Читать дальше: фрида кало. страшная красота

История жизни неподражаемой художницы Мексики, коммунистки и бунтарки Фриды Кало, которая несмотря на свои физические недуги сводила мужчин с ума. Сегодня её работы висят в лучших музеях мира и разлетаются на аукционах за считанные секунды.

В 18 лет Фрида попала в страшную аварию: автобус, на котором она ехала, столкнулся с трамваем.

Итог - тройной перелом позвоночника, тройной перелом таза, одиннадцать переломов костей правой ноги, раздробленная стопа, переломы ключиц, рёбер. Помимо всего, Фрида оказалась буквально нанизанной на железные перила, которые пропороли ей живот и матку.

Врачи спасли ее, год она провела в постели в ортопедическом корсете, но боль осталась навсегда. Невыносимые физические страдания вылились в гениальную и такую же больную живопись – некий автобиографический сюр-исповедь.

Инвалидная коляска и гипс – вот почти постоянное средство ее передвижения и наряд. 32 операции, долгие месяцы в больницах. Специальный подрамник, позволявший писать лежа.

Но жить хотелось. В коляске она пробовала вальсировать, а на гипсе рисовала бабочек – «Я смеюсь над смертью, чтобы она не отняла то лучшее, что есть во мне…»

С 1944 года и до самой смерти в 1954-м Фрида вела дневник. Сорок лет он пролежал в закрытом архиве мексиканского правительства, прежде чем был опубликован, мгновенно став бестселлером.

170 страниц с акварелями и коллажами, воспоминаниями о детстве, записями о болезни и мучительной любви к мужу: «В моей жизни было две аварии: одна - когда автобус врезался в трамвай, другая - это Диего».

«Диего-начало, Диего-мой ребенок, Диего-мой друг, Диего-художник, Диего-мой отец, Диего-мой возлюбленный, Диего-мой супруг, Диего-моя мать, Диего-я сама, Диего-это все.»

Любви великого мексиканского мачо она добивалась долго. Диего Ривера был старше на 20 лет, страшен, толст и обожаем женщинами. Список его любовниц не поддавался исчислению. И тем не менее, Фрида поклялась выйти за него замуж и родить сына.

Первое осуществилось - сексуальная хромоножка со слившимися бровями все-таки покорила сердце знаменитого живописца.

А вот страстная мечта о ребенке так и осталась мечтой, результат той аварии – три выкидыша и тяжелейшая депрессия, усугублявшаяся постоянными изменами Диего.

«Я пыталась утопить свои печали, но эти ублюдки научились плавать…»

Сам Ривера любил изображать себя в виде толстой жабы с чьим-то сердцем в руке.

Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее я хочу заставить их страдать, - говорил он.

В конце концов, Ривера совратил младшую сестру Кало, Кристину, что стало последней каплей, и они с Фридой развелись.

Но уже через год поженились снова, жить без Диего Фрида не умела.

Правда, добропорядочной жены из нее не получилось. Фрида имела живую и раскрепощённую экстраверсивную натуру, и её ежедневная речь была усеяна сквернословиями. Будучи сорванцом в юности, она не лишилась своего пыла в поздние годы. Кало изрядно курила, в избытке употребляла спиртные напитки (особенно текилу), была открытой бисексуалкой, пела непристойные песни и рассказывала гостям своих диких вечеринок столь же неприличные шутки.

Связь Фриды с Троцким долго не афишировалась – в 1960-е живопись коммуниста Диего была очень популярна в СССР, а о его жене никто не вспоминал.

\

Все потому, что будучи в Мексике, легендарный советский нарком сблизился сначала с семьей Ривера на почве марксистских идей, но вскоре совершенно потерял голову от Фриды.

«Ты вернула мне молодость и отняла рассудок. С тобой я чувствую себя семнадцатилетним мальчишкой» - писал Троцкий в одном из любовных писем к Кало.

Ривера вдруг страшно заревновал. Поговаривали, что если бы не ледоруб Меркадера, Троцкий бы точно умер мучительной смертью от тяжелой руки Диего.

Болезнь прогрессировала. На свою первую персональную выставку Фриду доставили на машине скорой помощи и ввезли в зал на каталке.

Улыбающуюся, с цветком в волосах и неизменной сигаретой.

Эту картину она написала за восемь дней до смерти.

Viva la vida – «Да здравствует жизнь».

Солнечный арбуз рисовала уже лежа, с ампутированной ногой, приписав напоследок:

«Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться. Фрида»

И все-таки самые лучшие слова в дневнике Фриды, которые должны стать лозунгом для каждого, эти: Дерево надежды, стой прямо.

“Однажды Фрида Кало поссорилась со своим мужем Диего Риверой и сказала: “Две самые ужасные в моей жизни вещи - это авария и встреча с тобой, Диего Ривера”. Когда вы пишете биографию такой выдающейся личности, как Фрида Кало, вы всегда говорите о наиболее важных событиях её жизни. Но вы не должны обходить стороной и мелочи, детали, которые на первый взгляд кажутся незначительными, потому что они открывают двери в мир художника”. - французский писатель, эссеист, переводчик и литературный критик Жерар де Кортанз представил во время Книжного Арсенала свою последнюю книгу “Страшная красота”, посвящённую творчеству мексиканской художницы Фриды Кало.

Frida Kahlo: la beauté terrible
Gérard de Cortanze
Albin Michel, 2011

Фрида Кало известна всему миру как одна из наиболее драматических личностей за всю историю искусства: в восемнадцать лет она попала в страшную аварию, от последствий которой страдала всю жизнь. Будучи прикованной к постели на протяжении длительного периода, Фрида начинает заниматься живописью, причём избирает себя объектом своего творчества, как предмет, который она знает лучше всего. Союз “слона и голубки” - так называли родители Фриды её союз с выдающимся мексиканским художником Диего Риверой - это ещё одна драматическая линия жизни художницы. Де Кортанз, будучи знаком с некоторыми современниками Кало, на протяжении многих лет собирал информацию о жизни художницы и всячески изучал её творчество. В результате на свет появилась книга, в которой автор, по его словам, принимает сторону художницы и откровенно выступает против Диего Риверы. “Страшная красота” пока ещё не переведена с французского и поэтому доступна только тем украинским читателям, которые могут осилить чтение такой “феминистической” версии биографии Фриды Кало в оригинале. В качестве тизера книги несколько историй от её автора.

Жерар де Кортанз

Начиная с 1943 года Фрида Кало вела дневник, вмещавший рисунки, акварели и множество её мыслей, одна из которых: «Зачем мне ноги, если у меня есть крылья, чтобы летать?" Заголовок романа «Страшная красота» не случаен - Кало сама ​​начала писать о том, что красота её является страшной: “мне интересно то, что находится внутри меня, это красота, которая является ужасной”. В этом мнении Фрида показывает, что красота не существует без ужасного, как черное не существует без белого. Такое восприятие мира, в котором прекрасное и ужасное имеют одинаковую важность, для меня имеет чрезвычайное значение с философской точки зрения. Здесь возникает вопрос о человеческой природе, ведь свобода творчества позволяет создавать ужасные вещи, как, например, концентрационные лагеря, или прекрасные - музыку Моцарта, картины Ван Гога. И в живописи Фриды Кало это присутствует, здесь есть настоящая философия существования, есть такое видение мира.

Если вы возьмете мемуары Диего Риверы и дневник Фриды Кало, и почитаете о том, как с 1932 по 1937 гг. пара жила в Нью-Йорке, вы увидите, как по-разному они описывают это время. Диего был коммунистом, настоящим догматическим аппаратчиком. И вот он едет в Нью-Йорк, чтобы по заказу Рокфеллера расписать большую стену. Он пользуется системой и его совершенно эта ситуация не беспокоит, потому что за это платят. Он живет в прекрасном отеле, пользуется услугами водителя, а в своих мемуарах пишет, что просто вынужден был улететь в Нью-Йорк и ему было очень сложно. Но если вы почитаете о том же событии, описанном Фридой Кало, коммунизм которой был очень искренним, она рассказывает, что очень тяжело это переживала, потому ей действительно трудно принять получаемые Диего деньги. В Америке был страшный кризис, много бедняков, которых Фриде хотелось защищать. Она начинает умолять Диего вернуться домой. В её дневнике также описана сцена, когда Диего пишет кактус, а затем берет нож и начинает резать полотно и этот кактус на нём со словами: «Ты достала меня со своей Мексикой, страной мужланов». Если мы сопоставим эти два фрагмента, я все же думаю, что правду говорит Фрида Кало. Честно говоря, Диего Ривера мне вообще не нравится.

Моя исходная точка в этом романе - это желание написать феминистическую книгу, находясь на стороне женщины. Потому что великий художник - это Фрида Кало, а не Диего Ривера. Творчество Фриды Кало сегодня говорит больше, чем творчество Диего Риверы.
Исследуя творчество Фриды Кало, необходимо учитывать политический и экономический контекст эпохи, в которой жила художница. Фрида родилась в 1907 году, под конец диктатуры, а в 1910 году свершилась революция. У Фриды Кало и Диего Риверы было 30 лет разницы и они совершенно по-разному восприняли революцию и это также отразилось на их личной истории.

Или, например, другая история. В 1937-м году в Мексику приехал Троцкий. Но он не просто собрался и приехал - его выгнали из России, он был персоной non grata и в других странах. Благодаря усилиям Диего Риверы, его приняли в Мексике. Это довольно странный эпизод: Фрида Кало была сердцеедкой, пленяла сердца не только мужчин, но и женщин. Конечно же, она не могла удержаться и не пофлиртовать с Троцким. Троцкий безумно влюбляется в Фриду, ведет себя как мальчишка, начинает писать стихи, подкладывать записочки в книжки. Он очарован её таинственной персоной, у них возникает небольшая история любви. И что же получается - у Фриды интрига с одним из деятелей русской революции! Он приходит к ней ночью, перелезает через стены по лестнице, разделяющей два дома. Конечно, Диего разозлился по политическим причинам, и поссорился с Троцким. Затем была первая попытка убить Троцкого. Один молодой человек, который ухаживал за Фридой Кало, позднее стал убийцей Троцкого, а подозрение в убийстве пало на Фриду Кало. Через время Диего Ривера покинул коммунистическую партию, а когда решил вернуться, обратился к ним со словами: «Помните, это же я принял у себя дома Троцкого, дабы потом убить», - когда мы читаем подобную биографию, мы очень много узнаем о душе человека.

Вот уже более полувека судьба мексиканской художницы Фриды Кало не только завораживает искусствоведов и поклонников ее таланта, но и считается эталоном стойкости и мужества в жизненной борьбе.

33 несчастья

Всю жизнь Фрида собственноручно плела тонкое кружево легенды, а потом картинно драпировалась в эту «шаль» со сложным, сбивчивым узором − эффектно, как умеют испанки (впрочем, в крови ее матери было намешано множество кровей, в частности, индейских). Те, кто читал знаменитый дневник художницы, напрасно думают, что знают об этой удивительной женщине что-то несомненно подлинное. Она любила уводить «охотников» в непролазные чащи, сбивая со следа. Легенда творится и поныне, обрастая деталями прямо в Голубом доме в Койокане, пригороде Мехико, где прошло ее детство, и где она прожила с мужем, Диего Ривейрой, в разрушительном браке неизвестно сколько лет. Судя по надписи на стене патио, почти тридцать, но на самом деле супруги живали и за границей, и в разных мастерских на родине. Год были в разводе, а потом снова отправились под венец. Сегодня в Голубом доме музей, и сам бог велел сотрудникам выдумывать эффектные небылицы и жонглировать датами.

Очевидно одно: она родилась 6 июля 1907-го (впрочем, и это не стопроцентно), а умерла 13 июля 1954-го (вот это уже достоверно). И еще совершенно очевидно, что судьба с самого раннего детства то ли стала − несмотря ни на что − готовить Фриду Кало к великому предназначению, то ли изо всех сил пыталась помешать художнице занять свое место в сложной иерархии мирового искусства.

В шесть лет девочка из вполне обеспеченной семьи заболела полиомиелитом (как известно, болезнь косила в первую очередь плохо питающихся детей трущоб) и стала объектом насмешек из-за хромоты и заметно утончившейся правой ноги. Злополучная конечность досаждала богу настолько, что через сорок лет он легко позволил ее ампутировать. Неунывающая Фрида тогда прокомментировала: «А зачем ноги человеку, который летает?» А пока она плавала, пыталась играть с мальчишками в футбол, пробовала овладеть приемами бокса, как будто предчувствуя, что всю жизнь ей придется бороться: с собой, непониманием окружающих, злым роком. Другая бы на ее месте со вздохом откинулась на кружевные подушки, пустив события на самотек, а пятнадцатилетняя Фрида, натянув пару чулок, чтобы нога стала потолще, отправилась в Препаторию − Национальную подготовительную школу. Стала изучать медицину (специальные книги из-за постоянной востребованности никогда не пылились на ее полках в компании с заспиртованным эмбрионом): умница, она понимала, что знания такого рода ей пригодятся. Правда, не представляла, насколько скоро.

Очевидцы-однокурсники утверждали, что Фрида никогда не комплексовала (подумаешь, хромота!) - а огромные глаза и прекрасные волосы на что? Она даже стала кокетничать с приходящим художником Диего Ривейрой, который украшал Препаторию росписью «Созидание». В 1929-м он станет ее мужем. Но до этого еще надо было дожить. Фриде исполнилось восемнадцать, она чувствовала себя вполне прилично, но, как сказали бы булгаковские почитатели, Аннушка уже вышла из дома и успела пролить масло. Автокатастрофа, когда девушка была буквально проткнута трамвайной дугой, круто изменила ее планы, зато подарила призвание. Многочисленные переломы позвоночника, таза, ребер стали достаточной причиной, чтобы спеленать и закорсетить бунтарку (кстати, роспись медицинских корсетов политической символикой и бабочками впоследствии стала ее ноу-хау). Отец заказал специальный подрамник, чтобы можно было работать лежа. А чем еще заниматься девочке, обреченной на неподвижность? Фрида почувствовала себя художником.

Замуж − не напасть…

Она выкарабкалась, встала на ноги, но боль уже никогда не отпускала ее далеко от себя. А Фрида не сдавалась: не могла отплясывать на вечеринках, зато громко распевала народные песни, не имела возможности щеголять в коротких платьях, зато пристрастилась к длинным ярким юбкам (а потом и эффектную причесочку с лентами и цветами сообразила), не стала доктором, зато приохотилась к холстам и подрамникам. Конечно, поначалу никто ее работами особо не интересовался, дескать, обычный примитивизм, добросовестные усилия выпускницы художественной школы. Это потом Фриду Кало причислят к сюрреалистам, одно из ее полотен − «Корни» − (хотя никакого полотна там и в помине не было, только металлическая доска и масло) на аукционе Sotheby′s в 2005-ом оценят в $ 7млн, а маленькая лондонская галерея Tate неожиданно прославится благодаря персональной выставке Кало. Она действительно прорастала корнями в родную почву, и ее год от года крепнущий патриотизм придавал картинам самобытность, обольщая зрителя множеством символов и ацтекских фетишей.

Среди Фридиных работ много автопортретов. Не то чтобы она нарциссировала, просто, по ее словам, писала себя «потому что это тема, которую знаю лучше всего». На нас смотрит красивая серьезная девушка с едва заметным пушком над пухлой губкой. Точно такие же усики «соорудила» себе, взаправду побрившись, актриса Сальма Хайек в оскароносном фильме «Фрида» (2002). Она потрясла внешним сходством родственников художницы, а выстраданной достоверностью − миллионы зрителей.

И все-таки основной темой творчества Кало стала воплощенная боль. Это она вонзалась шипами в шею на «Портрете с терновым венцом», плескалась в тусклой ванне на полотне «Что дала мне вода», выступала кровавыми пятнами на картине «Всего-то несколько царапин». На последнюю «вдохновил» ее Диего Ривера, изменивший жене со свояченицей и отмахнувшийся от упреков: «Подумаешь, это просто царапина». Неизвестно, какое страдание сильнее − физическое или душевное. «В моей жизни было две аварии, − говорила Фрида. − Первая − трамвай, вторая − Диего. Вторая страшнее».

Встречавшийся с Риверой в Париже Максимилиан Волошин называл художника «добрым людоедом». И не только за то, что чокнутый мексиканец любил ошарашить чинных гостей рассказами о собственном каннибализме. Он так шутил. На родине его называли попросту Пузаном и бабником. Но что-то от людоеда у Риверы все-таки было. Например, на собственной свадьбе, пригубив текилы, он до слез напугал новобрачную, выхватив невесть откуда взявшееся оружие и начав беспорядочную пальбу. Если кто-то считает, что так принято на мексиканских свадьбах, он сильно заблуждается. Это был эксклюзив.

Темное дело

Ривера вообще оказался выдумщиком и где-то даже мечтателем. Он вступил в коммунистическую партию и втянул жену в политику. Впрочем, она со своим врожденным чувством справедливости не слишком сопротивлялась, а потом и вовсе увлеклась благородным делом: к примеру, они с мужем, пользуясь известностью и уважением, успешно собирали средства для республиканцев, сражавшихся против Франко в Испании. Дела пошли хуже, когда Ривера на пару с приятелем Сикейросом стал заигрываться. Все началось с его поездки в Советский Союз. В Москве знаменитый художник познакомился со знаменитым мифотворцем, лидером IV Интернационала Троцким. А вскоре, спасаясь от сталинского гнева, Лев Давидович вместе с женой, Натальей Седых, оказался в Мексике. В порту Тампико опальную пару встречала Фрида Кало − Диего в это время лежал в госпитале. Предполагалось, что пожилые политэмигранты поживут неопределенное время в Голубом доме. Гостевание закончилось неожиданно скоро. Говорят, что ценитель красоты и мировой гармонии стал, не скрываясь, ухаживать за хозяйкой. Поощряла эти знаки внимания смешливая Фрида («нет ничего дороже смеха, с его помощью можно оторваться от себя, стать невесомой») или по-своему забавлялась, мы никогда не узнаем (написанный в качестве подарка несгибаемому большевику автопортрет оказался невостребованным). Зато история оставила нам подлинную, хотя и до сих пор темную, историю с меркадерским ледорубом. В любом случае, семья Ривера-Кало оказалась замешанной в убийстве Троцкого. Хотя бы потому, что Ривера дружил с Сикейросом, участником первого, неудачного, покушения, а Фриду видели в кафе с Рамоном Меркадером вечером накануне кровавой расправы. Супругам пришлось объясняться в полиции.

На чужой земле

Но до этих печальных событий Фриде удалось вырваться из осточертевшей обыденности и повидать Париж. Случилось это, когда еще Лев Давидович был живым-живехоньким, и к нему в гости приехал видный поэт-сюрреалист, льнущий к компартии, Андре Бретон. Он-то и пригласил Фриду познакомиться с прекрасной Францией, показать народу хотя бы несколько картин.

Париж 38-го года не слишком поразил нашу экзотическую птичку-колибри. Ей не хватало солнца, ярких красок родины, их не смогли заменить даже разномастные экспонаты выставки мексиканского искусства, достопримечательностью и украшением которой она стала. Ее саму, всю в оборках и ожерельях, рассматривали как какой-то изысканный ацтекский артефакт. Падкая на все новое, Эльза Скиапарелли на скорую руку даже сообразила платье «м-м Ривера» и духи, характеризующие настроение тех недель − Shoching.

Фриду таскали на многочисленные «обеды по случаю», тостирующие приправляли хвалебные речи магическим словом «сюрреализм». Фрида, как в свое время Сальвадор Дали, отметала рамки: «Мои картины − само откровение. Я ненавижу сюрреализм!» Ничего не помогало: французские художники обожали ярлыки. Многие из них, безотносительно к табличкам, были восхищены самобытностью полотен и самой «м-м Риверой». Пикассо был сражен наповал. На устроенном собственноручно обеде он даже подарил «заокеанской орхидее» странноватые сережки в форме кисти руки с растопыренными пальцами. И все-таки настоящим итогом поездки стало другое − картину «Рамка» купил Лувр.

Не хуже встречали Фриду и в Америке, где они с мужем прожили несколько лет после истории с Троцким. Ривера трудился над росписями в Нью-Йорке и Сан-Франциско, а Фрида лечилась в клинике от алкоголизма и нервного истощения. В общей сложности она перенесла больше тридцати операций на позвоночнике, и упрекнуть ее в увлечении болеутоляющими и легкими наркотиками у близких не хватало духу. Каждый день приносил новую боль и разочарование. Эта «Маленькая серна» была утыкана дротиками почище Св. Себастьяна. Сочилась кровь.

В родных объятиях

По душевному складу Фрида Кало не была космополиткой. Родной город значил для нее очень много. По иронии судьбы единственная персональная выставка художницы прошла здесь лишь за год до ее смерти. Фрида очередной раз лежала в больнице, когда друзья решили сделать ей сюрприз. Воспаление легких, перенесенное накануне, ампутация ноги, в которой началось заражение, не помешали ей насладиться долгожданным триумфом. Она велела поставить кровать посреди выставочного зала и, возлежа как королева, принимала поздравления, периодически запевая громким голосом любимые песни. Это было безусловное торжество духа над слабой плотью.

Умерла Фрида от легочной эмболии, после недолеченной пневмонии. Кстати, во время болезни строптивая пациентка не куталась в одеяла, как предписывали доктора, а участвовала в четырехчасовой акции протеста против ввода американских войск в Гватемалу. В этом была вся она.

В последние дни и ночи муж дежурил у постели неотлучно, как бы подтверждая крепость своей любви и преданности. Но, как говорится, все хорошо вовремя. Брак принес Фриде нескончаемую боль, три неудачные беременности и разочарование, заглушить которое она пыталась в творчестве. Говорят, что в крематории, у самых створок печи, подхваченная горячей волной, она неожиданно приподнялась, как будто потянулась к огню. Пламя к пламени…

Мексиканская художница широко известна на родине. Кое-кто даже умудряется наживаться на этом. Еще десять лет назад венесуэльский предприниматель Карлос Дорадо создал фонд Frida Kalho Corporation, который получил право на использование звонкого имени. Фрида Кало сегодня − это не только картины, но и косметика, нижнее белье, корсеты, обувь, ювелирные украшения, керамика, пиво и даже марка ее любимой текилы. Портрет пары Кало-Ривера красуется на банкнотах 500 песо. Но при такой ярмарочной известности картины Фриды Кало не становятся менее загадочными, расшифровывать их можно бесконечно. Этой замечательной и непонятой женщине очень к лицу блоковские строчки: «Что в ней рыдало, что боролось, чего она ждала от нас?»…

Текст: Дарина Лунина

8 выбрали

Почему героев? Не удивлюсь, если меня немедленно поправят – "героинь". И все же есть выражение "Герой своего времени", а "Героиня своего времени" уже, согласитесь, не звучит. Поэтому пусть будут дневники героев – героев своего времени, хотя у них и женские лица.
Есть в чтении дневников всегдашнее чувство запретности. Даже если сам автор раскрывает перед тобой его страницы, никогда не отделаться от ощущения, что читаешь чужое, интимное, заглядывая через плечо. Даже жанр мемуаров – дневников, предназначенных для чтения чужими, незнакомыми глазами, не освобождает читателя от этого чувства неловкости. И все же порой дневник становится драгоценным документом, без чего невозможно понять личные черты человека, стоящего за ними, автора и творца, которым мы восхищались не раз, но которого, как выясняется, знали лишь мимолетом и вскользь.

Два дневника, о которых сейчас пойдет речь, сохранили дорогое, главное – память о личности редких, необычайных по силе духа и напору энергии людей. Это дневники двух художниц – Фриды Кало и Марии Башкирцевой. Их роднит яркий взлет и короткая, преждевременно оборвавшаяся жизнь, кипучая страсть и жажда движения вперед. И все это нашло свое отражение на страницах их дневников. Фрида писала свой дневник последние 10 лет жизни с 1944 по 1954 г., Мария Башкирцева вела дневник 12 лет – с 12 до 24 лет своей короткой жизни…

Предисловие

В людских судьбах порой несчастье оборачивается удивительным шагом вперед – духовным прорывом и толчком к развитию таланта. Анри де Тулуз Лотрек как-то признался: "Будь мои ноги чуть длиннее, я бы никогда не занялся живописью". Кем был бы Тулуз-Лотрек, если б не его наследственная болезнь, мы никогда не узнаем. Как и не узнаем, кем были бы Фрида Кало и Мария Башкирцева, если бы не авария и не смертельная болезнь, изменившие их жизнь и приоткрывшие двери в другую реальность. И все же можно быть уверенными – так или иначе, мир непременно услышал бы о них – слишком сильны были в них безудержная энергия, страсть к познанию нового и любовь к жизни. И то, что стало определяющим в их судьбе - стремление идти вперед, преодолевая все мыслимые и немыслимые препятствия – проявилось с самого раннего детства.

Фрида Кало родилась в Мексике в 1907 г. Шести лет от роду Фрида перенесла полиомиелит, после которого одна нога ее стала тоньше и короче другой. Но это не смущало девчонку-сорванца – обмотав ногу платками, она носилась по пустырям со сверстниками – сказывался боевой характер. Рано сказывался и талант к изобразительному искусству – судите сами по этому автопортрету.
Однако Фрида выбрала для себя иной путь - решив посвятить жизнь медицине, она поступает в Национальную медицинскую школу, несмотря на то, что в консервативной Мексике профессия врача считалась мужским занятием. Из 1000 студентов было всего 35 девушек – и одной из них была именно Фрида.

Звезда Марии Башкирцевой зажглась 47 годами ранее, в 1860 году на Полтавщине. Спустя 2 года после рождения девочки родители расстались. Десятилетняя Муся с матерью уехала за границу и до конца своей короткой жизни еще всего лишь трижды успела побывать в России. Яркая и разносторонняя одаренность Марии Башкирцевой также проявились с раннего детства. Она обладала выдающимся драматическим талантом, занималась пением и игрой на музыкальных инструментах – прекрасно освоив при этом игру на рояле, арфе, гитаре и цитре. К семнадцати годам Мария свободно разговаривала на четырех языках – французском, английском, немецком и итальянском, и, кроме того, как требовало образование того времени, знала и древние языки – греческий и латынь.
Достичь всего этого ей помогла невероятная для столь юной девочки целеустремленность и внутренняя энергия: "Я взялась за распределение часов своих учебных занятий: девять часов работы ежедневно, – писала она в дневнике. – Мне тринадцать лет, если я буду терять время, то что же из меня выйдет?.. Так много дела в жизни, а жизнь так коротка!"

Свой художественный талант она, как и Фрида Кало, не считала основным – в будущем Мария Башкирцева видела себя на сцене. Обладая редкой красоты голосом с широким диапазоном, она могла бы стать звездой оперы: "Я создана для триумфа и сильных ощущений, поэтому лучшее, что я могу сделать, это сделаться певицей..."

Переписанные страницы

Однако эти страницы их истории так и не были написаны. Судьба перечеркнула их планы.

В 18 лет Фрида жестоко пострадала в аварии. Штанга токосъемника трамвая, вонзившаяся в ее тело, в трех местах сломала позвоночник, раздробила таз и бедро. Тридцать две операции и два года неподвижности в гипсовом корсете только подстегнули ее любовь ко всему новому. Фрида уговорила отца прикрутить к кровати специальный мольберт, чтобы писать лежа, и прибить к стене напротив зеркало. "Зеркало! Палач моих дней, моих ночей... Оно изучало мое лицо, малейшие движения, складки простыни, очертания ярких предметов, которые окружали меня. Часами я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Я видела себя. Фрида изнутри, Фрида снаружи, Фрида везде, Фрида без конца... И внезапно, под властью этого всесильного зер¬кала, ко мне пришло безумное желание рисовать ..."
Это не было ее началом в живописи – как мы знаем, Фрида рисовала задолго до катастрофы, однако именно с этого момента медицина перестала для нее существовать, и мир сосредоточился на квадрате холста.

М.Башкирцева "Дождевой зонтик" 1883 г.	М.Башкирцева "Жан и Жак" 1883 г.

Восемнадцатилетняя Мария Башкирцева также вынуждена была расстаться с мечтой стать актрисой. Тяжелая болезнь горла лишила ее чудесного голоса, кроме того, она начала глохнуть. Врачи не сразу распознали грозные предвестники начинающегося смертельного заболевания – скоротечной чахотки. Именно в этот трудный момент, простившись с иллюзиями, Мария принимает решение стать художницей и поступает в Академию Живописи Рудольфа Жюлиана – одним из немногих учебных заведений тех лет, принимавших женщин. "Я хочу от всего отказаться ради живописи , - пишет она в дневнике.- Надо твердо помнить это, и в этом будет вся жизнь ".

Страницы поиска

Страницы дневников доносят до нас мучительную борьбу и поиск истины Фриды и Марии. Обе они ищут свой путь, свой уникальный художественный язык самовыражения.

Для Фриды – это поиск себя в сюрреализме, уточнение оттенков цветов и смыслов для своих работ:

• "Кобальт синий – электричество и чистота любви…
• Синий – расстояние …. Нежность так же синего цвета
• Желтый – безумие, болезнь, страх. иногда - часть солнца и радости
• Зеленовато-желтый – Больше безумия и тайн … все призраки носят одежду этого цвета
• Черный – нет ничего черного – на самом деле ничего"
• Так, яркими, ни на что непохожими красками, она переносит в рамки картины все, что составляет для нее суть самого существования, что ей важно и дорого – культуру своей любимой Мексики, стремление жить и бесконечную любовь.

Дневник Фриды Кало – это и ее картины, и реальные записи. Она напишет:"Порой я спрашиваю себя: не были ли мои картины скорее произведениями литературы, чем живописи? Это было что-то вроде дневника, переписки, которую я вела всю жизнь... Мое творчество - самая полная биография, которую я смогла написать".

И в самом дневнике мысли-фразы перемежаются с мыслями-образами, там, где идея, выраженная карандашом, казалась Фриде недостаточно точной, она принималась за кисть. Сухие тезисы планов расцвечены причудливыми чудовищами из мифов доколумбовой эпохи, из-за коммунистических воззваний выглядывают грубоватые лица индейцев и разноцветные птицы (настоящие ли? выдуманные?), и всюду, вперемешку с именем Диего – Сталин, Ленин и Мао.

Сюрреализм был частью ее бытия – реальность, полузабытые мифы прошлого, идеи коммунистического будущего – все было неразрывно переплетено. В своем стремлении объять жизнь во всей ее полноте Фрида Кало существовала одновременно в настоящем, прошлом и будущем.

Дневник Марии Башкирцевой отражает поиск себя в этом мире не только как художника, но и личности. "Это очень интересный человеческий документ ", - пишет она, приступая к написанию дневника: "Если бы эта книга не представляла точной, абсолютной, строгой правды, она не имела бы никакого смысла. А жизнь человека, вся жизнь как она есть, без всякой замаскировки и прикрас, - всегда великая и интересная вещь ".
Задумайтесь, ведь это слова девочки двенадцати лет! В этих словах звучит не только удивительная мудрость, но и стремление к глубокому самоанализу, готовность видеть и анализировать себя без прикрас, такой, какая есть. А это, поверьте, нелегко. Недаром Карл Густав Юнг говорил: "Встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным ". Зачастую встреча с собственным "Я" оборачивается неприятными открытиями, и не каждому хватит духу взглянуть самому себе в глаза.

Для Марии Башкирцевой ее дневник – полный, удивительно откровенный отчет о самой себе, своих мыслях и стремлениях. Не случайно истинная слава пришла к ней после смерти после опубликования ее дневника. Он произвел колоссальный эффект - поразительный дневник пытались объявить литературной мистификацией, его анализировали и изучали самые известные ученые и литераторы. В числе критиков такие имена как Ги де Мопассан, И. Бунин, Л. Толстой, В. Брюсов. Мария Башкирцева стала кумиром Марины Цветаевой – свой первый сборник стихов "Вечерний альбом" Цветаева посвятила "блестящей памяти Марии Башкирцевой":

Ей даровал Бог слишком много!
И слишком мало - отпустил.
О, звездная ее дорога!
Лишь на холсты хватило сил...

Я с этой девушкой знакома,
Увы, конечно, не была!
Но, как она сидела дома
И золотой узор ткала.

В привычной клетке одиночеств,
Где и живет одна - душа,
Как много в дневниках пророчеств,
Когда Любви тебя лишат!

Ей даровал Господь так много!
А Жизнь - крупинками считал.
О, звездная ее дорога!
И Смерть - признанья пьедестал!

Но и при жизни Марии Башкирцевой суждено было громко заявить о себе. Всего лишь через 11 месяцев после поступления в школу живописи, Мария становится участницей выставки Парижского Салона среди ученических работ и получает золотую медаль. Жюри отказывается верить, что работа принадлежит кисти новичка, возникают слухи, что автор картины – известнейший французский художник Бастьен-Лепаж, учитель Марии. В яростной попытке доказать беспочвенность этих подозрений Мария выставляет одну за другой свои картины – свидетельство яркого необыкновенного таланта. Всего лишь пять лет художественного творчества было отведено ей судьбой, однако она успела оставить после себя уникальное наследие - 150 картин, 200 рисунков и удивительные скульптуры. Очень немногие из них сохранились – и теперь эти работы украшают стены Люксембургского музея, музея Орсе, Русского музея, Эрмитажа и Лувра.

М.Башкирцева "Парижанка (Жоржетта)" 1883 г.	М.Башкирцева "Женский портрет" 1883 г.

Мария Башкирцева стала первым русским художником, чьи работы были приобретены Лувром - так же как и первым мексиканским художником, представленным в Лувре, стала Фрида Кало. Фриде выпала редкая для художника участь стать знаменитой при жизни - в 1938 году свежее, острое, ни на что непохожее искусство Фриды произвело огромный фурор на парижской выставке. Даже скептически настроенная к коммунистическим авторам Европа не смогла остаться равнодушной.

В том же году картины Фриды покупает Лувр.
В 1953 году проходит первая персональная выставка работ Фриды Кало на родине – и ее переполняет гордость от сознания того, что Мексика, которую она так любила и воспевала, сделала ее своим национальным героем.
На выставку Фрида прибывает на носилках – незадолго до того ей ампутировали ногу. Но дух ее летит гордой птицей: "Что мне ноги, когда у меня за спиной крылья!", запишет она в своем дневнике.
Какая же удивительная сила духа и умение чувствовать жизнь во всей ее полноте роднит этих двух талантливейших женщин!

Что же было главным в их жизни и творчестве?

Несомненно, радость жизни, бесконечный поиск, и конечно, любовь.
Умирая от чахотки, 24-летняя Мария Башкирцева запишет в дневнике: "Я нахожу, что с моей стороны очень глупо не заняться единственной вещью, дающей счастье, заставляющей забывать все горести - любовью, да, любовью - само собой разумеется….. Правда любовь открывает простор иллюзиям, но что за беда? То, что представляется существующим, - существует! Это уж я вам говорю! Любовь дает возможность представить себе мир таким, каким он должен был быть ..."
"Да здравствует любовь! " - говорит дневник Марии Башкирцевой
"Да здравствует жизнь! " - "Viva la vida! ” – запишет в свою тетрадь Фрида Кало за неделю до смерти.

И нам остается только прислушаться к этим словам, отдавая дань уважения незаурядным и сильным личностям – Мари Башкирцевой и Фриде Кало.

…Эта параллель родилась не случайно. Однажды, проезжая в туристическом автобусе мимо кладбища Пасси, я впервые, к своему стыду, услыхала имя Марии Башкирцевой. Вернувшись, я принялась изучать творчество и личность этой удивительной художницы, все больше поражаясь силе и цельности ее натуры и ее поразительной, хотя и очень короткой жизни. И многое из этой жизни вдруг показалось знакомым, уже услышанным ранее. Судьба и Марии Башкирцевой, и Фриды Кало удивительна. Большинству из нас их ноша показалась бы неподъемной, они же сумели наполнить свою жизнь радостью, красками и творчеством.
Знаете ли Вы случаи, когда жизненные испытания, выпавшие на долю людей, делали их сильнее и давали толчок к развитию их дара?..

Fiorella Fiorella , специально для etoya.ru

Фото: brb.silverage.ru, intpicture.com, sunny-art.ru