Уход за кожей

Стальное колечко (сборник) читать онлайн. Читать книгу «Рассказы о природе» онлайн полностью — Константин Паустовский — MyBook

Детей включает в себя многие аспекты. Одним из них является умение ребенка с наслаждением воспринимать красоту окружающей его природы. Кроме созерцательной позиции, необходимо также воспитывать желание принимать активное участие в природоохранных мероприятиях, понимать взаимосвязи, которые существуют в мире между предметами. Именно такому отношению к окружающему миру учат произведения Паустовского о природе.

Критики о творчестве Паустовского

Замечать все таинства природы и описывать увиденное так, чтобы не оставить равнодушным ни одного читателя, - главное, чем в совершенстве владел Паустовский. Рассказы о природе тому доказательство.

О творчестве Константина Георгиевича Паустовского с любовью говорят его поклонники. Литературные критики высказывают большое уважение к мастеру художественного описания. По их словам, редко какому писателю удается "очеловечить" явления природы, представить их так, что все взаимосвязи станут очевидны. Даже маленький человек способен понять, как хрупок мир, в котором живут люди. По мнению некоторых критиков, именно природа сделала Паустовского великим писателем. Сам Паустовский свое творческое озарение, которое не раз помогало ему в работе, всегда сравнивал с весной в природе. Оно так же прекрасно и радостно.

Как развивал свой творческий дар Паустовский

Рассказы о природе - это результат многолетнего труда. Ни один прожитый не был вычеркнут из его памяти. Все свои жизненные наблюдения, истории, опыт общения с интересными людьми, впечатления, накопившиеся после многочисленных путешествий, Паустовский постоянно записывал. Большая часть этих воспоминаний стала основой произведений писателя.

Творения великих поэтов, писателей, художников, композиторов, в которых воспевалась красота простой всегда были интересны Константину Георгиевичу. Наслаждаясь творчеством признанных мастеров, он удивлялся тому, как точно они умеют передать ощущения своей души, сокровенные мысли.
Спустя годы мог это делать и сам Паустовский. властно притягивают читателя, зачаровывая точными емкими описаниями.

Природа в произведениях Паустовского

Особенностью рассказов является то, что в них, главным образом, представлена небогатая по своим краскам и разнообразию видов природа средней полосы России. Но сделано это писателем так мастерски, что читатель оказывается зачарован и поражен этой неброской красотой.

Паустовский всегда писал на основе личных наблюдений. Именно по этой причине все факты, представленные Паустовским в своих произведениях достоверны. Писатель признавался, что, работая над тем или иным рассказом, он постоянно открывал для себя что-то новое, но тайн при этом не становилось меньше.
Описанные в произведениях растения, животные, явления природы легко узнаваемы читателем. Рассказы наполнены звуковыми, зрительными образами. Без труда можно почувствовать и запахи, которыми наполнен воздух.

Значение пейзажа в произведениях писателя

Паустовский считал, что читатель для более полного восприятия произведения обязательно должен погрузиться в обстановку, которая окружает героев. Это легко можно сделать, если писатель использует приемы пейзажной характеристики.
Рассказы Паустовского о природе, короткие и более объемные, обязательно содержат художественные описания леса, реки, поля, сада или какого-либо иного Вдумчивое чтение этих характеристик помогает читателю более глубоко понять смысл всего произведения или отдельных его частей.

Пейзаж, по словам мастера, не является каким-то дополнением к прозе или ее украшением. Он должен логично войти в структуру рассказа и погрузить читателя в мир родной природы.

Рассказы Паустовского для детей

Бережное вдумчивое отношение к окружающему миру необходимо воспитывать с самого раннего возраста. Большую помощь в этом оказывают русских писателей. К. Г. Паустовский - один из тех, чьи произведения включены в школьную программу по литературному чтению. В список рекомендуемых для чтения произведений входит целая серия рассказов о природе. Их перечень можно представить следующими названиями: "Заячьи лапы", "Кот-ворюга", "Барсучий нос", "Собрание чудес", "Мещерская сторона" и многими другими. Истории, рассказанные Паустовским, трогают душу ребенка. Герои произведений запоминаются навсегда. А сам писатель для многих маленьких читателей становится другом, образцом для подражания. Именно об этом говорят строчки из детских сочинений, которые были написаны школьниками после знакомства с рассказами Константина Георгиевича Паустовского.

У самой воды большими куртинами выглядывали из зарослей мяты невинные голубоглазые незабудки. А дальше, за свисающими петлями ежевики, цвела по откосу дикая рябина с тугими желтыми соцветиями. Высокий красный клевер перемешивался с мышиным горошком и подмаренником, а над всем этим тесно столпившимся содружеством цветов подымался исполинский чертополох. Он крепко стоял по пояс в траве и был похож на рыцаря в латах со стальными шипами на локтях и наколенниках.
Нагретый воздух над цветами «млел», качался, и почти из каждой чашечки высовывалось полосатое брюшко шмеля, пчелы или осы. Как белые и лимонные листья, всегда вкось, летали бабочки.
А еще дальше высокой стеной вздымался боярышник и шиповник. Ветки их так переплелись, что казалось,будто огненные цветы шиповника и белые, пахнущие миндалем цветы боярышника каким-то чудом распустились на одном и том же кусте.
Шиповник стоял, повернувшись большими цветами к солнцу, нарядный, совершенно праздничный, покрытый множеством острых бутонов. Цветение его совпадало с самыми короткими ночами - нашими русскими, немного северными ночами, когда соловьи гремят в росе всю ночь напролет, зеленоватая заря не уходит с горизонта и в самую глухую пору ночи так светло, что на небе хорошо видны горные вершины облаков.

На обложке - "Сафари парк", Липецкая область.

Описание - "Рассказы о природе К. Г. Паустовского", сезоны года.рф

1. Подчеркните грамматические основы, пронумеруйте их.

2. Установите границы частей знаком //. Определите тип предложения по структуре.

3. Найдите главную и придаточную части, укажите тип подчинения.

4. Начертите схему предложения.

5. Разберите связь частей по принадлежности: главная часть и относящаяся к ней придаточная.

6. Определите тип предложения по цели высказывания и эмоциональной окраске.

Образец разбора:

Все 1 знали 1 , что уж если Нагульнов 3 взвел 3 курок, то при необходимости он 2 незадумается 2 его спустить 3 . (Ш.)

1. В первой части подлежащее все выражено определительным местоимением в форме именительного падежа, простое глагольное сказуемое знали выражено глаголом в форме изъявительного наклонения прошедшего времени множественного числа. Во второй части подлежащее он выражено личным местоимением в форме именительного падежа, составное глагольное сказуемое не задумается спустить. В третьей части подлежащее Нагульнов выражено именем собственным в форме именительного падежа, простое глагольное сказуемое взвел курок выражено глагольным фразеологизмом.

2. Все знали//что//уж если Нагульнов взвел курок//то при необходимости он не задумается его спустить. Предложение сложное, так как состоит из трех частей.

3. Первая часть Все знали является главной по отношению ко Второй что... то при необходимости он не задумается его спустить, вторая часть является главной по отношению к третьей уж если Нагульнов взвел курок. Значит, анализируемое сложное предложение многочленное сложноподчиненное с последовательным подчинением придаточных (придаточные I и II степеней подчинения).

что? при каком

I степ, условии?

подч. II степ. подч.

4. Схема предложения: , (что 2), (если... то 3).

5. Связь частей: 1, что 2 - эта конструкция соотносится со сложноподчиненным предложением с придаточной частью, которая присоединяется к сказуемому в главной части с помощью подчинительного союза что и отвечает на вопрос что? Это присловная изъяснительная придаточная часть. 2, если... то 3 - эта конструкция соотносится со сложноподчиненным предложением с придаточной частью, которая относится ко всей главной, присоединяется к ней при помощи подчинительного условного союза если... то и отвечает на вопрос при каком условии? Это основная придаточная условная часть.

6. Предложение по цели высказывания повествовательное, по эмоциональной окраске невосклицательное.

773. Спишите. Выполните синтаксический разбор многочленных сложноподчиненных предложений.

1. Беспризорный подробно рассказывал, как эти стулья везли на тачке, как их выгрузили и втащили в здание через артистический ход. (И. и П.) 2. Сквозь дремоту он [Турбин] слышал, как приходил сторож Павел, обивал от снега лапти, крякал с мороза, сморкался и гремел ведрами, видел сквозь полузакрытые веки, что в комнате разливается отсвет заката, и чувствовал, что от холода стынут ноги и кончик носа. (Б.) 3. Матери твердо знали, что приятность обращения и бойкая французская речь обеспечивают карьеру даже шалопаю, тогда как человек способный, но лишенный лоска на всю жизнь может затеряться среди рядовою чиновничества. (Т.-В.)

Вопросы и задания для самопроверки

1. Покажите на примере, как различаются главная и придаточная части в сложноподчиненном предложении.

2. В чем состоит отличие подчинительных союзов от союзных слои? Приведите примеры.

3. Докажите, что виды сложноподчиненных предложений выделены не по лексическим, а по грамматическим признакам.

4. Назовите признаки присловных сложноподчиненных предложении. Проиллюстрируйте свои высказывания примерами из произведений художественной литературы.

5. Назовите признаки приосновных сложноподчиненных предложений. Приведите примеры из произведений художественной литературы.

6. Охарактеризуйте типы подчинения в многочленном сложноподчиненном предложении. Приведите примеры из художественных текстов.

Задания для самостоятельной работы

774. Какой тип подчинения представлен в сложноподчиненном предложении с несколькими придаточными: однородное, неоднородное параллельное соподчинение, последовательное подчинение?

Смотритель осведомился, куда надобно было ему ехать, и объявил, что лошади, присланные из Кистеневки, ожидали его уже четвертые сутки. (П.)

775. Сколько запятых следует поставить в сложноподчиненном предложении с однородными придаточными?

Девочка знала что между отцом и матерью была ссора и что мать не могла быть весела и что отец должен знать это и что он притворяется спрашивая об этом так легко. (Л.Т.)

776. Прочитайте. Подберите к тексту заглавие. Перескажите текст. Напишите изложение, используя сложноподчиненные предложения с несколькими придаточными.

У самой воды большими куртинами выглядывали из зарослей мяты невинные голубоглазые незабудки. А дальше, за свисающими петлями ежевики, цвела по откосу дикая рябинка с тугими желтыми соцветиями. Высокий красный клевер перемешивался с мышиным горошком и подмаренником, а над всем этим тесно столпившимся содружеством цветов подымался исполинский чертополох. Он крепко стоял по пояс в траве и был похож на рыцаря в латах со стальными шипами на локтях и наколенниках.

Нагретый воздух над цветами «мрел», качался, и почти из каждой чашечки высовывалось полосатое брюшко шмеля, пчелы или осы. Как белые и лимонные листья, всегда вкось, летали бабочки.

А еще дальше высокой стеной вздымался боярышник и шиповник. Ветки их так переплелись, что казалось, будто огненные цветы шиповника и белые, пахнущие миндалем цветы боярышника каким-то чудом распустились на одном и том же кусте.

Летние дни

Всё, что рассказано здесь, может случиться с каждым, кто прочтёт эту книгу. Для этого нужно только провести лето в тех местах, где есть вековые леса, глубокие озёра, реки с чистой водой, заросшие по берегам высокими травами, лесные звери, деревенские мальчишки и болтливые старики. Но этого мало. Всё, что рассказано здесь, может случиться только с рыболовами!

Я и Рувим, описанный в этой книге, мы оба гордимся тем, что принадлежим к великому и беззаботному племени рыболовов. Кроме рыбной ловли мы ещё пишем книги.

Если кто-нибудь скажет нам, что наши книги ему не нравятся, мы не обидимся. Одному нравится одно, другому совсем иное – тут ничего не поделаешь. Но если какой-нибудь задира скажет, что мы не умеем ловить рыбу, мы долго ему этого не простим.

Мы провели лето в лесах. С нами был чужой мальчик; его мать уехала лечиться к морю и попросила нас взять её сына с собой.

Мы охотно взяли этого мальчика, хотя были совсем не приспособлены к тому, чтобы возиться с детьми.

Мальчик оказался хорошим другом и товарищем. В Москву он приехал загорелый, здоровый и весёлый, привыкший к ночёвкам в лесу, к дождям, ветру, жаре и холоду. Остальные мальчики, его товарищи, ему потом завидовали. И завидовали недаром, как вы это сейчас увидите из нескольких маленьких рассказов.

Золотой линь

Когда в лугах покосы, то лучше не ловить рыбу на луговых озёрах. Мы знали это, но всё-таки пошли на Прорву.

Неприятности начались сейчас же за Чёртовым мостом. Разноцветные бабы копнили сено. Мы решили их обойти стороной, но они нас заметили.

– Куды, соколики? – закричали и захохотали бабы. – Кто удит, у того ничего не будет!

– На Прорву подались, верьте мне, бабочки! – крикнула высокая и худая вдова, прозванная Грушей-пророчицей. – Другой пути у них нету, у горемычных моих!

Бабы нас изводили всё лето. Сколько бы мы ни наловили рыбы, они всегда говорили с жалостью:

– Ну что ж, хоть на ушицу себе наловили, и то счастье. А мой Петька надысь десять карасей принёс, и до чего гладких – прямо жир с хвоста капает!

Мы знали, что Петька принёс всего двух худых карасей, но молчали. С этим Петькой у нас были свои счёты: он срезал у Рувима крючок и выследил места, где мы прикармливали рыбу. За это Петьку, по рыболовным законам, полагалось вздуть, но мы его простили.

Когда мы выбрались в некошеные луга, бабы стихли.

Сладкий конский щавель хлестал нас по груди. Медуница пахла так сильно, что солнечный свет, затопивший рязанские дали, казался жидким мёдом.

Мы дышали тёплым воздухом трав, вокруг нас гулко жужжали шмели и трещали кузнечики.

Тусклым серебром шумели над головой листья столетних ив. От Прорвы тянуло запахом кувшинок и чистой холодной воды.

Мы успокоились, закинули удочки, но неожиданно из лугов приплёлся дед, по прозвищу Десять процентов.

– Ну, как рыбка? – спросил он, щурясь на воду, сверкавшую от солнца. – Ловится?

Всем известно, что на рыбной ловле разговаривать нельзя.

Дед сел, закурил махорку и начал разуваться.

– Не-ет, нынче клевать у вас не будет, нынче рыба заелась. Шут её знает, какая ей насадка нужна!

Дед помолчал. У берега сонно закричала лягушка.

– Ишь стрекочет! – пробормотал дед и взглянул на небо.

Тусклый розовый дым висел над лугом. Сквозь этот дым просвечивала бледная синева, а над седыми ивами висело жёлтое солнце.

– Сухомень!.. – вздохнул дед. – Надо думать, к вечеру ха-а-роший дождь натянет.

Мы молчали.

– Лягва тоже не зря кричит, – объяснил дед, слегка обеспокоенный нашим угрюмым молчанием. – Лягва, милок, перед грозой завсегда тревожится, скачет куды ни попало. Надысь я ночевал у паромщика, уху мы с ним в казанке варили у костра, и лягва – кило в ней было весу, не меньше, – сиганула прямо в казанок, там и сварилась. Я говорю: «Василий, остались мы с тобой без ухи», а он говорит: «Чёрта ли мне в той лягве! Я во время германской войны во Франции был, и там лягву едят почём зря. Ешь, не пужайся». Так мы ту уху и схлебали.

– И ничего? – спросил я. – Есть можно?

– Скусная пища, – ответил дед. – И-и-их, милый, гляжу я на тебя, всё ты по Прорвам шатаешься. Хошь, я тебе пиджачок из лыка сплету? Я сплёл, милок, из лыка цельную тройку – пиджак, штаны и жилетку – для выставки. Супротив меня нет лучшего мастера на всё село.

Дед ушёл только через два часа. Рыба у нас, конечно, не клевала.

Ни у кого в мире нет столько самых разнообразных врагов, как у рыболовов. Прежде всего – мальчишки. В лучшем случае они будут часами стоять за спиной, сопеть и оцепенело смотреть на поплавок.

Мы заметили, что при этом обстоятельстве рыба сейчас же перестаёт клевать.

В худшем случае мальчишки начнут купаться поблизости, пускать пузыри и нырять, как лошади. Тогда надо сматывать удочки и менять место.

Кроме мальчишек, баб и болтливых стариков у нас были враги более серьёзные: подводные коряги, комары, ряска, грозы, ненастье и прибыль воды в озёрах и реках.

Ловить в коряжистых местах было очень заманчиво – там пряталась крупная и ленивая рыба. Брала она медленно и верно, глубоко топила поплавок, потом запутывала леску о корягу и обрывала её вместе с поплавком.

Тонкий комариный зуд приводил нас в трепет. Первую половину лета мы ходили все в крови и опухолях от комариных укусов. В безветренные жаркие дни, когда в небе сутками стояли на одном месте всё те же пухлые, похожие на вату облака, в заводях и озерках появлялась мелкая водоросль, похожая на плесень, – ряска. Вода затягивалась липкой зелёной плёнкой, такой толстой, что даже грузило её не могло пробить.

Перед грозой рыба переставала клевать – она боялась грозы, затишья, когда земля глухо дрожит от далёкого грома.

В ненастье и во время прибыли воды клёва не было.

Но зато как хороши были туманные и свежие утра, когда тени деревьев лежали далеко на воде и под самым берегом ходили стаями неторопливые пучеглазые голавли! В такие утра стрекозы любили садиться на перяные поплавки, и мы с замиранием сердца смотрели, как поплавок со стрекозой вдруг медленно и косо шёл в воду, стрекоза взлетала, замочив свои лапки, а на конце лески туго ходила по дну сильная и весёлая рыба.

Как хороши были краснопёрки, падавшие живым серебром в густую траву, прыгавшие среди одуванчиков и кашки! Хороши были закаты в полнеба над лесными озёрами, тонкий дым облаков, холодные стебли лилий, треск костра, кряканье диких уток.

Дед оказался прав: к вечеру пришла гроза. Она долго ворчала в лесах, потом поднялась к зениту пепельной стеной, и первая молния хлестнула в далёкие стога.

Мы просидели в палатке до ночи. В полночь дождь стих. Мы разожгли большой костёр, обсохли и легли вздремнуть.

В лугах печально кричали ночные птицы, и белая звезда переливалась над Прорвой в чистом предутреннем небе.

Я задремал. Разбудил меня крик перепела.

«Пить пора! Пить пора! Пить пора!» – кричал он где-то рядом, в зарослях шиповника и крушины.

Мы спустились с крутого берега к воде, цепляясь за корни и травы. Вода блестела, как чёрное стекло; на песчаном дне были видны дорожки, проложенные улитками.

Рувим закинул удочку недалеко от меня. Через несколько минут я услышал его тихий призывный свист. Это был наш рыболовный язык. Короткий свист три раза значил: «Бросайте всё и идите сюда».

Я осторожно подошёл к Рувиму. Он молча показал мне на поплавок. Клевала какая-то странная рыба. Поплавок качался, осторожно ёрзал то вправо, то влево, дрожал, но не тонул. Он стал наискось, чуть окунулся и снова вынырнул.

Рувим застыл – так клюёт только очень крупная рыба.

Поплавок быстро пошёл в сторону, остановился, выпрямился и начал медленно тонуть.

– Топит, – сказал я. – Тащите!

Рувим подсёк. Удилище согнулось в дугу, леска со свистом врезалась в воду. Невидимая рыба туго и медленно водила леску по кругам. Солнечный свет упал на воду сквозь заросли вётел, и я увидел под водой яркий бронзовый блеск: это изгибалась и пятилась в глубину пойманная рыба. Мы вытащили её только через несколько минут. Это оказался громадный ленивый линь со смуглой золотой чешуёй и чёрными плавниками. Он лежал в мокрой траве и медленно шевелил толстым хвостом.

Рувим вытер пот со лба и закурил.

Мы больше не ловили, смотали удочки и пошли в деревню.

Рувим нёс линя. Он тяжело свисал у него с плеча. С линя капала вода, а чешуя сверкала так ослепительно, как золотые купола бывшего монастыря. В ясные дни купола были видны за тридцать километров.

Мы нарочно прошли через луга мимо баб. Они, завидев нас, бросили работу и смотрели на линя, прикрыв ладонями глаза, как смотрят на нестерпимое солнце. Бабы молчали. Потом лёгкий шёпот восторга прошёл по их пёстрым рядам.

Мы шли через строй баб спокойно и независимо.

До белых лилий я никак не мог дотянуться. Раздеваться же и лезть в озерцо мне не хотелось, – илистое его дно засасывало выше колен. Вместо лилий я сорвал береговой цветок с грубым названием «сусак». Его цветы были похожи на вывернутые ветром маленькие зонтики.

А еще дальше высокой стеной вздымались боярышник и шиповник. Ветки их так переплетались, что казалось, будто огненные цветы шиповника и белые, пахнущие миндалем цветы боярышника каким-то чудом распустились на одном и том же кусте.

Шиповник стоял, повернувшись большими цветами к солнцу, нарядный, совершенно праздничный, покрытый множеством острых бутонов. Цветение его совпадало с самыми короткими ночами – нашими русскими, немного северными ночами, когда соловьи гремят в росе всю ночь напролет, зеленоватая заря не уходит с горизонта и в самую глухую пору ночи так светло, что на небе хорошо видны горные вершины облаков. Кое-где на их снеговой крутизне можно заметить розоватый отблеск солнечного света. И серебряный рейсовый самолет, идущий на большой высоте, сверкает над этой ночью, как медленно летящая звезда, – потому что там, на той высоте, где пролегает его путь, уже светит солнце.

Когда я вернулся домой, исцарапанный шиповником и весь в ожогах от крапивы, Маша прибивала к калитке листок бумаги. На нем было вырисовано печатными буквами:

Много пыли на дороге,
Много грязи на пути, -
Вытирай почище ноги,
Если хочешь в дом войти.

– Ага! – сказал я. – Ты, значит, была в аптеке и видела там такую же записку на дверях?

– Ой, какие цветы! – закричала Маша. – Прямо прелесть! Да, я была в аптеке. И еще я видела там прямо замечательного человека. Его зовут Иван Степанович Крышкин.

– Кто ж он такой?

– Мальчишка. Прямо необыкновенный.

Я только усмехнулся. Уж кого-кого, а деревенских мальчишек я знал насквозь. По многолетнему опыту в этом деле я смело могу утверждать, что у этих беспокойных и шумливых наших соотечественников есть одно действительно необыкновенное свойство. Физик определил бы его словом «всепроницаемость». Мальчишки эти «всепроницаемы», вернее «всепроницающи», или, говоря старинным тяжеловесным языком, «вездесущи».

В какую бы лесную, озерную или болотную глухомань я ни попадал, всюду я заставал мальчишек, предававшихся самым разнообразным и порой удивительным занятиям.

Я, конечно, не говорю о том, что в сентябре месяце на ледяной и туманной утренней заре заставал их, трясущихся от холода, в мокрых зарослях ольхи на берегу глухого озера в двадцати километрах от жилья. Они сидели, притаившись в кустах, с самодельными удочками, и только характерный звук, который называется «шмыганье носом», выдавал их присутствие. Иногда они так затаивались, что я их вовсе не видел и вздрагивал, когда у себя за спиной вдруг слышал умоляющий хриплый шепот:

– Дяденькя, дай червячкя!

Во все эти глухие места, где, как любили выражаться авторы романов о приключениях на суше и на море, «редко ступала нога человека», мальчиков приводило неистовое воображение и любопытство.

Мне кажется, что если бы я попал на Северный полюс или, скажем, на полюс Магнитный, то и там обязательно бы сидел и шмыгал носом мальчишка с удочкой, караулил бы у проруби треску, а на Магнитном полюсе выковыривал бы из земли сломанным ножом кусочек магнита.

Других особо примечательных свойств за мальчишками я не знал и потому спросил у Маши:

– Чем же он такой прямо необыкновенный, твой Иван Степанович Крышкин?

– Ему восемь лет, – ответила Маша, – а он разыскивает и собирает для аптекаря разные лечебные травы. Например, валериану.

Из дальнейшего рассказа выяснилось, что Иван Степанович Крышкин до удивительности похож на того мальчишку, которого я подсаживал на старого мерина. Но все сомнения рассеялись, когда я узнал, что упомянутый Крышкин появился около аптеки вместе с гнедым мерином и что этот самый мерин, будучи привязан к изгороди, тотчас уснул. А Иван Степанович Крышкин вошел в аптеку и передал аптекарю мешок с собранной за Бобровой протокой травой валерианой.

Оставалось неясным только одно – как это Иван Степанович Крышкин словчился нарвать валериану, не слезая с мерина. Но когда я узнал, что Иван Степанович привел мерина на поводу, то догадался, что на мерине он доехал только до зарослей валерианы, а оттуда вернулся пешком.

В этом месте рассказа пора уже перейти к тому, о чем я и хотел рассказать, – к аптекарю Дмитрию Сергеевичу, и, пожалуй, не столько к нему, сколько к давно занимавшей меня теме об отношении человека к своему делу.

Дмитрий Сергеевич был беззаветно предан фармации. Из разговоров с ним я убедился, что распространенное мнение о том, что существуют неинтересные профессии, – предрассудок, вызванный нашим невежеством. С тех пор мне начало нравиться в сельской аптеке все, начиная от свежего запаха всегда вымытых дощатых полов и можжевельника и кончая запотевшими бутылками пузырящегося боржома и белыми фаянсовыми банками на полках с черной надписью: «венена» – яд!

По словам Дмитрия Сергеевича, почти каждое растение содержит в себе или целебные, или смертоносные соки. Задача в том, чтобы извлечь эти растительные соки, узнать их свойства и употребить на благо человеку.

Многое, конечно, было уже открыто с давних времен, например действие ландыша или наперстянки на сердце или что-нибудь иное в этом роде, но тысячи растений были еще не исследованы, и этот труд представлялся Дмитрию Сергеевичу самым увлекательным из всех занятий в мире.

В то лето Дмитрий Сергеевич был занят извлечением витаминов из молоденькой сосновой хвои. Он заставлял всех нас пить зеленый жгучий настой из этой хвои, и хотя мы морщились и ругались, но все же должны были согласиться, что действует он превосходно.

Однажды Дмитрий Сергеевич принес мне почитать толстую книгу – фармакопею. Я не запомнил точного ее названия. Книга эта была не менее увлекательна, чем самый свободный и мастерски написанный роман. В ней были описаны все, подчас совершенно удивительные и неожиданные, качества многих растений – не только трав и деревьев, но и мхов, лишайников и грибов. Кроме того, в ней было подробно рассказано, как изготовлять из этих растений лекарства.