Башня танка кв 1 чертежи. История создания

Тяжелый танк

Официальное обозначение: КВ-1
Начало проектирования: 1939 г.
Дата постройки первого прототипа: 1939 г.
Стадия завершения работ: серийно выпускался в 1939-1943 гг., использовался на всех участках Восточного фронта до мая 1945 г.

Быстрый прогресс противотанковой артиллерии, который пришелся на середину 1930-х гг., привел к тому, что буквально недавно принятые на вооружение танки уже успели устареть. В первую очередь это коснулось машин среднего и тяжелого класса. К 1936 г. единственным советским тяжелым танком был пятибашенный Т-35, отличавшийся, помимо грандиозных размеров, весьма мощным вооружением. Тогда он вполне соответствовал предъявляемым требованиям, но после оценки использования ПТО в гражданской войне в Испании был сделан вывод что “тридцать пятый” по степени защищенности практически не отличается от легких танков. Вдобавок, Т-35 имел очень низкие ходовые характеристики, что сильно уменьшало его шансы уцелеть в современном сражении. Попытки усилить бронирование за счет экранирования (нанесения накладного слоя брони) и введения конических башен были временными мерами, практически не повлиявшими на боеспособность этих машин, однако отказываться от постройки многобашенных гигантов также не спешили. Дело в том, что достойной замены им в то время не нашлось, вот тогда и приняли компромиссное решение – строительство Т-35 продолжить и одновременно начать проектирование совершенно нового тяжелого танка, с не менее мощным вооружением и сильным бронированием.
Осенью 1938 г. НКО СССР выдвинул требования к такой боевой машине, по прежнему ориентируясь на старую концепцию многобашенного танка с толщиной брони не менее 60 мм и обязательным вооружением, состоявшим из 76-мм и 45-мм орудий. Так появились проекты СМК (разработан СКБ-2, главный конструктор Ж.Я.Котин) и Т-100 (разработан КБ завода №185 в Ленинграде). Вначале действительно рассматривались варианты с размещением вооружения в пяти башнях, но впоследствии их количество сократили до трех. Обе машины получились удивительно похожими как внешне, так и по техническим характеристикам, оставалось только определить, кто из них будет принят на вооружение…

В то же время НКО распорядился спроектировать тяжелый танк с одной башней. Видимо, дело тут было не только в “подстраховке на всякий случай”. Практика использования многобашенных танков Т-35 в условиях учебного боя показала, что командиру машины приходилось очень туго в плане управления всеми частями боевого отделения. Иногда получалось, что командир каждой из пяти башен сам выбирал себе цель и вел огонь самостоятельно. С двумя-тремя башнями было, конечно, управиться гораздо легче, но уже их наличие посчитали в какой-то мере излишеством.
Проектирование однобашенного танка поручили СКБ-2, где под руководством инженеров Л.Е.Сычева и А.С.Ермолаева группа дипломников ВАММ разработала внеконкурсный проект танка более известный сейчас как КВ (“Клим Ворошилов” ).
За основу, что вполне естественно, был взят танк СМК, однако не стоит полагать, что КВ был его “уменьшенной однобашенной копией”. Длину танка действительно заметно уменьшили, а основное вооружение, состоявшее из 76,2-мм и 45-мм танковых пушек, сосредоточили в одной башне, которая по своим размерам (как внешним так и внутренним) была почти одинаковой с СМК. При этом, правда, пришлось отказаться от башенного курсового пулемета ДК, так как места для него просто не оставалось.
Экипаж соответственно сократился до 5 человек. Сэкономленный, таким образом, общий вес позволил довести толщину лобовых листов корпуса и башни до 75 мм, превзойдя тем самым своеобразный рекорд, ранее прочно державшийся за французским тяжелым танком 2С. Кроме того, вместо авиационного двигателя АМ-34 на КВ устанавливался дизельный В-2. Хоть он и обладал меньшей мощностью (500 л.с. против 850 у СМК) данный тип мотора сжигал менее дорогое горючее и был более пожаробезопасным. Это повлекло за собой изменение кормовой части корпуса, высота которой стала меньше за счет применения новой крыши надмоторного отсека. Ходовая часть танка,применительно на один борт, состояла из шести опорных катков с внутренней амортизацией и индивидуальной торсионной подвеской, и трех обрезиненных поддерживающих роликов. Ведущее колесо цевочного зацепления имело съемный зубчатый венец и устанавливалось сзади. Боевая масса КВ доходила до 47 тонн.

В начале декабря 1938 г. макетная комиссия утвердила окончательный внешний вид танка СМК, рекомендовав удалить у него третью (кормовую) башню и усилить вооружение. Тогда был представлен один из первых вариантов КВ, также получивший хорошие отзывы и рекомендованный к постройке. Через пять месяцев – 9 апреля 1939 г., был одобрен технический проект и в скором времени началась постройка опытного образца, которую завершили в конце августа. После проведения доработок, 1 сентября 1939 г., прототип КВ совершил первый пробег на заводском полигоне.
Далее события разворачивались не менее стремительно. 5 сентября танк отправили в Москву для демонстрации новой машины руководству страны. Премьерный показ состоялся 23 сентября и произвел самые благоприятные впечатления. Вместе с КВ демонстрацию своих возможностей проводил танк СМК, так что у высшего руководства страны могло без особого труда соатвить мнение об обеих машинах.
Первым на трассу испытаний вышел СМК. По воспоминаниям механика-водителя танка КВ П.И.Петрова были сильные опасения, что «двухбашенник», обладавший более длинным базовым шасси, покажет лучгие данные при преодолении препятствий, но всё получилось совнршенно наоборот. СМК без труда преодолел эскарп, затем — ров и немного задержался на воронках. Более короткий КВ напротив — с легкостью прошел все препятствия, чем вызвал апплодисменты присуствующих. Впрочем, не всё было так гладко, как хотелось бы. Регулятор двигателя В-2 работал с перебоями и пожтому Петрову приходилось вести танк на постоянно высоких оборотах, что грозило аварией. В ходе преодоления водных преград на Москва-реке танк начало заливать водой, однако КВ в тот раз сильно повезло.

После этого, 8 октября, КВ вернули на ленинградский завод для проведения текущего ремонта и устарнения выявленных дефектов. Спустя чуть более месяца, 10 ноября 1939 года, танк отправили на полигон НИБТ, где приступили к полномасштабным заводским испытаниям. В течении нескольких дней, пройдя 485 км, в конструкции КВ выявили ещё 20 различных дефектов, в первую очередь касавшихся работы силовой установки и трансмиссии.

По итогам испытаний определили, что по основным показателям танк КВ лучше своих двухбашенных аналогов. Меньшая высота КВ, полученная за счет отсутствия подбашенной коробки, благоприятствовала лучшей защищенности и снарядоустойчивости танка. Ходовые характеристики тоже оказались выше, поскольку КВ обладал более короткой ходовой частью при сохранении её ширины. Но самое главное – теперь командир машины мог управлять огнем орудий и пулеметов без распыления сил. В качестве отрицательных качеств отмечалась стеснённость работы экипажа в боевом отделении, отсутствие курсового пулемета и перетяжелённость машины. Последний недостаток, в первую очередь, негативно сказывался на работе наиболее важных узлов и агрегатов КВ. Если ходовая часть и подвеска танка ещё могли выдержать существенные нагрузки, то трансмиссия и двигатель работали на пределе возможностей. Разработчикам посоветовали быстрейшим образом разобраться с этими недостатками, но на протяжении всего периода эксплуатации танков КВ устранить их в полной мере не удалось.

Испытания КВ вполне ожидаемо прервали в декабре 1939 г. Спустя всего несколько дней после начала советско-финской войны части Красной Армии столкнулись с очень серьёзной проблемой в виде долговременных укреплений, возведённых на Карельском перешейке. “Линия Маннергейма” оказалась чрезвычайно “крепким орешком” и осуществить её прорыв с помощью только артиллерии и авиации оказалось совсем нелегко. Для штурма финских позиций требовался мощный штурмовой танк с противоснарядным бронированием, а такового в массовых количествах в СССР тогда не производили. Единственной тяжелой машиной, способной действовать в суровых зимних условиях, оказался средний танк Т-28, но его 30-мм лобовая броня без труда пробивалась финской ПТО. До использования пятибашенных Т-35, к счастью, тогда не додумались, хотя некоторые отечественные и зарубежные “историки” без тени смущения утверждают, что РККА потеряла на Карельском перешейке от 60 до 90 (!) танков этого типа. Так что появление новых тяжелых танков, пусть даже и в опытных образцах, стало весьма своевременным.

Таким образом, полигонные испытания плавно переходили в боевые, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Решение о передаче танков в боевые подразделения принимало руководство Ленинградского Военного Округа, направив КВ, СМК и Т-100 в состав 91-го танкового батальона (тб) 20-й танковой бригады (тбр). Экипаж танка КВ в период боевых испытаний был смешанным: Г.Качехин (командир танка), воентехник 2-го ранга П.Головачев (механик-водитель), красноармейцы Кузнецов (наводчик орудия) и А.Смирнов (радист), а также специалисты-испытатели Кировского завода А.Эстратов (моторист, он же заряжающий) и К.Ковш (запасной механик-водитель, во время боёв находился вне танка). Новые машины не сразу бросили на финские позиции. Первые две недели экипажи осваивали танки. Попутно с КВ сняли 45-мм пушку, заменив её 7,62-мм пулеметом ДТ. В бой этот танк пошел только 18 декабря. Танкистам предстояла нелёгкая задача – прорвать финскую оборону в районе Бабокино. До этого поставленную задачу пытались решить используя средние Т-28, но в условиях сильной ПТО слабо бронированные “двадцать восьмые” понесли потери и положительного результата не достигли. Сражение, начавшееся утром 18 декабря, разворачивалось примерно по тому же сценарию, только рядом с Т-28 шли тяжелые танки. В зимних условиях, когда снег хорошо маскировал ДОТы финнов, экипажу КВ пришлось действовать практически вслепую. В самом начале боя идущий впереди Т-28 был подбит и преградил дорогу КВ. Обойдя его, командир заметил вражескую укрепленную точку и приказа открыть по ней огонь. Через несколько минут стало ясно, что по танку ведут огонь сразу несколько ДОТов, но 37-мм финские противотанковые орудия ни разу не смогли пробить толстую броню КВ. Пока шла борьба с первым ДОТом в переднюю часть танка угодил очередной снаряд. Так как обстрел продолжался установить характер повреждений было тогда невозможно и Качехин принял решение двигаться дальше. Под конец боя был получен приказ подойти к очередному подбитому Т-28 и по возможности эвакуировать его, что и было сделано. Результат первого опыта боевого применения КВ оказался впечатляющим: ни одного попадания навылет, по одному попаданию в ствол, лобовой лист и ступицу 4-го опорного катка, по три попадания в траки правой гусеницы и в борт. Повреждения осмотрели высшие офицерские чины и начальник бронетанкового управления, сделав вывод, что для современных противотанковых орудий танк КВ неуязвим.

Ствол пушки заменили уже не следующий день, а вечером 19 декабря постановлением НКО СССР танк КВ был принят на вооружение РККА. И это при том, что ещё не была заказана даже установочная серия этих машин, а первый опытный образец прошёл не более 550 км. Что касается дополнительной проверки таких важных узлов, как подвеска, трансмиссия и ходовая часть, выходивших из строя в первую очередь, здесь поступили следующим образом – поскольку данные элементы имели большую степень унификации с СМК результаты испытаний обеих танков объединили, сделав вывод что они пройдены удовлетворительно. Директору Кировского завода (ЛКЗ) предписали “устранить все дефекты обнаруженные при испытании” и с 1 января 1940 года начать выпуск серийной продукции, сдав к концу года 50 танков.

Свою также сыграло и то, что боевое применение двухбашенного СМК было далеко не таким успешным. Этот танк, по части снарядоустойчивости, показал себя с лучшей стороны, но во время боя 17 декабря 1939 г. на дороге Кямери-Выборг СМК наехал на замаскированный фугас и потерял ход. Экипаж успешно эвакуировали на идущем рядом Т-100, но отбуксировать поврежденную машину для ремонта смогли только после войны. При этом финские разведчики успели снять с танка крышку люка.
Одновременно исправили положение с установочной партией КВ. Всего заказали 12 машин, которые получили дополнительные индексы “У” – к примеру, прототип КВ по документам проходил как У-0 (танк установочной серии, нулевой образец). В добавок, военные потребовали оснастить танк 152-мм гаубицей, что для конструкторов стало в некоторой степени неожиданностью. Основная проблема заключалась не столько в доработках конструкции танка, сколько в отсутствии соответствующего танкового орудия. Справедливости ради стоит отметить, что нигде в мире на тяжелые танки не ставились пушки калибром более 105-мм – кстати и здесь первенство принадлежало французскому 2С, один из образцов которого некоторое время эксплуатировался именно с таким орудием.

Для “артиллерийского” танка пришлось заново разрабатывать новую башню увеличенных размеров на прежнем погоне и подыскивать 152-мм гаубицу. Первый вариант с гаубицей образца 1909\1930 г. отвергли сразу, отдав предпочтение более новой М-10 образца 1938 г. Работы в этом направлении проводила бригада инженеров, в которую входило около 20 человек, под руководством Н.Курина. Молодым конструкторам дали всего несколько дней, переведя их на казарменное положение. Спустя две недели приступили к изготовлению первого опытного образца такой установки, получившей название МТ-1. В январе 1940 г. её установили на опытный танк КВ, недавно отозванный с фронта для проведения доработок, и 10 февраля обстреляли в тире. Помимо оригинальной конструкции МТ-1 ствол пушки закрывался специальной крышкой, которая должна была предохранять его от пуль и осколков, но данное улучшение оказалось неэффективным и не остальных танках от него отказались. Вместо этого на ствол гаубицы надели специальные кольца из брони толщиной 10-мм. В производстве это решение использовали на всех серийных танках.

17 февраля 1940 г. танки У-0 и У-1 (с установками МТ-1) снова отправили на фронт. 22 февраля на фронт ушел танк У-2 с башней опытного танка У-0 с 76,2-мм орудием, а 29 февраля – танк У-3 с установкой МТ-1. Также успели построить и отправить на фронт танк У-4 (последний из установочной серии с МТ-1), но 13 марта 1940 г. было подписано перемирие и проверить этот танк в бою не удалось. Так как числовые обозначения стали использоваться намного позже КВ с установкой МТ-1 называли “КВ с большой башней”, а с 76-мм пушкой – “КВ с малой башней”.

Полученные танки КВ и единственный экземпляр Т-100 свели в отдельную танковую роту, передав её вначале 13-й, а затем 20-й тбр. Так как в марте линия укреплений была уже прорвана проверить танки с “большой башней” стрельбой по ДОТам в боевых условиях не удалось. Тем не менее, в отчете о боевом применении КВ указывалось, что танки проявили себя с хорошей стороны, но также отмечалась их перетяжеленность и недостаточная мощность двигателя.

Производство серийных танков КВ “с малой башней”, переименованных в КВ-1, планировали начать в конце марта 1940 г., но из-за того, что ЛКЗ оказался не готов к массовому выпуску новой продукции вплоть до начала мая здесь все ещё собирали КВ из установочной серии.

Руководство АБТУ РККА, очень обеспокоенное поступающими донесениями, предложило провести полный испытательный цикл, чтобы выявить все дефекты конструкции КВ. В мае 1940 г. такие испытания были проведены на полигонах в Кубинке и под Ленинградом на танках У-1, У-7 (оба с 76-мм пушкой) и У-21 (с 152-мм гаубицей).
Пройдя 2648 км танк установочной серии У-1 несколько раз выходил из строя по техническим причинам из-за поломок трансмиссии и двигателя, который заменялся два раза. Танки У-7 и У-21 прошли несколько меньше – 2050 и 1631 км, но это совершено не спасло их от аналогичных проблем. Среди наиболее существенных недостатков отмечали неудачную конструкцию трансмиссии и воздушного фильтра, недостаточную прочность траков и опорных катков, теснота в боевом отделении, плохой обзор. Немало проблем доставила и башня: на КВ-1 она весила 7 тонн, а на КВ-2 – 12 тонн. В связи с этим возникли проблемы с вращением, связанные с большими усилиями на рукоятках механизмов наведения и малой мощностью электромоторов. Помимо этого, при крене башня на танках первой серии не могла поворачиваться вообще.

Требуемый заказ в 50 машин было вполне реально сдать к концу года, однако в конце мая завод получил новое распоряжение. Теперь требовалось изготовить в период с июля по декабрь 230 КВ обеих модификаций, из них к августу – 15 единиц и к сентябрю – ещё 70. На завод давили “сверху”, настаивая на сдаче готовой продукции в точно установленные сроки. Фактически, в июле 1940 г. завод выпустил 5 танков, в то время как остальные 10 были приняты 22-24 августа.
Зная, какие меры могут последовать за невыполнение этого распоряжения, директор ЛКЗ Зальцман доложил, что поставки танков идут по графику. Понимая сложившуюся ситуацию военинженер 2-го ранга Шпитанов, являвшийся военным представителем от армии, пошел навстречу заводчанам и подписал платежные удостоверения задним числом (31 июля). Этот факт “вопиющего нарушения” был подробно описан в письме, которое составил другой представитель военной приёмки военинженер 2-го ранга Каливода. Полный текст этого документа можно прочитать в выпуске “Фронтовая Иллюстрация. История танка КВ”. Суть его сводилась к следующему:

— завод не торопиться с доработкой танков КВ

— все танки, даже принятые военпредом, имеют огромное количество дефектов

— руководство завода скрывает недостатки КВ.

Вдобавок выявилось ещё несколько существенных недоработок танков как установочной, так и первой серии. При этом военинженер лишь косвенно учитывал тот факт, что ЛКЗ и СКБ-2 сильно загружены текущей работой, а выполнять план требовалось без задержек. В результате была назначена авторитетная комиссия, которая в целом подтвердила выводы, сделанные Каливодой, но в качестве наказания всем виновным были сделаны только “дисциплинарные взыскания”.

Впрочем, сказать, что завод ничего не делал для устранения выявленных дефектов, было нельзя. В июле 1940 г. в чертежи танка было внесено 349 конструктивных изменений, из которых 43 были связаны с технологическим процессом. В августе-сентябре количество изменений возросло до 1322 и 110 соответственно. За весь 1940 год ЛКЗ выпустил 243 танка, перевыполнив план, но качество продукции всё ещё сильно страдало из-за большой спешки.

Конструкция танка КВ образца 1939 года базировалась на конструкции СМК и заимствовала от него множество элементов. В первую очередь это касалось ходовой части и отдельных элементов корпуса. Впрочем, остальные узлы и агрегаты были спроектированы заново.

Шасси танка КВ образца 1939 года, сравнительно с СМК, было укорочено на один опорный каток и один поддерживающий ролик соответственно, что положительно сказалось на весовых характеристиках и маневренных качествах танка. Применительно на один борт ходовая часть состояла из следующих элементов:

— шесть опорных катков с внутренней амортизацией и индивидуальной торсионной подвеской;

— три поддерживающих ролика с резиновыми бандажами;

— переднее направляющее колесо;

— заднего ведущего колеса с литой ступицей и двумя 16-зубовыми венцами;

— гусеничная цепь из 87-90 траков шириной 700 мм и шагом 160 мм, траки – литые, из стали 35ХГ2 с двумя прямоугольными окнами для зубьев ведущего колеса.

Корпус представлял собой жесткую сварную коробку с дифференцированным бронированием, при сборке которой для усиления жесткости использовались уголки и накладки. Носовая часть корпуса состояла из верхнего, среднего и нижнего бронелистов. Верхний и нижний бронелисты толщиной 75 мм устанавливались под углом 30. Средний бронелист толщиной 40 мм имел угол установки 85 и отверстие с левого борта под вывод антенны. В верхнем бронелисте были выполнены вырезы под люк механика-водителя и шаровую пулеметную установку. Нижний лист оборудовался двумя буксирными крюками.

Бортовые бронелисты выполнялись в виде единой отливки толщиной 75 мм. В них было сделано по 6 отверстий для прохода осей балансиров подвески и по 3 отверстия для прохода кронштейнов поддерживающих колёс. В передней части был приварен кронштейн кривошипного механизма на котором крепилось направляющее колесо, в задней – отверстия для установки бортового редуктора. Боевой отсек отделялся от моторно-трансмиссионного броневой перегородкой.

Крыша была выполнена в виде трех броневых секций. Первая секция толщиной 40 мм закрывала боевое отделение и имело вырез под башенный погон, для защиты которого приваривались бортовые планки высотой 80 мм и толщиной 40 мм. Вторая секция толщиной 30 мм, с люками для доступа к двигателям и заправочным горловинам системы охлаждения, защищала моторный отсек. В крыше трансмиссионного отсека аналогичной толщины имелось два люка для доступа к механизмам трансмиссии.

Днище состояло из переднего листа толщиной 40 мм и заднего толщиной 30 мм. Бронелисты приваривались встык и крепились к бортовым секциям. В передней части днища, рядом с местом механика-водителя, располагался аварийный люк. В задней части находилось четыре отверстия для слива топлива и подмоторный люк.

Башня танка КВ-1 первых серий была клёпано-сварной и имела граненую форму. Лоб, борта и корма изготовлялись из брони толщиной 75 мм, маска орудия – 90 мм. Борта устанавливались под наклоном 15, лобовой бронелист — 20. Крыла была выполнена из цельного 40-мм бронелиста. В ней были сделаны вырезы под люк командира и прицельные приспособления. В бортах имелись смотровые щели со стеклоблоками. На основании люка иногда монтировалась пулеметная турель для стрельбы по воздушным целям.

В отличии от танка СМК, на который устанавливался авиационный бензиновый двигатель М-17, танк КВ получил дизельный двигатель В-2К. Его максимальная мощность составляла 600 л.с. при 2000 об\мин, номинальная – 500 л.с. при 1800 об\мин. Двигатель имел 12 цилиндров установленных V-образно под углом 60°.; В качестве топлива использовалось дизельное горючее марки “ДТ” или газойль марки “Э”, которое находилось в трех топливных баков ёмкостью 600-615 литров. Два бака устанавливались в передней части корпуса в отделении управления (ёмкостью 230-235 литров) и боевом отсеке (ёмкостью 235-240 литров). Третий бак, ёмкостью 140 литров, располагался у левого борта в боевом отделении. Относительно среднего танка Т-34 того же года выпуска подобное размещение топливных баков было более рациональным и позволило избежать лишних потерь. Подача топлива осуществлялась насосом НК-1. Пуск двигателя можно было провести с помощью двух электростартеров СТ-4628 мощностью 4,4 кВт или сжатым воздухом от двух баллонов. Для охлаждения двигателя использовалось два трубчатых радиатора ёмкостью 55-60 литров, установленных по бортам двигателя с наклоном в его сторону.

Трансмиссия механического типа состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, 5-ступенчатой двухвальной коробки передач, многодисковых бортовых фрикционов сухого трения с ленточными плавающими тормозами и двух планетарных бортовых двухрядных редукторов.

Средства связи состояли из телефонно-телеграфной радиостанции 71ТК-3 и внутреннего переговорного устройства ТПУ-4-бис. В состав электрооборудования (выполненного по однопроводной схеме) входил генератор ГТ-4563А мощностью 1 кВт и четыре аккумуляторные батареи 6-СТЭ-144 ёмкостью 144 ампера каждая. Потребителями электроэнергии являлся поворотный механизм башни, средства связи, контрольные приборы, аппаратура внутреннего освещения, фары и электросигнал.

Экипаж танка состоял из пяти человек: механик-водитель, стрелок-радист, командир, наводчик и заряжающий. Первые два из них размещались в отделении управления в передней части корпуса, трое остальных – в боевом отедлении.

На танках КВ-1 образца 1939 года устанавливалась 76,2-мм пушка Л-11 с длиной ствола 30,5 калибров. Данная артсистема, созданная КБ ЛКЗ, обладала неплохими характеристиками бронепробиваемости и могла поражать любой тип вражеского танка на дистанции до 500 метров. Начальная скорость бронебойного снаряда составляла 612 м\с, что позволяло на указанном расстоянии пробивать вертикально установленный лист брони толщиной до 50 мм. Углы вертикального наведения составляли от -7° до +25°.; Выстрел из пушки производился при помощи ножного и ручного механических спусков. Для наведения на цель использовался телескопический прицел ТОД-6 и перископический панорамный прицел ПТ-6.

Вместе с тем, примененная на Л-11 оригинальная противооткатная система являлась её слабым местом. В конструкции противооткатного устройства жидкость компрессора непосредственно контактировала с воздухом накатника посредством специального отверстия, которое при определённых углах поворота орудия перекрывалось. В результате, после нескольких выстрелов жидкость вскипала, что нередко приводило к повреждению орудия. Наиболее остро этот дефект выявился на маневрах 1938 года, во время которых большая часть танков Т-28, недавно перевооруженных с КТ-28 на Л-11, оказалась небоеспособной. Дефект исправили применив дополнительное отверстие, однако это не спасло положения в целом.

Легкое стрелковое вооружение включало четыре пулемета ДТ калибра 7,62-мм. Первый из них устанавливался в лобовом листе корпуса слева перед местом стрелка-радиста. Шаровая установка обеспечивала обстрел по горизонту в пределах 30°, и по вертикали от -5° до +15°.; Второй пулемет был спарен с пушкой, а третий устанавливался на корме также в шаровой установке. В отличии от курсового ДТ углы обстрела по вертикали составляли от -15° до +15°.; Четвертый пулемет являлся запасным и перевозился в укладке на левом борту корпуса.

Боекомплект для пушки состоял из 111 выстрелов. Номенклатура боеприпасов было достаточно широкой и включала унитарные патроны от дивизионных орудий образца 1902\1930 гг. и образца 1939 г., а также от полковой пушки образца 1927 г.:

— осколочно-фугасная граната ОФ-350 (стальная) или ОФ-350А (чугунная) со взрывателем КТМ-1;

— фугасная граната Ф-354 со взрывателями КТ-3, КТМ-3 или 3ГТ;

— бронебойно-трассирующий унитарный снаряд БР-350А и БР-350Бсо взрывателем МД-5;

— снаряд с пулевой шрапнелью (Ш-354Т) или шрапнелью Гертца (Ш-354Г) с 22-секундной трубкой или трубкой Т-6;

— снаряд со стержневой шрапнелью Ш-361 с трубкой Т-3УГ;

— снаряд с картечью Ш-350.

Одной из главных задач на грядущий 1941 год стало перевооружение танка более надежным орудием. Хотя пушки Л-11, выпущенные в 1939 году, прошли доработку их установка в танки КВ-1 и Т-34 рассматривалась как временная мера. Вместо них в 1940 году предстояло развернуть выпуск орудий Ф-32, разработанных к КБ завода №92 под руководством В.Г.Грабина. Использовав в качестве основы полковую 76,2-мм пушку “грабинцам” удалось создать простую и надежную танковую артсистему. Тем не менее, летом 1940 года в Ленинграде продолжали выпускать Л-11, параллельно пытаясь улучшить её конструкцию. Лишь после прямого вмешательства начальника АБТУ Д.Г.Павлова (в мае 1940 года) на ЛКЗ приступили к налаживанию производства Ф-32. До конца года удалось изготовить всего 50 орудий, а на танки КВ-1 их начали ставить только с января 1941 года.

По сравнению с Л-11 несколько уменьшились углы вертикального наведения (от -5° до +25°), но этот недостаток компенсировался лучшей надежностью орудия и более высокими боевыми качествами. Орудия Ф-32 с длиной ствола 31,5 калибр оснащались клиновым полуавтоматическим затвором механического копирного типа. Тормоз отказа был гидравлическим, накатник — гидропневматическим. Максимальная длина отката составляла 450 мм. Уравновешивание пушки осуществлялосьпри помощи груза, закреплённого кронштейне гильзоулавливателя. В дополнение к этому телескопический прицел ТОД-6 был заменен на ТОД-8.

Задержка с перевооружением КВ на пользу не пошла. Дело в том, что в то же время танки Т-34 получили орудия Ф-34, мощность которых была выше, чем у Ф-32. Разумным выходом казалась установка более мощной артсистемы калибром 85-мм или 95-мм. Разработкой таких орудий активно занималось то же КБ завода №92 и в течении 1939-1940 года на испытания поступили несколько перспективных образцов. Для танка КВ-1 была выбрана 76,2-мм пушка Ф-27, имевшая баллистику зенитного орудия 3К аналогичного калибра с начальной скоростью снаряда 813 м\с. По массо-габаритным характеристикам Ф-27 прекрасно вписывалось в танковую башню и в апреле 1941 года опытный танк успешно прошел испытания. Однако, из-за начала работ по проекту КВ-3, был сделан вывод, что КВ-1 вполне может обойтись менее сильным орудием.

В рамках дальнейшей модернизации был разработан проект танка под обозначением Объект 222 . Отличительной особенностью этой машины была новая башня с пушкой Ф-32 и новым механизмом поворота, увеличенная до 90 мм толщина лобового бронирования, радиостанция 10РТ, новая планетарная КПП, командирская башенка, улучшенный смотровой прибор механика-водителя и ряд других изменений. Частично отдельные модернизированные агрегаты были опробованы на опытных КВ в апреле-мае 1941 года, но полностью реализовать проект улучшенного танка не удалось из-за начавшейся войны.

Единственным подразделением, имевшем на вооружении танки КВ после завершения советско-финской войны, была тогда 20-я тбр, на вооружении которой находилось 10 машин установочной партии (У-0, У-2, У-3, У-11, У-12, У-13, У-14, У-15, У-16, У-17). Экипажи танковой бригады имели немалый боевой опыт и, что самое главное, хорошо освоили новую технику. В процессе эксплуатации танков КВ установочной серии в межвоенный период не раз поднимался вопрос о невысокой надежности трансмиссии, которая не выдерживала перегрузок и часто выходила из строя, а также перетяжеленность машин. На основе полученного опыта предполагалось создавать при каждой танковой бригаде учебные подразделения, но летом 1940 г. все танки КВ были изъяты из состава 20-й тбр и переведены в 8-ю тд 4-го мк. Одновременно новые танки начала получать 2-я тд 3-го мк в Прибалтике, куда первые КВ-1 и КВ-2 (с установкой МТ-1) прибыли в августе. Для подготовки танковых экипажей несколько КВ-1 направили в распоряжение Военной академии механизации и моторизации (г. Москва), Ленинградских курсов усовершенствования комсостава танковых войск и Саратовского танкотехнического училища. К 1 декабря 1940 г. в войсках имелось 106 новых тяжелых танков, а к 1 июня 1941 г. их количество выросло до 370. По военным округам они были распределены следующим образом.

Киевский ОВО – 189

Западный ОВО – 75

Прибалтийский ОВО – 59

Приволжский ВО – 18

Одесский ВО – 10

Орловской ВО – 8

Ленинградский ВО – 4

Московский ВО – 3

Харьковский ВО – 4

Тут стоит отметить, что в непосредственной эксплуатации находилось всего 75 машин, в то время как остальные 295 простаивали в ожидании запасных частей или находились в текущем ремонте. Впрочем, дальше количество тяжелых танков продолжало только увеличиваться.

Как можно заметить, абсолютное большинство КВ-1 было сосредоточено в приграничных округах. Хотя наличие плана нападения на Германию (операция “Гроза”) ставится под большое сомнение столь большое число тяжелых машин в ударных частях (механизированные корпуса) заставляет задуматься об обратном.

На острие главного удара советской ударной группировки на западном направлении находился 6-й механизированный корпус подчиненный 10-й армии. Формирование корпуса началось 15 июля 1940 г. под Белостоком и уже к 1 июня 1941 г. в нем насчитывалось 999 танков, 114 из которых были КВ-1 и КВ-2. По последним данным 6-й мк перед войной получил наибольшее количество машин новых типов, даже в ущерб другим подразделениям. На 22 июня общее число танков увеличилось до 1131, что составило 110% штатной численности. Впрочем, столь быстрый количественный рост имел и негативные последствия. В виду большого разнообразия типов танков (ХТ-26, БТ-2, БТ-5, БТ-7, Т-28, Т-34, Т-37, Т-38, Т-40, КВ-1, КВ-2 и тягачи АТ-1) возникли большие затруднения в обеспечении топливом и запасными частями, так что в боевом состоянии находились далеко не все машины. И всё же 6-й мк был очень грозной силой. Наибольшим количеством танков КВ располагала тогда 4-я тд (63 единицы), а в 7-й тд имелась 51 машина этого типа.

22 июня 1941 г. корпус, в виду отсутствия связи о штабом армии, активных действий не вёл. Лишь вечером поступила директива маршала Тимошенко нанести удар на Сувалки и к 24 июня уничтожить противника. Генерал И.В.Болдин отдал распоряжение сосредоточить танковые дивизии северо-западнее Белостока, однако это решение впоследствии оказалось роковым для всего корпуса. В течении 23 июня подразделения 6-го мк пытались пробиться по дорогам к обозначенному рубежу сквозь беспорядочно отступающие части 10-й армии. Корпус неоднократно подвергался бомбоштурмовым ударам с воздуха, понеся существенные потери на марше. Наконец, прибыв в назначенный район группа Болдина в очень сложном положении. Соседние части отступили, оголив фланги, авиационная поддержка отсутствовала, а в корпусе практически не осталось горючего. Несмотря на это командование фронтом распорядилось нанести в 10 часов утра 24 июня удар в направлении Гродно – Меркине и к исходу дня овладеть литовским городом. Танки 6-го мк двинулись по указанным направлениям: 4-я дивизия на Индуру, 7-я дивизия двумя колоннами — 13-м тп на Кузницу, а 14-м тп на Старое Дубовое. Наступление было сразу же вскрыто немецкой разведывательной авиацией, что дало возможность пехотным и танковым частям, находившимся в 20-30 км от начального рубежа, подготовить плотную оборону. Практически не имея контакта с противником 4-я тд вышла в район Лебежан, потеряв много танков от ударов пикирующих бомбардировщиков. При этом, в отчете командира дивизии, указывалось, что танки КВ выдерживали прямые попадания авиабомб и понесли наименьшие потери. В это время 7-я тд вступила в бой с немецкими пехотными частями в районе Кузница – Старое Дубровое.

Несмотря на ослабление корпуса постоянными боями 25 июня наступление продолжилось. Никакой разведки и артиллерийской подготовки не проводилось – танки шли в лобовые атаки на немецкие позиции, уничтожаясь огнем ПТО, однако за счет наличия огромной массы танков оборону противника удалось прорвать. Продвижение 6-го мк было остановлено у н\п Индура и Старое Дубровое.

Не зная о состоянии дел и потерях, понесенных корпусом, маршал Павлов вечером 25 июня распорядился начать отход и выходить к Слониму для перегруппировки. Этот приказ так и остался невыполненным – дорога Волковыск-Слоним оказалась буквально завалена разбитой и брошенной техникой и в некоторых местах объезд становился невозможным. В добавок немцы высадили десант, захватив несколько важных мостов, так что уцелевшие танки пришлось просто бросить или затопить в реках.

Фактически к вечеру 29 июня корпус прекратил своё существование. Отдельные группы ещё пытались пробиться сквозь окружение, хотя сделать это было практически не реально. Много легких танков было сожжено у деревни Клепачи и Озерница, через которые пробивался штаб корпуса.

Вероятно, последний бой танкисты 6-го мк провели 1 июля. Вечером этого дня в Слоним со стороны леса ворвались два Т-34 и один КВ-1 из состава 13-го тп. Им удалось подбить один немецкий танк и обстрелять штаб одной из частей. Немцы, в свою очередь, подбили обе “тридцатьчетверки”, а вот справиться с КВ они не смогли – тяжелый танк попытались переправить на другой берег реки Щара, но деревянный мост не выдержал 47-тонной машины и обрушился.

Очевидно в этом же районе закончили свой боевой путь КВ-1 и состава 11-го мк подчиненного 3-й армии. Всего тяжелых танков этого типа корпус имел 3 единицы (два в 29-й тд и один в 33-й тд), а основную массу танков составляли БТ и Т-26 различных модификаций. В бой они вступили около 11 часов утра 22 июня прикрывая подступы к Гродно. Проведя серию боёв на рубеже Гибуличи, Ольшанка, Куловце (16 км юго-западнее Гродно), Сашкевце корпус, по оценке командования, потерял за два дня 40-50 танков, преимущественно легких. Далее последовало то, чего стоило ожидать – 11-й мк развернули для удара на Гродно, захваченного немцами всего несколько часов назад. Наступление началось 24 июня и привело к тому, что в обеих дивизиях в общей сложности осталось около 30 танков и 20 БА. Во время отхода корпус выдержал тяжелый бой у реки Россь, взорвав за собой мосты. Выйдя к реке Щара командир 29-й тд приказал приготовить к атаке 18 наиболее боеспособных танков, слив с остальных горючее и сняв стрелковое вооружение. Уничтожив немецкий заслон ударная группа ушла дальше, а в это время немцы вновь захватили мост и основным силам корпуса пришлось опять выбивать противника. На следующий день переправа была восстановлена, но немецкая авиация разрушила её и более не давала восстановить. В итоге на западном берегу Щары пришлось уничтожить почти всю оставшуюся технику, переправив на противоположный берег всего несколько танков. КВ среди них уже не было…

Находившаяся севернее 2-я тд 3-го мк, штаб которой был в Укмерге (Литва), на 20 июня располагала 32 КВ-1 и 19 КВ-2 из 252 танков. Именно эта дивизия выдержала первый удар немцев, задержав противника на реке Дубисса. О подвиге экипажа одиночного КВ-2, блокировавшего проход немцев через реку можно прочитать в . Далее будут рассмотрены действия корпуса в целом.

С 23 июня по 24 июня, вместо того, чтобы занять жесткую оборону, советские танки провели несколько контратак. Так, утром 23 июня, немецкие танки, прорвав неплотный оборонительный порядок, обошли с левого фланга позиции 3-го и 4-го тп. Для исправления ситуации было выделено 6 танков КВ из состава 3-го тп, которые заставили противника отойти, подбив при этом два танка без потерь со своей стороны. В полдень дивизия перешла в наступление на фронте шириной всего 10 км. По воспоминаниям очевидцев, плотность танковых порядков была настолько высока, что почти каждый выстрел немецкой ПТО достигал цели. Достигнув г.Скаудвиле советские танки встретились с мощной немецкой группировкой, которая помимо 114-й моторизованной дивизии включала два артиллерийских дивизиона и соединение легких танков (около 100 единиц). Во встречном танковом сражении особо отличились КВ, которые уничтожали вражеские ПТО и танки не только пушечно-пулеметным огнем, но и давили гусеницами.

Подвергаясь постоянным атакам с воздуха и оставшись практически в окружении командование 2-й тд так и не получила приказа отступить на новый рубеж. Всё это привело к тому, что днем 26-го июня группа немецких танков и мотопехота обошла с тыла позиции бригады, полностью окружив её и почти полностью уничтожив командование 3-го мк. Вечером, когда немецкие атаки были отбиты, во 2-й тд осталось не более 20 танков, большая часть которых почти не имела топлива и боеприпасов. Новый командующий генерал Куркин приказал вывести из строя все уцелевшие машины и пробиваться к своим. Впоследствии вышедшие из окружения экипажи, приобретшие драгоценный боевой опыт, составили костяк 8-й танковой бригады под командованием П.А.Ротмистрова.

В 7-м мк, прибывшем под Полоцк в конце июня, имелось 44 боеспособных танка КВ-1 и КВ-2. Однако уже на коротком марше неопытные механики-водители сожгли главные фрикционы на 7 машинах, и ещё несколько КВ выбыло из строя по другим причинам. В бой корпус пошел 7 июля, потеряв к 26-му числу 43 танка КВ обеих типов – другими словами, как боевая единица он практически перестал существовать.

Одним из первых принял бой 20-й тп (10-й тд 15-й мк), полностью укомплектованный танками КВ. Полк, дислоцированный в г.Золочев под Львовом, подняли по тревоге 22 июня около 7 часов утра. Батальонная колонна выдвинулась из города по направлению к границе спустя несколько часов, впереди неё шло боевое охранение, состоявшее из легких танков. Именно они первыми попали в засаду примерно и не смогли предупредить идущие следом КВ об опасности. На пути следования колонны немцы расположили несколько батарей ПТО и легкие танки, надеясь, что идущие следом советские машины также станут их легкой жертвой. Однако всё произошло совсем наоборот. Несмотря на то, что КВ-1 пришлось атаковать противника прямо в лоб на открытом пшеничном поле, тяжелые танки показали неоспоримое преимущество над немецкими машинами, заставив противника оставить занимаемые позиции при минимальных потерях. Тем не менее, развить этот успех не удалось. Командование Юго-Западного фронта стремилось вытеснить немцев “задавив их массой”, что в конечном итоге привело к потере наиболее боеспособного 20-го танкового полка, который понес крупные потери уже 23 июня в ходе немецких авианалетов. Судя по донесению командира 10-й тд, с 22 июня по 1 августа дивизия безвозвратно потеряла 11 танков КВ в бою, еще 11 оказались подбитыми, оставлено в связи с невозможностью эвакуации – 22, уничтожено собственными экипажами – 7, застряло на препятствиях – 3, осталось в тылу из-за отсутствия топлива и запчастей – 2. То есть, из 56 танков непосредственно в боевых условиях потеряли только 22.

Одним из наиболее сильных подразделений перед войной был 4-й мк со штабом во Львове. Этот корпус имел 101 танк КВ различных модификаций, 50 из которых принадлежали 8-й тд и 49 32-й тд. В первый день войны тяжелые танки ещё только выдвигались к боевым позициям, в то время как два батальона средних Т-28 и батальон мотопехоты наносил удар с целью выбить части немецкого 15-го моторизованного корпуса, прорвавшегося к Радехову. Успех был достигну лишь частичный и утром 23 июня командование армии поставило задачу 32-й тд окончательно разгромить противника. Однако, будучи на марше, дивизия получила новый приказ – уничтожить немецкие части в районе Великих Мостов. Наладив взаимодействие с 3-м кавалерийской дивизией танкисты приступили к выполнению боевой задачи, но уже вечером 2-я тд была брошена на ликвидацию другой вражеской группировки, находившейся в районе Каменки. В итоге силы дивизии разделились. Два танковых батальона под командованием подполковника Лысенко осталась под Радеховым и в ходе беспрерывного боя, длившего с 7 до 20 часов, уничтожила 18 танков и 16 орудий при собственных потерях 11 танков.

Утром 24 июня 8-ю тд вывели из состава корпуса, а 32-й тд приказали сосредоточиться у Немирова, где следующим утром дивизия вступила в сражение с немецкой 9-й танковой дивизией. Поскольку к тому времени большинство танков находилось на грани полной выработки моторесурса командование поступило весьма разумно, направив в первом эшелоне танки КВ, а по флангам сосредоточив Т-34 и Т-26. Такая тактика принесла успех – противник сразу потерял 37 танков, несколько бронемашин и ПТО. Потери 32-й тд оказались намного меньше и составили 9 танков и 3 БА. Однако достигнутый успех не был закреплен в виду отсутствия поддержки со стороны пехотных частей.

Вечером того же дня дивизия была вынуждена выходить из окружения оставшимися силами, уничтожив в контратаке 16 танков и потеряв 15 своих.
За это время во Львове власть фактически перешла в руки националистов, посеявших панику не только среди мирного населения, но и в тыловых частях. Советские войска начали постепенно оставлять город, на окраинах которого все ещё сражались 32-я тд и 81-я мд, и к 1 июля Львов был занят немецкими войсками.

В дальнейшем части 8-й и 32-й танковых дивизий вели оборонительные бои, нанеся противнику значительный урон. Так например, 9 июня у д.Жеребки танки 32-й тд, при поддержке авиации Юго-Западного фронта, в ходе нескольких боёв уничтожили более 30 вражеских танков. Однако наиболее боеспособный к тому моменту 63-й тп сам располагал 30 танками (из 149 на начало войны), что заставило командование отвести дивизию в тыл. Днем 12 июля оставшиеся танки вошли в Киев, заняв оборону в УР, а личный состав убыл во Владимирскую область.

В 43-й танковой дивизии 18-го механизированного корпуса к началу войны имелось всего 5 КВ-1. Её отдельные части начали сражаться уже на следующий день, но полностью дивизия пошла в бой только 26 июня, нанеся внезапный удар во фланг и тыл 11-й дивизии 48-го моторизованного корпуса немцев. В этой атаке приняло участие всего два тяжелых танка, однако и этого хватило, чтобы смешанная танковая группа полковника Цибина (в неё также входили 75 легких Т-26 и ХТ-130\133 и 2 средних Т-34) отбросила противника на 30 км и вышла к Дубно. В этом бою были потеряны одиннадцать Т-26, 4 огнеметных танка и оба КВ-1. В докладе командира дивизии о её действиях с 22 июня по 10 августа 1941 г. указывалось следующее:

“…Преследуя пехоту противника, наши танки были встречены огнем танков противника из засад с места, но (засада) была атакована вырвавшимися вперед танками КВ и Т-34, а вслед за ними танками Т-26… Танки КВ и Т-34, не имея в достаточном количестве бронебойных снарядов, вели огонь осколочными снарядами и своей массой давили и уничтожали танки противника и противотанковые орудия, переходя от одного рубежа к другому…”

В скором времени количество тяжелых танков сократилось до нуля, поскольку из-за технических проблем на территории противника пришлось оставить остальные машины. 8-й механизированный корпус был интересен тем, что помимо легких танков он располагал 51 тяжелым пятибашенным танком Т-35. Машин новых типов также имелось в достатке – на 22 июня в составе корпуса числилось 100 Т-34, 69 КВ-1 и 8 (по другим данным — 2) КВ-2.
Утром 22 июня 8-му мк приказали выйти к Самбору, а вечером корпус перенаправили на Куровице, где ожидалось появление передовых немецких сил. Выйдя в назначенный район танки были вновь повернуты на запад, с задачей выйти ко Львову. Здесь они встретились с отступающими частями 32-й тд и были остановлены командованием на реке Западный Буг. Часть сил вынуждена была вступить в бой с украинскими националистами, а остальные направились в район Сребно, Болдуры, Станиславчик, Ражнюв. К вечеру 24 июня, практически не встречая немцев, подсчитали потери. Пройдя 495 км корпус потерял на марше почти 50% своего первоначального состава. Досаднее всего была утрата не только новой техники, но и большого количества тракторов, тягачей и машин с боеприпасами. Находясь в такой неблагоприятной ситуации корпус был вынужден подчиниться следующему приказу и выдвинуться в направлении Броды, Берестечко, Боремель, где в течении трех следующих вела ожесточенные бои. Поскольку ситуация на других участках фронта быстро менялась в худшую сторону часть сил 12-й тд, находившейся тогда на марше из Бродов в Подкамень, была брошена под Дубно и Козин. 25 танкам Т-34 и КВ была поставлена задача прикрыть выдвижение корпуса с юго-западного направления, пока остальные силы пополняться горючим и боеприпасами. На всё отвели всего несколько часов, после чего дивизия перешла в наступление на Дубно, освободив несколько населенных пунктов и опрокинув немецкие заслоны. Одной из главных задач было соединение с частями 7-й моторизованной дивизии, но сделать этого так и не удалось. 28 июня немцы сами перешли к атакующим действиям, выйдя в тыл советских соединений. Впрочем, легкой победы добиться здесь не удалось. Выделенные для ликвидации немецкого прорыва две группы танков (шесть КВ и четыре Т-34) в лобовом столкновении буквально расстреляли вражеские машины не понеся при этом собственных потерь.

В этот же день корпус благоразумно отвели во фронтовой резерв. Из 899 танков в боевых условиях было потеряно всего 96 – неплохой показатель, учитывая тяжелое положение, в котором действовали части 8-го мк. Наибольшие потери пришлись на долю тяжелых танков Т-35, которых к 1 июля не осталось вообще. Меньше всего потеряли танков КВ и Т-34 – 3 и 18 машин соответственно.

Оставшись с 207 боеспособными танками танков (43 КВ, 31 Т-34, 69 БТ-7, 57 Т-26 и 7 Т-40) корпус вышел 2 июля к Проскурову, откуда в Харьков на ремонт отправили 134 машины. Затем остатки 8-го мк перебросили под Нежин, где в середине июля управление корпуса расформировали.

В сражении под Бродами принял весьма активное участие 15-й механизированный корпус под командованием генерал-майора И.И.Карпезо. В распоряжении находилось 64 (по другим данным — 60) КВ, 51 Т-28, 69 (по другим данным — 71) Т-34, 418 БТ-7 и 45 Т-26 различных серий выпуска, а также 116 бронеавтомобилей БА-10 и 46 БА-20. Основная масса тяжелых танков находилась в составе 10-й тд и только один КВ-1 имелся в 37-й тд, в основе своей оснащенной танками БТ.

Первой бой передовой отряд 10-й тд, состоявший из 3-го батальона 20-го тп (Т-34 и БА-10), провели утром 23 июня у Радехова. Советским танкистам удалось подбить здесь 20 танков и уничтожить 16 ПТО, потеряв 6 “тридцатьчетверок” и 20 бронеавтомобилей. Отряд был вынужден оставить позиции только тогда, когда подошли к концу боеприпасы и топливо, оставив город немцам. Остальные части дивизии действовали вразнобой и не смогли оказать поддержку своим товарищам. Так например, ночью 23-24 июня два батальона немецким Pz.Kpfw.III атаковали колонну танков БТ-7, подбив 46 из них при минимальных собственных потерях.

Не имея данных о противнике 37-я дивизия вышла в район Адамы, где танков противника не оказалось вообще. В это же время 19-й тп 10-й тд застряла в болотистой местности между Соколувкой и Контами. Его первый батальон состоял из 31 танка КВ-1 и 5 БТ-7, второй был полностью укомплектован Т-34, а третий имел только легкие танки – как видим, это подразделение было весьма мощным и представляло серьёзную угрозу в случае грамотного применения материальной части. Едва выбравшись из болота полк 25 июня получил приказ наступать на Броды. Танкам предстояло пройти порядка 60 км по жаре и в условиях сильной запыленности дорог. По докладу командира тяжелого танкового батальона капитана З.К.Слюсаренко половина машин застряла из-за многочисленных поломок, а танков противника под Бродами обнаружено не было. Тут же последовал приказ командования вернуться в прежний район, но на рассвете 26 июня поступило другое распоряжение – двигаться к Радехову, где в бой вступили 10-й механизированный и 20-й танковые полки. Из 31 КВ в атаке приняли участие 18 машин, вышедших в лоб на противотанковые батареи немцев. Батальону удалось продвинуться всего на 2 км потеряв в этой атаке 16 танков. Впоследствии капитан Слюсаренко вспоминал:

«Вражеские снаряды пробить нашу броню не могут, но разбивают гусеницы, сносят башни. Загорается KB слева от меня. В небо над ним взметнулся султан дыма с огненной тонкой, как жало, сердцевиной. «Ковальчук горит!» — екнуло сердце. Помочь этому экипажу никак не могу: со мной несутся вперед двенадцать машин. Еще один KB остановился: снаряд сорвал с него башню. Танки KB были очень сильными машинами, а вот скорости и поворотливости им явно не хватало».

Днем ранее в похожую ситуацию попал 20-й танковый полк, который при атаке позиций противника безвозвратно потерял 4 тяжелые машины. Остальные КВ дивизии использовались разрозненно и большой пользы не принесли.

Чтобы сохранить оставшиеся танки 28 июня получено разрешение на отступление. Дивизия, все ещё обладавшая около 30 тяжелыми танками, двинулась к Топоруву, где капитальный мост позволял переправить КВ на другой берег реки. С 30 июня по 2 июля танкисты провели несколько боёв в Буска, Красного, Колтува и Тарнополя, потеряв ещё несколько машин, пока не был отдан приказ отходить к Подволочисску. На дороге к новому месту дислокации командир дивизии генерал-майор Огурцов распорядился оборудовать оборонительные позиции, чтобы задержать прорвавшуюся танковую колонну немцев. Около 8 часов вечера немецкая танковая часть попала в засаду, потеряв 6 танков и 2 орудия. На следующее утро 19-я тд вышла к реке Збруч, мост через которую оказался взорван. Не имея возможности переправить более тяжелые машин Огурцов отправил 6 КВ-1 и два Т-34 на юг в район Тарноруда, где этой группе поставили задачу максимально задержать наступление немцев. Основные силы 8 июля получили новую боевую задачу – овладеть городом Бердичев и одновременно организовать оборону переправ через р.Гнилопять и у н\п Плеховая.

10 июля 15-й и 16-й механизированные корпуса перешли в контрнаступление, нанеся мощные удары южнее Бердичева по частям немецкой 11-й танковой дивизии, имевшей в основном средние танки Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV. бои за город длились двое суток, причем советские танки дважды врывались на улицы Бердичева, но без поддержки пехоты вынуждены были отступить. Особо отличился в этих боях сводный танковый отряд 10-й тд, в котором собрали почти все уцелевшие танки КВ. Действовать пришлось в условиях сильной ПТО, причем немцы старались сами контратаковать, как только им предоставлялась подходящая возможность. В одной из таких атак против восьми БТ-7 участвовало двенадцать Pz.Kpfw.III, но на помощь товарищам своевременно пришли два КВ-1 (недавно полученных с завода), одним из которых командовал командир 16-го механизированного корпуса А.Д.Соколов. Немцы, видя дальнейшую бесперспективность этой атаки, предпочли отойти, что дало возможность пехоте занять ранее захваченный аэродром и продвинуться на пару километров вперед. Утром 11 июля в Бердичев ворвался огнеметный батальон ХТ-130 и ХТ -133 под командованием капитана Крепчука из 44-й тд, а с южной окраины вышли КВ и Т-34 из состава 10-й тд. Им удалось временно выбить немцев из Бердичева, но спустя несколько часов противник стремительно контратаковал, заставив наши части отойти. Наиболее сильно пострадал огнеметный батальон, в котором осталось 5 машин. Соколов усилил его двумя КВ-1 и одним Т-34, но к концу дня уцелело всего 4 танка. Организовать отход командованию дивизии не удалось – к 13 июля были потеряны все КВ и большая часть “тридцатьчетверок”. Попытки нанести деблокирующие удары при помощи танков БТ успехом не увенчались. К исходу 17 июля 10-я танковая дивизия, оказавшись в полном окружении, практически перестала существовать как боевая единица.

Справедливости ради стоит отметить, что 1-я немецкая танковая группа, наступавшая на Киев, за 13 дней потеряла 40% танков, часть из которых не подлежала восстановлению. Хотя советским армиям уничтожить немецкие войска в этом районе не удалось, они существенно задержали продвижение противника вглубь правобережной Украины, правда при этом были потеряны почти все танки Т-34 и КВ. В 37-й танковой дивизии дела обстояли намного хуже — к 15 июня в ней осталось всего 6 танков (один Т-34 и пять БТ-7) и 11 БА-10, при этом командование рапортовало об уничтожении “24 танков и 8 танкеток…”

В отчете о действиях 15-го механизированного корпуса, представленного 2 августа 1941 г., указывалось, что танки КВ зарекомендовали себя с хорошей стороны. Вместе с тем подчеркивались их основные недостатки: при ударе снаряда и пуль крупного калибра происходит заклинивание башни, ресурс двигателя чрезвычайно мал, главный и бортовые фрикционы часто выходят из строя, эвакуировать подбитый КВ мог только другой КВ. Ниже приводится статистика потерь и наличия КВ на Юго-Западном фронте, составленная 1 августа 1941 г.:

— отправлено в ремонт на заводы промышленности – 2 (4-й мехкорпус);

— оставлено на месте расквартирования частей – 10 (2 в 4-м мехкорпусе, 6 в 8-м мехкорпусе, 2 в 19-м мехкорпусе);

— отстало в пути и пропало без вести – 24 (8 в 4-м мехкорпусе, 10 в 8-м мехкорпусе, 5 в 15-м мехкорпусе, 1 в 19-м мехкорпусе);

— передано в другие части – 1 (4-й мехкорпус);

— безвозвратные потери – 177 (73 в 4-м мехкорпусе, 28 в 8-м мехкорпусе, 52 в 15-м мехкорпусе, 2 в 19-м мехкорпусе, 22 в 22-м мехкорпусе).

— всего по состоянию на 1 августа в частях Юго-Западного фронта имелось 7 боеспособных KB – 1 в 22-м мехкорпусе и 6 в 8-м мехкорпусе.

Таким образом в боях на Украине войска Юго-Западного фронта потеряли 94% всех КВ-1, имевшихся в наличии на 22 июня 1941 г. Кстати, на Западном фронте, за тот же период времени, этот показатель составил 100%…

Как уже упоминалось, неудачные действия в Белоруссии и Прибалтике привели к тому, что на 16 июля передовые немецкие части оказались на ближних подступах к Орше и Шклову, зажимая в клещи остатки армий Западного фронта. Вырвавшаяся вперед 7-я танковая дивизия, при поддержке парашютного десанта, перерезала трассу Минск-Москва, преградив советским армиям путь отхода. Через день, в районе Духовщины, состоялось крупное сражение, в ходе которого 69-я танковая и 110-я стрелковая дивизии нанесли немцам несколько контрударов, но понеся большие потери вынуждены были отойти на исходные рубежи. За это время в районе Орши и Смоленска почти в полном окружении оказалась недавно прибывшая с Дальнего Востока 16-я армия, в которой насчитывалось 1300 танков.

К 19 июля 10-я танковая дивизия немцев овладела Ельней, образовав большой выступ выдвинутый на восток. Здесь у советского командования появилась реальная возможность создать собственный котел, а пока наступление сил противника на этом участке фронта пытались задержать 38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии (80 БТ-7 и 7 КВ-1) под командованием генерала Рокоссовского. Сначала им поставили стандартную наступательную задачу ударить на Духовщину и Ярцево, развивая затем наступление на Смоленск. В сражении за Ярцево этой группе удалось остановить 7-ю танковую дивизию, причем город неоднократно переходил из рук в руки. Наилучшим образом здесь проявили себя тяжелые танки, тем более что основу немецких сил составляли легкие Pz.38(t) и средние Pz.Kpfw.III, броня которых не выдерживала обстрел из 76-мм орудия КВ.

В конце июля группу Рокоссовского отвели на новый рубеж, но к этому времени танковая дивизия потеряла большинство своих БТ, а из пополнения прибыли всего два Т-34 и три бронеавтомобиля. Это, впрочем, не сильно повлияло на решение Ставки вновь нанести удар на Смоленск. С 25 по 27-го июля войскам 28-й и 30-й армий удалось прорвать немецкие позиции и продвинуться на несколько десятком километров вдоль смоленского шоссе. Параллельно 101-я тд вновь начала наступление на Ярцево, овладев городом и закрепившись на противоположном берегу реки Вопь. В течении двух следующих дней танкисты беспрерывно атаковали немцев в районе Ельни, но успехов не достигли. Только 30 июня советские танки 13 (!) раз наносили удары по позициям дивизии СС “Reich” и 10-й танковой дивизии. Всё это привело к тому, что 10 сентября остатки группы Рокоссовского пришлось отвести в тыл на переформирование, ввиду больших потерь в материальной части.

Параллельно с ней наступала 28-я армия генерала В.Я.Качалова. В период с 18 по 27 июля её соединения продвигались вдоль смоленского шоссе, нанеся немцам, по их словам, “критические потери”. Однако 1 августа, перегруппировав свои силы, Гудериан бросил на ликвидацию этого прорыва два армейских и один моторизованный корпус. Под Рославлем остатки 28-й армии были практически полностью уничтожены. Было потеряно около 250 танков, 359 орудий, 38000 человек личного состава, включая командующего армией. Общие потери в танках в боях под Смоленском оцениваются в 2000 единиц.

Разгромив к концу августа войска Западного и Резервного фронтов немцы получали фактически открытую дорогу на Москву, где не было сплошной линии и долговременных укреплений. Однако на южном направлении продолжала упорно обороняться группа армий Юго-Западного фронта, прикрывавшие подходы к Киеву. Командующий фронтом, генерал Кирпонос, имел в своём распоряжении 69 дивизий и 3 бригады. Из них на коростенецком направлении, протяженностью порядка 200 км, действовали 6 танковых и 3 механизированных дивизии 5-й армии под общим командованием генерала Потапова. Ударную силу составляли на этом участке подразделения бывших 9-го,19-го и 20-го мк, где основная масса танков по прежнему состояла из Т-26 и БТ. К концу июля, после месяца беспрерывных боёв, в мехкорпусах осталось около 140 танков, но в то же время у немцев их не было вообще (!). Вплоть до 10 августа, получив в качестве пополнения около сотни КВ-1 и Т-34, группа Потапова наносила контрудары, заставляя немцев разворачивать дополнительные дивизии на север, вместо того, чтобы нанести сконцентрированный удар на Киев.

В это же время на уманском направлении проходило крупное сражение, в котором приняли участие остатки 15-го, 16-го и 24-го мехкорпусов. Многие дивизии имели не более 30% штатного состава, а новых танков в них оставались единицы. Стараясь не допустить нового окружения командование Юго-Западным фронтом, силами 6-й и 26-й армий, нанесла несколько контрударов во фланг немецкой 1-й танковой группы, временно приостановив её продвижение на юг. Одновременно с Южного фронта был выведен 2-й механизированный корпус, где на 20 июля имелось 468 танков и 155 бронемашин. Львиную долю танков в нем по-прежнему составляли БТ-7 и Т-26, но в составе 11-й тд имелось также несколько единиц КВ-1 и Т-34 – на начало войны их насчитывалось 50 и 10 соответственно. В ходе боёв на реке Днестр, проходивших с 23 июня по 9 июля, дивизия не потеряла ни одного тяжелого танка и только четыре “тридцатьчетверки”, в то время как основные потери пришлись на легкие БТ (около 20 единиц). Заняв рубеж на реке Реут 2-й мк был вскоре отведен в резерв. На этот момент в его составе числилось 10 КВ-1, 46 Т-34, 275 БТ-7, 38 Т-26, 9 ХТ-130\ХТ-133, а также 13 плавающих танков Т-37 и Т-38. Силами полевых бригад тяжелые танки своевременно ремонтировались, что позволило избежать потерь среди КВ вне боевых условий.

Под Уманью корпус получил задачу удержать город и разгромить группировку противника. Весь день 22-го июля танки атаковали противника, заставив отойти его в район Берестовца, безвозвратно потеряв всего пять БТ-7 и пять Т-34. Однако далее немцы оказали весьма ожесточенное сопротивление. За 23 июля 11-я и 16-я танковые дивизии смогли продвинуться на несколько километров, выйдя к н\п Яроватка и ст.Поташ и Подобная, где им пришлось вести бои оборонительного характера, прикрывая отход частей 6-й и 12-й армий. За это время число танков в корпусе сократилось до 147 единиц (КВ-1, Т-34 — 18, БТ — 68, Т-26 — 26, ХТ — 7, Т-37 – 27), зато бронемашин осталось больше – 90 БА-10 и 64 БА-20. Откатываясь назад 2-й мк за следующие две недели остался практически без материальной части, а 6 августа последовал приказ командующего 6-й армией уничтожить всю технику, оставшуюся без боеприпасов и топлива…Остатки 11-й тд вывел из окружения полковник Кузьмин, что позволило 27 августа сформировать на её основе 132-ю танковую бригаду.

Вслед за танковыми дивизиями 2-го мк их судьбу повторила 12-я тд, собранная из остатков 8-го корпуса и дополненная новыми КВ-1 и Т-34 пришедшими прямо с завода. Утром 7 августа войска генерал Костенко, при поддержке танковых групп, вышли к реке Рось юго-восточнее Богуслава. На следующий день сводная подвижная группа, состоявшая из частей 12-й тд и 5-го кавкорпуса, получила задачу прорваться к Днепру через Ржищев нанеся удар во фланг противнику. Упорные бои здесь продолжались до 12 августа, принеся лишь новые потери в танках. Это позволило к 24 августа полностью ликвидировать советскую группировку под Уманью и разгромить войска в “гомельском котле”.

Переправившись за Днепр командование фронтом приготовилось к защите Киева, предварительно подтянув резервы. В частности, из под Харькова на фронт прибыли 10-я и 11-я танковые бригады, сформированные на основе “безлошадной” 43-й дивизии. В каждой из них имелось порядка 100 танков КВ-1, Т-34 и Т-60, два артдивизиона, мотострелковый батальон. Следом под Киев отправились 12-я, 129-я и 130-я бригады укомплектованные аналогичным образом.

Впрочем, с толком применить эти силы командование не смогло. Части перебрасывались на фронт достаточно быстро, но вводили их в бой разрозненно. В результате, 1-я танковая группа Клейста, не получавшая пополнений из Германии в течении месяца и имевшая всего 190 танков, разгромила войска Юго-Западного фронта. После завершения Киевской битвы, 20 сентября 1941 г., трофеями немцев стали 884 советских танка, часть из которых находилась в исправном состоянии.

В ходе отражения очередного наступления немцев на Москву, проводимого в рамках операции «Тайфун», особо успешно действовала 4-я тбр, сформированная из экипажей разбитой 15-й тд. Бригада имела 49 танков (батальон Т-34 и КВ-1 и батальон легких танков Т-60). Командовал бригадой полковник Катуков, который в конце июня 1941 г. участвовал в танковом сражении в западной Украине. Тогда под его руководством находилась 20-я тд, оснащенная танками БТ различных модификаций. В бою под Клеванью дивизия потеряла почти всю матеральную часть и была переформирована в стрелковую, однако Катуков сделал правильные выводы из этого. Позднее он написал в своих восоминаниях:

«…Опыт боёв на Украине впервые заставил меня задуматься над вопросом широкого применения танковых засад…»

4 октября 1941 г. танки 4-й тбр выдвинулись на дорогу Орел-Тула, по которой наступала 4-я танковая дивизия Лангермана. Не став понапрасну тратить силы на лобовое столкновение Катуков решил действовать более аккуратно. Когда 6-я октября немцы двинулись к Туле советские танки нанесли внезапный фланговый удар, уничтожив более 30 танков. Затем Катуков отошел на заранее подготовленные позиции и встретил противника у с.Первый Воин южнее Мценска. В бою, длившемся 12 часов, немцы потеряли ещё 43 танка, 16 ПТО и до 500 солдат при этом 4-я тбр имела минимальные потери в технике. К концу сражения выяснилось, что бригада потеряла всего 6 танков, из которых 2 полностью сгорели, а 4 смогли эвакуировали в тыл для ремонта. Танки КВ в этом сражении использовались как машины усиления, часть времени проведя в резерве.
Окончательный разгром дивизии Лангермана состоялся 11 октября. Вступив в предместья оставленного советскими войсками Мценска колонна 4-й танковой дивизии растянулась почти на 12 км, так что приданные ей артиллерия и пехотные части оказались вне зоны радиосвязи. В этот момент немцы и были атакованы советскими танками, которые рассекли колонну на несколько частей. Спустя несколько часов бой был закончен — по оценкам самих немцев в боях под Мценском 4-я танковая дивизия потеряла 242 танка, практически перестав существовать. Из этого количества 133 танка уничтожили «катуковцы», заслужив для своей бригады звание 1-й гвардейской.

Впрочем, в большинстве случаев КВ-1 применяли по-старинке. Например, в конце октября 1941 г. в состав 16-й армии передали только что сформированную 29-ю тбр под командованием полковника К.А.Малыгина. Бригада имела два танковых батальона (один с 4 КВ-1 и 11 Т-34, второй был укомплектован 20 танками Т-60), батальон автоматчиков, артиллерийскую и минометную батареи. В первом же бою 29 октября, защищая с.Рождественно, было подбито и уничтожено 24 танка и два БТР. Однако уже на следующий день бригаде поставили задачу захватить д.Скирманово, которую немцы превратили в хорошо защищенный опорный пункт. Малыгин прекрасно понимал, что лобовая атака в лучшем случае приведет к большим потерям, но перечить приказу он не смог. Вот как описал эту сцену комиссар 29-й тбр В.Г.Гуляев:

«Для координации усилий двух бригад к нам прибыл из штаба фронта полковник Мякунин. Малыгин предложил обойти Скирманово слева и ударить во фланг и тыл. Но представитель фронта решительно отверг такой вариант. Он считал, что на обходной маневр не хватит ни времени, ни сил.

— Но атаковать здесь в лоб — значит посылать людей на гибель, — стоял на своём Малыгин.

— А вы что же, на войне хотите без потерь обойтись? — с язвительной усмешкой возразил Мякухин…»

В первой атаке бригада потеряла шесть Т-34. Затем, пытаясь прорвать оборону с южного направления, немцы подбили пять Т-60, одну «тридцатьчетрверку» и один КВ. В итоге, к концу дня 30 октября в 29-й тбр осталось 19 танков. Кстати, в прославленной 1-й гв.тбр к этому же времени осталось всего 2 КВ, 7 Т-34 и 6 БТ-7.оследовавшая за этим провальная оборонительная операция 16-й армии, действовавшей в районе Волоколамск-Истра, обернулась новой катастрофой и позволила немцам 22 ноября выйти к Клину. Задачу по защите города возложили на 25-ю и 31-ю тбр, но использовали танки по прежнему бездарно и к исходу 24 ноября обе бригады, в которых осталось не более 10 танков, были оставить город. К 5 декабря советские войска оставили Наро-Фоминск и близлежащие населенные пункты. По словам Жукова тогда “создался самый угрожающий момент” в битве за Москву. Стараясь отбросить противника командование спланировало несколько спонтанных контратак, хотя в большинстве танковых подразделений осталось от 10 до 30% первоначального состава.

Пока противник не подтянул резервы ставка провела новое контрнаступление, на этот раз более подготовленное. Силами 16-й и 20-й армий противник к 25 декабря 1941 г. был отброшен почти на 100 км, потеряв около 150 танков, которые вышли из строя из-за технических проблем, а эвакуировать их не представлялось возможным в виду быстрого продвижения советских войск.

В 1941 году, в связи с переходом промышленности на “военные рельсы”, конструкция танка КВ-1 претерпела ряд изменений. Осенью 1941 года, увеличения дальности хода, на бортовых надгусеничных нишах начали устанавливать 3-5 дополнительных топливных баков (к системе питания не подключались), а штампованные траки заменили на литые. С декабря 1941 года радиостанцию 71ТК-3 заменили на 10-Р. После перевода производства КВ-1 на ЧКЗ часть танков оснащалась литыми башнями, которые отличались от сварных закругленной формой кормовой ниши. Толщина бронирования была доведена до 82 мм.

Вместо пушки Ф-32, запас которых закончился в конце 1941 года, стали устанавливать ЗИС-5. Это орудие было создано на основе Ф-34, отличаясь от неё конструкцией элементов люльки и бронемаски. Внешне танки с новой пушкой можно было отличить по длине ствола, которая составила 41,5 калибра. За счет проведенных доработок начальная скорость бронебойного снаряда повысилась до 680 м\с, хотя этого было уже недостаточно для борьбы с немецкими Pz.IV оснащенными длинноствольными 75-мм орудиями. Углы вертикального наведения остались такими же, как у Ф-32, но длина отката уменьшилась до 390 мм.

Установка нового орудия повлекла за собой замену телескопического прицела ТОД-8 на ТМФД-7 и перископического ПТ-6 на ПТ-4-7. В связи с нехваткой ТМФД-7 часть танков могла оборудоваться альтернативными прицелами 9Т-7, 10Т-7 или 10Т-13. Вместо ПТ-4-7 была предусмотрена установка ПТ-4-3. Для борьбы с новыми немецкими танками в боекомплект с 1942 года ввели бронепрожигающий снаряд БР-353А со взрывателем БМ, который при начальной скорость 352 м\с мо пробивать броню толщиной до 75 мм на дистанции до 1000 метров. В дополнение к бронепрожигающим поступали подкалиберные боеприпасы БР-350П и БР-350ПС, обладавшие начальной скоростью 965 м\с. Их бронепробиваемость на дистанции 500 метров составила 92 мм, а на дистанции 1000 мтеров — 60 мм. С октября 1943 года появились подкалиберные бронебойно-трассирующие снаряды БР-345А. Общий запас снарядов увеличилсядо 114 штук. Тем не менее, все выше перечисленные мероприятия не привели к существенному улучшению конструкции КВ-1 и большей частью являлись “мерами военного времени”.

После получения первых сведений с фронта о боевом применении тяжелых танков на ЛКЗ развернулись работы по усилению бронирования КВ. Единственным орудием, которое могло пробить лобовую броню советского танка, была зенитная пушка 8,8 Flak 18. Зенитные снаряды, даже без бронебойного стального сердечника, имели начальную скорость 810 м\с и могли пробивать лист 80-мм брони установленный под углом 30 градусов с дистанции 1000 мм. На более коротких расстояниях этот показатель увеличивался до 87-97 мм. Как правило КВ-1 удавалось выводить из строя после 2-3 попаданий в башню и корпус. В этой связи интересно упомянуть, что руководство РККА было хорошо знакомо с донесениями об использовании Flak 18 во Франции, где эта пушка использовалась для борьбы с французскими тяжелыми танками B-1bis, бронирование которых не уступало КВ-1, однако своевременные выводы в 1940 г. сделаны не были.

Поскольку единственным заводом, который в массовых количествах выпускал КВ-1 остался только ЛКЗ, силами его специалистов была разработана простая, но эффективная схема усиления бронирования, ранее использовавшаяся на среднем танке Т-28. На башню танка дополнительно наваривались 25-мм броневые листы, доводя общую толщину бронирования до 100 мм. При этом, между башней и навесной броней оставался небольшой просвет, что улучшало защиту танка при обстреле кумулятивными (тогда их называли “бронепрожигающими”) снарядами.

Модифицированные таким образом танки можно было отличить по огромным заклепкам, посредством которых крепились навесные бронелисты. В советских и некоторых российских источниках их иногда именовали КВ-1э (“экранированный”). По некоторым данным работу по усилению бронирования осенью 1941 г. также проводил ленинградский Металлический завод.

Основная масса “экранированных” танков отправлялась на Ленинградский фронт, однако позиционный характер боевых действий не позволял в полной мере раскрыть все возможности КВ. Кроме того, из танковых частей постоянно приходили нарекания на перетяжеленность танка, что влекло за собой не только проблемы технического характера. После марша даже нескольких единиц КВ дорога, по которой они прошли, становилась труднопроходимой для других видов техники, включая гусеничную. О мостах, которые смогли бы выдержать 47-48-тонную машину говорилось ранее – нередки были случаи, когда КВ проводился в реку вместе с конструкцией, явно не рассчитанной на такие нагрузки. Что касается проходимости тяжелого танка по рыхлому грунту или болотистой местности, то в этом плане КВ сильно уступал Т-34, у которого этот показатель также не отличался в лучшую сторону.

Все эти факторы привели к тому, что весной 1942 г. были развернуты работы по облегчению тяжелого танка, с целью увеличения его мобильности и скоростных показателей. Проектирование новой модификации проводилось специалистами ЧТЗ, перед которыми была поставлена нелегкая задача.
Исходя из опыта боёв, показавших, что от сконцентрированного огня 75-мм противотанковых пушек или 88-мм зенитных орудий не спасает даже 100-мм броня, было принято решение частично ослабить бронезащиту башни и корпуса. Теперь толщина её лобовой части составляла 82 мм, бортов и крыши – 40 мм, кормы – 75 мм. Башня выполнялась литой и имела абсолютно новую, обтекаемую форму с единственным люком. По опыту немецких танкостроителей была введена командирская башенка с пятью стеклоблоками, позволявшая командиру танка вести круговое наблюдение за полем боя без использования оптических приборов. Толщина брони лобовой части корпуса соответствовала обычному КВ-1 и составляла 75 мм, однако борта прикрывались 40-мм бронёй. Для снижения массы танка использовали облегченный опорные катки, а ширину литых траков гусеницы уменьшили до 608 мм. Кроме того, облегчили отдельные узлы силовой установки, у которой улучшили систему смазки и охлаждения.

Одним из наиболее важных моментов стала установка новой КПП, сконструированной инженером Н.Ф.Шашмуриным. Она имела 10 передач (восемь переднего хода и две заднего) и оснащалась демультипликатором. В добавок, на танке устанавливался новый главный фрикцион и бортовые передачи. Состав вооружения не изменился, правда из-за нехватки орудий ЗиС-5 на серийных танках устанавливали Ф-34 – в этом случае боезапас увеличивался с 90 до 114 снарядов. На модифицированном танке место командира перенесли из правого переднего в левый задний угол, за спину наводчика. Обязанность заряжающего передали стрелку кормового пулемета, а сам пулемет перемести влево, что позволило стрелять из него командиру танка.

В сумме эти мероприятия позволили довести массу модифицированного КВ-1 до 42500 кг и увеличить его подвижность. На государственных испытаниях, прошедших с 28 июля по 20 августа 1942 г., новый тяжелый танк показал лучшие скоростные характеристики при фактически прежнем уровне бронезащиты. В последний день испытаний его приняли на вооружение под обозначением КВ-1с (“скоростной”) и уже с конца этого же месяца он стал заменять на конвейере обычные КВ-1. Только за сентябрь 1942 г. челябинский завод изготовил 180 серийных танков, но к концу года выпуск КВ-1с стал снижаться. Причина этого шага была вполне объяснима – кроме более мощного бронирования тяжелый танк не имел никаких преимуществ перед средним Т-34.

В сентябре 1942 г., вызванный в Ставку главного командования знакомый нам генерал-майор танковых войск Катуков, на вопрос Сталина о танках ответил, что КВ-1 часто выходят из строя, ломают мосты, слишком медлительны и по вооружению ничем не отличаются от “тридцатьчетверок”. Проблема КВ заключалась в оснащении более мощными орудиями, тогда бы вопрос об их эффективности ставился бы совершенно иначе…

Хотя мнение Катукова было субъективным и не отражало полностью мнение всех танкистов, во многом боевой генерал, прошедший не один танковый бой, был абсолютно прав. Основная проблема КВ-1 заключалась тогда именно в вооружении, поскольку 76,2-мм пушка ЗиС-5 к началу 1943 г. оказалась практически бессильной против брони новых немецких танков Pz.Kpfw.V “Panther”, Pz.Kpfw.VI “Tiger” и новых модификаций среднего танка Pz.Kpfw.IV (с навесными бронеэкранами). А ведь ещё в 1940 году было отдано распоряжении о постройке и последующем запуске в серийное производство танков , оснащенного 107-мм пушкой ЗиС-6, и (Т-220 ) с 85-мм орудием Ф-39. По бронированию и мощности вооружения эти боевые машины были заметно лучше серийных КВ-1, но летом 1941 г., в связи с начавшейся войной, работы над ними были приостановлены, а затем и вовсе прекращены. В итоге танковые армии РККА вплоть до осени 1943 г. вынуждены были довольствоваться имеющимся парком тяжелым танков, уступающих новым немецким машинам аналогичного класса. Как следствие этого, c августа 1942 г. выпуск КВ-1с начали постепенно сворачивать и полностью прекратили в декабре, временно заменив его “промежуточным” тяжелым танком .

Столь большая цифра на обозначении очередной модификации КВ обозначала калибр орудия, которым оснащался танк. Как уже неоднократно указывалось, одним из наиболее существенных недостатков КВ-1 была его короткоствольная 76,2-мм пушка, которая к осени 1942 г. не могла успешно бороться с тяжелой бронетехникой противника. При подборе нового орудия упор делался на поражение им 100-мм лобовой брони немецких тяжелых танков “Panther” и “Tiger”. Самыми эффективными в этом плане оказались 122-мм пушка А-19, 152-мм пушка-гаубица МЛ-20 и 85-мм зенитная пушка 52-K обр.1939 г. Именно последняя стала прообразом танкового орудия Д-5Т, разработка которого была завершена в мае 1943 г. Для ускорения испытаний и последовавшего затем серийного производства корпус, ходовая часть и башня почти без изменений перешли от КВ-1с. Сборку танков КВ-85 начали в августе, но выпущен он был в небольшом количестве, так как весной 1944 г. в серийное производство был запущен более совершенный танк ИС-2. По этой же причине ГБТУ не приняло к серийной постройке вариант с орудием Д-25Т калибра 122-мм.

Во время войны предпринимались попытки усилить вооружение путем установки 122-мм гаубицы У-11 в новой башне. Этот вариант, получивший обозначение , проходил испытания в марте 1942 г. и был рекомендован в серийное производство как танк огневой поддержки (по существу – САУ).
Более радикальный вариант предусматривал установку трех пушек (двух 45-мм 20К и одной 76,2-мм Ф-34) в неподвижной рубке. Тяжелый танк с подобным вооружением был испытан в конце 1941 г., после чего вооружение сократили до двух пушек Ф-34. Как и следовало ожидать, такая модернизация не нашла поддержки и осталась на экспериментальном уровне.

Последняя попытка серьёзно улучшить характеристики КВ была предпринята в середине 1942 и привела к появлению “среднего танка тяжелого бронирования” . Поскольку добиться снижения огромной массы танка можно было лишь переработав его ходовую часть на КВ-13 её укоротили на один опорный каток, в результате чего длина корпуса уменьшилась до 6650 мм, а ширина – до 2800 мм. По вооружению и составу оборудованию средний танк не отличался от КВ-1.
На испытаниях, проведенных осенью 1942 г., КВ-13 показал себя не лучшим образом – машина постоянно ломалась, а по сумме характеристик она оказалась хуже Т-34. Впрочем, путь избранный конструкторами оказался верным и впоследствии привел к появлению намного более удачных танков ИС-1 и ИС-2.

С огнеметными модификациями дело обстояло намного лучше. Первый тяжелый танк такого типа создавался силами ЛКЗ для замены легких ОТ-130 и ОТ-133, большая часть которых была потеряна в летних боях 1941 г. По сравнению с обычным КВ-1 его огнеметная модификация КВ-6 имела минимум отличий, так как огнеметная установка АТО-41 монтировалась в лобовом листе корпуса вместо курсового пулемета. О количестве построенных машин сведений не сохранилось, но в сентябре 1941 г. четыре танка были отправлены в распоряжение 124-го тбр действовавшей на Ленинградском фронте.
Работы в этом направлении были продолжены в Челябинске, где с января 1942 г. начался выпуск модификации , а затем КВ-8с . На этих танках огнемет устанавливался в башне, что увеличивало сектор поражения. Однако из-за создавшейся тесноты в боевом отделении пушку ЗиС-5 пришлось заменить на более компактную 20К калибра 45-мм. Чтобы скрыть от врага этот недостаток дуло пушки оснастили дополнительным кожухом. Общий выпуск КВ-8 всех модификаций составил 137 экземпляров.
В процессе боевого применения КВ-8 быстро выяснилось, что без поддержки танков с более сильным вооружением, как правило это были серийные КВ или Т-34\76, огнеметные подразделения несли большие потери. Исправить этот недостаток постарались инженеры завода №100, которые весной 1942 г. предложили модификацию с 76,2-мм пушкой и огнеметом АТО-41, по сути вернувшись к варианту КВ-6. От её серийного выпуска отказались, посчитав, что фронту вполне хватит имеющихся “восьмерок”.

По мере насыщения танковых войск новой техникой тяжелые танки КВ стали постепенно переоборудовать в БРЭМ, снимая с них башню с основным вооружением и устанавливая необходимое для таких машин оборудование. О точном количестве таких танков-тягачей, обозначавшихся как КВ-Т , сведений не сохранилось.

Впрочем, работы по проектированию тяжелого тягача-транспортера были начаты незадолго до войны. Необходимость в подобной машине ощущалась не только в БТВ РККА, но и в других родах войск. Теоретически, тяжело бронированный транспортер мог двигаться вслед за пехотными или танковыми подразделениями, буксируя за собой полевое орудие. После появления КВ и неоднократных требований с советско-финского фронта на ЛКЗ приступили к созданию подобной машины. Транспортер разрабатывался с января 1940 года коллективом под руководством ведущего инженера Н.Халкиопова и носил проектное обозначение . Правда, тогда основной его задачей была эвакуация подбитых танков с поля боя.

Сравнительно с танком КВ тягач-транспортер получил абсолютно новую компоновку. Трансмиссионное отделение располагалось спереди, за ним находилось отделение управления и места для техников, в средней части корпуса устанавливался двигатель, а кормовая часть корпуса была отведена под транспортный отсек. Машина использовала большинство элементов от ходовой части КВ-1, включая опорные катки и подвеску, однако ведущие и направляющие колеса (месторасположение которых изменилось) проектировались заново. Кроме того, три поддерживающих колеса заменили на четыре.

Работы по тягачу Объект 212 продвигались быстро и к февралю 1940 года был готов деревянный полноразмерный макет. Представители АБТУ высказались положительно относительно новой бронемашины, однако дальше работы продвинуть не удалось. Не было даже получено разрешение на постройку опытного образца. Возможной причиной этого шага являлась высокая загруженность ЛКЗ производством серийных КВ-1, так что на доводку Объекта 212 просто не оставалось ни людксих ресурсов, ни произвосдтвенных мощностей.

В годы войны вспомнили ещё об одном методе применения танков. В середине 1930-х гг. было проведено несколько экспериментов по установке на легкие танки БТ-5 ракетного вооружения. Система оказалась недоработанной, хотя и показала хорошие разрушающие характеристики. Спустя несколько лет, в мае 1942 г., на заводе №100 приступили к проектированию аналогичной установки на танк КВ-1. Наиболее эффективным казалось использование 132-мм реактивных снарядов от БМ-8. По бортам танка крепилось по две бронированные коробки с двумя направляющими для РС, управление которыми осуществлялось с места механика-водителя. Эта система, получившая обозначение КРАСТ-1 (короткая реактивная артиллерийская система танковая), проходила испытания на Научно-исследовательском полигоне стрелкового вооружения у ст.Чебакуль и заслужила хорошую оценку со стороны военных. С появлением модификации КВ-1с систему перенесли на новый образец танка. По результатам испытаний директор ЧКЗ Ж.Я.Котин счел нужным обратить в НКТП с предложением о серийном выпуске КРАСТ-1. В его обращении указывалось, что данная система проста в обращении, не требует больших материальных затрат и может быть установлена силами полевых ремонтных бригад. Тем не менее, наркомат не дал разрешение на выпуск КРАСТ-1.

Как видно из вышеизложенного материала тяжелые танки КВ-1, в силу ряда причин, не смогли внести решающего вклада в победу над фашистской Германией. Тем не менее, это была эпохальная и не менее легендарная машина, чем широко известный Т-34.

Интересно, что перед войной немецкая разведка была прекрасно осведомлена о наличии в советских войсках абсолютно новых танков с противоснарядным бронированием, которые способны выдержать долговременный обстрел из 37-мм и 50-мм противотанковым орудий. Первая информация о боевом применении этих машин поступила от Финляндии ещё в 1940 г., однако Гитлер упорно не желал верить в существование танков КВ в массовых количествах. 5 декабря, на очередном заседании, фюрер заявил буквально следующее:

“Русские уступают нам в вооружении… Наш танк Pz.III с 50-мм пушкой явно превосходит русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню…”

Немецкий генеральный штаб сухопутных сил располагал примерно такой же информацией:

“Скудные данные о советских танках: уступают нашим в броне и скорости. Максимальное бронирование – 30 мм…Оптические приборы – очень плохие: мутные стекла, малый угол зрения”.

Все это скорее относилось к легким танкам Т-26 и БТ, хотя эти машины по сумме характеристик были не хуже немецких Pz.II и Pz.III. Удостовериться в этом немецкие танкисты смогли ещё во время гражданской войны в Испании, а осенью 1939 г. на территории поверженной Польши советская и германская стороны устроили своеобразный обмен опытом, продемонстрировав свои основные танки. Общее впечатление от советских легких танков у немцев осталось положительное — ими был сделан вывод о превосходстве Pz.II и Pz.III по части защищенности и оснащению оптическим оборудованием. Однако в то время о работах по танкам КВ и Т-34 никто из них не догадывался…

В первые дни войны появление танков КВ-1 и КВ-2 стало для немцев очень неприятной неожиданностью. Основная масса противотанковой артиллерии и танковых орудий справиться с ними не могла, но наиболее неприятным фактом было то, что германская танковая промышленность ничего равноценного поставить тогда не имела возможности. Вывести КВ из строя можно было только разрушив его ходовую часть, но сделать это в боевых условиях имели возможность далеко не все экипажи. Особенно сильно досталось дивизиям, укомплектованными чешскими легкими танками Pz.35(t) и Pz.38(t), пушки которых годились только для борьбы с легкобронированной техникой.
Есть и ещё один интересный факт – летом 1941 г. КВ произвели на немцев намного больший эффект, чем “тридцатьчетверки”. В отличии от них тяжелые танки комплектовались экипажами из офицерского состава, имевших гораздо лучшую боевую подготовку. Вот несколько примеров боевого применения КВ-1, имевших место в июне-августе 1941 г. Наступавшая в Прибалтике тюрингская 1-я танковая дивизия одна из первых попала под массированный удар советских тяжелых танков. В отчете о состоявшемся бое было записано следующее:

“КВ-1 и КВ-2, с которыми мы повстречались здесь впервые, представляли собой нечто невиданное! Наши роты открыли огонь примерно с 800 метров, но безрезультатно. Расстояние сокращалось, при этом противник приближался к нам, не проявляя никакого беспокойства. Скоро нас разделяло от 50 до 100 метров. Ожесточенная артиллерийская дуэль не принесла немцам никакого успеха. Русские танки продолжали наступать как ни в чем не бывало, а бронебойные снаряды просто отскакивали от них. Таким образом, сложилась тревожная ситуация, когда русские танки шли прямо через позиции 1-го танкового полка на нашу пехоту и в наш тыл. Наш танковый полк, сделав полный разворот, поспешил за КВ-1 и КВ-2, следуя едва ли не в одном строю с ними. В процессе боя, применив специальные боеприпасы, нам удалось лишить хода некоторые из них с очень короткой дистанции — от 30 до 60 метров. Затем была организована контратака и русских удалось отбросить. В районе Восилискиса был создан оборонительный рубеж. Бои продолжались”.

Более драматично описывает встречу с КВ в своей книге “Восточный фронт. Гитлер идет на Восток” Пауль Карель — очевидец одного из сражений под Сенно, происшедшего 8 июля 1941 г. Советские танки, скорее всего, принадлежали 5-му мехкорпусу, а их противником была 17-я танковая дивизия.

“С рассветом в действие вступил передовой полк 17-й танковой дивизии. Он прошел через высокие всходы зерновой пшеницы, через картофельные поля и поросшие кустарником пустоши. Незадолго до 11.00 взвод лейтенанта фон Циглера вошел в боевое соприкосновение с противником. Подпустив немцев поближе, русские открыли огонь с хорошо замаскированных позиций. После первых выстрелов три батальона 39-го танкового полка развернулись веером на широком фронте. Противотанковая артиллерия поспешила на фланги. Начался танковый бой, занявший заметное место в военной истории, - битва за Сенно.

Ожесточенное сражение полыхало с 11.00 и до наступления темноты. Русские действовали весьма искусно и старались зайти немцам во фланг или в тыл. В небе пылало жаркое солнце. На обширном поле битвы то там, то тут полыхали танки, немецкие и русские.

В 17.00 немецкие танкисты получили по рации сигнал:

— Беречь боеприпасы.

В этот момент радист Вестфаль услышал в своем танке голос командира:

— Тяжелый танк противника! Башня - на десять часов. Бронебойным. Огонь!

— Прямое попадание, - отрапортовал унтер-офицер Зарге. Но русский монстр, похоже, и не заметил снаряда. Он просто шел вперед. Два, три, потом четыре танка из 9-й роты били по советской машине с расстояния 800 - 1000 м. Никакого толка. И вдруг он остановился. Башня повернулась. Вспыхнуло яркое пламя выстрела. Фонтан грязи взметнулся в 40 м перед танком унтер-офицера Горнбогена из 7-й роты. Горнбоген поспешил уйти с линии огня. Русский танк продолжал продвигаться по проселку. Там стояла 37-мм противотанковая пушка.

— Огонь! - Но гиганта, казалось, ничто не волновало. К его широким гусеницам прилипала трава и солома раздавленных колосьев. Водитель шел на последней передаче - непростая задача, учитывая размеры машины. Едва ли не у каждого водителя под рукой лежала кувалда, которой он бил по рычагу переключения скоростей, если начинала барахлить коробка. Пример советского подхода. Так или иначе, танки их, даже тяжелые, бегали резво. Этот вот пер прямо на противотанковую пушку. Артиллеристы палили как черти. Осталось двадцать метров. Потом десять, потом уже пять. И вот уже махина наехала прямо на них. Бойцы расчета прыснули в стороны с криками. Огромное чудовище раздавило орудие и как не в чем ни бывало покатило дальше. Затем танк взял немного вправо и направился к позициям полевой артиллерии в тылу. Путешествие свое он завершил в пятнадцати километрах от передовой, когда застрял на заболоченном лужке, где его и прикончило 100-мм длинноствольное орудие дивизионной артиллерии”.

О боях с 2-й танковой дивизией впоследствии вспоминал командующий 41-м моторизованным армейским корпусом немцев Рейнгардт:

“Примерно сотня наших танков, из которых около трети было Pz.Kpfw.IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. Часть наших сил должна была наступать по фронту, но большинство танков должны были обойти противника и ударить с флангов. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Русские же, напротив, вели результативный огонь. После долгого боя нам пришлось отступить, чтобы избежать полного разгрома. Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять-таки безрезультатно”.

Вынужденно оценил новые советские танки и знаменитый немецкий полководец Гейнц Гудериан. Впервые о смог ознакомиться с КВ в июле 1941 г. – в одном из боёв силами 18-й танковой дивизии было захвачено несколько таких машин, которые удалось подбить с помощью 88-мм зенитного орудия. Следующая встреча с КВ состоялась лишь в октябре под Брянском и Тулой, когда подразделения 4-й танковой дивизии оказались практически бессильны против танков советской 1-й тбр и понесли большие потери.

Благодаря стойкости и умению использовать доверенную технику, ряд экипажей показал фантастически высокую эффективность. Чего только стоит бой, проведенный одиночным танком КВ-1 под командованием лейтенанта З.Г.Колобанова 18 августа 1941 г. Это сражение неоднократно описывалось в различных публикациях (например в статье «Герой, не ставший героем» на сайте «Отвага» ), поэтому остановимся на его основных моментах.
Для прикрытия ленинградского направления в районе Красногвардейска была выделена 3-я танковая рота 1-го танкового батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии в составе 5 КВ-1. Став на развилке трех дорого Колобанов отправил по два танка на боковые ветки, а сам приготовился встречать противника на таллиннском шоссе. Выкопав капонир и тщательно замаскировав танк Колобанов дождался утра 19 августа, когда немецкая колонна из 22 танков появилась на горизонте. Противник, не подозревая о засаде, пошел на предельно близкой дистанции, что дало возможность советским танкистам в течении первой минуты боя подбить головную и замыкающую машины, а затем экипаж КВ поджег остальные вражеские танки.

Не менее поразительным фактом умелого использования КВ-1 может служить бой под селами Нефедьево и Кузино, где в течении нескольких дней упорно оборонялись части под командованием полковника М.А.Суханова. Противник захватил оба населенных пункта 3 декабря, а в ночь на 5 декабря Суханову пришлось готовить наступление с целью выбить немцев с занятых позиций. Из подкреплений ему выделили батальон 17-й тбр в составе одного (!) танка КВ-1. Однако даже одного тяжелого танка хватило для прорыва немецкой обороны – командовал этим КВ лейтенант Павел Гудзь, на счету которого уже числилось 10 вражеских машин. Ранее, летом 1941 г. этот молодой лейтенант отличился, действуя в составе 63-го тп 32-й тд под Львовом. Утром 22 июня его взвод, состоявший из пяти КВ-1, двух Т-34 и двух БА-10, вступил в бой с передовым отрядом немцев, полностью разгромив его. На долю экипажа Гудзя пришлось 5 подбитых немецких танков. В данном случае встречный бой был полностью противопоказан, поэтому экипаж КВ, пользуясь темнотой и артиллерийской поддержкой, смог скрытно подойти к передовым позициям у села Нефедьво. Как оказалось, силы противника были весьма значительными – одних только танков насчитали более 10. Впрочем, немцев численное превосходство абсолютно не спасло – бой начался с того, что с рассветом КВ практически в упор расстрелял два немецких танка и, вклинившись в их оборонительный порядок, подбил ещё 8 машин. Остальные 8 были вынуждены покинуть село…

8 ноября 1941 г. отличился экипаж КВ-1 под командованием лейтенанта А.Мартынова из 16-й тбр Волховского фронта. Приняв бой с 14 немецкими танками у деревни Жупкино советские танкисты подбили пять из них и ещё три захватили в качестве трофеев. Затем эти танки были отремонтированы и вскоре включены в состав бригады.

А вот ещё один пример стойкости одиночного тяжелого танка, попавшего в окружение, но до последнего оказывавшего сопротивление немецким частям, пытавшимся его уничтожить. Несмотря на то, что данный эпизод взят из зарубежного источника и период действия датируется 1943-м годом, в нём имеется ряд нестыковок, что не позволяет полностью убедится в его подлинности.

“Один из танков КВ-1 сумел прорваться к единственной дороге, по которой снабжалась немецкая ударная группа войск на северном плацдарме, и блокировать ее на протяжении нескольких дней. Первые ничего не подозревавшие грузовики, доставлявшие снаряжение, были немедленно расстреляны и сожжены русским танком. Практически не было возможности уничтожить это чудовище. Из-за болотистой местности обойти его было нельзя. Подвоз продовольствия и боеприпасов прекратился. Тяжело раненых солдат невозможно было эвакуировать в госпиталь для операции, и они погибли. Попытка вывести танк из строя с помощью батареи 50-мм противотанковых пушек, стрелявших с расстояния 450 метров, закончилась тяжелыми потерями для расчетов и орудий.

Советский танк остался невредимым, несмотря на, как это было установлено позже, 14 прямых попаданий. Снаряды оставили лишь синеватые вмятины на его броне. Когда подтянули закамуфлированное 88-мм зенитное орудие, советские танкисты хладнокровно позволили установить его в 600 метрах от танка, а затем уничтожили вместе с расчетом, прежде чем оно успело выпустить первый снаряд. Неудачей обернулась и попытка саперов подорвать танк ночью.

Правда, саперам удалось подкрасться к танку вскоре после полуночи и подложить взрывчатку под гусеницы танка. Но широкие гусеницы мало пострадали от взрыва. Взрывной волной от них оторвало несколько кусков металла, но танк сохранил подвижность и продолжал наносить ущерб тыловым подразделениям и блокировать доставку снаряжения. Вначале русские танкисты получали продовольствие по ночам от разрозненных групп советских солдат и гражданского населения, но затем немцы перекрыли этот источник снабжения, оцепив весь прилегающий район.

Однако даже эта изоляция не вынудила советских танкистов покинуть занятую ими выгодную позицию. В конце концов немцы сумели справиться с этим танком, прибегнув к следующему маневру. Пятьдесят танков атаковали КВ с трех сторон и открыли по нему огонь, чтобы приковать к себе внимание экипажа. Под прикрытием этого отвлекающего маневра удалось установить и замаскировать еще одно 88-мм зенитное орудие позади советского танка, так, чтобы на этот раз оно сумело открыть огонь. Из 12 прямых попаданий три снаряда пробили броню и уничтожили танк… ”

Впрочем, были и другие отзывы о встречах с КВ-1. Например, в книге Франца Куровски “500 танковых атак” описывается целый ряд боёв с участием советских тяжелых машин, противниками которых выступали немецкие танковые асы. Уже в первой главе, посвященной боевому пути Михаэля Витмана (132 подбитых танка и САУ и 138 ПТО), можно прочитать следующее:

“…В телескопическом прицеле появился просвет между деревьями. Потом он увидел ствол орудия КВ, за ним – лобовой лист, и, наконец, могучую башню. Он чуть промедлил, слегка поправив прицел. Потом Клинк нажал кнопку выстрела. Эхо выстрела мощного орудия и сокрушительный удар снаряда о броню почти слились. Снаряд ударил в стык между корпусом и башней, сорвав башню с танка. Тяжелая башня с грохотом упала на землю, и жерло длинноствольного орудия зарылось в мягкий грунт. Через несколько секунд из танка выскочили два уцелевших члена экипажа…”

Надо отметить, что автор “слегка” приукрасил большинство моментов этого боя. Действие происходило в конце июня 1941 года в районе городов Ровно, Луцк, Броды, где развернулось самое большое танковое сражение за всю историю войн. В этом бою у высоты 56,9 против единственной самоходки Витмана (а воевал он на StuG III Ausf.C с короткоствольным орудием StuK 37 L/24) выступили сразу 18 советских танков, три из которых сам Витман определили как КВ-1. Но дело в том, что в июне 1941 года немцы ещё не знали названий новых советских танков и поэтому именовали их как “26-тонные” (Т-34) или “50-тонные” (КВ-1). Но это мелочи – основные сомнения вызывает ужасающая эффективность немецкой короткоствольной 75-мм пушки, которую сами немцы называли “обрубком”. Это орудие изначально создавалось для огневой поддержки пехоты и танков, поэтому задачу по борьбе с вражеской бронетехникой перед ней не ставили. Впрочем, при условии использования бронебойного снаряда типа Gr38 H1 с начальной скоростью порядка 450 м\с, действительно можно было пробить 75-мм вертикальный лист брони, только сделать это можно было с дистанции не более 100 метров. Разумеется, ни о каком “срыве башни” в случае с Витманом не могло идти и речи – снаряд массой 4,4 кг просто не обладал для этого необходимыми весовыми показателями и ударной мощью. Другое дело, если бы снаряд пробил бортовую броню и вызвал детонацию боекомплекта, но в этом случае из экипажа не выживал никто.
Подобных описаний в зарубежной литературе, посвященной немецким танкистам, можно найти огромное множество. Как правило, победителями в них остаюсь непременно немцы, причем “срывы башен” и “разорванные корпуса” советских танков (главным образом Т-34) встречаются там временами слишком часто.

Тем не менее, после появления у вермахта средних танков Pz.Kpfw.V “Panther” и Pz.VI “Tiger”, ситуация для КВ-1 сильно осложнилась. Тот же Витман, в бою на Курской дуге, на своём “тигре” успешно расстреливал на своём “тигре” вкопанные в землю советские тяжелые танки с дистанции около 500 метров, в то время как снаряды 76,2-мм пушки не могли пробить его лобовой брони.

Несколько ранее, в феврале 1943 года, в бою у озера Ладога, отделение “тигров” из 502-го танкового батальона столкнулось с группой КВ-1 и, подбив две советские машины, заставили остальных отступить. Годом позже, 25 июня 1944, в сражении под Шапково те же “тигры” из 2-й роты 502-го батальона под командованием капитана Леонхардта успешно отразили атаку советской пехоты и танков, подбив три КВ-1 без собственных потерь.

После завершения московской операции крупных наступлений на центральном участке советско-германского фронта, подобному этому, не проводилось вплоть до конца 1942 г. Это дало возможность насытить, в некоторой мере, новой техникой потрепанные в боях танковые части. Хотя выпуск КВ на челябинском заводе уже набрал положенные обороты много танков поступавших на фронт имела массу технологических дефектов. В связи в этим Сталин предложил ГБТУ сократить выпуск тяжелых танков и комплектовать танковые бригады по новому штату – 5 КВ-1 и 22 Т-34. Предложение приняли практически сразу и уже 14 февраля 1942 г. было закончено формирование 78-й тбр с 27 танками, а спустя несколько недель на фронт убыли ещё несколько бригад подобного состава.

Хотя по массовости КВ-1 сильно уступал “тридцатьчетверке” наличие в частях тяжелых танков, вплоть до появления у немцем новых машин с более мощным вооружением, играло большую роль. Только за май 1942 г. Челябинский завод отправил на фронт 128 танков: 28 пришлось на долю Брянского фронта, 20 – Калининского, 30 – Крымского и ещё 40 отправились на Дон и Кавказ.

Наибольшую пользу КВ-1 принесли как раз на южном и северном направлениях. Поступившие к тому времени (ноябрь-декабрь 1942 г.) на вооружение новые КВ-1с передавались в гвардейские танковые полки, которые по штату должны были иметь 214 человек личного состава и 21 танк КВ-1с или “Churchill”. Эти подразделения придавались в качестве усиления стрелковым и танковым соединениям и были по сути штурмовыми. Впервые они пошли в бой на Донском и Воронежском фронтах в декабре 1942 г., приняв участие в разгроме окруженных частей группировки Паулюса под Сталинградом. Наиболее значительным количеством тяжелых танков располагал на тот момент Донской фронт, в распоряжении которого имелось пять гвардейских танковых полков на КВ-1с и два на “Churchill”. Использовались они очень интенсивно, что обусловило огромные потери, понесенные гвардейскими частями в этот период. Часть полков к началу января имела всего по 3-4 танка, которые продолжали использовать для прорыва вражеской обороны совместно с пехотой.

В самый разгар Сталинградской битвы, в октябре-ноябре 1942 г. под Владикавказом и Нальчиком шли не менее тяжелые бои. Основную ударную силу здесь составляли средние танки Т-34 и легкие Т-60 и Т-70, в то время как тяжелых танков насчитывалось не более двух десятков. Занимавшая здесь оборону 37-я армия танков не имела вообще и в целях усиления её на помощь выдвинули 52-ю тбр, 75-й отб и 266-й отб. Всего было 54 машины, из которых только 8 были КВ-1 (все они принадлежали 266-му батальону). Силы были явно не равны – против них немцы выставили 13-ю танковую дивизию III танкового корпуса, которая располагала модифицированными средними танками Pz.Kpfw.IV Ausf.F2, оснащенными 75-мм длинноствольными орудиями 7,5 KwK 40 L/43, снаряд которой пробивал броневой лист толщиной 98 мм с расстояния 100 метров и 82-мм лист с расстояния 1000 метров. Таким образом, появилась возможность успешно поражать любой советский танк на запредельных для него дистанциях. В оборонительной операции, начавшейся 26 октября, главным образом участвовали “тридцатьчетверки” и легкие Т-70, в то время как 266-й танковый батальон оставался в резерве. Бои на сдерживание противника продолжались чуть больше недели, а 6-го ноября батальон в составе смешанной группы начал контрнаступление у н.п.Гизель. Немцы умело оборонялись, закопав в землю собственные машины, и за весь день смогли подбить 32 танка и ещё 29 уничтожить. Тем не менее, с помощью подоспевшего 11-го гвардейского стрелкового корпуса, танкистам удалось окружить противника, оставив ему лишь узкий 3-км проход. Окончательный разгром немецкой танковой группировки завершился 11 ноября ценой больших потерь, однако и советским войскам удалось захватить 140 танков и САУ, большей частью в неисправном состоянии.

В истории танка КВ был и такой, не самый известный, боевой эпизод. В ноябре 1942 года, когда успешно развивалось немецкое наступление на Дону, передовые части мотопехоты противника без труда вышли на Новочеркасское направление и к 21 июля вышли к хутору Мокрый Лог. Силы для отражения атаки с советской стороны на этом участке фронта были очень скромными – подразделения 25-го Кагульского погранполка и дивизии милиции войск НКВД. Тяжелая артиллерий в их распоряжении отсутствовала полностью, а вот с бронетехникой помогла 37-й Армия, выделившая несколько танков из состава 15-й тбр.
Немцы двигались двумя колоннами, причем во второй насчитали до 100 единиц тяжелой техники. Вступать в открытый бой с ними было безрассудно, и командование 15-й тбр решило нанести максимальный урон противнику, расставив танки в засаде. Для этого была выделена группа из двух КВ-1 и одного Т-34. Командиры танков: младшие лейтенанты Божко Михаил Иванович и Кривошеев Григорий Дмитриевич и старший лейтенант Гаузов Николай Федорович.
Засаду решили устроить между хуторами Мокрый Лог и Мокрый Керчик, расстояние между которыми составляло 15 км. Точная хронология этого боя не сохранилась, поскольку из 14 членов экипажа выжить удалось только двум: старший лейтенант Гаузову (погиб в бою в 1944 году) и старшина Н.А.Рекун (командир орудия второго КВ). Вот как описан этот бой в изложении командира 15-й тбр майора Савченко и командира 1-го танкового батальона, старшего лейтенанта Василькова, которые рассказали о нем только 21 ноября 1942 года:

“21.07.1942 года в районе села Мокрый Лог танк «КВ» старшего лейтенанта Гаузова получил задание с двумя другими танками не допустить прорыва мототанковой колонны противника к г.Шахты и обеспечить отход частей 37 Армии и ее тылов. Выбрав удобную позицию и тщательно замаскировав танк, старший лейтенант Гаузов дождался появления немецко-фашистской колонны. Несмотря на то, что в колонне было до 96 танков тов. Гаузов на расстоянии 500-600 метров открыл огонь из орудия и обоих пулеметов, заставив колонну противника развернуться и принять неравный бой. Бой длился 3,5 часа. Находясь в кольце огня, старший лейтенант Гаузов проявил хладнокровие, большевистскую выдержку и героизм. На его танке от артогня противника были выведены оптические приборы и прицельное приспособление. Товарищ Гаузов вылез из танка и, находясь на нем, продолжал точно корректировать огонь своей пушки. Танк загорелся но, тем не менее Гаузов не бросил борьбу. Командуя: «Прямой наводкой. «За любимого Сталина. За Родину. Огонь». «За погибшего брата. «За командира роты павшего в бою. Огонь», он продолжал отбивать атаку наседавшего врага”.

По советски данным экипаж КВ уничтожил 16 немецких танков, 2 бронемашины, 1 орудие ПТО и 10 автомашин с солдатами и офицерами врага. Сам Гаузов был тяжело ранен в правую ногу, но сумел выбраться к своим. Позднее, за проявленный героизм он достоин присвоения звания Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. Даже если предположить, что число подбитой немецкой техники было меньшим (поле боя осталось за немцами), подвига советских танкистов, вступивших в заведомо неравную схватку, это отнюдь не уменьшает. Задержать продвижение на 3-3,5 часа дело очень непростое и бой 21 июля 1942 года в этом отношении вполне сравним с подвигом экипажа танка КВ-2 у реки Дубиса и боем экипажа КВ-1 под командованием Колобанова в 1941 году.

Более драматично развивались события на Среднем Дону. В рамках проведения операции “Малый Сатурн” войскам Юго-Западного фронта предстояло прорвать оборону на наиболее слабом участке фронте, где находились румынские и итальянские войска. Как и ранее, большую часть имевшихся танков составляли Т-34 и Т-70, хотя в составе 1-го мехкорпуса имелось 114 британских пехотных танков “Matilda” и 77 “Valentine”. Тяжелый танки КВ-1 тогда входили в состав 1-го и 2-го танковых корпусов, где соответственно находились 5 и 38 машин этого типа. О судьбе этих танков известно немного. По всей видимости 2-й тк потеряв в январских боях 1943 г. большинство КВ, передав уцелевшие машины 1-му тк.

Немалую роль тяжелые танки сыграли в проведении Острогожско-Россошанской операции, которая проводилась с 13 по 27 января 1943 г. Из 896 танков Воронежского фронта на долю КВ разных модификаций приходилось 112 машин. Их большую часть передали для непосредственной поддержки пехоты трех ударных группировок фронта. Например, в 40-й армии 116-я и 86-я тб располагали 23 и 6 КВ-1 соответственно, а в составе 18-го стрелкового корпуса действовал 262-й тп с 21 танком КВ-1с. Благодаря тактической гибкости в этот раз удалось избежать крупных потерь, прорвав оборону противника на всех трех направлениях и уничтожив его основные силы.

Развивая успех, достигнутый под Сталинградом, командование Воронежским фронтом в середине января разработало план нового наступления, получившего название “Звезда”. Главным ударным элементом была 3-я танковая армия, являвшаяся наиболее мощным подразделением РККА. В её состав входило два танковых корпуса, отдельная танковая бригада, две стрелковые дивизии, минометный и истребительно-противотанковый полки. Танков КВ насчитывалось не более десятка и их большую часть времени держали в качестве оперативного резерва. Операция, задачей которой было освобождения Харькова, завершилась частичным успехом, при этом 3-я армия потеряла в период с 20 января по 18 февраля 1943 г. всего один КВ, 33 Т-34, 5 Т-70 и 6 Т-60. К моменту завершения операции по одному КВ-1 осталось только в 12-м тк и 179-й отбр. При этом в донесении штаба армии подчеркивалось, что тяжелые танки имеют сильный износ двигателей, отработавших в суровых зимних условиях 50-70 моточасов, и требуют ремонта.

Действовавшая рядом 2-я танковая армия обладала не меньшими силами. Её сформировали в начале1943 г. и разместили около г.Елец, где постепенно происходило пополнение материальной частью и личным составом. В феврале армию решили задействовать при проведении наступательной операции под Дмитриевом-Льговским и Севском. Танкам предстояло пройти 250-270 км до места новой дислокации, поэтому не удивительно, что из 408 машин к назначенному на 15 февраля сроку дошли всего 182. Понадобилась ещё неделя, чтобы полностью сосредоточить силы и к 24 февраля части армии вышли на исходный рубеж на реке Свапа. Состав 2-й та интересен тем, что она была одной из немногих соединений, где имелись отдельные подразделения укомплектованные только танками КВ-1. Речь идет о 29-м отдельном гвардейском танковом полке, в котором числилось 15 тяжелых машин. Кроме того, 11 КВ-1, 1 Т-34, 41 легкий танк Т-60 и Т-70, а также 49 британских танков находились в составе 16-го тк. Наступление прошло, в целом, успешно и о боевых потерях среди КВ не сообщалось.

Курская битва стала последним крупным сражением, где тяжелые танки КВ-1 использовались в массовых количествах. 203-й отдельный тяжелый танковый полк 18-го танкового корпуса (имел в своём составе обычные КВ-1с, но встречаются утверждения, что там имелись штурмовые КВ-2), находившийся в распоряжении Воронежского фронта, использовался лишь эпизодически и существенного влияния на ход сражения не оказал. В то же время, соседние 15-й и 36-й гвардейские ттп, на вооружении которых находились британские пехотные танки “Churchill”, приняли активное участие в знаменитом бою под Прохоровкой, правда потеряв при этом почти все свои машины. В итоге 15-й полк пересел на КВ-1с, а 36-й полк снова пополнили британскими танками. Всего Центральный фронт располагал 70 танками этого типа, а на Воронежском их имелось 105 единиц.

Ещё до завершения Курского сражения тяжелые танки задействовали при прорыве так называемого “Миус-фронта” в июле-августе 1943 г. В составе 1-го гвардейского танкового полка КВ-1с участвовали в штурмовках опорных пунктов врага, в результате чего в первый же день наступательной операции было потеряно 10 танков (2 сгорели, 2 было подбито и 6 подорвались на минах).

Последний гвардейский танковый полк на КВ-1с сформировали в январе 1944 г., но уже осенью устаревшие танки передали на второстепенные участки фронта, а “гвардейцы” пересели на более мощные ИС-2. Тем не менее, КВ-1с воевали вплоть до самого конца войны. В составе 1452-го сап (самоходно-артиллерийского полка) они приняли участием в освобождении Крыма, но ввиду тяжелых боёв из пяти танков этого типа до завершающей стадии операции не дошел ни один. Сохранившиеся КВ-1с других танковых частей затем воевали в Польше и Германии, где приняли последний бой весной 1945 г.

Наибольшее количество танков КВ, как этого и следовало ожидать, находилось на ленинградском направлении. Непосредственная близость к заводу-изготовителю позволяла в короткие сроки ремонтировать вышедшие из строя машины, в то время как большинство танков, дислоцированных западным и южным ОВО простаивали в ожидании запасных частей.

Уже во время войны, в июле 1941 г., на Кировском заводе создается танковый учебный центр, в котором занятия проходили непосредственно в цехах с привлечением курсантов к сборке танков. Из первой учебной команда 6 августа сформировали танковую роту из 10 машин, переданную затем 86-му отб.
К августу Ленинградский фронт стал безусловным лидером по числу тяжелых танков, так как его подразделения получали почти все КВ выпускаемые ЛКЗ.

Именно здесь состоялась первая встреча тяжелых танков разных поколений. Речь идет, разумеется, о появлении танков Pz.Kpfw.VI “Tiger”, которые осенью 1942 г. прибыли в распоряжение 502-го тяжелого танкового батальона. В одном из боёв, состоявшимся 12 февраля 1943 г., три “тигра” без собственных потерь подбили и сожгли десять КВ-1. Более действенного доказательства несоответствия КВ требованиям к тяжелому танку, пожалуй, найти было трудно.

На Ленинградском фронте в последний раз КВ задействовали летом 1944 г. К началу Выборгской операции (10 июня) фронт располагал 26-м отдельным гвардейским танковым полком прорыва, укомплектованным как советскими тяжелыми танками, так и британскими “Churchill”. Кстати, танки КВ-1с были переданы этому подразделению из других полков, переоснащенных на ИС-2, числились сверх штата. Этот полк вёл тяжелые бои за Выборг с период с 18 по 20 июня, сохранив к моменту освобождения города 32 КВ-1 и 6 “Churchill”. Надо отметить, что 26-му гв.отпп довелось вести бои против трофейных Т-26 и Т-34, которые были основными танками финской армии.

В сентябре 1944 г. 82-й отп (11 КВ-1с и 10 “Churchill”), входивший в состав 8-й армии, участвовал в освобождении Талина и островов Моонзундского архипелага, где РККА завершило использование британских тяжелых танков.

Гораздо менее известны подвиги советских танков, сражавшихся в окружении на Крымском полуострове. Например, 27-го февраля 1942 года на одном из участков Крымского фронта пехота при поддержке нескольких КВ, остававшихся в строю в 229-м отдельном танковом батальоне, в очередной раз пыталась отбить у немцев господствующую на местности высотку 69,4. В ходе очередной атаки до немецких траншей удалось дойти только одному КВ командира роты лейтенанта Тимофеева. Близким разрывом снаряда танку разбидло гусеницу, однако экипаж решил не покидать поврежденную машину. В течении следующих пяти суток стрелок-радист Чирков несколько раз пробирался к своим и приносил назад провиант и амуницию. Пехота пыталась пробиться к осажденной «крепости», которую немцы так и не смолги полностью уничтожить, но каждая раз советским солдатам приходилось отступать под сильным вражеским огнем. В свою очередь немцы, понимая тщетность попыток забросать танк гранатами, решились на отчаянный шаг — облить КВ бензином и поджечь. Впрочем, это «операция» завершилась неудачей. Тем временем, после получения подкреплений и перегруппировки сил, советским войскам 16-го марта удалось взять высоту. Немалую роль в этом сыграли донесения экипажа КВ, которому удалось вскрыть расположение большинства огневых точек противника. Помимо прочего, неподвижный танк успещно поддержал огнем пехотинцев, уничтожив три ДЗОТа, два пулемётных гнезда и выведя из строя до 60 немецких солдат. В общей сложности танкисты провели в осажденном КВ чуть менее 17 суток.

Помимо поставок военной техники в СССР союзники активно интересовались применением советской техники в боях на Восточном фронте. Особое внимание уделялось среднему танку Т-34 и тяжелому КВ-1, но в первые месяцы войны получить хотя бы один образец каждого типа не представлялось возможным. Лишь в середине 1942 г. советская сторона, в рамках международного сотрудничества, предоставила американцам по одному КВ-1 и Т-34 образца1941 г. В документе, составленном заместителем командующего БТ и МВ генерал-лейтенантом танковых войск Коробковым и заместителем начальника ГБТУ РКАА генерал-лейтенантом инженерно-танковой службы Лебедевым, сообщалось следующее.

По существу отчета инженера танкового отдела советской закупочной комиссии в США т. Прищепенко о беседе его с Робертом Поллак докладываю:

1. По одному образцу танков КВ-1 и Т-34 было отправлено в США через Архангельск в конце августа 1942г.

2. Танк КВ-1 был изготовлен на Кировском заводе в г. Челябинске, а танк Т-34 был изготовлен на заводе №183 в г. Нижнем Тагиле.

3. Танки прошли сборку под особым наблюдением и были более продолжительно и тщательно испытаны, чем это обычно делается для серийных танков.

4. По своей конструкции танки ничем не отличались от серийных танков выпуска 1942 года.

5. В июле месяце 1942 года перед отправкой танков в США бронетанковым управлением ГБТУ КА были отправлены т. Крутикову для передачи генералу Фэймоивилл чертежи танков, инструкции и руководства по танкам и двигателям, а также перечни основных конструктивных изменений, внесенных в конструкции танков выпуска 1942 г. по сравнению с типами, описанными в инструкциях и руководствах.

6. Так как генерал Фэймонвилл предлагал все эти материалы направить в Америку самолетом, то, следовательно, их должны были получить там раньше прибытия танков.
С тех пор ни разу мы не получали каких-либо запросов о высылке дополнительных инструкций и разъяснений.

7. Наши наставления составлены значительно полнее американских и английских наставлений. При этом в наших наставлениях даны все сведения по регулировке отдельных механизмов и по обслуживанию танков.

8. Поэтому претензии американцев, которые высказал Роберт Поллак в беседе с т. Прищепенко о том, что некоторые детали в танке КВ отличаются от тех, которые описаны в наставлениях, не являются основательными, так как об этом было поставлено в известность и путем сообщения перечня изменений.

9. О том, что на танках КВ и Т-34 поставлены радиостанции Р-9, а не 71ТК-3 (устаревшие радиостанции, снятые с производства) было также сообщено американцам в перечнях изменений.

10. Не в пример американцам и англичанам, мы дали с танками значительное количество запасных частей и агрегатов.
По их запросу отправили им дополнительно главный фрикцион танка КВ.

11. Каким образом они ухитрились испортить бортовые фрикционы танка КВ – для нас непонятно. Это очень сильные узлы машины и очень редко выходят из строя. Вероятно, они самым грубым образом нарушили их регулировку.

Все эти неосновательные претензии происходят потому, что американское командование отказалось от технической помощи наших инженеров-танкистов, которые находятся в Америке и, кроме того, до сих пор не запрашивало нас о технике обслуживания наших танков.”

Надо отдать должное американцам – они испытывали технику “с особым пристрастием”, стараясь “выжать” из танка буквально всё возможное. Это, отчасти, оправдывает их отношение к советским машинам, которые считались абсолютно неприспособленными для использования в американской армии, что особенно касалось такого качества, как комфортабельность. С другой стороны, при испытаниях собственных танков, отношение к технике было более “гуманным”. Советская сторона сделала собственные выводы из отчета, полученного из США. На совещании, прошедшем 25 октября 1943 г., посвященном оценке американцам танков КВ-1 и Т-34, по поводу первого отмечалось следующее:

— указание на недостаточную начальную скорость пушки ЗиС-5 считать правильным, как следствие – бронепробиваемость хуже, чем у американских орудий аналогичного калибра;

— пулемет ДТ требует замены на более прочный и скорострельный;

— отсутствует зенитное вооружение (у американских танков имеется у всех);

— подвеска КВ значительно лучше торсионной подвески Т-34, конструкция которой устарела и была практически не пригодна к использованию на танке массой почти 30 тонн;

— мотор В-2 не является танковым двигателем как со стороны своих габаритов, так и надежности работы его отдельных механизмов (водяная помпа) и срока службы в целом;

— оценка трансмиссий советской конструкции правильна, отставание в этой области наиболее разительно;

— указание на сложность управления машиной правильно;

— бортовые фрикционы, как механизм поворота танков, устарели;

— указание на большое число регулировок правильно и требует к себе внимания со стороны НКТП и БТУ.

В соответствии с этими замечаниями комиссия сделала выводы о необходимости улучшения качества советских танков, однако более интересным было другое. Как оказалось, советские прицелы ТМФ и ТП-4 американцам понравились, и это не смотря на то, что их оптика требовала улучшения. По толщине брони КВ-1 превосходил все серийные американские танки, следовательно, его защищенность была заметно лучше. В частности, в описании КВ-1, подготовленным учебным отделом армии США, указывалось следующее:

“…Очень сильная броня танка позволяет ему противостоять любому артиллерийскому огню противника, кроме прямых попаданий из орудий крупного калибра, и этот танк очень трудно вывести из строя.

Даже будучи выведен из строя, этот танк может поддерживать сильный огонь до тех пор, пока подкрепления не отгонят немцев назад…”

Общая оценка КВ-1 среди американских специалистов была удовлетворительной, однако не стоит забывать, что этот танк создавался по техническому заданию, выданному в 1938 г., а испытания в США проводились в конце 1942 г., когда на фронте появились “тигры” и “пантеры” и требования к тяжелым танкам были совершенно другие.

Об использовании КВ-1 на стороне противника достоверной информации не имеется. Как и следовало ожидать, больше всего тяжелых танков досталось немцам. В основном это были технически неисправные или подбитые в боях машины, однако часть КВ находилась во вполне боеспособном состоянии и была оставлена по причине отсутствия топлива и боеприпасов. Никаких отдельных подразделений из них не комплектовалось, а все захваченные КВ, которые удалось ввести в строй, поначалу передавали строевым частям, отправив несколько танков в Германию для всесторонних испытаний. В немецкой армии они получили обозначение Pz.Kpfw.KV I 753 (r).
Часть КВ-1 позднее подвергли модернизации, установив на них немецкую оптику и командирские башенки. Как минимум один танк в опытном порядке был оснащен 75-мм пушкой 7,5cm KwK 40.

Использовались трофейные танки не только в учебных частях. Если судить по немецким фотографиям бывшие советские КВ-1 приняли весьма активное участие в боях в период с осени 1941 по зиму 1942 г. Вероятно, их продолжали эксплуатировать вплоть до того момента, пока не кончался ресурс двигателя или танк не выходил из строя в виду боевых повреждений или серьёзных технических неисправностей. Хотя большая часть КВ-1 все же использовалась в тылу для обучения танковых экипажей и как средства охранения.

Количество трофейных КВ по документам ОКН к 1 марта 1943 г. сократилось до 2 единиц, а к 30 декабря 1944 г. официально не осталось ни одного танка этого типа. Реально их оставалось несколько десятков, так как в документах учитывались машины в состоянии “на ходу”.

В единственной финской бронетанковой бригаде также имелось несколько КВ. Два из них захватили в летне-осенних боях 1941 г., отремонтировали и снова поставили в строй. К 9 июня 1944 г., когда бригада была брошена в бой на Карельском перешейке, в её составе числился всего один тяжелый танк с дополнительным бронированием. О его боевой эксплуатации сведений найти пока не удалось, но в финской армии эта машина продолжала использоваться до 1954 г.

Ещё несколько КВ-1 стали трофеями венгерской и словацкой армий, но об их дальнейшей судьбе никаких сведений пока что нет.

Источники:
В.Н.Шунков «Красная Армия». АСТ\Харвест. 2003
М.Барятинский «Советские танки в бою». ЯУЗА\ЭКСМО. Москва. 2007
А.Исаев, В Гончаров, И.Кошкин, С.Федосеев и др. «Танковый удар. Советские танки в боях 1942-1943». ЯУЗА\ЭКСМО. Москва. 2007
В.Бешанов «Танковый погром 1941 года». АСТ\Харвест. Москва\Минск. 2000.
М.В.Коломиец “История танков КВ” (часть 1)
М.В.Коломиец “История танков КВ” (часть 2)
tankarchives.blogspot.com.by: More on tank bunkers
История одного танка КВ
Коломиец М., Мощанский И. «КВ-1С» (М-Хобби, № 5 за 1999 год)
Танковое сражение у хутора Мокрый Лог
Механизированные корпуса РККА

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТЯЖЕЛЫХ ТАНКОВ
КВ-1 и КВ-1с

КВ-1С является советским тяжёлым танком времен ВОВ. КВ означает «Клим Ворошилов», что является официальным названием советских серийных тяжёлых танков выпускавшихся в 1940-1943 годах. Индекс 1С обозначает «скоростную» модификацию первой модели серии.

История создания КВ-1С

В условиях военного времени, когда было необходимо в первую очередь производить больше танков, все изменения, вносимые в конструкцию КВ-1, сказывались на надежности работы узлов и агрегатов тяжелого танка. Это в первую очередь касалось двигателя, элементов трансмиссии и КПП. Поскольку до начала Великой Отечественной войны КПП и трансмиссия танка КВ-1 до нормального рабочего состояния доведены не были, то не удивительно, что надежность деталей и качество изготовления КВ, выпускаемых в военное время стали еще хуже. Кроме того, поскольку в конструкцию танка вносились различные изменения и упрощения (литые башни, траки и катки, дополнительные баки для топлива и так далее) значительно увеличился вес танка - масса машины составляла от 47,5 до 48,2 тонн.

Из войск начали поступать многочисленные рекламации и жалобы, в которых говорилось, что «танки «Клим Ворошилов» на маршах часто ломаются, обладают малыми подвижностью и скоростью, ни один мост не выдерживает их». Государственный комитет обороны 23 февраля 1942 года принял постановление № 1334сс, согласно которому ЧКЗ обязывался с 15 апреля обязывался выпускать танки «Клим Ворошилов» массой менее 45,5 т и дизельным двигателем мощностью 650 лошадиных сил. На основании данного постановления, 24 февраля подписали приказ по НКТП № 222мсс, а 26 февраля - приказ Народного комиссариата обороны № 0039. Вес танков КВ, согласно данным приказам, должен быть снижен за счет уменьшения до 95 миллиметрам толщины лобовой брони вместе с экраном, снижения до 30 миллиметров толщин крыши башни, крыши корпуса, люков, уменьшения до 60 миллиметров толщины бронирования кормы, до 20 миллиметров задних листов днища, также убрали запасные топливные баки, боекомплект снизили до 90 снарядов, сократили ЗИП так далее.

Но, несмотря на усилия, в конструкцию тяжелого танка быстро внести изменения завод не смог. Сказывалась нехватка квалифицированных кадров, оборудования и материалов. Например, в первом квартале 42-го года потребность завода в рабочих составляла 40 тыс. человек, а коллектив завода по факту составлял 27321 человек. Также можно отметить кризис с оснащением танков «Клим Ворошилов» радиостанциями, когда с марта 42-го радиостанции устанавливались только на каждом пятом танке.

На заводе в начале марта были начаты испытания танка имеющего 650-сильный двигатель В-2К и новые бортовые передачи. Двигатель оказался неработоспособен, однако бортовые передачи показали хорошие результаты, поэтому с апреля месяца они были введены в серийное производство. На ЧКЗ с 20 апреля проводили испытания двух КВ, оснащенных 700-сильным дизельным двигателем и новой 8-скоростной коробкой передач. Довести «до ума» двигатели вновь не удалось, а новую коробку передач начали устанавливать на танк КВ-1С.

В марте-апреле 42-го года кризис с качеством КВ-1 достиг своего апогея: около 30% танков проходило всего 120–125 километров, после чего они ломались. Ненадежность тяжелых танков «достала» всех настолько, что по НКТП 21 марта издали приказ № 3 285мс в котором руководство Народного комиссариата объявило выговор конструкторско-инженерному составу и руководству СКБ-2 и ЧКЗ (Махонин, Зальцман, Кизельштейн, Котин, Арсеньев, Маришкин, Гольштейн, Цуканов, Шендеров) и обязало «навести в технической документации и технологии производства дизелей В-2 и танков КВ необходимый порядок».

Однако, несмотря на нарушение технологического процесса, недостатки, невыполнение различных постановлений ГКО и приказов НКТП, выпуск на ЧКЗ танков КВ-1 продолжал постоянно расти. Инженеры и рабочие, работая по 11 часов в день (такой была продолжительность рабочей смены), а зачастую и больше, пытались дать фронту наибольшее количество боевых машин. Красная армия в марте 1942 года получила 250 КВ-1, в апреле уже 282, а в мае 351 машину. После этого производство танков «Клим Ворошилов» начало снижаться и в начале лета поступило немало предложений снять КВ с производства. Дело в том, что к лету 42-го года, из-за перевооружения вермахта, танки КВ утратил свое преимущество в бронезащите. Данная ситуация потребовала кардинальных изменений.

История создания танка КВ-1С (скоростного) началась с любопытного документа. 5 июня 1942 г. И.В. Сталин, председатель Государственного комитета обороны было подписано постановление № 1878сс которое содержало следующее:
«Опыт боевого использования КВ-1 в воинских частях показал следующие недостатки танков «Клим Ворошилов»:
-большая масса танка (составляющая 47,5 тонн), сокращает боевую оперативность машины и усложняет условия его боевой эксплуатации;
-недостаточная надежность КПП вследствие малой прочности шестерен замедленной и первой передач и картера;

Работа системы охлаждения двигателя недостаточно интенсивная. Вследствие этого часто приходится производить переключение скоростей на более низкие, что является причиной сокращения средних скоростей движения, а также ограничивает возможность полного использования мощности мотора;
-круговая обзорность танка была недостаточной из-за отсутствия командирской башенки и неудобного размещения смотровых приборов.
Кроме данных основных недостатков из армии поступает информация о множестве дефектов сборки и изготовления некоторых узлов, в особенности дизельного двигателя, что свидетельствует о недостаточном контроле процесса изготовления и сборки танков, а также о нарушении технологического процесса».

Танки КВ-1С 6-го гвардейского отдельного танкового полка прорыва в атаке. Северо-Кавказский фронт

Этим же постановлением ЧКЗ было предписано с 1 августа перейти на производство танков КВ масса которых не будет превышать 42,5 тонн. Для уменьшения веса танка приказом народного комиссариата танковой промышленности заводам № 200 и УЗТМ разрешалось изменить толщину бронелистов:
-уменьшить толщину лобового, бортовых и нижнего листов, а также листов сварной башни с 75 до 60 миллиметров;
-снять у водителя экран - срок окончания работ 15 июня;
-уменьшить до 30 миллиметров толщину листов днища;
-уменьшить толщину стенок бронезащиты пушки и литой башни до 80–85 миллиметров, а также сохранив существующий погон пушки уменьшить ее габариты за счет литейных форм;
-уменьшить ширину трака до 650 миллиметров (срок выполнения до 1 июля 1942 года).

Согласно данному приказу на танки КВ-1 должны были устанавливаться новые 8-скоростные КПП, новые вентиляторы и радиаторы. Этим же приказом сокращался выпуск КВ-1 весом 47,5 тонн.

На ЧКЗ и заводе № 100 к 20 июня полным ходом велись работы по отработке агрегатов и узлов для облегченного танка. Так, например, испытания новой 8-скоростной коробки передач велись сразу на двух танках КВ (№№ 10279 и 10334), причем их начали еще в апреле. Машины к середине июня прошли лишь от 379 до 590 километров (по плану танки должны были пройти 2 тыс. километров). В то же время, на танках «Клим Ворошилов» с номерами 10033, 11021 и 25810 поставили гусеницы меньшей ширины и без клыков через один трак. Масса трака была меньше старого на 1,2 килограмма, а вся гусеница на 262 килограмма. Проводили испытания радиатора новой конструкции, разрабатывали новую башню. Три танка КВ даже отправили в Ташкент для проведения испытаний системы охлаждения двигателя при высоких температурах.

В начале июля начали сборку первых облегченных КВ, на которых были установлены новые узлы и агрегаты.

В это же время, учитывая прорыв к Сталинграду немецких войск, Ставка верховного главнокомандующего приняла решение увеличить производство средних танков Т-34 за счет сокращения производства танков «Клим Ворошилов». Мотивы данного решения были обоснованными и простыми: КВ перед Т-34 не имел преимуществ в вооружении, уступал в маневренности, был менее надежен, был более дорогим и сложным в производстве. ГКО 15 июля 1942 года решает в течение месяца развернуть на ЧКЗ производство «тридцатьчетверок». При этом производство тяжелых танков значительно сократилось - до 450 единиц в квартал, то есть около 25% мощностей предприятия оставили для производства тяжелых танков.

Одновременно с организацией на заводе № 100 и ЧКЗ производства танков Т-34 полным ходом велись испытания нового танка «Клим Ворошилов», который получил обозначение КВ-1С (скоростной). Два КВ-1С в период с 28 июля по 26 августа 1942 года прошли гос. испытания. Еще до окончания испытаний - 20 августа 1942 г. - новый тяжелый танк приняли на вооружение.

Толщина бронелистов танк КВ-1С была уменьшена до 60 миллиметров (лишь толщина подбашенной коробки была такой же, как и на КВ-1 – 75 миллиметров), изменили форму кормы корпуса, установили уменьшенную башню новой конструкции, которая была оснащена командирской башенкой кругового обзора, оснастили новыми смотровыми приборами. Существенные изменения внесли в силовую передачу танка, установили новый главный фрикцион, 8-скоростную коробку передач с силуминовым картером (2 скорости назад и 8 вперед). Также, на танке КВ-1С были смонтированы новые вентилятор и радиаторы, изменили размещение аккумуляторов. В ходовой части были применены облегченные опорные катки и облегченные гусеницы имеющие уменьшенную ширины.

В результате данных изменений масса КВ-1С уменьшилась до 42,3 тонн, скорость увеличилась до 43,3 километров в час по шоссе, повысилась надежность и маневренность танка. Однако цена, заплаченная за это, была очень большой: вооружение танка КВ-1С не изменилось - 76,2-миллиметровое орудие ЗИС-5, однако уменьшение толщин брони при сохраненной схеме бронекорпуса снизило снарядостойкость машины. КВ-1С по своим боевым качествам почти сравнялся с танком Т-34.

Танкисты 6-го гвардейского танкового полка прорыва осваивают новые танки КВ-1С (2-я гвардейская танковая армия, командующий генерал-полковник С.И. Богданов)

Производство КВ-1С было начато в августе 1942 года, до официального принятия танка на вооружение. Поскольку ЧКЗ занимался выпуском танков трех типов - Т-34, КВ-1 и КВ-1С - возникли значительные проблемы с производством КПП. Но, несмотря на это в сентябре 42-го года завод смог изготовить 180 КВ-1И, после чего производство данных танков начало снижаться.

С первого квартала 1943 года предполагалось установить на танк КВ-1С командирскую башенку, имеющую новую конструкцию, перископы Mk-4, изменить системы охлаждения двигателя и смазки, и увеличить ЗИП. Однако к этому времени стало ясно, что КВ-1С не удовлетворяет новым требованиям, которые предъявляются к тяжелым танкам прорыва. В связи с этим работы по совершенствованию танка свернули, а уже в августе 43-го производство КВ-1С свернули окончательно. Все силы завода № 100 и ЧКЗ направили на создание тяжелого танка ИС.

Используя КВ-1С в качестве базового, создали другой гораздо более известный образец бронетехники – тяжелую штурмовую САУ СУ-152.

Всего в 1942 году на ЧКЗ выпустили 626 тяжелых танков КВ-1С, а в 1943 году – 464.

Общий суммарный выпуск танков КВ-1С составил 1090 штук (по другим сведениям - 1106). Кроме того, выпустили 25 КВ-8С (огнеметные) имеющие корпус от КВ-1с и башню огнеметного КВ-8 и 10 собственно КВ-8С (огнеметные), где огнемет АТО-42 был установлен в штатную башню танка.

Описание конструкции

По своей сути КВ-1С по отношению к КВ-1 являлся модернизацией средней глубины. Основной целью модернизации являлось уменьшение общего веса танка, повышения надёжности при эксплуатации и его скорости, решение неудовлетворительной эргономики рабочих мест на КВ-1. «Скоростная» модификация КВ-1 по сравнению с базовой моделью получила меньшие габаритный и массу корпуса (в том числе, благодаря ослаблению бронирования), новую башню, имеющую кардинально улучшенную эргономику, новую более надёжную КПП. Моторная группа и вооружение остались без изменений. Компоновка КВ-1С была классической, что и для всех остальных советских серийных средних и тяжёлых танки того времени. Корпус танка от носа к корме делился на следующие отделения: управления, боевое и моторно-трансмиссионное. Стрелок-радист и механик-водитель были размещены в отделении управления, другие члена экипажа (три) размещались в боевом отделении, которое объединяло башню и среднюю часть бронекорпуса. Там же были размещены орудие, боезапас, а также часть топливных баков. Трансмиссия и двигатель устанавливались в кормовой части машины.

Бронекорпус и башня

Бронекорпус танка был сварен из катаных бронеплит толщиной 20, 30, 40, 60 и 75 миллиметров. Бронезащита противоснарядная, дифференцированная. Бронеплиты лобовой части танка были установлены под рациональными углами наклона. Обтекаемая башня являлась броневой отливкой сложной геометрической формы. 75-миллиметровые борта для повышения снарядостойкости располагались под углом к вертикали. Лобовая часть башни и амбразура для орудия, которая образовывалась пересечением четырёх сфер, была отлита отдельно и соединялась с остальными бронированными деталями башни при помощи сварки. Маска орудия являлась цилиндрическим сегментом гнутой катаной бронеплиты. Она имела три отверстия - для пушки, прицела и спаренного пулемёта. Толщина брони лба башни и маски орудия достигала 82 миллиметров. Башня была установлена на погон (диаметр 1535 миллиметров) в бронекрыше боевого отделения и фиксировалась при помощи захватов для предотвращения сваливания во время сильного крена или опрокидывания танка. Погон башни размечался в тысячных для ведения огня с закрытых позиций.

Механик-водитель размещался в передней части бронекорпуса машины по центру, место стрелка-радиста находилось слева от него. Три члена экипажа размещались в башне: рабочие места командира и наводчика располагались слева от орудия, заряжающего – справа. У командира машины имелась литая наблюдательная башенка с 60-миллиметровой вертикальной броней. Посадка/высадка экипажа происходила через два круглых люка: над рабочим местом заряжающего в башне и над рабочим местом стрелка-радиста на крыше корпуса. В корпусе также имелся днищевой люк, предназначенный для аварийного покидания танка и несколько люков, лючков и тех. отверстий для погрузки боекомплекта танка, доступа к горловинам топливного бака, другим агрегатам и узлам машины.

Вооружение

Основное вооружение танка КВ-1С – пушка 76,2-миллиметровая ЗиС-5. Орудие устанавливалось в башне на цапфах и было уравновешено полностью. Сама башня и орудие Д-5Т также являлись уравновешенной: центр масс башни размещался на геометрической оси вращения. Вертикальные углы наводки пушки ЗиС-5 составляли от −5 до +25°. Выстрел производился при помощи ручного механического спуска.

В боекомплект орудия входило 114 выстрелов унитарного заряжания. Укладка выстрелов осуществлялась в вдоль бортов боевого отделения и в башне.

На танке КВ-1С было установлено три 7,62-миллиметровых пулемёта ДТ: один спаренный с орудием, курсовой и кормовой пулеметы в шаровых установках. Боекомплект к ДТ составлял 3 тыс. патронов. Данные пулемёты устанавливались таким образом, что в случае необходимости они снимались с монтировок и использовались вне танка. Кроме того, для самообороны у экипажа имелось несколько ручных гранат Ф-1, а иногда сигнальным пистолетом.

Двигатель

Танк КВ-1С оснащался 12-цилиндровым четырёхтактным V-образным дизельным 600-сильным (441 кВт) двигателем В-2К. Для пуска двигателя служили 15-сильный (11 кВт) стартер СТ-700 или сжатый воздух из двух 5-литровых резервуаров размещенных в боевом отделении. Танк КВ-1С имел довольно плотную компоновку, при которой топливные баки, объём которых составлял 600-615 литров, располагались в боевом и моторно-трансмиссионном отделениях. Также танк имел четыре наружных дополнительных топливных бака общей ёмкостью 360 литров, и которые не связаны с топливной системой мотора.

Трансмиссия

Механическая трансмиссия танка КВ-1С состояла из:
- главный фрикцион – многодисковый, сухого трения («сталь по феродо»);
-четырёхступенчатая КПП имеющая демультипликатор (2 передачи назад и 8 вперёд);
-пара многодисковых бортовых фрикционов сухого трения («сталь по стали»);
-два планетарных бортовых редуктора.

Приводы управления трансмиссией танка - механические. Почти все авторитетные печатные источники отмечают, что самым существенным недостатком танка КВ-1 и машин созданных на его базе являлась низкая общая надёжность трансмиссии, поэтому на КВ-1С установили новую коробку передач, которая позднее применили на танках ИС-2.

Ходовая часть

В ходовой части КВ-1С сохранили все тех. решения аналогичного узла КВ-1, но некоторые детали уменьшили в размерах для снижения общей массы машины. Подвеска танка - торсионная индивидуальная для каждого из 6 двускатных цельнолитых опорных катков (диаметр 600 миллиметров) на борт. Напротив каждого из опорных катков к бронекорпусу были приварены ограничители хода балансиров подвески. Венцы - съёмные, зацепление - цевочное. Для поддерживания верхней ветви гусеницы служило три поддерживающих катка на борт. Для натяжения гусеницы служил винтовой механизм; гусеница состояла из 86-90 одногребневых траков; ширина гусеницы – 608 миллиметров. Ширину гусеницы по сравнению с КВ-1 уменьшили на 92 миллиметроа.

Электрооборудование

В КВ-1С электропроводка была однопроводной, бронекорпус машины служил вторым проводом. Исключением являлась цепь аварийного освещения, являвшаяся двухпроводной. Источником электроэнергии (напряжение 24 В) служил генератор ГТ-4563А оснащенный реле-регулятором РРА-24 (мощность 1 кВт), а также четыре последовательно соединённых аккумуляторных батареи 6-СТЭ-128 (общая ёмкость 256 А ч). Потребителями электроэнергии являлись:
- электродвигатель поворота башни;
- внутреннее и внешнее освещение танка, приборы подсветки шкал измерительных приборов и прицелов;
- наружный звуковой сигнал, цепь сигнализации к экипажу машины от десанта;
- контрольно-измерительные приборы (вольтметр и амперметр);
- электроспуск пушки;
- танковое переговорное устройство и радиостанция;
- электрика моторной группы - пусковое реле РС-400 или РС-371, стартер СТ-700 и так далее.

Прицелы и средства наблюдения

На танк КВ-1С впервые для советского крупносерийного танка была установлена командирская башенка имеющая пять смотровых щелей с защитными стёклами. В бою механик-водитель наблюдал через смотровой прибор с триплексом, для защиты служила броневая заслонка. Данный смотровой прибор был установлен на лобовой бронеплите в бронированном люке-пробке по осевой продольной линии танка. В спокойной обстановке данный люк-пробка выдвигался вперёд, обеспечивая непосредственный более удобный обзор с рабочего места механика-водителя.

Для стрельбы танк КВ-1С был оснащен двумя орудийными прицелами - перископическим ПТ-6 для ведения огня с закрытых позиций и телескопическим ТОД-6 для ведения огня прямой наводкой. Головку перископического прицела защищал специальный броневой колпак. Для обеспечения возможности ведения огня в темноте шкалы прицелов оснащались приборами подсветки. Кормовой и курсовой пулемёты ДТ оснащались прицелом ПУ от снайперской винтовки, имеющей трёхкратное увеличение.

Средства связи

Среди средств связи радиостанция 9Р (10Р, 10РК-26) а так же переговорное устройство ТПУ-4-Бис, рассчитанное на 4 абонента.

Радиостанции 10Р (10РК) – комплект в который входят передатчик, приёмник и умформеры (одноякорные мотор-генераторы) для их питания, которые подсоединяются к 24 В бортовой электросети.

10Р – симплексная ламповая гетеродинная коротковолновая радиостанция, работающая в диапазоне от 3,75 до 6 МГц (длины волн – 50-80 метров). Дальность связи на стоянке в голосовом (телефонном) режиме составляла 20-25 километров, в движении дальность была несколько меньшей. Большая дальность связи получалась в телеграфном режиме, когда информацию передавали азбукой Морзе или другой дискретной системой кодирования. Для стабилизации частоты использовался съёмный кварцевый резонатор, плавная подстройка частот отсутствовала. 10Р давала возможность вести связь с использованием двух фиксированных частот; для их смены использовали другой кварцевый резонатор состоящих из 15 пар, входящих в комплект радиостанции.

Радиостанция 10РК была технологическим улучшением модели 10Р. Новая радиостанция была дешевле и проще в производстве. У данной модели уже имелась возможность плавного выбора частоты, число кварцевых резонаторов уменьшили до 16. По дальности связи характеристики не претерпели значительных изменений.

Переговорное устройство ТПУ-4-Бис давало возможность вести переговоры между членами экипажа даже при сильно зашумленной обстановке. Существовала возможность подключать к радиостанции шлемофонную гарнитуру (ларингофоны и головные телефоны) для внешней связи.

Боевое применение

Создание танка КВ-1С было оправданным шагом, если учитывать неудачный первый этап войны. Но данный шаг лишь приблизил «Клим Ворошилов» к средним танкам. В армию так и не поступило полноценного тяжёлого танка (по более поздним стандартам), который бы резко отличался по боевой мощи от средних танков. Таким шагом могла стать установка на танк 85-миллиметровой пушки. Однако дальше экспериментов не проводилось, поскольку обычные 76-миллиметровые танковые пушки в 41-42-х годах легко боролись с любой бронетехникой немцев. Вроде бы не было явных причин, чтобы усилить вооружение.

Делегация колхозников Ленинского района Московской области передает Красной Армии танковую колонну «Московский колхозник», состоящую из 21 танка КВ-1С

Но после появления на вооружении третьего рейха Pz. VI («Тигр»), оснащенных 88-миллиметровой пушкой танки «Клим Ворошилов» в одночасье устарели: КВ не могли на равных бороться с тяжёлыми танками противника. Осенью 43-го года выпустили некоторое количество КВ-85 (разработан на базе КВ-1С и оснащен 85-миллиметровой пушкой), однако затем производство танков КВ свернули в пользу ИС.

Некоторое количество танков КВ-1С продолжало использоваться вплоть до 1945 года; в частности, 68-я танковая бригада, которая принимала участие в боях на Кюстринском плацдарме, в феврале 1945 г. имела два танка данного типа.

Подбитые советские танки КВ-1С и Т-34-76

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

Тяжёлый танк КВ-1 в экспозиции военного музея на Абердинском полигоне в США.

История создания тяжёлого танка КВ не совсем обычна. В отличие от большинства других боевых машин, включая и ровесника КВ - Т-34, спроектированных по заказу военных, этот танк разрабатывался исключительно в инициативном порядке. Дело было так…

В августе 1938 года Комитет Обороны при СНК СССР принял постановление «О системе танкового вооружения». В этом документе содержалось требование менее чем за год - к июлю 1939 года - разработать новые образцы танков, у которых вооружение, броня, скорость и проходимость развивались бы комплексно и полностью отвечали условиям будущей войны. К созданию тяжёлых танков были подключены ленинградские заводы - Кировский и № 185 им. С. М. Кирова. На первом разрабатывался танк СМК, на втором - Т-100 (см. «Бронеколлекцию» № 1 за 2002 г.). До августа 1938 года заводы, не имея договоров на производство новых машин, вели только эскизное проектирование. Полным ходом работы развернулись лишь после принятия вышеупомянутого постановления, поскольку в нём определялись тактико-технические требования и устанавливались сроки изготовления (по СМК - к 1 мая 1939 года).

В октябре 1938 года в СКБ-2 Кировского завода прибыла группа слушателей Военной академии моторизации и механизации РККА для работы над дипломным проектом. В качестве темы диплома им поручили разработку эскизного проекта машины с одной башней, но в рамках ТТТ к танку СМК.

Общее руководство проектированием возглавили инженеры СКБ-2 Л. Е. Сычёв и А. С. Ермолаев. Отдельными работами руководили Слуцман (приводы управления), К. Е. Кузьмин (корпус), Н. Ф. Шашмурин (трансмиссия), С. В. Федоренко (вооружение). Между дипломниками обязанности были распределены следующим образом: общей компоновкой и вооружением занимались Б. П. Павлов и В. К. Синозерский, ходовой частью - Г. А. Турчанинов, сервоприводами и моторной группой - Л. Н. Переверзев, планетарной трансмиссией - С. М. Красавин и Шпунтов.

Последним, кстати, в процессе проектирования пришлось заниматься даже своего рода промышленным шпионажем. Дело в том, что в ходе работы над планетарной трансмиссией выяснилось, что в СКБ-2 нет никаких исходных материалов для проектирования. Поэтому в ноябре 1938 года Красавин и Шпунтов были командированы на НИБТПолигон в Кубинку, где в это время проводились испытания чехословацкого танка S-II-a (LT-35).

С помощью командования полигона и выделенной группы рабочих они тайно ознакомились с боевой машиной во время нахождения её ночью на стоянке в парке (днём она проходила испытания с чешским экипажем). В результате при проектировании тяжёлого танка была частично заимствована схема планетарной трансмиссии S-II-a - шестиступенчатая коробка передач с реверсом.

9 декабря 1938 года на заседании Комитета Обороны рассматривался проект танка СМК, который был утверждён для изготовления в двухбашенном варианте. Предполагалось построить для испытаний два экземпляра. Но присутствовавшие на этом заседании начальник СКБ-2 Ж. Я. Котин и директор Кировского завода И. М. Зальцман предложили спроектировать и изготовить вместо второго экземпляра СМК однобашенный тяжёлый танк. После всестороннего обсуждения приняли решение «спроектировать и изготовить однобашенный тяжёлый танк, соответствующий по тактико-технической характеристике двухбашенному танку СМК».

Опытный образец тяжёлого танка СМК.

Тактико-технические требования к новой машине и разрешение на её изготовление были утверждены решением Комитета Обороны при СНК СССР № 45сс от 27 февраля 1939 года.

По сравнению с СМК на новом танке предполагалось увеличить толщину брони бортов и кормы корпуса и башни за счёт сокращения общей длины машины. Проектирование силовой установки предполагалось вести под два типа двигателей - бензиновый М-17Ф мощностью 660 л.с. и дизель В-2Ф мощностью 580 л.с. Коробка перемены передач также разрабатывалась в двух вариантах - планетарная и обычная. Вооружение новой боевой машины, несмотря на наличие только одной башни, должно было быть как у танка СМК: 76-мм и 45-мм пушки, два пулемёта ДТ и крупнокалиберный ДК.

К проектированию танка, получившего название КВ («Клим Ворошилов»), Кировский завод приступил 1 февраля 1939 года, не дожидаясь утверждения ТТТ. Ведущим конструктором проекта назначили Н. Л. Духова. Кроме него, в группу вошли инженеры-конструкторы Е. П. Дедов, В. А. Козловский, П. С. Тарапатин, В. И. Торотко, А. С. Шнейдман. Технический проект группа Духова завершила в течение месяца, широко использовав конструкторские решения по корпусу, башне, вооружению, подвеске и многое другое из того, что было заложено в дипломный проект слушателей ВАММ, которых после защиты диплома в марте 1939 года направили на работу в СКБ-2, где они принимали активное участие в проектировании КВ.

В целом новый танк получился короче СМК на 2 м и ниже на 0,5 м. По предварительным расчётам его масса должна была составить 47 т, то есть на 8 т меньше, чем у СМК.

Первый опытный образец танка КВ перед отправкой на НИБТПолигон. Сентябрь 1939 года.

Корпус танка разрабатывался при участии старейшего конструктора Кировского завода К. Е. Кузьмина и инженера-конструктора С. В. Мицкевича. Корпус планировалось выполнить сварным. В самых ответственных местах сварные швы усиливали гужонами.

Особые трудности встретились при проектировании системы охлаждения двигателя. Пришлось обратиться к опытному инженеру-турбинисту Н. М. Синёву, руководившему турбинным СКБ-1 на Кировском заводе. Под его руководством, с участием инженеров Е. П. Дедова, Г. А. Михайлова, А. Н. Стеркина была создана довольно удачная конструкция ребристого радиатора. Его производство организовали тут же, в опытном цехе.

Непросто давалось обеспечение необходимых тяговых свойств тяжёлого танка. Ведущий конструктор Ф. А. Маришкин с группой инженеров, в которую входили Н. Т. Федорчук, А. Д. Гладков, В. А. Козловский, М. И. Креславский, Г. А. Турчанинов, сумели в короткий срок создать достаточно работоспособную трансмиссию. В ходе конструирования наиболее нагруженного узла трансмиссии - бортового редуктора - А. Д. Гладков впервые в отечественном танкостроении применил планетарный ряд, обеспечив компактность этого узла и его надёжную работу.

Индивидуальная торсионная подвеска КВ, которой занимались конструкторы Г. А. Серёгин, Н. В. Цейц и Л. Е. Сычёв, по сравнению с танком СМК была усовершенствована. В процессе её отработки удалось решить ряд сложных проблем по подбору необходимых материалов и организации технологического процесса изготовления торсионных валов. Если торсионы для танка СМК, например, делали из кованых заготовок, то для КВ - методом проката.

Благодаря широкой мелкозвенчатой гусеничной цепи давление на грунт тяжёлого танка КВ удалось снизить до 0,77 кгс/см 2 , и оно было ниже, чем, например, у танков БТ-7 (0,86) и Т-35 (0,83).

Группа вооружения, куда входили Г. Н. Москвин, Г. Я. Андандонский, Ф. Г. Коробко и А. С. Шнейдман, установила на танк новую 76,2-мм пушку Л-11. С ней была спарена 45-мм пушка 20К. Оба орудия устанавливались в общей маске. В качестве дополнительного вооружения использовались пулемёт ДТ, закреплённый в шаровой опоре в корме башни, и зенитный пулемёт ДТ, установленный на турели основания люка башни. Курсового пулемёта машина не имела. Боекомплект танка состоял из 118 76-мм выстрелов, 50 45-мм и 1008 патронов к пулемётам.

Танк КВ выпуска апреля 1940 года (машина № У-7). Обращают на себя внимание крылья так называемого «авиационного» типа и защитные кожухи над окнами воздухопритока к двигателю.

В целом же танк КВ представлял собой уменьшенный по длине на два опорных катка СМК с одной башней.

Учитывая высокую степень заимствования узлов и агрегатов у СМК, проектирование КВ шло довольно быстро - уже 7 апреля 1939 года технический проект и деревянный макет в натуральную величину были одобрены комиссией под председательством заместителя начальника АБТУ военного инженера 1-го ранга Б. М. Коробкова. В мае на Кировском заводе началось изготовление узлов и деталей, а на Ижорском - корпуса и башни.

В ходе изготовления первого опытного образца технологами и производственниками налаживался выпуск стали новых марок для траков и сложных отливок тяжелонагруженных деталей ходовой части. Металлурги Ижорского завода разработали технологию производства литых броневых башен и других сложных деталей, а также предложили новый тип хромоникелевой молибденовой высокоотпущенной брони (взамен брони высокой твёрдости), обладавшей повышенной стойкостью против действия артиллерийских снарядов.

Танк КВ № У-7. Характерными признаками машин установочной партии были отсутствие шаровой установки курсового пулемёта и наличие фары «боевого света» на лобовом листе корпуса.

5 июня 1939 года АБТУ, учитывая положительный опыт эксплуатации дизельных двигателей В-2 на танках БТ-7М, поставило перед СКБ-2 задачу «установить в танк только дизель В-2, а от установки двигателя М-17 отказаться». Эта машина имела и другие отклонения от утверждённых ТТТ. Так, вместо планетарной коробки передач, рекомендованной АБТУ, была установлена обычная. Пришлось отказаться и от крупнокалиберного пулемёта ДК - из-за размещения в башне двух орудий для него совсем не осталось места.

Сборка первого КВ, получившего заводской индекс У-0 (установочная партия, нулевой образец), завершилась в ночь с 31 августа на 1 сентября. Утром танк совершил первый пробег по двору завода. А уже 5 сентября, после устранения обнаруженных мелких дефектов, опытный образец КВ был отправлен в Москву для показа членам правительства и командованию Красной Армии.

Показ проходил 23–25 сентября 1939 года на НИБТПолигоне в подмосковной Кубинке в присутствии членов правительственной комиссии под председательством наркома обороны К. Е. Ворошилова. В числе членов комиссии были А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, А. А. Жданов, начальник АБТУ комкор Д. Г. Павлов, руководитель НТК АБТУ бригадный инженер И. А. Лебедев, начальник испытательного отдела полигона Е. А. Кульчицкий и другие. От Кировского завода на показ были приглашены директор И. М. Зальцман, главный конструктор Ж. Я. Котин, ведущие конструкторы А. С. Ермолаев и Н. Л. Духов.

Трасса, по которой предстояло пройти опытным машинам, была довольно сложной: широкие рвы, эскарпы, контрэскарпы, крутые подъёмы, косогоры, спуски. На площадке выстроились подготовленные для испытаний танки. Члены комиссии поднялись на смотровую вышку, а экипажи, до этого стоявшие возле машин, заняли свои места. Послышался рокот заводимых моторов - и танки стали выдвигаться на исходный рубеж.

Первым на трассу испытаний вышел 55-тонный двухбашенный танк СМК. Переваливаясь и покачивая высокими башнями, он направился сперва на препятствия - эскарп. Преодолел. Затем также легко прошёл ров, немного задержался на воронках… От комиссии эта машина получила не очень высокий балл. Вслед за СМК двинулся КВ. Он значительно легче преодолел ров и несмотря на свои 47,5 т без видимых усилий взял следующее препятствие, затем легко миновал воронки, чем вызвал одобрение и даже аплодисменты на смотровой вышке.

Механик-водитель КВ на этом показе П. И. Петров вспоминал:

«На испытательной трассе впереди меня шёл танк СМК. Сначала нужно было пройти полосу препятствий. Мне казалось, что СМК, идущий впереди, преодолел эти препятствия легко, а я на КВ проходил их с трудом: моя машина короче, а в момент преодоления рва и других препятствий это имеет значение. И двигатель к тому же оказался ненадёжным - регулятор у него работал с перебоями. А когда пошли через Москву-реку, то сквозь щели меня заливало водой, однако мотор работал, и мне удалось на танке выбраться на противоположный берег. Там, выполняя программу показа, я сломал танком несколько сосен (до сих пор жалко их) и вылез на гору с большим трудом. Двигатель работал на пределе своих возможностей, переключение скоростей не всегда получалось. На берег поднялся на бортовых фрикционах, рывками. Потом пошёл по рельсовым надолбам и наконец выехал в лес».

Танк КВ № У-3. Кировский завод, февраль 1940 года. На орудии смонтирована крышка для защиты от попадания внутрь ствола пуль и осколков.

В целом танк произвёл благоприятное впечатление на руководство. 8 октября 1939 года машина вернулась в Ленинград, а 10 ноября, после устранения выявленных в ходе показа и испытаний на НИБТПолигоне недостатков, КВ был передан на полигонно-заводские испытания. В ходе последних, до конца ноября, танк прошёл 485 км (260 км - по шоссе, 100 км - по просёлочным дорогам и 125 км - по пересечённой местности). Было выявлено около 20 различных дефектов, главным образом в конструкции трансмиссии и двигателя.

30 ноября 1939 года началась советско-финская война. По решению военного совета Ленинградского военного округа опытные танки СМК, Т-100 и КВ были сняты с испытаний и отправлены на фронт - для проверки их в реальной боевой обстановке. Из них сформировали роту тяжёлых танков и включили её в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжёлой танковой бригады. При этом экипажи машин частично состояли из военных, а частично - из заводских специалистов.

К этому времени стало окончательно ясно, что спаренная установка двух пушек стесняет действия экипажа. Поэтому накануне отправки КВ на Карельский перешеек с него демонтировали 45-мм пушку, установив взамен 7,62-мм пулемёт ДТ. Соответственно изменился и боекомплект машины - теперь он состоял из 116 артвыстрелов и 1890 патронов.

Для проверки боевых качеств новых машин был выбран довольно трудный участок фронта. К нему танки выдвигались через Териоки (ныне Зеленогорск), далее прошли Райволу и вышли в район Бобошино, что недалеко от станции Перкиярви (ныне Кирилловское). Позиция противника находилась между озером Суммаярви и незамерзающим болотом Сунасуо. Финские доты на высотках были вооружены шведскими 37-мм противотанковыми пушками «Бофорс» и пулемётами. Перед ними стояли гранитные надолбы. Тяжёлым танкам предстояло атаковать эти укрепления.

В своём первом бою 18 декабря 1939 года танк КВ проявил себя хорошо. Несмотря на многочисленные попадания, явных поражений брони он не имел. Правда, выстрелом из противотанкового орудия был прострелен ствол танковой пушки. Кроме этого, на корпусе насчитали следы 43 попаданий снарядов. От сотрясений отсоединился топливный насос, закреплённый двумя болтами. В целом же танк оставался вполне работоспособным. Простреленную пушку на следующий день заменили новой, привезённой с Кировского завода. По совпадению именно в этот день - 19 декабря 1939 года - в Москве Председатель Совета Народных Комиссаров В. М. Молотов подписал постановление Комитета Обороны при СНК СССР № 44Зсс, согласно которому танк КВ принимался на вооружение Красной Армии. При этом опытный образец прошёл только 550 км, что ничтожно мало для проверки надёжности новой боевой машины. Однако считалось, что часть узлов и агрегатов танка (подвеска, ходовая часть, элементы трансмиссии и т. д.) прошли испытания на танке СМК.

30 декабря 1939 года нарком тяжёлого машиностроения В. А. Малышев подписал приказ, которым предписывалось:

«1. Директору Кировского завода тов. Зальцману И. М. организовать на Кировском заводе производство танков КВ, предварительно устранив все дефекты, обнаруженные при испытании.

Опытный образец КВ находился на передовой до начала января 1940 года. Правда, в боях танк больше не участвовал. 2 января машину вернули на завод для использования в качестве образца при изготовлении установочной партии из 20 единиц. При этом первые четыре машины должны были вооружаться 152-мм гаубицами для борьбы с финскими дотами и уничтожения противотанковых препятствий. Таково было требование Военного совета Северо-Западного фронта.

Танк КВ № У-3. На корме башни хорошо видна броневая крышка люка для монтажа и демонтажа орудия.

Проект установки 152-мм гаубицы в танк разрабатывался совместными усилиями СКБ-2 и артиллерийского опытного конструкторского отдела - АОКО (завод № 172 им. Молотова) во главе с Н. В. Куриным. Ведущими инженерами были Н. Н. Ильин и Г. Н. Рыбин. Всего этот коллектив насчитывал около 20 человек. Времени на работу дали мало - всего несколько дней. Поэтому участвовавших в ней конструкторов перевели на казарменное положение и разместили на четвёртом этаже заводоуправления. Первоначально предполагалось установить в башне КВ гаубицу образца 1909/30 г. Однако предпочтение отдали более мощной и современной артсистеме М-10 - 152-мм гаубице образца 1938 г. Для её установки в танк потребовалось разработать новую башню, что и было сделано в СКБ-2 по выданным артиллеристами размерам. Высоту башни с перископом увеличили до 1790 мм. Башня имела наклонные лобовые и вертикальные бортовые листы. Кормовую часть башни выполнили из двух броневых листов, сваренных под углом друг к другу, она оснащалась люком для монтажа и демонтажа гаубицы в полевых условиях, закрывавшимся броневой крышкой, крепившейся на болтах. При этом новая башня (вместе с орудием она получила обозначение МТ-1) имела такой же диаметр погона, что и башня с 76-мм пушкой. Следует отметить, что обозначения КВ-1 и КВ-2 появились только в 1941 году, а до этого применялись названия: «танки с малой башней» и «танки с большой башней».

Первую установку МТ-1 смонтировали на первом же опытном образце КВ У-0 вместо башни с 76-мм орудием, вторую - на первом танке установочной партии У-1. 17 февраля обе машины убыли на Карельский перешеек. Характерной особенностью машины У-1 стало наличие специальной крышки на дульном срезе, предохраняющей канал ствола от пуль и осколков. Перед выстрелом эта крышка должна была открываться с помощью специальной тяги, а затем снова закрываться. Однако при первом же выстреле в тире крышку сорвало, и перед отправкой на фронт её демонтировали. Для защиты же ствола гаубицы от пуль и осколков на него надели специальные броневые кольца толщиной 10 мм (впоследствии такими кольцами оснащались орудийные стволы всех танков КВ-2).

Танк У-2 с башней машины У-0 с 76-мм орудием отправили на фронт 22 февраля, а 29-го числа - танк У-3 с установкой МТ-1. Танк У-4 с МТ-1 был готов к 13 марта 1940 года, но на боевые позиции его отправить не успели - советско-финская война закончилась.

На фронте все КВ и опытный образец танка Т-100 свели в отдельную роту, придававшуюся 13-й легкотанковой и 20-й тяжёлой танковой бригадам. Правда, проверить КВ в боевой обстановке стрельбой по дотам не удалось: главная линия обороны финнов уже была прорвана. Поэтому танки опробовали стрельбой по дотам и надолбам уже после окончания боевых действий. При этом получили хорошие результаты. Вспоминая об этих событиях, командир танка КВ «с большой башней» младший лейтенант З. Ф. Глушак из 20-й танковой бригады рассказывал:

«Препятствия на линии Маннергейма были сделаны основательно. Громадные гранитные надолбы стояли в три ряда. Чтобы проделать проход шириной 6–8 м. нам понадобилось лишь пять выстрелов бетонобойными снарядами. Пока взламывали надолбы, противник нас непрерывно обстреливал. Дот мы быстро засекли, а затем двумя выстрелами полностью разрушили его. Когда вышли из боя, насчитали на броне 48 вмятин, но ни одной пробоины».

Следует упомянуть о двух проектах на базе танка КВ, разработанных для нужд фронта. Первый - объект 212 - представлял собой 35-т тягач для эвакуации подбитых танков. Ведущим инженером проекта назначили инженера Н. В. Халкиопова. В конце февраля 1940 года проект тягача и его деревянная модель в натуральную величину были рассмотрены представителями АБТУ. Но несмотря на то, что эта машина получила высокую оценку военных, «добро» на её изготовление в металле так и не было получено.

Объект 218 представлял собой дистанционную установку для подрыва мин токами высокой частоты. Генератор токов и другое оборудование предполагалось смонтировать в корпусе танка КВ-2. Полевые испытания генератора, установленного на шасси танка Т-28, прошли в феврале 1940 года и показали неплохие результаты. Вместе с тем, стало ясно, что установка нуждается в доработке.

Компоновка и схема работы оборудования танка-тральщика объект 218 (слева и внизу).

Проектирование «218-го» шло до лета 1941 года, но после начала Великой Отечественной войны было прекращено.

Остальные шесть машин установочной партии (У-5 - У-10) изготовили в апреле - мае 1940 года. Все они имели башни с 76-мм пушками. К этому времени первоначальный годовой план производства КВ - 50 танков - резко увеличили. Начиная с июля и до конца года завод должен был изготовить 230 танков КВ, из них 130 с «малой башней» и 100 с «большой башней». АБТУ РККА, обеспокоенное тем, что танк не проходил полигонных испытаний, а у ранее выпущенных машин обнаружено много недоработок, предложило провести полномасштабные испытания КВ. Так, две машины - У-4 и У-7 в июне прибыли на полигон в подмосковную Кубинку для испытаний. Однако затем проведение испытаний было возложено на Кировский завод, и обе машины вернули обратно. 10 июня 1940 года начались заводские испытания танка У-1 в районе Ленинграда, во время которых машина прошла 2648 км. Во второй половине июля испытывался танк У-21 со 152-мм гаубицей, а в августе - У-7 с 76-мм пушкой. Пробег У-21 и У-7 составил 1631 и 2050 км соответственно. В результате у танков КВ были выявлены существенные недостатки в трансмиссии, ходовой части и двигателе.

Танк У-7 с первым образцом «пониженной» башни перед испытаниями. Сентябрь 1940 года.

Особенно много недочётов оказалось в конструкции трансмиссии, в частности, в коробке передач, надёжность работы которой оставляла желать лучшего. В ходе испытаний наблюдались повышенный износ зубьев шестерён и их поломка, возникали трудности в переключении передач в ходе движения. Кроме того, выяснилось, что при длительном движении танка на четвёртой передаче она и сопряжённая с ней вторая передача выходили из строя. Для устранения этого дефекта, начиная с 31-й машины, в конструкцию коробки передач ввели специальный замок.

Кроме того, отмечалась ненадёжность работы поворотного механизма башни, конструкция которого в основном была заимствована от механизма поворота большой башни танка Т-28 массой около 3 тонн. Масса же башни КВ-1 составляла 7 т, КВ-2 - 12 т, к тому же башни стали более неуравновешенными. В результате возникли проблемы, связанные с большими усилиями на рукоятках ручных механизмов, мощностью электромоторов для поворота башен, а также со скоростью и плавностью наведения орудий. Так, при движении танков КВ по склонам поворот башни КВ-1 в сторону был практически невозможен, не говоря уже о башне КВ-2.

На основании результатов испытаний танков У-1, У-21 и У-7 Кировскому заводу был передан перечень изменений, которые требовалось внести в конструкцию КВ. Однако завод не торопился с устранением выявленных недостатков.

Серийный танк КВ-2. Осень 1940 года.

Возмущённый этим представитель военной приёмки на Кировском заводе военный инженер 3-го ранга Каливода 12 августа 1940 года направил наркому государственного контроля Л. З. Мехлису письмо, в котором, в частности, говорилось:

«Считаю, что машина КВ недоработана и требует срочных и серьёзных переделок. Большинство переделок нельзя провести в процессе широкого производства, которое уже идёт полным ходом на Кировском заводе. Подобное положение затянет освоение машины в производстве минимум на 1,5–2 года и внесёт большую путаницу, лишние расходы и не даст ни малейшей экономии во времени. Качество же выпускаемой машины в течение 1,5–2 лет будет низким. Целесообразнее снизить программу до конца 1940 года до 5–8 машин в месяц и перебросить все заводские силы на доработку машины. В настоящее время основные силы брошены на выполнение программы, а о качестве машины думают очень мало. Считаю, что в настоящий момент назвать машину боеспособной нельзя из-за выше указанных дефектов. Отправлять её в армию можно только как учебную, а не боевую».

Серийный танк КВ-1 выпуска октября - декабря 1940 года во дворе Кировского завода.

Серийный танк КВ-1. Хорошо видны обрезиненные поддерживающие катки, характерные для танков довоенного выпуска.

Поднятые в этом письме вопросы были столь серьёзны, что Наркомат госконтроля направил на Кировский завод специальную комиссию, работавшую на заводе с 1 по 10 октября 1940 года и в основном подтвердившую выводы военпреда. 1 ноября Л. З. Мехлис отправил письмо уже непосредственно И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову:

Серийный танк КВ-1 выпуска 1941 года с пушкой Ф-32. Судя по прямоугольным дополнительным бакам на надгусеничной полке, эта машина изготовлена после начала войны.

КВ-1 военного выпуска 1941 года. Хорошо видна накладная броня на лобовом листе корпуса.

Судя по этому письму, создалась парадоксальная ситуация: завод, стремясь выполнить план, предъявлял военной приёмке практически небоеспособные танки, а военные, прекрасно об этом осведомлённые, их принимали. Никаких мер по устранению недостатков не предпринималось. СКБ-2 увлечённо занималось проектированием новых супертанков КВ-3, КВ-4, КВ-5, КВ-220 и других. Уже летом 1940 года обсуждался вопрос о разработке танков с более мощным, чем у КВ, бронированием и вооружением. Кировский завод получил задание изготовить такие танки уже в ноябре 1940 года. До совершенствования ли серийных КВ тут было?

Правда, в ноябре в производство запустили «большую пониженную башню» для танка КВ-2, которая отличалась от предыдущей меньшими габаритами, массой и относительной простотой в производстве. Одновременно на всех танках КВ ввели усиленную конструкцию поворотного механизма и новую боеукладку для артвыстрелов и пулемётных дисков. Однако двигатель и коробка передач изменений не претерпели.

Всего до конца 1940 года Кировский завод изготовил 139 КВ-1 и 104 КВ-2 (24 из них с установкой МТ-1), выполнив таким образом плановое задание.

План производства на 1941 год предусматривал выпуск 1200 танков КВ. Из них на Кировском заводе - 1000 (400 КВ-1, 100 КВ-2 и 500 КВ-3) и 200 КВ-1 - на ЧТЗ. В дальнейшем предполагалось оставить на Кировском заводе производство только КВ-3, а КВ-1 и КВ-2 передать на ЧТЗ.

Столь обширный производственный план требовал коренной перестройки и расширения производственной базы. На Кировском заводе были введены в строй новые специальные танковые цехи - сборочный СБ-2 и сдаточный СД-2. Перестроили цех МХ-2, являвшийся основным в танковом производстве. Были расширены и заготовительные цехи - литейные, кузнечные, термические, холодно-штамповочные и другие. В феврале по распоряжению наркома тяжёлого машиностроения А. Ефремова расположенный по соседству механический завод имени Молотова был передан Кировскому заводу.

Главным новшеством машин выпуска 1941 года, по сравнению с танками, изготовленными в 1940 году, стало вооружение их 76-мм пушкой Ф-32 вместо Л-11. Орудие Л-11, разработанное в артиллерийском КБ Кировского завода, имело ряд конструктивных недостатков, и его установка в танки рассматривалась лишь как временная мера. Орудие Ф-32, созданное в КБ завода № 92 (г. Горький) под руководством В. Г. Грабина, отличалось от Л-11 простотой в изготовлении и надёжностью в эксплуатации. Кировский завод должен был в первом полугодии 1940 года изготовить партию из 30 пушек Ф-32 и развернуть валовое производство этих систем с 1 августа 1940 года.

Один из танков КВ установочной партии с экспериментальным образцом 76-мм пушки Ф-27. Горький, весна 1941 года.

Но завод этого решения не выполнил, продолжая отстаивать свою пушку Л-11, пытаясь усовершенствовать и упростить её конструкцию. В апреле кировцы заручились поддержкой В. А. Малышева, который в письме председателю Комитета Обороны положительно отзывался об Л-11, но всё было тщетно. В мае 1940 года начальник АБТУ Д. Г. Павлов докладывал в ЦК ВКП(б):

«В результате испытаний Ф-32 и Л-11 установлено, что Ф-32 в танке обладает целым рядом преимуществ перед Л-11».

По плану Кировский завод должен был изготовить и сдать до конца года 130 орудий Ф-32. Однако в 1940 году удалось изготовить только 50 пушек, а устанавливать их в КВ начали с января 1941 года.

Следует отметить, что уже в 1940 году многие военные критиковали КВ за недостаточно мощное вооружение. Ведь на тяжёлом КВ-1 и среднем Т-34 были установлены одинаковые пушки Л-11. А после того как на Т-34 с начала 1941 года стали устанавливаться орудия Ф-34, вооружение КВ-1 стало слабее, чем у среднего танка!

Новые мощные 85-мм и 95-мм танковые пушки начали разрабатываться уже летом 1940 года в КБ завода № 92. Осенью того же года они прошли испытания в башне танка Т-28. В конце 1940 года то же КБ спроектировало 76-мм танковую пушку Ф-27, имевшую баллистику 76-мм зенитного орудия 3К (начальная скорость 813 м/с). Пушка Ф-27 успешно прошла испытания, однако в связи с развёртыванием работ по танку КВ-3 все работы по этой артсистеме были прекращены.

Танк КВ-1 с пушкой Ф-32 и броневыми экранами на башне. Ленинградский фронт, 1941 год.

Помимо модернизации артиллерийского вооружения планом работ на 1941 год предусматривалось улучшение конструкции ряда узлов и агрегатов КВ. В документах Кировского завода этот проект проходит как объект 222. Он представлял собой танк КВ-1 с 90-мм бронёй корпуса и башни, командирской башенкой, новыми смотровым прибором механика-водителя и механизмом поворота башни, планетарной коробкой передач, радиостанцией 10-Р и другими модернизированными агрегатами. Некоторые из этих новинок в конце апреля 1941 года были установлены и испытаны в штатном корпусе танка КВ-1. Запуск в производство новых агрегатов предполагался в мае - августе. Но уже 25 мая главный инженер Кировского завода сообщил в Наркомат тяжёлого машиностроения, что «в связи с переходом танкового производства… на новый тип машины КВ-3, просим из предложенного вами на 1941 год плана оборонных работ исключить следующие, относящиеся к танку КВ, который через три месяца снимается с производства нашего завода:

1. командирская смотровая башенка с круговым обзором;

2. смотровой прибор для водителя танка КВ с горизонтальным обзором в 120° и вертикальным в 250°, с механической очисткой от снега;

3. поворотный механизм башни танка КВ, обеспечивающий поворот башни от мотора при кренах танка до 20° и поворот от руки при усилии не более 10 кг. Скорость поворота башни - 2 об/мин (при вращении от мотора);

4. планетарная трансмиссия в существующих габаритах танка с гарантийным сроком работы до 3000 км».

Таким образом, за месяц до начала войны все работы, связанные с устранением недостатков танков КВ, были свёрнуты, так и не начавшись. Вот так несостоявшийся и, по большому счёту, совершенно не нужный Красной Армии супертанк КВ-3 «переехал» столь необходимую модернизацию серийных КВ.

Танк КВ-1 с 76-мм пушкой Ф-34 на испытаниях. Февраль 1941 года.

Что же касается Челябинского тракторного завода, то ещё в июне 1940 года Кировский завод должен был передать туда один танк КВ и техническую документацию на него, а к августу - и всю технологическую документацию. Кроме того, кировцы обязаны были оказать помощь специалистами, а также организовать производство бронекорпусов на заводе № 78 в Челябинске. Выполнено всё это было только к началу октября, а потому и производство КВ на ЧТЗ до конца 1940 года так и не было развёрнуто. Первую опытную сборку танка КВ на ЧТЗ произвели 31 декабря того же года. Тогда же началось строительство специального танкового цеха, завершить которое до начала войны не успели. Во многом по этой причине к 1 июня 1941 года ЧТЗ изготовил только 25 танков КВ. Всего же усилиями двух заводов к этой дате было выпущено 423 танка КВ-1 и 213 - КВ-2 (из них 46 с «большой башней»).

Уже через четыре дня после нападения Германии на СССР, 26 июня 1941 г., вышел приказ № 25Зсс по Наркомату тяжёлого машиностроения, в котором говорилось:

Увеличить выпуск танков и ввести в действие мобилизационный план 2-го полугодия 1941 года.

Танки КВ выпускать с экраном. Экранировке подлежат лобовые листы корпуса и башни танка КВ. Толщина экрана для лобового листа корпуса танка - 25 мм, толщина экрана для лобового листа башни - 90–100 мм.

Разрешается производить изменения в чертежах для снижения трудоёмкости, не снижая боевых качеств танка…

С 1 июля подготовку производства КВ-3 на Кировском заводе снять и перенести её в Челябинск на ЧТЗ, куда послать бригаду конструкторов, технологов, документацию, материалы и образец танка.

Передать Кировский завод, согласно решению СНК Союза и ЦК ВКП(б), из Народного комиссариата тяжёлого машиностроения в Народный комиссариат среднего машиностроения по состоянию на 1-е июля 1941 года».

Танк КВ-1 выпуска 1941 года. Эта машина изготовлена на ЧТЗ, о чём можно судить, например, по двум цилиндрическим топливным бакам на надгусеничной полке.

С 1 июля прекратилось производство танка КВ-2, в этом же месяце поступили в производство усиленные опорные катки и упрощённая башня для КВ-1. Конструкция последней была пересмотрена, часть гнутых деталей заменили прямыми, а также сократили общую длину башни. Штампованные опорные катки заменили литыми, а опорные катки с внутренней амортизацией из-за острого дефицита резины - цельнолитыми. Торсионные валы изготавливались из прокатных заготовок. Отмена ковки при производстве торсионных валов позволила на существовавшем оборудовании увеличить их выпуск в 4–5 раз.

Для укомплектования СКБ-2 инженерами дирекция Кировского завода передала в его состав специалистов СКБ-1 (всего 80 человек), которые до войны занимались проектированием газовых турбин. Всё это позволило значительно быстрее, чем в мирное время, решать многие проблемы, и к середине июля довести выпуск танков КВ до 10 машин в сутки.

В июле 1941 года прекратились поставки дизеля В-2К с харьковского моторного завода № 75, приступившего к эвакуации на Урал. В течение трёх суток конструкторами СКБ-2 была проработана возможность установки в танки КВ-1 карбюраторных двигателей М-17Т, имевшихся на складах Ленинградского фронта. В механосборочном цехе МХ-2 изготовили опытный образец танка, который успешно прошёл заводские испытания. В сентябре 1941 года на ЛКЗ было выпущено 37 танков с карбюраторными двигателями.

В конце июля и начале августа 1941 года вследствие сильной перегрузки кузнечных цехов завода и невозможности из-за этого обеспечить выпуск достаточного количества кованых траков на ЛКЗ развернули работы по изготовлению и испытанию литых траков. В октябре 1941 года из-за необходимости эвакуации кузнечного оборудования на Урал литые траки для танка КВ-1 были пущены в массовое производство.

Танк КВ-1 с упрощённой башней, изготовленный на Кировском заводе в Ленинграде осенью 1941 года.

Помимо серийного производства, завод продолжал вести и некоторые опытные работы. Так, в конце июля была спроектирована установка огнемёта в танке КВ. Эта машина в документах завода проходила как КВ-6. В её разработке участвовали инженеры завода № 174 им. Ворошилова И. А. Аристов, Елагин и другие. Огнемёт на КВ-6 устанавливался справа от водителя в лобовом листе корпуса в специальной бронировке. Дальность действия струи достигала 40–50 м, количество выстрелов составляло 10–12. Испытывали КВ-6 непосредственно на линии фронта, подошедшей к этому времени к пригородам Ленинграда. Количество изготовленных танков неизвестно, по разным источникам их число колеблется от одного до нескольких штук.

Танк КВ-1 с литой башней и корпусом, выпускавшийся заводом № 200. Весна 1942 года.

После захвата немцами Красного Села немецкая артиллерия получила возможность обстреливать Кировский завод. Артиллерийские налёты проводились регулярно то на один, то на другой цех. Предприятие превратилось в завод-фронт, только несколько километров отделяли его от передовой линии немецких войск. По стратегическим соображениям танковое производство перевели в более безопасное место - на Выборгскую сторону, на завод № 371 им. Сталина, где осуществлялись ремонт и восстановление повреждённых танков. Туда же перевозится часть оборудования, направляются инженеры и рабочие-танкостроители, которые приступают к сборке и ремонту машин. В ходе ремонта часть КВ-1 была оснащена дополнительными броневыми листами (или, как называли их в то время, - экранами). Броневые листы толщиной 25–35 мм крепились к бонкам, приваренным на бортах корпуса и башни с помощью болтов.

Производство танков в Ленинграде становится всё более затруднительным. В конце сентября Ижорский завод прекращает поставку новых бронекорпусов и башен, поскольку линия фронта подходит вплотную к территории завода. Завод им. Сталина, по мере израсходования запаса корпусов, башен и двигателей, перешёл только на ремонт боевых машин. 18 октября был собран последний танк КВ в городе на Неве. Всего, начиная с июля 1941 года, на ЛКЗ было изготовлено 444 танка КВ.

После того как в начале сентября Ленинград оказался в кольце блокады, принимается решение об ускорении эвакуации Кировского завода на Урал. Ещё в начале июля туда вывезли всю конструкторско-технологическую документацию, а также направили бригаду конструкторов и технологов во главе с Н. Л. Духовым. Люди считали, что едут в командировку помочь наладить производство тяжёлых танков и вернуться. Даже зимних вещей не брали, думая, что до осени враг будет, безусловно, разгромлен. В течение июля - августа на Урал было отправлено 12 313 вагонов со станками, инструментом и оборудованием. С последними эшелонами до 29 августа, когда прервалось железнодорожное сообщение с Ленинградом, удалось отправить 525 станков. Позже вывоз оборудования и работников завода вёлся судами по Ладожскому озеру и самолётами. До ноября месяца таким образом было вывезено не менее 11 тыс. человек.

Танк КВ-1 с литой башней производства УЗТМ. Манежная площадь в Москве. Январь 1942 года.

Танк КВ-1 с установками КРАСТ-1 (короткая артиллерийская ракетная система танковая). Челябинск, завод № 100, лето 1942 года. На направляющей, смонтированной на надгусеничной полке, виден 82-мм реактивный снаряд.

Постановлением ГКО № 734 от 4 октября 1941 года в составе Наркомата танковой промышленности был создан Уральский комбинат по производству тяжёлых танков КВ, в который вошли ЧТЗ, УЗТМ, Уральский турбинный завод и эвакуированный из Харькова завод № 75. Этим же постановлением ЧТЗ был переименован в Челябинский Кировский завод (ЧКЗ). Впрочем, название «Уральский комбинат по производству тяжёлых танков КВ» не прижилось, вскоре огромный завод получил неофициальное название «Танкоград».

Сборочный цех Челябинского Кировского завода, весна 1942 года. Хорошо видно, что в процессе сборки находятся танки как с литыми башнями, так и со сварными упрощённой формы. Большинство машин имеет также и упрощённую кормовую часть корпуса.

Благодаря принятым мерам осенью 1941 года в Челябинске удалось развернуть массовый выпуск танков КВ. В конце октября из-за отсутствия пушек Ф-32, изготовление которых на Кировском заводе в Ленинграде было прекращено, танки стали вооружать 76-мм орудием ЗИС-5. Это был вариант пушки Ф-34, приспособленный для установки в КВ. ЗИС-5 отличалась от Ф-34 конструкцией элементов люльки и бронемаской.

Для расширения производства бронекорпусов для танков КВ постановлением ГКО от 13 ноября 1941 года на базе цехов завода № 78 им. Орджоникидзе в Челябинске был создан «броневой завод с присвоением ему № 200 и включением в комбинат тяжёлых танков». Его директором назначили М. Попова, до этого возглавлявшего Ижорский завод в Ленинграде. Всё это позволило в ноябре дать фронту 110 танков КВ, а в декабре - 213.

С целью экономии проката и сокращения сварочных работ башни танков после успешных испытаний обстрелом опытных образцов стали изготавливаться литыми. Снарядостойкость таких башен была ниже, чем у сварных. Поэтому толщина стенок литой башни составляла 110 мм, а не 75 мм - как у сварной. Обеспечение боевых машин штампованными траками, которых теперь требовалось сотни тысяч, столкнулось с огромными трудностями - не хватало молотов большой мощности. В результате изучения данной проблемы и проведённых испытаний было решено собирать гусеницы из двух типов траков - цельных с гребнями и составных - из двух половин, которые устанавливались в каждой гусенице поочерёдно. В дальнейшем удалось освоить производство литых траков, не уступавших по своим качествам штампованным. Из-за отсутствия фрикционного материала феродо для главного фрикциона стали применять стальные диски. Такие фрикционы не являлись полноценной заменой, но, тем не менее, они, правда, с некоторыми затруднениями, обеспечивали работу трансмиссии танка. После принятия мер по организации производства дисков с накладками феродо главные фрикционы снова стали выпускаться с этими дисками вместо стальных. В период освоения на ЧКЗ производства дизеля В-2, в ноябре - декабре 1941 года, изготовили 130 танков КВ-1 с карбюраторным двигателем М-17.

В конце 1941 года в СКБ-2 на базе танка КВ-1 были разработаны огнемётный танк КВ-8, химический танк КВ-12, а также совместно с конструкторским бюро УЗТМ - артиллерийская самоходная установка КВ-7 и танк КВ-9. Танк КВ-8 выпускался серийно, химический танк КВ-12 и самоходная установка КВ-7 остались в опытных образцах.

Химический танк КВ-12 (объект 232). Челябинск, завод № 100, весна 1942 года. Хорошо видны резервуары для отравляющих веществ, смонтированные на надгусеничных полках.