Купец морозов биография. "Жалость унижает человека"

Имя: Савва Морозов (Savva Morozov)

Возраст: 43 года

Деятельность: предприниматель, меценат, общественный деятель

Семейное положение: был женат

Савва Морозов: биография

Савва Тимофеевич Морозов – русский фабрикант, владелец текстильных мануфактур, химических заводов, меценат, благотворитель Московского художественного академического театра. Савва родился 3 февраля (по ст. ст.) 1862 года в Московской губернии, городе Зуево в семье купцов-старообрядцев. Дед мальчика, бывший крепостной крестьянин Савва Васильевич, основал династию фабрикантов Морозовых. Отец Тимофей Саввович открыл Никольскую хлопчатобумажную мануфактуру, руководил Московской биржей.

Мать Мария Федоровна принадлежала к старинному роду старообрядцев Симоновых, которые владели шелко- и бумаготкацкими фабриками. Всего у четы Тимофея и Марии Морозовых было шестеро детей – старшие дочери Анна (1849 г.р.), Алевтина (1850 г.р.), Александра (1854 г.р.), Юлия (1858 г.р.) и младшие сыновья Сергей (1860 г.р.) и Савва. Впоследствии Сергей возглавит Музей кустарного творчества. Еще четыре ребенка – Елена, Иван, Арсений и Людмила – умерли во младенчестве. Детские годы Савва провел в семейной усадьбе, которая находилась в Трехсвятительском переулке недалеко от Ивановского монастыря.

До 1881 года учился в четвертой московской гимназии у Покровских ворот. Окончив учебное заведение, Морозов поступил на физико-математический факультет Императорского Московского университета, где выбрал специальность химика. К концу обучения Савва подготовил большую работу, посвященную разработке красителей. С 1885 года Морозов занимался изучением химии в Кембридже, собирал материал для диссертации. В Англии Савва познакомился с особенностями текстильной промышленности, посещая фабрики Манчестера. Вернувшись на родину в 1886 году, посещал лекции .

Фабрики

В связи с болезнью отца Савва вынужден был взять на себя управление Товариществом Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» и Трехгорным пивоваренным товариществом. Молодой предприниматель начал свою деятельность с улучшения условий труда рабочих. Савва построил новые рабочие казармы, открыл медицинские пункты, дом престарелых, обустроил парк для народных гуляний, основал библиотеку. Савва Морозов полностью оплачивал декретный отпуск работницам. Молодых перспективных сотрудников отправлял учиться в колледжи и вузы.

Грамотность рабочих морозовских фабрик была выше, чем на других предприятиях. Фабрикант не допускал неправомерных увольнений на своих предприятиях и наказывал директоров, которые без видимой причины выгоняли рабочих. Никольская мануфактура нередко становилась призером на выставках и ярмарках промышленности. Улучшая бытовые условия для работников, Савва Морозов добился увеличения количества продукции и улучшения ее качества. Хлопок для мануфактуры купцов Морозовых поступал из Туркестана.

Большую роль Морозов сыграл в развитии химического производства в России. В 1890 году начал выпуск химических реагентов (уксусной кислоты и ее солей, древесного и метилового спирта, ацетона, денатурата, древесного угля) на фабриках в селе Всеволодо-Вильва Пермской губернии и на реке Иваке. В 1905 году Савва Морозов участвовал в создании Акционерного общества соединенных химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». С начала 90-х годов Савва возглавил Нижегородскую ярмарку, стал членом Совета торговли и мануфактур, а также Общества по содействию развитию легкой промышленности.

Морозов получил должность выборного Московского биржевого общества и занимал ее до 1905 года. Будучи председателем Нижегородского выставочного павильона, Савва Морозов лично приветствовал русского царя на мероприятии, посвященном открытию выставки. В 1892 году от Министерства финансов Морозов получил орден Св. Анны III степени, через четыре года удостоился ордена Святой Анны II степени. В начале XX века Савва Тимофеевич увлекся либеральными идеями.

Предприниматель поддерживал связь с лидерами земцев-конституционалистов, а затем и социал-демократов. Морозов финансировал первые выпуски изданий «Искра», «Новая жизнь» и «Борьба». Впоследствии фабрикант начал заниматься нелегальной помощью будущим революционерам, в 1905 году на территории дома Морозова скрывался большевик Н. Э. Бауман. Предприниматель завел знакомство с и с представителем социал-демократической партии, другом Леонидом Красиным.

После Кровавого воскресенья 1905 года Савва Тимофеевич составил письмо с указанием причин забастовочного движения в России, с которым намеревался обратиться в вышестоящие инстанции. Предприниматель указал в записке, что любые забастовки, носящие мирный характер, не должны караться уголовными или административными наказаниями, рабочие также должны иметь свободу слова, печати, обязательного школьного образования, неприкосновенности личных свобод.

Мать Мария Федоровна и совет пайщиков Никольской мануфактуры не поддержали предпринимателя. На совещании, которое проходило в середине марта 1905 года, письмо было уничтожено. Морозов впал в депрессию, у него началось нервное расстройство. Через месяц Мария Федоровна созвала медицинский консилиум, состоящий из врачей Г. И. Россолимо, Ф. А. Гриневского и Н. Н. Селивановского, на котором были вынесены рекомендации по поводу необходимости курортного лечения.

Благотворительность

Савва Морозов по сложившейся семейной традиции участвовал в делах благотворительности. Предприниматель был другом и Немировича-Данченко. В 1898 году фабрикант курировал создание Общедоступного театра в Москве, спонсировал строительство МХТ в Камергерском переулке с большим залом на 1300 мест, с 1901 года возглавил финансовую часть театра. В общей сложности Савва Морозов потратил на нужды МХТ 500 тысяч рублей.

Имя мецената было увековечено его изображением на значке к 10-летию театра наряду с портретами Станиславского и Немировича-Данченко. Морозов регулярно жертвовал средства нуждающимся студентам Московского университета. При участии предпринимателя регулярно создавались приюты, богадельни и лечебницы. Савва Морозов содержал конезаводческое предприятие, рысаки которого Ташкент и Неяда становились призерами московских скачек.

Личная жизнь

В 1888 году Савва Морозов женился на бывшей супруге двоюродного племянника Зинаиде Григорьевне Зиминой, дочери богородского купца второй гильдии Г. Е. Зимина. Любовь предпринимателя была настолько велика, что он пошел против воли родителей. Брак с разведенной женщиной противоречил вероисповеданию Морозовых. Через 6 месяцев после венчания у молодых родился первенец Тимофей. Через два года Зинаида Григорьевна подарила супругу дочь Марию, в 1895 году родилась Елена, в 1903 году – сын Савва.

В 1893 году Савва Морозов приобрел у купца А. Н. Аксакова дом на улице Спиридоновке, который за пять лет перестроил по проекту Ф. О. Шехтеля. В новом особняке Морозов регулярно устраивал балы, на которые приглашались Мамонтов, Боткин, Горький, Книппер-Чехова, Станиславский, Боборыкин.

В 1898 году Савва Морозов увлекся актрисой Московского театра Марией Федоровной Желябужской (Юрковской), которая выступала под фамилией Андреева. Девушка состояла на службе у социал-демократов, периодически выполняя поручения Ленина. Андреева во многом повлияла на политические взгляды Морозова. Мария Федоровна убедила предпринимателя начать финансирование партии. В 1904 году роман завершился, актриса ушла от фабриканта к Максиму Горькому. Расставание с возлюбленной стало для Саввы Морозова ударом.

Смерть

В мае 1905 года Савва Морозов вместе с женой и лечащим врачом Селивановским выехал в Германию, а затем в Канны. Личная жизнь предпринимателя начала налаживаться, он вновь увлекся Зинаидой Григорьевной. Но 13 мая (по ст.ст.), оставшись в одиночестве в номере «Ройяль-отеля», Савва Тимофеевич застрелился. Рядом с Морозовым была найдена записка: «В смерти моей прошу никого не винить».

Но у супруги и друзей возникли подозрения в убийстве предпринимателя, которое было инсценировано под суицид. Раскрывать преступление оказалось невыгодно французской и российской сторонам. На самоубийстве настояла и мать Саввы Тимофеевича, которая боялась огласки финансовых дел сына, его связи с революционерами. В Москве была создана медицинская комиссия, которая выдала экспертное заключение об аффективном состоянии Саввы Морозова перед смертью, что дало возможность похоронить погибшего на Рогожском кладбище.

Память

Биография Саввы Морозова не раз находила отклик в работах российских кинематографистов. В фильме 1967 года «Николай Бауман» Морозова сыграл , в исторической драме «Красный дипломат. Страницы жизни Леонида Красина» – Донатас Банионис.

В 2007 году вышел сериал «Савва Морозов» с в главной роли. В 2011 году была создана документальная лента «Роковая любовь Саввы Морозова», в основу которой легли документы и фото из личного архива семьи Морозовых.

Родился в деревне Зуево Богородского уезда Московской губернии. Внук основателя Морозовской династии Саввы Васильевича Морозова. Сын крупного текстильного фабриканта, основателя Никольской хлопчатобумажной мануфактуры старообрядца Тимофея Саввича Морозова и Марии Федоровны, урожденной Симоновой.

Начальное образование получил в 4-й московской гимназии. Затем учился на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета, который закончил в 1885 году. Продолжил учебу в Кэмбридже в Англии, где изучал химию, собирался защищать диссертацию, но вернулся в Россию, чтобы возглавить семейное дело.

По возвращении принял управление семейной Никольской мануфактурой. Был директором Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве, возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности. «За полезную деятельность и особые труды» награжден орденами Святой Анны 3-й и 2-й степеней.

С.В. Морозов – один из крупнейших меценатов Московского художественного театра, делу которого он посвящал много времени и души. Станиславский вспоминал: «Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы искусству, но служившему ему со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды».

Савва Тимофеевич был женат на дочери богородского купца второй гильдии Г.Е. Зимина Зинаиде Григорьевне Зиминой. В первом браке она была за двоюродным племянником Морозова – Сергеем Викуловичем Морозовым, с которым развелась и через несколько лет вышла замуж за Савву Морозова. Их роман наделал много шуму в Москве, и вызвал бурю протестов в семье. Развод, женитьба на разведенной – страшный грех в старообрядческой среде. Тем не менее, Морозов настоял на своем и свадьба состоялась. Для любимой жены Савва Тимофеевич построил по проекту Ф.О. Шехтеля роскошный дом на Спиридоновке. Имел четырех детей: Марию – замужем за И.О. Курдюковым; Елену; Тимофея; Савву.

Купец Морозов оказывал всяческую поддержку революционным силам России: давал деньги на издание «Искры», нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана, сам доставлял запрещенную литературу на свою фабрику, но главное – оказывал немалую денежную помощь революционерам. Был близким другом М. Горького. К концу жизни пытался порвать связь с большевиками, пересмотрев свои политические взгляды.

В 1898 году состоялось знакомство Морозова с Марией Федоровной Желябужской, урожденной Юрковской – актрисой МХТ со сценическим псевдонимом Андреева. Это было последнее сильное увлечение Морозова, окончившееся для него трагическим разрывом – в 1904 году актриса Андреева стала гражданской женой М. Горького.

В 1905 году Савва Тимофеевич находился в глубочайшем душевном кризисе. По Москве ходили слухи о его сумасшествии. Семья решила отправить его во Францию. В Каннах в номере гостиницы 13 мая 1905 года в четыре часа пополудни Морозова нашли мертвым. Официальная версия - застрелился. В настоящее время существуют две версии того, что на самом деле произошло в Каннах: Морозов покончил с собой из-за травли со стороны большевиков, либо его убили сами большевики.

Тело перевезли в Москву и похоронили на старообрядческом Рогожском кладбище. В Москве же распространился слух, что гроб в землю опустили пустой, а Морозов жив и скрывается где-то в глубине России.

Немирович-Данченко оставил некое осмысление трагического конца Саввы Тимофеевича: «Человеческая природа не выносит двух равносильных противоположных страстей. Купец не смеет увлекаться. Он должен быть верен своей стихии, стихии выдержки и расчета. Измена неминуемо поведет к трагическому конфликту… А Савва Морозов мог страстно увлекаться. До влюбленности. Не женщиной - это у него роли не играло, а личностью, идеей, общественностью…. На революционное движение он … давал значительные суммы. Когда же в 1905 году разразилась первая революция и потом резкая реакция,- что-то произошло в его психике, и он застрелился».

Жизнь и смерть фабриканта Саввы Морозова полны загадок. Главная из них - таинственная смерть мецената

13 (26) мая 1905 года на Лазурном Берегу в шикарном номере каннского «Роял-отеля» застрелился знаменитый российский предприниматель и меценат Савва Тимофеевич Морозов. В тот момент он был фактически отстранен от руководства своими фабриками. По официальной версии, из-за этого его душевное состояние оказалось на грани глубокого кризиса, и рядом не нашлось того, кто мог бы ему помочь пережить депрессию. Но так ли все обстояло на самом деле?

Савва Морозов родился в 1862 году в Орехово-Зуеве в богатой купеческой семье. В 1881 году он окончил московскую гимназию, а в 1885-м - естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В 1885-1887 годах он изучал химию в Кембриджском университете, одновременно знакомился с организацией производства в Англии, работал на текстильной фабрике в Манчестере и готовился к защите диссертации.

А с 1887 года будущий меценат стал владельцем-управляющим Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» - вместо ушедшего на покой отца. На своей фабрике он ввел заметные улучшения для рабочих: отменил беспощадную систему штрафов, учредил стипендии для учащихся, построил новые спальни. Вскоре Савва Морозов возглавил группу химических заводов, стал членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

СТРАСТЬ К ТЕАТРУ И… РЕВОЛЮЦИОННОМУ ДВИЖЕНИЮ

Настоящей страстью Саввы Тимофеевича стал Московский художественный театр (МХТ), в который он вкладывал не только огромные средства, но и всю свою душу.

В 1898 году Морозов вошел в состав театрального товарищества, образованного К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. И после этого он регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью. По подсчетам историков, расходы мецената на театр в 1898-1902 годах составили как минимум двести тысяч рублей. Еще триста тысяч он потратил в 1902 году на новое здание театра.

В еще в начале XX века Савва Тимофеевич вдруг увлекся либеральными идеями, и в особняке на Спиридоновке стали собираться на полулегальные заседания земцы-конституционалисты.

Кроме того, Морозов оказался связан с революционным движением, финансировал издание социал-демократической газеты «Искра». На его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Он нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу, а в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н.Э. Баумана.

НА ФОТО: Скорее всего, красавица-актриса Мария Андреева действовала под влиянием знаменитого экспроприатора, революционера Льва Красина

Когда на Никольской мануфактуре вспыхнула забастовка, Савва Тимофеевич выступил в переговоры с рабочими, но… был отстранен ими от управления.

Круг одиночества неумолимо сжимался. Как ни странно, миллионер остался в совершенной изоляции. Удивительно, но этот безусловно талантливый, умный и сильный человек так и не смог найти опору в жизни. Жена его давно раздражала. Друзей в своем кругу у него не было (купцов и фабрикантов он презрительно называл «волчьей стаей», а те отвечали ему боязливой и мстительной нелюбовью). Постепенно пришло и понимание истинного отношения к нему со стороны «товарищей»: понятно, что большевики видели в нем лишь богача и беззастенчиво пользовались его деньгами.

Считается, что Савва Тимофеевич впал в жесточайшую депрессию. Как бы то ни было, врачи рекомендовали направить его для лечения за границу.

«В СМЕРТИ МОЕЙ ПРОШУ НИКОГО НЕ ВИНИТЬ»

В сопровождении жены в апреле 1905 года Савва Тимофеевич выехал сначала в Берлин, а затем в Канны. Там-то он и покончил жизнь самоубийством в номере «Роял-отеля».

Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны.

Говорили, например, что ничто не предвещало трагической развязки. Канны явно пошли предпринимателю на пользу. В тот страшный день он собирался посетить казино и находился в прекрасном расположении духа. После завтрака он проводил жену до вестибюля - ей пора было ехать к портнихе. Портье передал ему записку. В ней не оказалось ничего, кроме четко выведенного вопросительного знака. Савва Тимофеевич изобразил рядом восклицательный знак и сказал портье:

Если отправитель зайдет, передайте ему мой ответ.

После этого он успокоил жену:

Не стоит беспокоиться, дорогая. Поезжай по своим делам.

За обедом у Саввы Тимофеевича был отличный аппетит: он заказал устрицы с белым вином. Зинаида Григорьевна не могла нарадоваться. Лечение мужа в Каннах постепенно оборачивалось для них чем-то вроде нового медового месяца.

После обеда Савва Тимофеевич объявил:

Жарко, пойду отдохну немного.

Зинаида Григорьевна осталась разговаривать с доктором, а затем поднялась в номер и села к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. И в этот момент услышала хлопок выстрела…

Савва Морозов лежал на полу в луже крови. Около него обнаружили никелированный браунинг и листок бумаги, на котором было написано: «В смерти моей прошу никого не винить». При этом не было ни подписи, ни даты. Но что больше всего удивило личного врача миллионера Н.Н. Селивановского - руки на груди у покойного были сложены, глаза закрыты, а окно в сад распахнуто.

Он тогда спросил у Зинаиды Григорьевны:

Это вы закрыли ему глаза?

Несчастная женщина отрицательно покачала головой.

Чуть позже неожиданно ставшая вдовой Зинаида Морозова рассказала каннской полиции о том, что якобы видела мужчину в шляпе и плаще, который убегал из сада, но ее показания никто не смог подтвердить. К тому же версия самоубийства была очень выгодна обеим сторонам - и французской (это лишало необходимости заводить дело и расследовать преступление), и российской (неизвестно, к чему бы потянулись ниточки, если все тщательно расследовать). Кроме того, не последнюю роль в закрытии дела сыграла мать покойного, которая прекрасно понимала, что если следствие установит, что ее сын активно помогал революционерам, это станет большой проблемой. И она жестко пресекла все попытки выяснить правду, заявив: «Оставим все как есть. Скандала я не допущу».

СТРАХОВОЙ ПОЛИС НА СТО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ

«Неугомонный Савва» не нашел покоя даже после смерти. Согласно христианским канонам, самоубийцу нельзя хоронить по церковным обрядам, но семья Морозовых, используя деньги и связи, начала добиваться разрешения на похороны в России.

В первую очередь, нужно было получить разрешение церкви на похороны не за оградой кладбища, где обычно находили свой последний приют наложившие на себя руки, а непосредственно на кладбище. Для этого были предоставлены показания врачей о том, что роковой выстрел мог быть произведен в состоянии «внезапно наступившего аффекта», а посему смерть никак нельзя трактовать как обычное самоубийство.

В конце концов согласие церкви было получено, и тело покойного привезли в Москву в закрытом металлическом гробу. На Рогожском кладбище были организованы пышные похороны, а затем состоялся поминальный обед на девятьсот персон.

Гроб, естественно, не открывали, а на Рогожском кладбище, где состоялись похороны, никаких речей над гробом произносить не разрешили. Но тогдашний генерал-губернатор Москвы А.А. Козлов все же успел шепнуть вдове: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех - огромная».

Все эти обстоятельства привели к тому, что по Москве стали ходить слухи: в гробу никакого Морозова не было, он никуда и не уезжал из Европы, а скрывается где-то во Франции или в Швейцарии.

Масла в огонь подлила известная актриса МХТ Мария Федоровна Юрковская, использовавшая сценический псевдоним Мария Андреева. Кстати сказать, ко времени вступления в театральную труппу эта женщина уже была убежденной марксисткой, выполнявшей различные поручения партии (некоторые исследователи считают, что знакомство с Саввой Тимофеевичем как раз и было одним из таких партийных заданий).

В частности, проживающий во Франции писатель Б.М. Носик утверждает:

«М.Ф. Андреева в то время уже была агентом Ленина, который, изумляясь ее подвигам, называл ее «товарищ Феномен». Иные вполне партийные авторы называют ее «финансовым агентом Ленина» и «эмиссаром партии»… На путях добывания денег Ленин не признавал никаких моральных препятствий… Более тонкими операциями по изъятию («экспроприации») чужих денег ведал хитрейший Леонид Борисович (или Лев Борисович) Красин (подпольная кличка Никитич). Красавица Андреева, скорее всего, и действовала под непосредственным руководством Красина, разработавшего операцию по «экспроприации» морозовских денег».

Предсмертная

Записка Морозова

Не содержит

Ни подписи

Ru.wikipedia.org

То, что Савва Тимофеевич «неровно дышал» к Марии Андреевой, было хорошо известно. Эта была типичная женщина-вамп, которую боготворили и Станиславский, и Немирович-Данченко, а она, словно назло им, вышла за «босяка» Максима Горького (она была его гражданской женой с 1904 по 1921 год). Так вот, эта дама явилась в банк и принесла страховой полис «на предъявителя», подписанный Саввой Тимофеевичем, который завещал в случае самого непоправимого вручить сто тысяч рублей предъявителю этого полиса. При этом она заявила, что покойный поручил деньги именно ей. Потом она писала: «Морозов считал меня нелепой бессребреницей и нередко высказывал опасение, что с моей любовью все отдавать я умру когда-нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку и чужие и родные. Вот поэтому-то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг - психическое расстройство, - он и застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя, отдав полис мне».

ДОЙНАЯ КОРОВА РЕВОЛЮЦИИ

Этот страховой полис, естественно, послужил благодатной почвой для буйного роста всевозможных догадок и предположений. Вот, например, одна из версий. Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из-под контроля, «товарищи» попытались заставить Савву Тимофеевича передумать. Для этого в Канны приехал Красин. Он встретился со взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил у него 1200 рублей на покупку оружия. Морозов решительно отказал. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в мемуары премьер-министра С.Ю. Витте.

Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» вполне мог быть украден Марией Андреевой. Чем не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше тянуть из него денежки, но он почему-то отказался это терпеть впредь, и тогда она…

Есть и еще версия, которая, на первый взгляд, кажется просто чудовищной. Смерть Саввы Тимофеевича была выгодна его матери, староверке Марии Федоровне, женщине очень властной, обладавшей ясным умом и самостоятельными взглядами. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После Кровавого воскресенья мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный Берег…

В общем, недостатка в версиях о причине смерти Саввы Тимофеевича нет. Естественно, прежде всего исследователи стремятся выяснить, кому могла быть выгодна смерть предпринимателя. В частности, А.А. Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет: «Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л.Б. Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после Кровавого воскресенья Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.

А о том, что Красин по заданию Ленина, Никитич (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства берлинского банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…

На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич был убит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».

В свое время Немирович-Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Именно так он увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.

Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Лев Борисович Красин узнал о существовании страхового полиса на сто тысяч рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и… Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.

Заместитель министра внутренних дел В.Ф. Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждает: «С.Т. Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».

Согласиться с этим трудно. Скорее всего, дело было именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали Ленин и Красин: события последних месяцев подорвали его доверие к большевикам. Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.

В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник, граф П.П. Шувалов сообщал:

«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».

Б.М. Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» пишет:

«Чем можно было шантажировать Морозова, полиция не знает, но предположение о шантаже вполне здравое. Чем-то Савве должны были угрожать большевики, не только же браунингом и дальнейшим воздействием на его расстроенные нервы… Как закоренелые любители, поищем, кому могло быть выгодно убийство Морозова. И без труда обнаружим, что тому же Красину (в сговоре с которым был гуманист Горький). Раз Морозов не собирается отколоть крупный куш на ленинские дела «по-хорошему», придется пустить в ход «страховой полис». Оказывается, что у Андреевой был страховой полис «на предъявителя» - жизнь Саввы была застрахована на сто тысяч. Как попал этот документ в руки Андреевой и не был ли он подделан или украден, зачем подписал себе Савва смертный приговор и сам ли подписал - этого я сказать не могу. Известно, что любовь зла…»

ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ВДОВЫ И «НЕЛЕПОЙ БЕССРЕБРЕНИЦЫ»

Согласно завещанию (кстати, нотариусом не заверенному), наследницей С.Т. Морозова после смерти миллионера становились его вдова и их четверо детей. Андреева потом судилась со вдовой покойного, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала - «отдать деньги Л.Б. Красину») ушли к Ленину. Позднее все материалы этой московской судебной тяжбы о наследстве были кем-то изъяты из архивов.

Кстати, Мария Андреева стала членом РСДРП в 1904 году, то есть на год раньше, чем Горький. Затем она служила комиссаром театров и зрелищ, а в 1919 году (по рекомендации Л.Б. Красина) была назначена комиссаром экспертной комиссии Наркомвнешторга по Петрограду. В 1926 году «нелепая бессребреница» получила правительственное назначение в Берлин, где стала заведующей художественно-промышленным отделом советского торгпредства. Скончалась она в 1953 году в Москве и была похоронена на Новодевичьем кладбище.

После смерти Саввы Тимофеевича его вдова осталась одна с четырьмя детьми на руках. Она перестала бывать в обществе, появляясь только на театральных премьерах. Кое-что ей, конечно, осталось, и она весьма умело распоряжалась оставшимися ей морозовскими средствами.

В 1907 году Зинаида Морозова вновь вышла замуж: на этот раз за генерала Анатолия Анатольевича Рейнбота, ставшего вскоре градоначальником Москвы. В 1916 году этот брак распался по инициативе Зинаиды Григорьевны (считается, что это произошло после того, как генерала обвинили в казнокрадстве и отдали под суд). В дальнейшем отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на русскую Резвый, участвовал в Гражданской войне. По одной версии, он погиб на фронте в 1920 году, по другой - был замучен в 1918 году большевиками.

После революции Зинаида Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий. Впрочем, чудом ли? В 1909 году она приобрела имение Горки в Подольском уезде и, реконструировав его, создала там полностью электрифицированную молочную ферму, скотный и конный дворы, построила оранжереи и заложила роскошные сады. Имелся в Горках и телефон, обеспечивавший связь с Москвой. И что интересно, именно это имение было выбрано для пребывания тяжело больного В.И. Ленина (там он и умер в январе 1924 года). Что же касается Зинаиды Григорьевны, то она скончалась в 1947 году, и теперь прах ее покоится в семейном склепе Морозовых на Рогожском кладбище в Москве.

Его называли "купеческим воеводой", но он стал известен благодаря меценатской деятельности. Морозов вдохнул новую жизнь в искусство, строил театры, поддерживал художников.

Финансирование МХАТа

Главным делом Саввы Морозова как мецената считается его активное и деятельное участие в жизни Московского художественного театра, в то время только создававшегося Станиславским и Немировичем-Данченко. Сначала купец пожертвовал труппе десять тысяч рублей, а затем, когда у театра возникли трудности, он фактически взял на себя обязанности директора, занимался всеми хозяйственными делами, вникал в каждую мелочь - и при этом тратил на МХАТ собственные средства. В общей сложности Савва Морозов пожертвовал театру около полумиллиона рублей. Одни объясняют этот широкий жест страстью к актрисе театра Марии Андреевой, другие - уверенностью Морозова в том, что этот театр должен повлиять на российскую культурную жизнь.

Строительство здания в Камергерском переулке

По некоторым данным, Морозов в сумме за восемь лет, с 1896-го по 1904-й, заработал около миллиона рублей, то есть фактически половину своих доходов он отдал новому московскому театру. Сумма его помощи не была бы столь астрономической (в примерном переводе на современные деньги 500 тысяч дореволюционных рублей - это приблизительно 750 миллионов современных), если бы он не решил построить новое современное здание для любимого МХАТа. И денег Морозов не жалел: здание проектировал знаменитый архитектор Шехтель, зрительный зал был рассчитан на 1100 мест, гримерки оборудовали письменным столом и мягкими кушетками для отдыха, а сцена театра с чайкой на кулисах стала гордостью и визитной карточкой труппы.

Создание театра для рабочих и служащих

Но не МХАТом единым жил Савва Морозов. Известны неоднократные случаи его помощи другим театрам, в частности, труппам под руководством Чарского, Абрамовой, Суворина, Корша. Он же, будучи председателем комитета Нижегородской ярмарки, решил выделить крупные средства для проведения гастролей различных театров. Но это не все: Морозов первым построил театр для рабочих и служащих, на что, по данным тогдашней прессы, потратил порядка двухсот тысяч рублей. Возник первый пролетарский театр в подмосковном Орехове-Зуеве, где находилась Никольская мануфактура, текстильное предприятие семьи Морозовых. То есть, Савва Тимофеевич Морозов, вложил двести тысяч собственных средств на развитие культурной жизни рабочих и служащих его же собственного предприятия.

Улучшение жизни рабочих

Строительство театра для своих рабочих было не единственной мерой, предпринятой Саввой Морозовым для улучшения их жизни. Отец мецената, Тимофей Морозов, мало заботился об условиях жизни пролетариев, более того, постоянно взыскивал с них штрафы. Став во главе предприятия, Савва Тимофеевич первым делом отменил систему штрафов. Он построил новые цеха, казармы, оборудованные паровым отоплением, вентиляцией, отдельными кухнями, прачечными, больницу, где рабочих лечили бесплатно, дом престарелых. Морозов ввел даже пособие по беременности для сотрудниц своего предприятия и построил родильное отделение для Староекатерининской больницы. Как результат, фабрика в Орехове-Зуеве за несколько лет вышла на третье место по рентабельности и стала одной из лучших по качеству продукции.

Обучение и стипендии

Морозов не только верил, что возможно превратить безграмотного темного мужика в развитую личность, но и прилагал все усилия для того, чтобы этой цели достичь. Способных рабочих он отправлял на курсы повышения квалификации, во время обучения выплачивал им стипендии, а после, когда они возвращались на фабрику и показывали результаты, повышал зарплату.
Морозов считал, что для улучшения благосостояния людей необходимо развивать технологии, науку и учить людей труду. "В мире творчески работают три силы: наука, техника, труд; мы же технически - нищие, наука у нас под сомнением в ее пользе, труд поставлен в каторжные условия, - невозможно жить", - говорил он. И оказывал помощь не только представителям искусства и пролетариям, но также будущим ученым, студентам, среди которых также были его стипендиаты. Фабрикант являлся почетным членом Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Помощь Горькому

Савва Морозов помогал другим без тени высокомерия. Кажется, он считал себя обязанным помогать. Хотя многим проектам он отказывал в поддержке, считая их бесперспективными. Среди художников, писателей, артистов было немало его друзей. Один из них, Максим Горький, оставил воспоминания об удивительном фабриканте.
В одну из первых встреч писатель попросил у Морозова ситцу для тысячи детей с городских окраин: для них Горький устаивал рождественсую елку. Купец не только согласился - охотно - помочь материалом, но также предложил купить сладостей для праздника и повел Горького обедать.
В другой раз, в 1905-м году, он хлопотал об освобождении Горького, когда того посадили в тюрьму и через месяц добился суда.

Помощь Чехову

Случаев, подобных тем, что описаны Горьким, было множество. Загораясь каким-то делом, Савва Морозов отдавался ему без купеческой расчетливости, всей душой. Даже в мелочах, когда люди могли обойтись и без его участия. О случаях помощи, поддержки, мог вспомнить и Чехов. В 1903-м году Савва Тимофеевич активно искал дачу в Подмосковье для Антона Павловича, когда болезнь того обострилась. В другой раз Морозовы всей семьей вышили для писателя подушку с надписью "За душечку", то есть за рассказ Чехова. "Моя Душечка не стоит такой подушечки", - пошутил в ответном письме Чехов.

Умер Савва Морозов 26-го мая 1905-го года. По официальной версии причина смерти - самоубийство: Морозов покончил с собой выстрелом в грудь.

112 лет назад, 26 мая 1905 г. случилось событие, из-за которого историки спорят до сих пор: крупнейший российский промышленник и меценат Савва Морозов был найден в его гостиничном номере в Каннах с простреленной грудью. До сих пор нет ответа на вопрос, было ли это суицидом или убийством. О Морозове написаны сотни статей и книг, а вот о его семье известно гораздо меньше. Судьбы вдовы промышленника и его детей сложились не менее драматично, чем его собственная, что заставляло суеверных людей говорить о злом роке, преследовавшем эту семью.