею произошел еще в 1912 году, но она продолжала жить в доме Горького еще много лет), а когда Андреева куда-нибудь отлучалась – жена соратника Горького по «Всемирной литературе» Александра Тихонова Варвара Тихонова-Шайкевич, чья младшая дочь Нина поражала своим сходством с Горьким.

Горький взял Муру на работу секретарем-переводчиком, перевез к себе жить, и уже через две недели она стала необходимой. Она жила в комнате, примыкающей к спальне Горького. Вела его хозяйство, занималась его корреспонденцией, переводила, разбирала рукописи, рассказывала о своих приключениях – и главное, слушала. Умением слушать любая женщина может приручить мужчину, а Мура умела слушать как никто. Многое из ее рассказов он использовал в своем творчестве; Муре был посвящен и главный труд Горького – четырехтомный роман «Жизнь Клима Самгина». В его доме она наконец обрела покой.

Но, как оказалось, и в доме Горького ей угрожала опасность. Григорий Зиновьев, в то время первый человек в Петрограде, недолюбливал Горького, а Муру откровенно считал английской шпионкой – все это стало поводом для обыска в доме Горького. Для вида прошлись по всем комнатам; в комнате Муры все перевернули вверх дном. Горький срочно выехал в Москву, где нажаловался на Зиновьева Ленину.

Через некоторое время Муру все же арестовали – и после гневного письма Горького выпустили. В четвертый раз Мура попала в ЧК после попытки нелегально перейти эстонскую границу – она пыталась пробраться к детям, которых не видела уже три года. И снова ее выпустили благодаря Горькому…

Но как только восстановилось железнодорожное сообщение с Эстонией, она снова едет туда. Уже было ясно, что Горький недолго останется в СССР, – и Мура, уезжая, планировала встретиться с ним уже за границей. Но в Ревеле ее тут же арестовали, обвинив в том, что она советская шпионка. Она наняла адвоката; ее выпустили под подписку о невыезде. Как только она приехала к детям, родственники мужа, прежде содержавшие их, тут же прекратили давать деньги. Муре грозила высылка в СССР, куда ей совсем не хотелось; все остальные пути для нее были закрыты. Адвокат посоветовал ей выйти замуж за эстонца: таким образом Мура получила бы эстонское гражданство и, следовательно, возможность свободного выезда куда угодно. Муж быстро нашелся: барон Николай Будберг срочно нуждался в деньгах, а у Муры была тысяча долларов, которую ей из Берлина перевел Горький. Мура тут же вышла замуж за барона Будберга – и они расстались, как только пересекли эстонскую границу.

Здоровье Горького было расстроено. Туберкулез догрызал его. Он – и вместе с ним многочисленная свита, включая Муру, – кочевал по европейским санаториям. Херингсдорф, Сааров, Мариенбад и Сорренто – везде Мура была рядом. Варвара Шайкевич, выехавшая вместе с Горьким, сразу же ушла от него; Мура осталась за хозяйку. Она регулярно навещала детей, оставшихся в Эстонии, задерживаясь там на несколько месяцев, и тогда Горький забрасывал всех письмами с жалобами на ее отсутствие… Часто ей по делам Горького приходилось бывать в Берлине, где осел Николай Будберг. Он был кутила, картежник и постоянно в долгах. Муре надоело улаживать его дела, и она отправила мужа в Аргентину. Больше они никогда не виделись. На память о нем Мура оставила себе его фамилию и титул – единственный настоящий из всех, которые она себе приписывала.

Но ее постоянные поездки имели и другие цели. Многие считают, что Мура выполняла задания ЧК; она никогда не опровергала этих слухов – как и любых слухов, которые про нее ходили. Точно известно, что она искала Локкарта (к тому времени он сделал карьеру в журналистике, а затем и в Форин Офис), – и, найдя его в Вене, не только продолжила отношения с ним, но и стала поставлять ему информацию: об этом Локкарт написал в своих мемуарах. По его книге был поставлен фильм; на премьере Локкарт и Мура сидели вместе.

Постоянные поездки в Англию она объясняла просто: только там она может шить себе одежду по вкусу. И ей действительно очень шли английские костюмы, с которыми Мура вместо драгоценностей и шляп носила мужские часы и прическу из сколотых на затылке длинных, не по моде, волос. Главным ее украшением были ее глаза – большие, глубокие, горящие жизнью; перед их взглядом было невозможно устоять. Мура прекрасно знала свою силу – и умела ею пользоваться.

С середины 1920-х годов Мура стала подготавливать Горького к возвращению в Россию. Ее расчет был точен: в Европе его печатали все реже и реже, доходы падали. Единственный способ сохранить материальное благополучие – это вернуться в СССР, где Горькому обещали неограниченный счет в банке и всевозможные блага. Горький возвращаться не хотел; но он все чаще и чаще стал приезжать в СССР – там издавались его книги, там жили его читатели, его именем назывались улицы, пароходы и колхозы. В1933 году Горький окончательно переехал в СССР. Сама Мура, однако, с ним не поехала – по официальной версии, она не хотела ставить его в неловкое положение перед законной женой и читателями, исповедующими строгую коммунистическую мораль. Она обосновалась в Лондоне.

Уезжая, часть архива Горький оставил на попечение Муры: в СССР его нельзя было везти – там была переписка с людьми, недовольными советскими порядками. Но архив понадобился – в СССР готовились политические процессы, и письма с «порочащими советский строй» высказываниями очень бы пригодились. В 1936 году Муре намекнули: умирающий Горький хотел бы с ней проститься, а заодно было бы неплохо, если бы она привезла архив… Выбора у нее не было – добровольно или силой архив все равно оказался бы в СССР. Мура предпочла не ссориться (или просто хорошо выполнила свою работу) – и ее вместе с архивом в персональном вагоне доставили в Москву. Сначала ее привезли в Кремль; а уже оттуда – к Горькому, в санаторий Горки. Тот уже около месяца находился при смерти. Но недавно ему стало гораздо лучше; говорили о практически полном выздоровлении. Муру провели к Горькому. Некоторое время они оставались наедине…

Легенда о том, что именно Мура – по приказу из Кремля – отравила Горького, жива до сих пор; фактов, которые могут доказать или опровергнуть это, не существует.

Мура провела рядом с Горьким больше десяти лет, была его музой, секретарем, экономкой, фактической женой. Но после расставания с ним Мура не боялась остаться одна. Еще с 1931 года ее стали называть «спутницей и другом» не только Максима Горького, но и знаменитого фантаста Герберта Уэллса, старше ее на 26 лет. Когда Горький ревновал, она успокаивала его: «Даже для самой любвеобильной женщины сразу два знаменитых писателя – это слишком много!» Она познакомилась с Уэллсом еще в Англии – в счастливое время ее первого замужества. Когда в 1920 году Уэллс приехал в СССР, он остановился в доме Горького – гостиниц в то время не было; Мура была его официальной переводчицей. Петроград, все еще не оправившийся от страшной зимы, произвел на писателя ужасающее впечатление; он впал в депрессию. Спасла его Мура – она обладала удивительной способностью делать жизнь окружающих легче и проще, просто улыбаясь своей удивительно теплой, «кошачьей» улыбкой. И накануне своего отъезда то ли Уэллс ошибся комнатой, то ли Мура зашла к нему попрощаться слишком поздно (свидетельства расходятся), но они провели вместе ночь. Эту ночь Уэллс потом называл главным событием своей жизни. Следующие несколько лет они переписывались, иногда Мура встречалась с Уэллсом в своих разъездах по Европе – и по делам Горького, и по делам Локкарта. Уэллс, известный любитель женщин, в то время был женат вторым браком на Эми Кэтрин Роббинс, которую называл Джейн (она умерла от рака в 1927 году), но пользовался в браке полной свободой, не переставая менять любовниц. В то время его постоянной спутницей была Одетта Кеун, которая не собиралась уступать свое место Муре без боя. Но все же Мура оказалась сильнее. Весной 1933 года Уэллс назначил ей свидание в Дубровнике, где проходил очередной конгресс ПЕН-клуба, президентом которого Уэллс станет вместо умершего Джона Голсуорси.

Герберт Уэллс, 1932 год.

Во время конгресса они были неразлучны, а после него провели в Австрии две недели вдвоем. Потом Уэллс вернулся во Францию к Одетте, но они уже с трудом выносили друг друга. К тому же Одетта принялась шантажировать Уэллса, вынудила подарить ей его дом во Франции, угрожала опубликовать их переписку. В 1934 году Кеун – в качестве прощальной мести – напечатала своеобразные воспоминания о жизни с Уэллсом, где обвинила его во всех возможных грехах. И их отношения были кончены. Когда в том же году Уэллс вернулся из поездки в СССР, Мура ждала его в Эстонии. Они провели вместе две недели и вместе вернулись в Лондон. Мура сказала Уэллсу, что останется с ним, но замуж за него не пойдет. «Это не подобает моему возрасту», – заявляла она в ответ на его настойчивые предложения. Он не мог этого понять: «Она проводит со мной время, ест со мной, спит со мной, но не хочет выходить за меня замуж», – жаловался Уэллс. Он утешал себя тем, что Мура не выходит за него из-за сложностей с разводом: ведь ее официальный супруг, барон Будберг, был еще жив. Впрочем, однажды она согласилась сыграть свадьбу – чисто символически. Были разосланы приглашения, и, когда гости собрались в ресторане «Quo Vadis» и выпили за здоровье супружеской четы, Мура встала и призналась, что это шутка. Когда в 1934 году близкий друг Уэллса, знаменитый английский писатель Сомерсет Моэм, спросил Муру, как она может любить Уэллса, этого толстого и очень вспыльчивого человека, она ответила: «Его невозможно не любить – он пахнет медом».

Уэллс считался главным европейским интеллектуалом. Но в последние годы своим главным достижением Уэллс считал любовь Муры. Впервые за всю жизнь Уэллсу не только было достаточно одной женщины, но в этой женщине была вся его жизнь…

Во время войны Мура работала в журнале «Свободная Франция», активно сотрудничала с движением Сопротивления, имела деловые отношения с Локкартом и генералом де Голлем. Уэллс мог только восхищаться ее неуемной энергией: сам он был уже тяжело и безнадежно болен. Его не стало 13 августа 1946 года, за месяц до восьмидесятилетнего юбилея. Последние полтора года Мура находилась с ним неотлучно. После кремации два его сына развеяли прах писателя над водами Ла-Манша. В завещании он оставил Муре сто тысяч долларов.

Муре было пятьдесят четыре года. Теперь она могла жить совершенно свободно – денег было достаточно, дети обходились без нее: сын жил на ферме на острове Уайт, дочь замужем. Но война и смерть Уэллса подкосили ее. Эта вечно молодая женщина начала стареть. Она много ела и еще больше пила – про нее говорили, что она может перепить любого матроса. Мура стала толстеть, перестала следить за собой. Но ее уважал весь Лондон, считая умнейшей женщиной своего времени. Она – невенчанная жена, эмигрантка, шпионка, авантюристка – смогла очень высоко себя поставить в этом самом снобистском городе Европы. Даже ее шпионская слава – а в разное время ее считали сотрудницей английской, германской, советской разведок – лишь внушала уважение к женщине, которая смогла не только выжить в самых суровых условиях, но подчинить себе эту жизнь. Великобритания не забывала ее заслуг перед Форин Офис; Франция помнила о ее сотрудничестве с генералом де Голлем; аристократия всего мира считала ее – графиню и баронессу – своей. Теперь, когда у нее была масса свободного времени, Мура стала сознательно делать то, чем раньше занималась по случаю: создавать легенду о своей жизни. В разговорах в великосветских гостиных и в интервью ведущим изданиям она много и охотно рассказывала о себе – но чем больше и, казалось, откровеннее она говорила, тем все больше запутывалась ее история. Отношения с Горьким и Уэллсом, английской разведкой и советскими спецслужбами, ее семья – все обрастало таким количеством подробностей, противоречащих друг другу, что стало практически невозможно установить истину. Удивление и восхищение ее силой убеждения вызывает тот факт, что Муре верили все и всегда, что бы она ни говорила. В одном из последних интервью она даже заявила, что происходит по прямой линии от брака императрицы Елизаветы Петровны с Алексеем Разумовским. Россия и СССР продолжали занимать важное место в ее жизни. Мура несколько раз приезжала на родину: по приглашению вдовы Горького Екатерины Павловны Пешковой в 1956 году, затем в 1958 году, в 1960-м – навестить Бориса Пастернака и взять у него интервью, потом еще три раза. Ее принимали очень торжественно – и официальные власти, и советская интеллигенция, знавшая о ее необыкновенной судьбе. В последние годы ей было уже крайне тяжело выходить из дома. В это время ее описывали как необычайно грузную, но все еще красивую женщину, в длинной, широкой темной юбке, с несколькими нитками крупных бус, всегда с телефоном между колен, мужской палкой в руках и бутылкой водки в любое время суток. В конце концов она решила сама написать свою биографию. Для этого было собрано огромное количество документов, хранившихся в доме ее сына в Италии, недалеко от Флоренции, – она переехала сюда осенью 1974 года. Мура работала не в самом доме, а в специально оборудованном вагончике в саду. И однажды короткое замыкание вызвало пожар, уничтоживший и вагончик, и все хранящиеся там документы. Этого Мура уже не перенесла. 2 ноября 1974 года лондонская «Тайме» сообщила о ее смерти и опубликовала некролог, где она была названа «интеллектуальным вождем» современной Англии. На отпевании в первом ряду стояли французский посол с женой, а за ними – вся английская и русская эмигрантская знать.

Она оставила после себя не память, а миф, пережив всех, кто мог бы помнить правду о ней. Она сама стала мифом – женщина, которая была сильнее, чем сама жизнь…

Судьба Марии Будберг (в девичестве Закревской) – одна из загадок мятежного ХХ века. Историки до сих пор пытаются установить достоверно, была ли она разведчицей, и если да, то на какую страну работала. Ей приписывают связи со спецслужбами Германии, Англии и Советского Союза. Ее любовные истории с выдающимися деятелями эпохи только усугубляют ситуацию: в числе ее поклонников – британский тайный агент Роберт Брюс Локкарт , чекист Яков Петерс, эстонский барон Николай Будберг , писатель-фантаст Герберт Уэллс и Буревестник революции Максим Горький …

Мария Игнатьевна Закревская родилась в Полтаве в 1892 году. Девушка получила хорошее образование в пансионате благородных девиц, и, будучи 18 лет от роду, очаровала дипломата Ивана Бенкендорфа и вскоре вышла за него замуж, родила двух детей – дочь Таню и сына Павла. Когда вспыхнула Февральская революция, Бенкендорф принял решение уехать с детьми в свое имение в Эстонии, а вот Мария осталась в Москве.

Вскоре Мария Бенкендорф узнала о трагической смерти законного мужа – он был расстрелян. Однако ее мысли уже занимал британский посол Роберт Локкарт, с ним Мария проживала совместно, и когда в квартиру Локкарта 1 сентября 1918 года с обыском ворвались чекисты, то застали ее именно там. И Мария, и Роберт попали на Лубянку по обвинению в шпионаже в пользу Великобритании. Под руководством чекиста Якова Петерса прошло расследование, и был разоблачен так называемый «заговор послов», операция, которая якобы готовилась послами Франции, Великобритании и Америки с целью свергнуть большевиков в России.

Несмотря на всю серьезность обвинений и тот факт, что после разоблачения заговора по всей стране развернулся красный террор, Роберт Локкарт вскоре вышел из тюрьмы, его отправили в Лондон, обменяв на советского дипломата, арестованного в Великобритании. Мария не только устроила собственное освобождение, но и выхлопотала свободу Локкарту… ценой романа с чекистом Яковом Петерсом. Освободили Марию, видимо, с условием, что она будет сотрудничать с НКВД.

Оказавшись на воле, она переехала в Петроград, стала искать помощи у знакомых литераторов. Нужно было заработать денег, чтобы на что-то жить, кроме того, Мария мечтала забрать детей к себе в Россию. Помочь ей обещался Корней Чуковский, он помнил о том, что Максим Горький был в поисках помощника-секретаря. Горький был поражен деловыми качествами Марии и ее образованностью: она не только готова была вести всю его документацию и помогать составлять письма на русском, английском и немецком языках, но еще и охотно взяла на себя управление расходами по содержанию всего дома.

Со временем Максим Горький понял, что не только ценит Муру (как ее тогда называли), как образцового сотрудника, но и питает к ней самые светлые чувства. Это заметили и законная жена Горького Екатерина Пешкова, и фактическая жена Мария Андреева. Несмотря на то, что Горький был почти в два раза старше Марии, он полностью отдался этому чувству, понимал, что в его жизни эта любовь станет последней. И он действительно предугадал свой трагический финал…

Мария за свою жизнь сменила много фамилий. Еще одной стала - Будберг. Ее она взяла, выйдя замуж за эстонского барона. Брак был фиктивным, это был единственный способ для Муры повидаться с детьми. В Эстонию она отправилась в 1920 году, пыталась нелегально перейти границу зимой по Финскому заливу, но была схвачена полицией. Горький, узнав о произошедшем, похлопотал о том, чтобы Муру отпустили. Правда, ее тут же арестовали повторно по подозрению в шпионаже (в Таллине ей вспомнили любовные связи и с Горьким, и с Петерсом). Освободил ее адвокат, к которому за помощью обратился Максим Горький, имевший хорошие связи на Западе.

Несколько лет Мура прожила в Европе, здесь она дождалась переезда Горького, и вместе с ним поселилась в Сорренто, забыв о фиктивном муже. Несмотря на самые теплые чувства, которые Мура питала к советскому писателю, она по несколько раз в год навещала и бывшего любовника - Роберта Локкара. В Лондоне она делала остановку, когда ездила навещать детей в Эстонию. В 1925 году Мура решилась перевезти в Сорренто детей, Горький полюбил их всей душой.

С Лондоном была связана и еще одна большая любовь Муры. После возвращения Горького в СССР, она переехала жить в Лондон. Это был 1933 год. Здесь она жила вместе с Гербертом Уэллсом. Их любовная история вспыхнула еще в 1920 году, познакомились они тогда еще в доме Горького. Уэллс, как и другие мужчины, ревновал возлюбленную, болезненно переживал ее измены (теперь она уже время от времени посещала Максима Горького) и отчаянно предлагал ей стать его женой. Впрочем, так делали все мужчины Муры.

Интересно, что Мура не предала никого из своих возлюбленных мужчин. За Уэллсом она ухаживала до самой его смерти, у нее на руках умер и Максим Горький. Кто знает, быть может, без спецслужб и тут не обошлось. Историки до сих пор не установили точно, кто виновен в отравлении Буревестника.

Марии Будберг не стало в ноябре 1974 года. В последние годы жизни она страдала от болезней, с трудом ходила, сказалось многолетнее злоупотребление алкоголем. В истории она осталась «железной женщиной», как называл ее Горький, или "красной Мата Хари, как ее окрестили на Западе. Незадолго до смерти уничтожила все свое эпистолярное наследие, не оставив потомкам ответов на многочисленные вопросы.

История знает немало женщин-разведчиц, от которых зависели судьбы государств. Так, Ильзе Штебе, передала информацию о подготовке плана «Барбаросса»...

Революция — время разрухи и поражающих бедствий, разрушительный вихрь, прокатившийся по несчастной стране. Кто способен выжить в аду, посреди лавины обрушившегося огня, рухнувших домов, атмосфер и обломков прежде знакомой жизни?В ту пылающую эпоху существовали личности, искусство интриги которых поражает воображение потомков. Личности, которых смело можно ставить в один ряд с известными авантюристами любой эпохи. Кто они, эти таинственные женщины? По сравнению с ними почему-то блекнут любовницы знаменитого Джеймса Бонда. Согласитесь, миледи из «Трех мушкетеров» личность гораздо более колоритная, чем стандартная секс-шпионка из пресловутой эпопеи про 007…

Миледи. Именно так называли героиню этой истории — революционной «миледи», Матой Хари, даже «красной маркизой Помпадур». Конечно, она не обладала привлекательностью прекрасной француженки из творения Дюма и даже обаянием настоящей Маты Хари. И, разумеется, ничего общего не было у нее с прекрасной маркизой, но…
О судьбе этой женщины написано много. Не всегда факты разных источников совпадают с достаточной точностью, однако все утверждают, что Мария Закревская-Бенкендорф была «русской миледи», выполняющей особые поручения ГПУ.

Часто Закревскую именуют графиней. Но она не была ею, а только называлась - с подсказки одного из руководителей ВЧК Якова Петерса.
Родилась Мария в 1892 году в семье полтавского помещика, сенатского чиновника Игнатия Платоновича Закревского, не имевшего никакого отношения к графам Закревским.

Окончившая Институт благородных девиц, Мария свободно владела английским и немецким языками. Мария Игнатьевна Закревская была во всех отношениях необыкновенной женщиной. Старинного дворянского рода, прекрасно образованная, умная, дальновидная и чрезвычайно привлекательная.

Закревская Мария с мужем Иваном Бенкендорфом на ипподроме в Берлине
1913 г

Восемнадцати лет она вышла замуж за барона Бенкендорфа, родила ему двух детей. Жизнь в тесном семейном кругу никогда не прельщала Закревскую, она не могла долго сидеть дома. Пройдя ускоренные курсы сестер милосердия, она в Первую мировую войну работала в военном госпитале. Довольно часто она приезжала в гости к своему брату Платону Закревскому, работавшему в русском посольстве в Лондоне, и к сестре, жившей в Германии. Старшая сестра Муры, Анна, считалась в русском посольстве в Берлине первой красавицей

В одной из таких поездок она познакомилась с известным английским дипломатом Робертом Брюсом Локкартом, с которым была связана долгие годы. На самом деле Локкарт был разведчиком, он оказался замешан в так называемом «заговоре послов».

Роберт Брюс Локкарт

Летом 1917 года Иван Александрович решил поехать в Янеда, чтобы самому присмотреть за имением. Мария нашла предлог, чтобы остаться в Петербурге, и муж, забрав детей, вынужден был отправиться один. Пока Мария Игнатьевна оставалась в Петербурге, из Эстонии пришло ужасное известие: деревенские мужики зверски убили Бенкендорфа. Гувернантке с детьми чудом удалось бежать и укрыться у соседей. Когда начался «красный террор», Локкарта арестовали, а вслед за ним на Лубянку попала и Мура. Впрочем, ее скоро выпустили: в тюрьме она умудрилась соблазнить знаменитого чекиста Петерса, который был тогда правой рукой Дзержинского. А Локкарта вскоре обменяли на арестованного в Лондоне советского дипломата Литвинова. Много лет спустя выпустил книгу под названием «Воспоминания британского агента», и по мотивам этой книги в Голливуде сняли шпионский фильм. Главными героями были, разумеется, Локкарт и Мура Закревская.Западные спецслужбы подозревали Марию Закревскую в том, что она работала на три разведки: советскую, английскую и немецкую. Правда была гораздо прозаичнее: Мария Закревская имела обширные связи в белогвардейских кругах — связи, которые кое-кого очень интересовали, и НКВД мог выпустить через два дня человека только в том случае, если он согласился стать «стукачом». Такие «стукачи» составляли основу аппарата НКВД. Сферой их деятельности были доносы, информация, слежка и время от времени выполнение спецпоручений. Такие поручения могли быть любыми: от провоза документов до убийства, и «стукач» обязан был его выполнить. Была ли Мура таким агентом? Ответ однозначен: да. Контакты ее с ВЧК, никогда не афишировавшиеся и документально никем не доказанные, носили скрытый характер.
Дальнейшая жизнь «красной Мата Хари», полная приключений, могла бы служить сюжетом не одного романа.

Лето 1923 года Мария провела с Горьким в Германии, в Шварцвальде

Она стала секретарем пролетарского писателя Максима Горького. Его любовь к Муре была страстной и мучительной, по крайней мере, для него самого. Великий русский советский писатель Максим Горький все-таки в первую очередь был мужчиной. В общем, он серьезно влюбился в Закревскую. И, похоже, прекрасно отдавал себе отчет, что эта любовь будет последней.

Мура и Максим

Он был вовсе не стар — всего 52, но серьезно болен. Одного легкого у него не было, так как в молодости он стрелялся из-за несчастной любви и вместо сердца попал в легкое. А второе он уже прокурил почти дотла. Муре было 27 лет. Она всегда знала, что ей нужно, и знала, что сможет добиться этого рано или поздно — уговорит, очарует, соблазнит, расставит по полкам и выстроит по стенке. Нет, она вовсе не была безнравственной, просто для нее не существовало преград. Ее необыкновенная внутренняя сила восхищала Горького, и с каждым днем Мура становилась ему все дороже.

Уэллс в Москве

В сентябре 1920 года в Петроград приехал знаменитый писатель Герберт Уэллс и остановился в квартире у Горького. Самое большое впечатление на зарубежного классика произвела Мура. «Она была одета в старый британский армейский плащ цвета хаки и поношенное черное платье, — вспоминал Уэллс. — Ее единственная шляпка представляла собой некий скрученный черный лоскут — чулок, я думаю, — и все же она была великолепна. Она засовывала руки в карманы своего плаща, и казалось, что эта женщина не просто готова бросить вызов миру, но и способна навести в нем порядок. Она была моим официальным переводчиком. И предстала передо мной прекрасной, несломленной и обаятельной. Я влюбился в нее, я ухаживал за ней, и однажды ночью в ответ на мою мольбу она бесшумно порхнула через переполненные комнаты горьковской квартиры в мои объятия…».

Мария с Максимом Горьким и Гербертом Уэллсом, 1920 г

Конечно, Мура тогда и предположить не могла, что эта случайная связь много лет спустя сыграет большую роль в ее жизни. Просто ей всегда нравилось ощущение власти над мужчинами, особенно такими влиятельными и знаменитыми, как Уэллс. Но, надо заметить, несмотря на измены, она все же сохраняла преданность Горькому. Не верность, а именно преданность до самой его смерти.

В. Катаев, М. Горький, М. Закревская, Н. Кольцов, Л. Леонов. Сорренто, 1927 год

Очарованный ею, «буревестник революции» предложил ей руку и сердце. На официальный брак Будберг не согласилась, но на протяжении 16 лет оставалась гражданской женой Горького. Они вместе жили в Италии. В Сорренто они прожили несколько лет. Два раза в год — зимой и летом — Мура уезжала к детям в Эстонию . Однажды Горькому пришло письмо: «Я почувствовала, что не влюблена в вас боле…» Впрочем, вскоре она вернулась, и все пошло вроде бы по-прежнему. Но трещина осталась и с каждым днем увеличивалась все больше. Горький почувствовал, что Мура как-то отдаляется от него. Он не знал, что каждый раз, когда она ехала к детям в Эстонию, «по дороге» обязательно заезжала в Лондон — к незабвенному Брюсу Локкарту.

В 1928 году Горький принял решение вернуться на родину. Его давно звали: Сталин возлагал большие надежды на всемирно известного Буревестника революции. Мура в Россию не поехала, зато приняла на хранение и увезла в Лондон огромный архив Горького, его многолетнюю переписку с самыми разными людьми, что было весьма опасно, поскольку ставило ее под удар НКВД. Но Мура никого не боялась. Она действительно была предана Горькому и смогла сохранить его архив, а под конец жизни уничтожила опасные бумаги, чтобы они не попали в руки спецслужб.

А Мура Закревская жила в Лондоне. Встретилась там с Уэллсом и Локкартом. Англичане были поражены тем, что эта русская красавица могла выпить такое количество неразбавленного джина, какое не под силу и бывалому матросу, и совершенно не опьянеть. Мура могла перепить кого угодно. Кстати, уже в весьма преклонных летах каждое ее утро начиналось со ста граммов водки, и только потом женщина принималась за завтрак.

Уэллс упорно звал Муру замуж, но та отказывалась. Даже поселиться в его доме не хотела. Говорила: «Ну я ведь здесь, по соседству, совсем рядом. Ты позовешь, и я приду». Она часто ездила к детям в Эстонию, а по дороге заезжала в Москву — к Горькому. Уэллс об этом не знал, но страшно ревновал. А когда, приехав в Советский Союз и посетив Горького, он обнаружил на его письменном столе отлитый в бронзе слепок с руки Муры, то пришел в настоящее бешенство.
Она как-то сказала: «Уэллс не пропускает ни одной юбки. Такого бабника мир не видел, не знал. А вот Горький — когда он с тобой, такое впечатление, что в мире других женщин не существует даже теоретически».
Увиделись они лишь перед самой смертью Горького. Когда летом 1936 года Горький внезапно тяжело заболел, Мура была рядом с ним. Он умер у нее на руках. Ходили слухи, что его отравил Сталин, а отраву поднесла не кто иная, как Мария Закревская.

Герберт Уэллс в конце концов узнал, как Мура водила его за нос. И тогда он написал: «Мура — та женщина, которую я действительно люблю. Я люблю ее голос, само ее присутствие, ее силу и ее слабости… Я люблю ее больше всего на свете, и так будет до самой смерти. Нет мне спасения от ее улыбки и голоса, от вспышек благородства и чарующей нежности, как нет мне спасения от моего диабета и эмфиземы легких. Моя поджелудочная железа не такова, как ей положено быть. Вот и Мура тоже. И та и другая — мои неотъемлемые части, и с этим ничего не поделаешь».

Все это стало известно после выхода в 1981 году книги Нины Берберовой «Железная женщина». До этого она никогда не упоминалась ни в связи со своим первым любовником Робертом Брюсом Локкартом, ни в связи с Гербертом Уэллсом, чьей «невенчанной женой» она была тринадцать лет, после отъезда Горького в Россию и до смерти Уэллса. Это были не единственные мужчины, ставшие жертвами «миледи». Все, кто ее видел, единодушно признавали, что она была «дьявольски обаятельна». Жертвами ее чар становились и Фрейд, и Ницше, и Рильке. И даже руководители ЧК Петерс и Ягода.