Доктор Лиза: история Елизаветы Глинки, которая погибла, помогая другим. Людмила Алексеева направила в “Ъ” письмо в поддержку организации

Спустя более чем год после гибели мецената и филантропа Елизаветы Глинки в авиакатастрофе летевшего в Сирию Ту-154 над Чёрным морем, ее вдовец и все помощники уходят из основанного ею же фонда. "Причина проста - новый руководитель, журналистка Ксения Соколова больше думает о себе, чем о людях, - сообщает online812.ru . - Глеб Глинка создает новый фонд имени погибшей жены – "Доктор Лиза".

Директором организации стала помощница доктора Лизы Наталья Авилова. Она рассказала, что в "Справедливой помощи" все не так как при жизни мецената: "Надеемся, что, когда фонд заработает в полную силу, к нам придет один из специалистов, который сможет продолжить работу, начатую Лизой, с паллиативными больными на дому, оказывать консультативную помощь их семьям, им самим оказывать медицинскую поддержку", - рассказала она РИА Новости .

Президентом нового фонда избран врач Александр Парфенов, который при жизни Елизаветы Глинки был главой ее фонда "Справедливая помощь". Отметим, что ранее стало известно, что Ксения Соколова, возглавившая после смерти Глинки ее фонд, увеличила себе зарплату в пять раз: 173 тысячи против 30 тысяч рублей в месяц, которые доктор Лиза платила себе самой. Также увеличилась стоимость аренды - Соколова сняла офис в центре Москвы за 172,5 тысячи рублей. При этом фонд остался без врача".

"Ксения Соколова "выстроила эффективную систему", - отмечает телеграм-канал Футляр от виолончели . - Наняла дорогостоящих менеджеров и свернула программу помощи Донбассу. Сообщают , что это вызвало конфликт с членом правления фонда Натальей Авиловой".

Елена Миро еще в декабре прошлого года писала о проблемах в фонде: "Организация "Справедливая помощь" оказывала материальную и врачебную помощь умирающим больным, малообеспеченным людям, бездомным. В адрес доктора Лизы звучало при жизни много критики, не со всеми её делами можно было соглашаться, но очевидно одно - она хоть что-то полезное делала, в отличие от критиканов.

К сожалению, в очередной раз вы сейчас убедитесь, что хорошие дела творят не организации, а только лишь личности. Пока благотворительной организацией управляла Глинка, её зарплата составляла 30 тысяч рублей. Понятно, что по меркам Москвы - это смех. Но именно так благотворительность и делают: не пытаются на ней заработать, а тратят силы на то, чтобы лучше стало другим. Благотворительность - это удел богатых. Тех, кому есть, что есть. Как только в благотворительность влезают нищие, добрые дела исчезают, превращаясь в способ побольше хапнуть. ..

Офис организации переехал с окраины, где он располагался в подвальном помещении, в самый центр Москвы. В штатное расписание внесены теперь и новые должности, типа секретарь и фандрайзер - человек, который бегает и ищет благотворителей. Расходы фонда, конечно, не нарушают закона, но всё это как-то противно попахивает. Стоило погибнуть Лизе, как её дело стало брендом для заработков".

Елизавета Глинка (1962-2016) - дочь врача-диетолога и телеведущей Галины Поскребышевой. Циркулировали слухи, что она - родственница секретаря Сталина Александра Поскребышева, но "Доктор Лиза" их опровергала. По профессии - врач-реаниматолог. В 1990 году вышла замуж за американского адвоката Глеба Глинку и некоторое время жила в США. Там она получила еще одну врачебную специальность - "паллиативная медицина" и пять лет работала в хосписах. В В 2007 году основала в Москве общественную организацию "Справедливая помощь", оказывавшую материальную поддержку и врачебную помощь умирающим онкологическим и малообеспеченным больным и бездомным. С 2014 года участвовала в благотворительных программах мирному населению Донбасса, а с 2015 года - Сирии.

"Елизавета Петровна могла найти общий язык с кем угодно, - рассказывает о принципах работы "Доктора Лизы" Наталья Авилова . - Когда это было нужно. Не когда она этого хотела, а именно когда ЭТО БЫЛО НУЖНО. Ориентировалась и перестраивалась мгновенно. Есть же совершенно непробиваемые стены. Вот ее работа с бездомными, этот ее мало кому понятный подход: "Попрекать куском хлеба нельзя никого – даже бездомного. Вернее, бездомного в особенности. Надо сделать дело – и забыть об этом. Даже если меня обманывают. Лучше я покормлю того, кто и так не оче нь голодный, чем случайно откажу тому, кому на самом деле нечего есть…"Ну и как с таким подходом, далеким от планирования, мотивации, контроля и прочих атрибутов "эффективного менеджмента" собирать деньги на бинты и памперсы?!А она находила нужные слова. " Сытый бездомный – безопасный бездомный". Сколько эффективных менеджеров, услышав этот ее аргумент, задумались, и в итоге начали помогать Доктору Лизе? Я знаю пару дюжин. "От сумы, да от тюрьмы..." их так не цепляло. Если бездомного покормить, дать теплую одежду, если его обезболить, перевязать, то это не только большая разгрузка социальных служб, это ощутимый вклад в безопасность. Тем более, если делают эту работу благотворительные организации и добровольцы, без использования каких-либо грантов и бюджетных средств, за счет частных добровольных пожертвований".

"Фонд "Доктора Лизы" раскололся, – пишет телеграм-каналЗакулиска . - Случилось то, что должно было случиться после прихода к руководству Ксении Соколовой... После прихода Соколовой много чудесатого стало происходить. Из первого - увеличение зарплаты руководителя, офисных расходов, сокращение расходов на лекарства. И вот новость. Фонд покинул Глеб Глинка, Наталья Акимова, Александра Красногородская. И сообщают об открытии нового Фонда Елизаветы Глинки. Желаем удачи в начинании ".

"Буквально на днях открывается новый фонд Доктора Лизы, -

ТАСС-ДОСЬЕ. Елизавета Петровна Глинка (известна как "доктор Лиза") родилась 20 февраля 1962 г. в Москве. Отец - военный, мать - Галина Поскребышева (1935-2008), врач-диетолог, витаминолог, автор книг по кулинарии, телеведущая (программы "Наш сад", "Домашний очаг", "Русский огород").

В 1986 г. окончила Второй Медицинский институт им. Пирогова (ныне - Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н. И. Пирогова) по специальности "детский реаниматолог-анестезиолог". В 1991 г. Елизавета Глинка окончила Дартмутскую медицинскую школу (США; Dartmouth Medical School) по специальности "паллиативная медицина" (помощь неизлечимым больным).

В 1986 г. уехала в США вместе с мужем - американским адвокатом русского происхождения Глебом Глинкой. Работала в американских хосписах. По данным СМИ, была учредителем американского фонда VALE Hospice International.

Участвовала в работе Первого Московского хосписа, открытого в 1994 г. врачом Верой Миллионщиковой. В конце 1990-х гг. Елизавета Глинка переехала в Киев, куда был направлен ее муж по двухгодичному контракту. Занималась организацией патронажной службы паллиативной помощи, первых хосписных отделений в киевском Онкологическом центре. В сентябре 2001 г. фондом VALE Hospice International в столице Украины был основан первый бесплатный хоспис.

В 2007 г. Елизавета Глинка вернулась в Москву из-за тяжелой болезни матери.

С июля 2007 г. - учредитель, исполнительный директор благотворительного фонда "Справедливая помощь", созданного под личным патронажем председателя партии "Справедливая Россия" Сергея Миронова. Фонд был создан для оказания паллиативной помощи неонкологическим больным, однако впоследствии сфера его деятельности расширилась. В настоящее время основной задачей организации является оказание помощи бездомным, смертельно больным, а также одиноким пенсионерам и инвалидам, которые лишились жилья и средств к существованию, малообеспеченным семьям. Сотрудники и волонтеры проводят благотворительные акции "Вокзал по средам" (помощь бездомным на московских вокзалах), "Протяни руку помощи" (уход за умирающими и тяжелобольными), "Ужин по пятницам" (для бездомных и неимущих в офисе фонда). С марта 2014 г. "Справедливая помощь" занимается организацией лечения тяжелобольных и раненых детей, пострадавших в зоне боевых действий на юго- востоке Украины. Работники фонда также осуществляют сбор средств для семей, пострадавших в результате стихийных бедствий, пожаров и пр.

Известность Елизавете Глинке принесла благотворительная акция, организованная в 2010 г., по сбору гуманитарной помощи пострадавшим от лесных пожаров. Зимой 2010-2011 гг. фондом были открыты пункты гуманитарной помощи для лиц без определенного места жительства. В 2012 г. был проведен сбор вещей и медикаментов для пострадавших от наводнения в Крымске.

С 2012 г. занималась также общественно-политической деятельностью. 16 января 2012 г. вошла в число учредителей общественного объединения "Лига избирателей", выступающего за проведение честных выборов. Вместе с ней учредителями организации стали рок-музыкант Юрий Шевчук, литератор Григорий Чхартишвили (псевдоним - Борис Акунин), тележурналист Леонид Парфенов, публицист Дмитрий Быков, журналист Ольга Романова и др.

В октябре 2012 г. Елизавета Глинка вошла в гражданский комитет партии "Гражданская платформа", основанной предпринимателем Михаилом Прохоровым. Членом партии не являлась. В октябре 2015 г. покинула комитет вместе с Прохоровым и его сторонниками в результате внутрипартийного конфликта.

В ноябре 2012 г. была включена в состав Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.

С 2014 г., с началом вооруженного конфликта на юго-востоке Украины, Елизавета Глинка занималась оказанием гуманитарной и медицинской помощи населению провозглашенных Донецкой и Луганской народный республик. Выступала с критикой Международного комитета красного креста за отказ предоставить ей необходимые сопроводительные документы на груз лекарств для жителей ДНР и ЛНР. В настоящее время фонд "Справедливая помощь»" занимается организацией лечения тяжелобольных и раненых детей, пострадавших в зоне боевых действий на юго-востоке Украины.

В 2015 и 2016 гг. в Ростове в качестве члена Совета по правам человека встречалась с гражданкой Украины Надеждой Савченко, находившейся под следствием. Начиная с 2015 г. неоднократно посещала Сирию с гуманитарными миссиями, занималась доставкой и распределением лекарств, организацией оказания медицинской помощи гражданскому населению.

Член правления созданного в 2006 г. российского фонда помощи хосписам "Вера", Американской академии хосписной и паллиативной медицины, попечительского совета Фонда содействия реабилитации людей с проблемами слуха "Страна глухих".

Курировала работу по организации хосписов в Омске, Кемерово, Астрахани и других городах России, а также в Армении и Сербии.

За свою благотворительную деятельность награждена орденом Дружбы (2012). Также отмечена медалью "Спешите делать добро" (2014), знаком отличия "За благодеяние" (2015). Лауреат Государственной премии за выдающиеся достижения в области правозащитной деятельности (2016), а также журналистской премии имени Артема Боровика "Честь. Мужество. Мастерство" (2008), премии радиостанции "Серебряный Дождь" (2010), премии Муз-ТВ в номинации "За вклад в жизнь" (2011). Лауреат премии "Своя колея" за 2014 г. "за верность врачебному долгу, за многолетний труд по оказанию помощи бездомным и бесправным людям, за спасение детей на востоке Украины".

Фильм о Елизавете Глинке "Доктор Лиза" режиссера Елены Погребижской в 2009 г. удостоен премии ТЭФИ как лучший документальный фильм.

Была замужем. Супруг - Глеб Глебович Глинка, родился в Бельгии. Его дед - русский литературный критик и публицист Александр Сергеевич Глинка (1878-1940; псевдоним - Волжский), потомок двоюродного брата известного русского композитора Михаила Глинки. Отец - поэт, прозаик, литературный критик Глеб Глинка (1903-1989), преподавал в Литературном институте в Москве, во время Великой Отечественной войны попал в плен, после освобождения эмигрировал в Бельгию, оттуда в США.

В семье Елизаветы и Глеба Глинки родились два сына - Константин и Алексей, которые живут в США. Приемный сын - Илья, по данным СМИ, живет в Саратове.

По данным ряда СМИ, Елизавета Глинка имела гражданство США. В 2013 г. в эфире радиостанции "Эхо Москвы" она сообщила, что у нее российское гражданство. При этом после заключения брака она получила грин-карту США (United States Permanent Resident Card; удостоверение личности, подтверждающее наличие вида на жительство в США).

В доме милосердия «Справедливой помощи доктора Лизы» сводный хор волонтеров и ребятни записывает новогодний клип. Улыбка на вес золота, наравне с лекарствами и трудом врачей, которые этим детям помочь, конечно, могут, но вернуть то, что отняла война, бессильны. Сережа Апресян из Донецка с друзьями нашел на улице снаряд. Зрение и левую руку он потерял сразу, но не слух. Помнит каждое слово, каждый звук, после того как очнулся.

Сергей Апресян : «Фельдшер отказался меня брать, подошел и говорит: этот мальчик все равно не выживет я его не возьму. Третья скорая спустя полчаса приехала, только тогда меня забрали».

Тогда в Москву его привезла еще сама Елизавета Глинка. С тех пор прошло три года. Операции в клинике Фёдорова зрение вернули частично и только на один глаз. Таких семей под опекой «Справедливой помощи доктора Лизы» несколько десятков. Здесь с 2014 года под эвакуацией понимают экстренную доставку детей из Донбасса, нуждающихся в неотложной помощи. За транспорт отвечает МЧС, фонд сопровождает такие семьи и дает кров в доме милосердия.

Татьяна Константинова , президент международной благотворительной общественной организации «Справедливая помощь доктора Лизы»: «Для каких-то детей, которых государство не может взять за свой счет, мы сами ищем деньги, собираем».

Минздрав за счет государства может обеспечить только экстренную помощь. Остальная уже ложиться на плечи фонда, в том числе лекарства.

Ольга Демичева , врач-волонтер: «Надо закупать. Кому? Нам. Мы несем ответственность за этих детей. Мы их привезли сюда на лечение».

В руках у врача-волонтера цветок из пластилина. Его в благодарность слепила девочка Настя из Головки. Слепила фактически на ощупь. Позади шесть операций. То, что она хоть что-то видит хоть одним глазом, врачи считают чудом. Настю и ее маму взрыв снаряда настиг прямо на пороге дома. Елена успела собой закрыть дочь, но глаза посекло обеим. Позже стало понятно, что сразу после взрыва при переливании крови девочке и маме занесли гепатит С третий генотип. Это лечится. Сейчас фонд собирает деньги. Упаковка лекарства стрит 302 тысячи рублей. Им нужно 4. Надеясь на рождественское чудо, Настя ощупывает ангелочка на елке и почему-то сравнивает с собой.

Ольга Демичева : «Просим каждого, кому эти 10 рублей не нанесут урон бюджету, пожалуйста, на короткий номер переводите. Пожалуйста! 10, 100 рублей — кто сколько может. Главное, чтобы этих людей было много».

«Справедливая помощь доктора Лизы » ждет любой поддержки, чтобы вылечить Настю и ее маму хотя бы от гепатита, а Серёжа чтобы смог и дальше ходить сам на новом протезе — из старого парень уже вырос.

Правозащитник Людмила Алексеева передала в газету “Ъ” открытое письмо, в котором выразила свое мнение о ситуации в фонде «Справедливая помощь», созданном Елизаветой Глинкой, погибшей год назад в авиакатастрофе над Черным морем. В годовщину гибели доктора Лизы в СМИ появились сообщения о расколе в фонде. Член правления Наталья Авилова отрицает, что в фонде есть конфликт, но говорит, что после направленного в ноябре письма в адрес коллег по организации оказалась фактически отстранена от работы. Президент фонда Ксения Соколова расценивает публикации о конфликте как вброс и обещает в ближайшее время опубликовать отчетность фонда.

Глава Московской Хельсинкской группы, правозащитник Людмила Алексеева передала “Ъ” открытое письмо , в котором описала свое видение ситуации с фондом «Справедливая помощь Доктора Лизы». Напомним, в годовщину гибели Елизаветы Глинки в СМИ появилась информация об изменениях в фонде: утверждалось, что зарплата руководства выросла в несколько раз, штат организации существенно расширился, значительно увеличились расходы на юридические услуги, был арендован еще один офис в центре Москвы. Кроме того, отмечалось, что запланировано строительство коммерческого лечебного комплекса.

В своем письме госпожа Алексеева отметила, что является членом попечительского совета фонда, в который всего входят 13 человек. «В феврале 2017 года сотрудники фонда и муж доктора Лизы Глеб Глинка предложили стать президентом фонда Ксении Соколовой, потому что знают, что Ксения - духовно самый близкий доктору Лизе человек и постоянный ее помощник,- отмечает Людмила Алексеева.- Весь год фонд продолжал ту работу, для которой его создала доктор Лиза: с прежней регулярностью кормили горячей пищей бездомных на тех же местах; продолжается и следующее начатое доктором Лизой дело - спасение больных детей из зоны военных действий». Людмила Алексеева пишет, что «по замыслу Ксении и с одобрения попечительского совета фонд начал осуществлять мечту доктора Лизы… о создании в Москве детского лечебного патронажного центра (“Дом милосердия имени Елизаветы Глинки”). Правительство Москвы выделило для этого здание. Фонду будут переданы денежные средства из федерального бюджета для приспособления здания».

Член правления фонда, руководитель программы помощи детям, пострадавшим в результате военных действий и катастроф Наталья Авилова в разговоре с “Ъ” отметила, что в фонде «конфликта нет, есть необходимость определиться, какой быть “Справедливой помощи Доктора Лизы”, сделав это коллегиально». По ее словам, в ноябре она обратилась к членам общего собрания организации и руководству с открытым письмом: «Я просила ответить на ряд вопросов, например по выросшим зарплатам. Но я не критиковала, я спрашивала, как они связаны с увеличением оказываемой помощи пациентам и с возможным увеличением нашей работы. Я спрашивала, почему у нас нет врача. Как руководитель программы, я могу сказать, что врач нужен, а его нет уже год. Лиза погибла, врач, который с нами работал, ушел по своим причинам. Но нужно сопровождать детей при эвакуации». Госпожа Авилова отметила в беседе с “Ъ”, что ответом на ее письмо «стало отстранение от работы, исключение из членов организации (но не из правления.- “Ъ” ), отключение телефона и почты». «Мое письмо было конструктивным,- подчеркнула она.- Та информация, которая попала в СМИ, с моим письмом мало совпадает».

«Анонимную публикацию на сайте РЕН ТВ я расцениваю как вброс, направленный на дискредитацию фонда “Справедливая помощь Доктора Лизы” и меня лично как президента организации,- прокомментировала ситуацию президент фонда Ксения Соколова.- Юристы фонда и мой личный адвокат изучают публикацию с целью дать ей правовую оценку. Сейчас могу сказать, что вся деятельность организации полностью соответствует действующему законодательству». По ее словам, она получает зарплату, согласно решению общего собрания организации, с 14 августа 2017 года. «С февраля по август 2017 года я исполняла обязанности президента на общественных началах, то есть бесплатно,- уточняет госпожа Соколова.- Дополнительный офис фонда был арендован также в августе 2017 года, тогда же была повышена зарплата сотрудникам и наняты новые. Это было сделано в целях реализации новой стратегии, намеченной на 2018 год, расширения существующих и принятия новых благотворительных программ». Она заявила, что «никакой коммерческой клиники в Москве организация открывать не собирается». «Наша обязанность публиковать годовые отчеты фактически возникает в 2018 году. В связи с сложившейся ситуацией мы опубликуем отчеты за 2015–2016 год в самое ближайшее время»,- говорит она.

18 декабря президент России Владимир Путин вручил государственную премию Людмиле Алексеевой. В ответной речи она попросила президента РФ взять фонд доктора Лизы под свой патронат.

Валерия Мишина

Открытое письмо уважаемым читателям газеты «Коммерсантъ»

Как член попечительского совета фонда «Справедливая помощь доктора Лизы» я знаю, как обстоят дела в этом фонде через год после гибели Лизы, и я думаю, что газету «Коммерсантъ» читают люди, которым это небезразлично, поэтому и пишу вам об этом.

Попечительский совет составляют 13 человек - все они почитатели и друзья доктора Лизы. Цель попечительского совета - нашими постоянными общими усилиями обеспечить продолжение работы ее фонда. В феврале 2017 года сотрудники фонда и муж доктора Лизы Глеб Глинка предложили стать президентом фонда «Справедливая помощь доктора Лизы» Ксении Соколовой, потому что знают, что Ксения - духовно самый близкий доктору Лизе человек и постоянный ее помощник. Ксения - талантливый журналист, очень активный человек, прекрасный организатор. Она и доктор Лиза совсем не похожи друг на друга - на доктора Лизу невозможно быть похожей: она неповторима, она совершенно особенная. Но она и Ксения потому и были задушевными подругами, что обе заточены на помощь всем, кто в помощи нуждается. Члены попечительского совета убедились, что Ксения готова полностью отдаться работе в фонде, и, в свою очередь, мы готовы всемерно помогать ей в этом. У каждого из членов попечительского совета есть свои возможности, и каждый из нас задействует их в помощь фонду.

25 декабря была горькая годовщина гибели доктора Лизы. Весь этот год фонд продолжал ту работу, для которой его создала доктор Лиза: с прежней регулярностью кормили горячей пищей бездомных на тех же местах; продолжается и следующее начатое доктором Лизой дело - спасение больных детей из зоны военных действий. Доктор Лиза за два с половиной года вывезла из Донецкой и Луганской областей 500 нуждающихся в этом детей. Продолжая это дело, фонд за год вывез еще 77 (к счастью, таких детей стало меньше).

Получая от президента премию этого года за правозащитную деятельность, я свое ответное слово на выступление президента начала с того, что в прошлом году эту премию получила доктор Лиза за заботу о людях, нуждающихся в помощи, и попросила президента в память о докторе Лизе взять ее фонд под свой патронат. Он согласился. Это, несомненно, увеличит возможности фонда. Мы все мечтаем о том, чтобы не только осуществить мечту доктора Лизы о доме милосердия в Москве, но и о том, чтобы со временем создать такие дома милосердия не только в Москве, но и в крупных российских городах, а потом и в городах поменьше. И конечно, фонд будет продолжать оказывать помощь бездомным в Москве, а затем распространять ее по всей стране с помощью отзывчивых людей и помогающих им органов власти на всех уровнях - от федерального до местных. Это будет свидетельством вечной жизни доктора Лизы, которая родилась в нашей стране и быть соотечественниками которой мы должны быть достойны.

Член попечительского совета Международной благотворительной общественной организации «Справедливая помощь доктора Лизы» Людмила Алексеева

Елизавета Петровна Глинка – врач, специалист в области паллиативной медицины, создатель и руководитель первого бесплатного украинского хосписа, открытого 5 сентября 2001 года в Киеве. Там стационарно пребывают около 15 пациентов, кроме того, программа “Уход за больными дома” охватывает еще более 100 человек. Помимо Украины, Елизавета Глинка курирует хосписную работу в Москве и Сербии.

На всех фотографиях рядом с больными у нее живая улыбка и сияющие глаза. Как может человек пропустить через свое сердце сотни людей, похоронить их – и не ожесточиться, не покрыться корой равнодушия, не заразиться профессиональным цинизмом медиков? А ведь на ее плечах вот уже пять лет огромное дело – бесплатный хоспис (“за нельзя брать деньги!”).

У доктора Лизы, ее сотрудников и волонтеров, девиз: хоспис – место для жизни. И жизни полноценной, хорошего качества. Даже если счет идет на часы. Здесь хорошие условия, вкусная еда, качественные медикаменты. “Все, кто у нас побывал, говорят: как у вас хорошо! Как дома! Здесь хочется жить!”

Читатели нашего сайта давно знакомы с ее удивительными рассказами – короткими зарисовками из жизни хосписа. Казалось бы – несколько строк простого текста, а почему-то поменялось все миропонимание, все стало другим…

Сейчас помощь очень нужна самой Елизавете Петровне. В течение нескольких месяцев доктор Лиза живет в Москве: здесь в больнице тяжело болеет ее мать, Галина Ивановна, в течение нескольких месяцев находится в отделение нейрореанимации Бурденко. У нее кома 4-й степени. При малейшем движении (переворачивании на спину, например) у нее повышается давление до критического, что при ее диагнозе может означать наивысший риск смерти.

Но у доктора Лизы не получилось перестать быть доктором на эти несколько месяцев: в больнице она помогает и многим другим людям: рекомендациями по поиску средств на лечение, а главное – советами и информированием о том, какое лечение по закону должно оказываться бесплатно. Руководство клиники попросило Елизавету Петровну в течение недели подыскать другую клинику для матери, несмотря на то, что пребывание Галины Ивановны в госпитале полностью оплачиватся. Однако в теперешнем ее состоянии перевоз невозможен, он будет означать летальный исход.

Вот отрывок из письма Елизаветы Петровны директору больницы: “Мама наблюдается в отделении лечащим врачом, который хорошо знает особенности течения ее заболевания с момента повторной операции. Уход осуществляется высококвалифицированными сестрами на платной основе, сестры идеально выполняют все, что касается выполнения назначений.

Это продлит ее жизнь. Не надолго, так как я осведомлена о поражениях и последствиях ее заболевания. На мой взгляд, транспортировка такой больной в новое лечебное учреждение может существенно ухудшить и без того сложную ситуацию. Помимо медицинского аспекта, есть момент этический. Мама хотела быть похороненной в России в Москве.

Лично, как коллега коллегу и по – человечески, я прошу Вас войти в мою ситуацию, оставив мою мать в той больнице, в которой ее прооперировали и ведут знающие врачи – те, кому я доверяю.”

Дорогие читатели, просим ваших сугубых молитв о благополучном разрешении сложившейся ситуации!

Расшифровка передачи “Гость « Фомы »”, прозвучавшей недавно в эфире радио “ Радонеж “, подготовленая сайтом “Милосердие “.

– Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас с вами удивительный гость. Эту хрупкую замечательную женщину зовут Елизавета Глинка. Она – врач паллиативной медицины. Здравствуйте, Елизавета!

– Здравствуйте!

– Мы узнали о вас из «Живого журнала», там вас зовут «Доктор Лиза». Почему?

– Потому что у меня никогда не было информационной площадки, и один бывший пациент и мой близкий друг сказал о том, чтобы я завела себе живой журнал. А поскольку для меня было немножко сложно открыть его, было мало времени, то собственно, я этот журнал получила в подарок. И «Доктор Лиза» – это так называемый ник, которым мой приятель меня наградил. И с тех пор полтора года у меня этот журнал – и теперь меня все зовут «Доктор Лиза».

– А почему вы вдруг решили связать свою жизнь с медициной?

– Потому что я хотела быть врачом столько, сколько себя помню. Даже когда я была маленькой девочкой, я всегда знала – не то, что хотела, а всегда знала, что буду доктором.

– Тем не менее все же в медицине есть разные направления. И то, которым занимаетесь вы – пожалуй, одно из самых сложных, если не сказать самое сложное, потому что работа в хосписе, работа с больными, у которых, возможно, нет шансов на дальнейшую жизнь – это одна из самых тяжелых, наверное, работ?

– Вы знаете, мне всегда очень трудно отвечать на такой вопрос, потому что когда ты работаешь на своем месте, то твоя работа не кажется тебе самой тяжелой. Я свою работу очень люблю, и мне, например, кажется: наиболее тяжелая работа – кардиохирургом или психиатром. Или, если не касаться медицины – у продавцов, которые имеют дело с большим количеством людей с разными характерами.

– А почему вы решили именно этим заниматься? Вот в медицине много разных профилей – а вы пришли в онкологию…

– Сначала я пришла в реаниматологию и аутофизиологию, а потом так сложилась жизнь, что мне пришлось переехать из России в другую страну, где меня мой муж привел ознакомиться с хосписом – и я посмотрела, как это выглядит за рубежом. И, собственно, то, что я увидела, полностью изменило мою жизнь. И я поставила своей целью, чтобы в моей стране были такие же отделения, в которых люди могут умирать бесплатно и достойно, мне очень захотелось, чтобы хосписы стали доступны всем слоям населения. Больница, которую я сделала, находится в Киеве, в Украине – а в Москве я сотрудничаю с Первым Московским хосписом, который был построен четырнадцать лет назад – и вот мы уже четырнадцать лет тесно дружим с его основателем, главным врачом Верой Миллионщиковой, достаточно известной здесь, в медицинских кругах.

Первый хоспис в России был построен в городе Санкт-Петербурге, в поселке Лахта Ленинградской области четырьмя годами раньше первого московского. То есть я знала о том, что зачатки хосписного движения в России уже существуют, то есть уже движение начиналось. И сказать, что я начинала с нуля – это не так. Наработки были – но вот например, когда мы познакомились с сотрудниками Первого Московского хосписа, была выездная служба и только организовывался стационар.

А четыре года спустя моя жизнь так сложилась, что я вынуждена была уехать в Украину, где мой муж получил работу по контракту с иностранной фирмой на два года – и таким образом я оказалась в Киеве. Вот тут я обнаружила, что, наверное, мою добровольческую деятельность и помощь Первого Московского хосписа придется расширить в том плане, что в Украине не было вообще никакого места, куда клали обреченных умирающих онкологических больных. То есть этих больных выписывали умирать домой, а если очень повезет – оставляли в многоместных палатах и госпиталях в очень плохих условиях. И не забывайте, что это было шесть лет назад, то есть экономическое положение было просто ужасное после распада Советского Союза – и эти больные находились буквально в ужасающих положениях.

– В силу профессии и в силу особенностей тех людей, которые являются вашими больными, вашими пациентами и просто людьми, которым вы помогаете, вы ежедневно сталкиваетесь со смертью. В принципе, такие вопросы жизни и смерти, когда человек впервые с ними сталкивается, как правило, кардинально меняют взгляд на жизнь. Таких примеров можно множество привести – и из жизни, и из литературы, и из кино и т. д. Что чувствует человек, который с такими проблемами сталкивается ежедневно?

– Трудный вопрос. Ну, понимаете, с одной стороны, это – моя работа, которую я хочу выполнять хорошо. А чувствую я, наверное, то же самое, что чувствует любой человек, потому что, безусловно, мне очень жалко больных, которые уходят из жизни, еще больше мне жалко больных, которые уходят из жизни в условиях нищеты. Очень больно смотреть на тех больных, у которых выражен так называемый болевой синдром – то есть те симптомы, которые, к сожалению, иногда сопровождают процесс умирания от онкологического заболевания. Но с другой стороны мне нельзя забывать о том, что я – профессионал, о том, что это – моя работа, и я стараюсь, выходя за пределы хосписа, не выносить эти переживания, не приносить их, например, в мою семью и не привносить это в компании людей, с которыми общаюсь, понимаете?

Потому что и так в силу обстоятельств, в которых я работаю, многие, если я называю место своей работы, и говорю, чем занимаюсь, ожидают увидеть какой-то виноватый взгляд, унижение какое-то в разговоре – понимаете? Я хочу сказать, что те, которые работают с умирающими – они такие же обычные люди, как и мы, и хочу добавить, что умирающие люди – они тоже такие же, как мы, об этом много говорят и много пишут. Но мне кажется, что никто не может услышать и понять, что разница между тем человеком, который умрет скоро, и мною и вами, например, в том, что там индивидуум знает, что ему осталось жить очень немного – а мы с вами просто не знаем, когда и в какую минуту это произойдет. И это – единственная разница, понимаете?

Ну, а вопрос того, что это происходит часто на наших глазах – уже специфика профессии, наверное, я просто привыкла. Но это не значит, что мой персонал – например, в хосписе – не плачет и не переживает. И вообще на Украине очень эмоциональные люди – намного более эмоциональнее, чем люди в Москве, хотя я москвичка по рождению да и по характеру. Но я вижу, что, конечно, персонал и переживает, и плачет – но с опытом нарабатывается какая-то такая… не то, что они становятся более холодными, а просто мы понимаем… Кто-то понимает, что знает о жизни что-то другое, кто-то просто понимает, что надо просто взять себя в руки для того, чтобы помочь следующему больному. Так и справляемся.

– А много таких, которые считают, что за этой жизнью есть что-то другое?
– Я думаю, что из десяти больных семь будут надеяться на что-то еще за гранью , и, наверное, трое больных, которые говорят – я не знаю, считают ли они так на самом деле, но мне они говорят, что там ничего не будет. Два будут сильно сомневаться, а один будет точно уверен, что там ничего нет, и эта земная жизнь закончится – и там уже все, там – пусто.

– А вы как-то пытаетесь с людьми на эти темы говорить?
– Только если этого хочет сам больной. Поскольку хоспис – все-таки светское учреждение, то я должна, обязана уважать интересы больного. И если это православный христианин, и он хочет поговорить об этом – я приведу ему священника, если католик – соответственно, он получит ксендза, если иудей – то мы приведем ему раввина. Я не священник, понимаете, поэтому – да, я выслушаю и могу ему сказать, во что я верю и во что не верю.

А есть больные, с которыми я не афиширую свое православие и просто снивелирую разговор, потому что некоторые больные не принимают веру православную – такая у них точка зрения. В Украине сейчас пошла полоса больных, которые вступили в секту «Свидетелей Иеговы». И их реально обирают: совсем недавно погибла женщина – я о ней писала, Таня – которая перед поступлением в хоспис, куда ее эти «братья» и «сестры» привезли… Первый вопрос, который они задали, когда вошли: «Где нам можно подписать доверенность на пенсию, кто нам это сделает?». Я говорю: «Кто это – «брат»? Какой?» «Во Христе!». То есть Таня была одинокой женщиной, которая двадцать лет была в ссылке в Магадане. И когда она вернулась в Киев, они увидели эту несчастную, больную, одинокую женщину и «вступили» ее в секту… А вы знаете, что такие больные – они слабенькие, очень подвластные какому-то влиянию…

И второй наш разговор был о том, что они оформили завещание, по которому Таня отдала им всю недвижимость. И поскольку это было желание этой больной… Внутри я понимаю, что это не очень красиво по отношению к этой женщине, несправедливо, но ее желание… Она очень ждала – они приходили один раз в день, на пять минут, говоря о том, что любят ее, и она говорила: «Елизавета Петровна, ко мне пришли мои братья и сестры, посмотрите, как они меня любят – они и наш Бог Иегова!..». Вот. А я не могла ей сказать, что «у тебя неправильная религия», потому что у нее вообще никого не было. И вот то, за что она зацепилась за две недели до смерти – я не имею права отрывать эту последнюю ее привязанность в жизни, поэтому иногда я просто на эту тему не говорю.

– Вы упомянули о том, что вы об этой женщине, о Тане, писали. Вы же уже говорили – вы как раз известны как замечательный автор прозаических произведений, коротеньких рассказов – и за каждым из них стоит судьба человека. Есть такое мнение, что писатель – это не тот, кто может писать, а тот, кто не может не писать. Почему пишете вы?

– Я абсолютно не согласна с тем, чтобы меня называли писателем, потому что писатель, наверное – это тот, кто получил специальное образование или более начитан, чем я. Действительно, вот я не хочу рисоваться. Вообще первый рассказ… ну, даже не рассказ – это действительно мой дневник. Для меня – было полной неожиданностью, когда я его опубликовала – у меня было там двадцать друзей, с которыми мы обменивались: куда я еду, какие пеленки покупаю, еще чего-то – то есть чисто хосписные друзья, которые знали немножко, что в моей жизни происходит…

А потом я встретила одну семью, семья была иудеев – у меня в хосписе – и они настолько отличались от нашего православного образа жизни, что я начала свое коротенькое наблюдение – и поделилась коротенькой историей этой семьи. И на следующий день, открыв почту, я была вообще потрясена шквалом откликов – это была полная неожиданность! Но, поскольку чисто физически я не успеваю писать большие дневники, и даже честно скажу – мне не очень интересно мнение тех, кто меня читает, мне интересно, чтобы они сами… Я хочу, чтобы они услышали, потому что, как правило, у меня нет счастливых историй со счастливыми концами – то есть я пишу судьбы, которые меня так или иначе задели.

– А были какие-то отклики, которые вам особенно запомнились?
– Что меня удивило – это количество людей, которые каждый день переживают вот эту боль от потерь онкологических больных – это самое большое количество откликов было. Опять же – через публикацию этих рассказов я получила, наверное, порядка сорока трех ответов от больных, которые обратились за помощью. То есть это сейчас явилось такой площадкой – например, сейчас мы буквально виртуально консультируем женщину из Краснодарского края… Из Ухты, из регионов России, из Одессы – там, где недоступны хосписы – но вот они прочли, что есть такое место, где этим больным можно как-то помочь – и вот они пишут…

Меня потрясло отсутствие, информационный вакуум, который касается процесса умирания больных – о том, что можно облегчить симптомы, о том, что есть препараты, которые их так или иначе облегчают… Что меня удивило из откликов – многие были уверены, что услуги такого хосписа – на уровне услуг, которые даются в Первом Московском хосписе – платные. И их очень трудно разубедить… И, наверное, это мое любимое кредо, что хосписы должны быть бесплатны и доступны абсолютно всем слоям населения. Мне все равно, какой у меня больной – депутат, бизнесмен, бомж или условно досрочно освободившийся человек. И критерии отбора при поступлении в хоспис и в России, и в Украине – помимо тех, которые от меня требует Горздрав– это смертельные заболевания с прогнозом жизни от полугода и меньше.

– Скажите, пожалуйста, у своих больных вы чему-то учитесь?

– Да. Вообще-то это – школа жизни. Я учусь у них не каждый день, а каждую минуту. Практически у каждого больного можно научиться терпению. Они все разные, но есть те, которые так терпеливо и так достойно переносят то, что с ними случилось в жизни, что я иногда очень удивляюсь. Учусь мудрости… Мне кажется, Шекспир написал – не ручаюсь вам за дословность цитаты, но приблизительно такие слова: «умирающие потрясают своей гармонией, потому что в них есть мудрость жизни». И это действительно так, буквально… Вы знаете, у них мало сил еще говорить, поэтому они, видимо, продумывают какие-то фразы и иногда говорят вещи, которые, вот сколько лет я работаю, меня настолько глубоко потрясают, что да – действительно я у них учусь.

А через некоторых больных я иногда учусь, что не надо делать, потому что как живешь, – так и умираешь, и действительно, не все больные – ангелы. Почему-то многие, читая мой живой журнал, говорят: «Где ты берешь таких потрясающих людей?» Понимаете? Нет, они не потрясающие – то есть я говорю о том, что и запросы есть капризные – ну, и холодные, расчетливые люди. И когда я посмотрела, как происходит их уход из жизни, и как семья разрушается – или наоборот, как семья реагирует, я для себя лично, наверное, делаю вывод, чего я, наверное, Бог даст, никогда не сделаю в своей жизни. Поэтому учимся и хорошему, учимся на ошибках, потому что это все происходит на глазах.

У меня сейчас в настоящий момент умирает удивительный священник – первый священник православный, который умирает у меня в палате, сегодня ему шестьдесят лет исполнилось, ему звонили… И я вам скажу: провелась нить за пятнадцать дней, я по пять раз проходила в палату, чтобы пообщаться. И вот от него я научилась, наверное, большему, чем у всех моих больных… А в больницу ко мне недавно журналисты ходили, подсчитали – через мои руки прошло 2356 больных – и от одного я получила то, что за четырнадцать лет работы не получила от остальных… Вот я спросила – батюшка – а что такое смирение? А он священствует тридцать три года – представляете? И потомственный – его отец был священник, и его сын сейчас священник. Он удивительный, потрясающий человек. И он говорит: самое большое смирение – это не обижать тех, кто слабее тебя.
Я ему говорю, что это самое трудное в жизни – не обидеть тех, кто слабее тебя, не накричать… И вот этих мелочей мы не замечаем. То есть это не мог быть какой-то диалог, а просто он такие вещи говорит, про которые думаешь: вот как я этого не понимала, и как я этого не знала? Вот такой вот у нас батюшка…

– Низкий вам поклон на то, что вы делаете и спасибо большое за то, что нашли время для этого разговора!
– Спаси Бог…