Социальная медицина.

РГ-82. Морфологическая категория - это система противопоставленных друг другу рядов морфологических форм с однородными значениями. В состав морфологической категории входит минимум два ряда форм. Ряды форм являются компонентами морфологической категории .

Категориальное морф. значение - морфологическое значение, общее для всех форм, образующих ряд. Н: категориальным значением 2о­го л. объединяются формы глагола, различающиеся по наклонениям, временам, видам, залогам, числам. Все эти формы образуют ряд морфологических форм 2­го лица.

Морфологические противопоставления (оппозиции) - отношения между компонентами одной категории. Н: ед.ч. и мн.ч.; род (м., ж., ср.) и т.д.

-Словоизменительные морфологические категории – это категории, члены которых могут быть представлены формами одного и того же слова. Н: категории падежа и числа существительного ; категория падежа числительного; категории рода, числа, падежа и степени сравнения прилагательного; категории лица, числа, времени, наклонения и рода (в прош. вр. и сослагат. накл.) глагола; категория степени сравнения наречия.

Категориальное значение, присущее каждому из противопоставленных друг другу рядов – членов словоизменительных категорий и каждой форме, входящей в эти ряды, называется словоизменительным значением .

Н: Так, категория падежа основана на противопоставлении следующих шести рядов форм, которое м.б. представлено формой одного и того же слова: 1) ряда форм именительного падежа ед. и мн. ч.; 2) ряда форм родительного падежа ед. и мн. ч.; 3) ряда форм дательного падежа ед. и мн. ч.; 4) ряда форм винительного падежа ед. и мн. ч.; 5) ряда форм творительного падежа ед. и мн. ч.; 6) ряда форм предложного падежа ед. и мн. ч. Каждый из этих рядов и каждая форма, входящая в этот ряд, является носителем категориального морфологического значения.

-Несловоизменительные морфологические категории - это категории, члены которых не могут быть представлены формами одного и того же слова. Н : категория рода существительного и категория вида глагола . Категориальное значение, присущее каждому из противопоставленных друг другу рядов – членов несловоизменительных категорий и каждому слову во всех его формах, входящему в эти ряды, называется несловоизменительным значением . Н: Так, категория рода существительного основана на противопоставлении трех рядов морфологических форм, которые могут быть представлены лишь разными словами : 1) рядом форм слов муж. р.; 2) рядом форм слов жен. р.; 3) рядом форм слов сред. р. Категориальное морфологическое значение рода свойственно каждому из этих рядов и каждому слову в ряде, т. е. словам муж. р. во всех падежных формах, словам жен. р. во всех падежных формах и словам сред. р. во всех падежных формах.

+Категория залога (категория смешанного типа) – морфологическая категория. Она основана на противопоставлении, которое в одной части залоговых образований (в кратких страдат. прич. в их отношении к спрягаемым формам действит. залога) может быть представлено формами одного и того же слова, а в другой части (в возвратных глаголах в их отношении к невозвратным) представлено лишь разными словами (см. § 1460, 1461).

В зависимости от того, какие связи и отношения отражаются в категориальных значениях, морфологические категории делятся на категории, выявляемые

-синтагматически (в синтаксической сочетаемости ) Н : красная палатка (словоформа красная подчинена словоформе палатка и одновременно ею предопределена); читать книгу (словоформа книгу подчинена слову читать );

-несинтагматически Н: количественные отношения предметов, степень проявления признака, ограниченность или неограниченность действия пределом, временная отнесенность действия, его реальность или нереальность; категория числа сущ., категория степени сравнения прилагательного и наречия, категории вида, времени и наклонения глагола.

И синтагматически, и несинтагматически выявляемые категории могут быть как словоизменительными (например, падеж и число существительного, время и наклонение глагола), так и несловоизменительними (например, род существительного, вид глагола).

Мил.: В основе грамматической категории лежит набор грамматических значений . В словоформе проявляется конкретное ГЗ . Конкретные значения (2 (бинарные к.) или более – гр.к. не м. иметь менее 2 членов ) входят в общее ГЗ Н: словоформа указывает на то, что имеется ввиду один предмет.

+ Гр.к., способные противопоставлять словоформы одной лексемы, называют словоизменительными. Гр.к., не способные противопоставлять словоформы одной лексемы – классифицирующие/лексико-грамматические.

Лук. Типология: по количеству членов (от 2 до 6), по отношению к частям речи (монокатегориальные – время, поликатегориальные - род), по статусу членов парадигмы (словоизм. (в оппозицию вступают словоформы) и не---(лексико-грамматические: в оппозицию вступают лексемы)), по характеру содержания (с доминирующим номинативным содержанием и с --- синтаксическим ---).

5. Учение о частях речи в русском языке. Проблемные вопросы и переходные явления в области частей речи.

Милославский. Традиционно в языкознании классификации поддаются лексемы, поскольку круг стоящих за ними словоформ известен. Но М. говорит, что это не правильно. Поскольку логически целесообразнее было бы вести классификацию реально наблюдаемых объектов - словоформ. Также М. говорит, что морфологию за уши притянули изучать части речи, т.к. подобные классификации есть и в фонетике (произношения разных частей речи), и в словообразовании (-//- различн. частей речи), и в синтаксисе (синт. функц. разл. частей речи) – отсюда можно сделать определение .

РГ-82 . Часть речи – грамматический класс слов, имеющих: общее отвлеченное грамматическое и лексическое значение, единый комплекс грамматических категорий, тождественную организацию парадигм и общие синтаксические функции. 10 : 1) имя существительное; 2) местоимение­существительное; 3) имя прилагательное; 4) имя числительное; 5) наречие; 6) глагол; 7) предлог; 8) союз; 9) частицы; 10) междометие. При всем богатстве выбора одно и то же слово может выступать в кач-ве различных частей речи. Но не все филологи выделяют столько и таких частей речи (местиимения-существительные/ местоименные существиетельные/ личные местоимения; деепричастия и причастия; слова категории состояния). Существуют проблемы и внутри частей речи (краткие причастия прилагательные; превосходная и сравнительная степени прилагательного).

На протяжении XIX-XX вв. разрабатывается еще одна классификация языков, получившая название типологической, или морфологической, классификации. Основным принципом этой классификации языков является положение о том, что все языки мира независимо от того, родственны они между собой или нет, могут быть распределены на типы по каким-то общим признакам их структуры, прежде всего морфологической структуры слова. Поэтому классификация и получила свое двойное название. Хотя типологическая классификация языков в начале своего возникновения и была прежде всего морфологической, в действительности первое понятие несколько шире второго, так как при типологической классификации может учитываться не только морфология, но и фонетические, и синтаксические особенности сравниваемых языков. Такие классификации существуют в современной лингвистике. Однако наиболее разработанными являются типологические классификации, основанные на анализе

­ Конец страницы 265 ­

¯ Начало страницы 266 ¯

морфологической структуры слова, поэтому они и носят двойное название.

Вопрос о типе языка возник впервые у немецких романтиков, полагавших, что в своеобразии языка отражается своеобразие духа народа. Один из вождей немецких романтиков, Ф. Шлегель (1772-1829), сопоставив санскрит с греческим и латинским языком, а также с тюркскими языками, разделил все языки на два типа- флективные и нефлективные, или аффиксальные, названные позднее агглютинативными. Такое деление правильно отражало строение исследуемых языков. Однако оставалось неясным, куда включать языки типа китайского, где нет ни флексий, ни регулярных аффиксов. В. Шлегель (1767-1845) перерабатывает классификацию брата, выделяя еще один тип языков - языки без грамматического строя, получившие позднее название аморфных. В. Шлегель показывает две возможности грамматического строя флективных языков - аналитическую и синтетическую. Классификацию братьев Шлегелей уточняет В. фон Гумбольдт, чему в немалой степени способствовали его обширные знания многих языков мира. Он выделяет четвертый тип языков - инкорпорирующий и отмечает отсутствие "чистых" представителей того или иного типа языков. В дальнейшем типологические классификации уточняются, совершенствуются, проводятся по новым основаниям, однако наиболее общепризнанной остается типологическая классификация языков, представленная четырьмя морфологическими типами: флективным, агглютинативным, аморфным и инкорпорирующим.

В языках флективного типа флексия является устойчивым и существенным признаком морфологической структуры слова. Для флективных языков характерно широкое использование флексий, выражающих самые различные грамматические значения. При этом флексия чаще всего полифункциональна, то есть выражает одновременно несколько грамматических значений. Например, в слове рука окончание -а выражает сразу три грамматических значения: женский род, единственное число, именительный падеж. Аффиксы во флективных языках могут занимать самое различное положение по отношению к корню, выступая то в виде суффиксов, то в виде префиксов, то в виде инфиксов. Флективные языки характеризуются фонетически не обусловлен-

­ Конец страницы 266 ­

¯ Начало страницы 267 ¯

ными изменениями корня (бегать - бежать, летать - лечу, Buck - Bücher), наличием большого числа типов склонения и спряжения. Слово во флективных языках выступает автономной единицей, несущей в себе показатели своего отношения к другим словам в словосочетании или предложении.

К флективным языкам принадлежат прежде всего индоевропейские языки. Для них существенно деление на языки аналитического и синтетического строя. Аналитический строй предполагает более широкое использование служебных слов, а также фонетических средств и порядка слов для выражения грамматических значений. Языками аналитического строя являются английский, французский, болгарский и некоторые другие языки. Синтетический строй характеризуется большей ролью форм слов, образуемых при помощи флексий, а также формообразующих суффиксов и префиксов в выражении граммматических значений. К языкам синтетического строя относят русский, польский, белорусский, литовский и другие языки.

Второй морфологический тип языков - аггтлютинативные (от лат. agglutinare - приклеивать), или агглютинирующие, языки. Агглютинация - это последовательное приклеивание к основе-корню особых аффиксов, каждый из которых в выражает только одно грамматическое значение. В агглютинативном типе языков границы морфем четко отграничены друг от друга. Сами морфемы остаются в любых сочетаниях значимыми и самостоятельно показывающими свое значение. Агглютинативные аффиксы не изменяются вместе с изменением грамматической формы слова, например, башкирское:

им.п. ед. числа баш (голова) - мн. числа баш-лар (головы)

род.п. ед. числа баш-тын (головы) - мн. числа баш-лар-тын (голов)

вин.п. ед. числа баш-ты (голову) - мн. числа баш-лар-ты (головы).

Для агглютинативных языков нетипичны явления опрощения и переразложения, фонетически не обусловленные чередования звуков. Для языков этого типа характерен единый тип склонения и спряжения. К агглютинативным языкам принадлежат тюркские, финно-угорские, дравидийские и другие языки. При этом степень агглютинации не во всех языках одинакова.

­ Конец страницы 267 ­

¯ Начало страницы 268 ¯

Третий морфологический тип языков - изолирующие, или аморфные, языки. Эти языки характеризуются отсутствием сло-воизменения, например, китайские слова ча - чай, во -я, бу- не, хэ - пить, соединенные в последовательности ча во бу хэ, обо-значают я не пью чаю (буквально чай я не пить). Отсутствие формальных показателей взаимной зависимости слов в словосочетании или в предложении обусловило название таких языков -изолирующие языки. Грамматические значения в изолирующих языках выражаются с помощью служебных слов, порядком слов, музыкальным ударением и интонацией. Другое их название -аморфные - происходит потому, что у этого типа языков нет морфологической формы. Изолирующие языки называют также корневыми, поскольку слово в них равно корню, основе. Отсутствие а аффиксов формообразования влияет и на выражение связи между словами. В корневых языках эта связь менее формальна и более с семантична, чем в языках аффиксальных. К языкам изоли-рующего типа принадлежат китайский, вьетнамский и некоторые другие языки.

Последний морфологический тип языков - инкорпори-руюшие (от лат. incorporare - присоединять, включать в свой состав), или полисинтетические (от греч. poly - много + syn-thetikos < synthesis - соединение, сочетание, составление = многообъединяющие), языки. Главная структурная особенность инкорпорирующих языков состоит в том, что предложение в них строится как сложное слово, то есть слова сливаются в одно общее целое, которое является и словом, и предложением. В результате возникают комплексы без формального выражения морфологии, сливающиеся в одно синтаксическое целое, начало которого - подлежащее, конец - сказуемое, а в середину инкор-порируются дополнения со своими определениями и обстоятель-ствами. Например, чукотское тыатакаанмыркын в одном слож-носоставленном построении передает русское предложение: Я жирных оленей убиваю. Предложение в этом инкорпорировании передается слиянием воедино отдельных слов: ты - я, ата-жир, каа - олень, нмы - убивать, ркын - делать. Фактически здесь мы имеем не сочетание слов, а слияние их в одну словесную форму: я-жир-оленъ-убив-делай. В ней содержится целое предложение, формально переданное инкорпорированием. Поли-

­ Конец страницы 268 ­

¯ Начало страницы 269 ¯

синтетизм свойственен индейским языкам, языкам народностей Северо-Восточной Азии - чукотскому, корякскому, камчадальскому и другим языкам.

В любом языке или группе языков можно обнаружить особенности иных морфологических типов. Так, русскому и белорусскому языкам не чужда и агглютинация. Она проявляется в формах прошедшего времени глаголов, в формах повелительного наклонеия глаголов во множественном числе, в образовании глаголов страдательного залога с помощью постфикса -ся(-съ). Многие языки занимают промежуточное положение в морфологической классификации, совмещая в себе признаки разных типов. Например, языки Океании относят к аморфно-агглютинативным языкам.

Во всех типологиях человека можно проследить две основных тенденции: 1) Тип человека, в конечном итоге, обусловлен особенностью функционирования его эндокринных желез. Отсюда высокие и низкие, мышечные и с обильным отложением жира, пластичные и диспластичные «типы». 2) Тип человека не обусловлен особенностью функционирования эндокринных желез. На его формирование влияет множество факторов, помимо гормонов: генетическая предопределенность, социальные факторы, питание, минеральные соли, даже географический фактор (например, обилие растительности, солнца).

Согласно этим тенденциям, в морфогенезе (эндокринная и полиморфная) исследователи объясняют и различные человеческие уродства. Выше мы упоминали о кретинизме и о карликах. Та и другая стационарная патология может быть результатом неправильного функционирования эндокринных желез. Так, карликовая морфология входит в группу «систематизированных» дисморфий, среди которых наиболее известна ахондроплазия, обусловливаемая ранним окостенением хрящевых зон роста длинных костей, с последующим укорочением конечностей и карликовой высотой тела при сравнительно хорошем развитии туловища, черепа, рук и ног. Интеллект при этом может быть незатронутым и даже высоким, и личность сохранена. Деформации подвергается только характер карлика, что можно объяснить и чисто социальными причинами. В настоящее время, в связи с развитием генной инженерии, появление карликов можно предотвратить в зародыше.

Леонардо да Винчи и Альбрехт Дюрер, не зная ничего о гормонах и генетике, тем не менее тщательно изучали дисгармоничные лица и телосложения. Карлики привлекали к себе внимание многих художников. К примеру, великолепные портреты придворного карлика и шута нарисовал Веласкес. Это делалось наряду с поисками математических формул идеальных пропорций человеческого тела. Эпоха Возрождения имела «стандарты» идеального среднего типа человека. Вот они:

Рост - различные размеры;

Окружность грудной клетки = 1/2 роста;

Высота грудины =1/5 окружности грудной клетки;

Высота живота = 2/5 окружности грудной клетки;

Расстояние мечевидный отросток - пупок = расстоянию пупок - лобковое сочленение = 1/5 окружности грудной клетки;

Расстояние между подвздошными костями = 4/5 высоты живота.

Возможны различные комбинации этих пропорций, следовательно, и различные строения тела.

Гораздо сложнее всегда было с морфологией характера. Гиппократ оставил описание лишь одного характера - истерического, с подробной его морфологией. В настоящее время характерология и ее морфогенез значительно обогатились. Правда, в отличие от строения тела, вряд ли можно говорить об «идеальном характере». Что касается психосоматической характерологии, то не существует даже понятия нормы («нормальный» характер). Неслучайно все типы характеров носят такие же названия, что и психопатии («нормальные» характеры и патологические характеры называются одинаково). Переходные типы - акцентуированные характеры - тоже имеют такие же названия, что и «нормальные» характеры. К тому же есть еще и так называемые преморбидные и постморбидные типы характеров. Преморбид - это характер, который обнаруживается в начале или в процессе какой-нибудь болезни. Постморбид - это характер человека, который остается после заболевания. И постморбид, и преморбид тоже носят названия «нормальных» характеров и отличаются от них лишь своей структурой.

Совпадение строения тела с характерологическими свойствами однозначно наблюдается у так называемых диспластичных индивидуумов, у которых по различным причинам от рождения нарушены все пропорции тела (например, чрезмерно большая голова, короткие руки, длинные ноги и короткое туловище). У таких людей характер (как и вся психосоматика) диспропорционален: развитие одних черт характера преобладает над другими, или черты характера, исключающие в «норме» друг друга, в диспластичном случае сосуществуют. Тоже самое касается и интеллектуально-эмоциональной структуры. Интеллект может быть высоким за счет какой-то одной чрезвычайно развитой черты. Например, за счет абстрактного мышления. При этом в обычной жизни такой человек может производить впечатление инфантила или олигофрена.

Переходя к рассмотрению собственно психосоматических характерологии, заметим, что мы придерживаемся «рабочей» классификации, которой пользуются современные психиатры, медицинские психологи и психосоматики самых разных школ и в разных странах. Психосоматические конституции делятся на следующие морфологические типы: 1. Астенический. 2. Психастенический. 3. Истерический. 4. Циклотимический. 5. Эпилептоидный. 6. Ригидный или паранойяльный. 7. Аффективно-неустойчивый. 8. Шизоидный. 9. Тревожно-мнительный. 10. Диспластичный.

Итак, 1. Астенический тип. Это генетически слабый биотип. Слабость данного типа касается и его тела, и его характера, и его психических особенностей, вплоть до «энергии» интеллекта (низкий интеллект или слабоумие имеют другое происхождение и другую структуру, не связанные с причинами астении; хотя астенический тип может быть, конечно, и слабоумным и с недостаточно развитым интеллектом, как и любые другие типы), слабой воли и некрепкой личности. Связать астенический тип с каким-то из выше приведенных типов телосложения (как и все последующие морфологические типы) не представляется возможным. Астеником может быть и высокий человек, и низкий; с выраженной мускулатурой (хотя и неспособной на длительное усилие) и с неразвитой мускулатурой. Астеником может быть и дигестивный тип, и церебральный (это касается всех биотипов). Астеники представляют собой натуры сложные (с рождения им приходится бороться с действительностью за выживание и защищаться от ее сверхсильных воздействий). Как бы ни приспособился астеник к социальным условиям, у него бывают периоды компенсации и декомпенсации («разрядок»). Поэтому астеническая личность своими периодами «хорошего» и «плохого» состояния напоминает другой биотип - циклотимика. В целом сформировавшийся астенический тип (приблизительно к 20 годам и до 40-50 лет) функционирует не со стороны своих слабых комплексов, а со стороны психологической защиты (астенические черты могут быть далеко упрятаны личностью). Если психологическая защита хорошо развита и представляет собой сложный механизм саморегуляции, то астеническая личность может перераспределять свою «слабость» по различным психическим сферам: сенсорным, эмоциональным, аффективным, интеллектуальным, волевым, поведенческим, с психоаналитической точки зрения, то вытесняя «астению» в бессознательное, то заполняя ею какую-то часть сознания и самосознания, «Я» и «сверх-Я». Так «работает» психологическая защита астенического типа, когда он компенсирован. В состоянии декомпенсации трансверты астении (то есть ее перераспределение и перенесение внутри психической структуры) нарушаются; астеник на чем-нибудь «спотыкается» и застревает. Это выглядит, например, как недержание эмоций («застревает» на эмоциональной слабости), чрезмерная внушаемость и подчиняемость другим людям (волевая слабость), вплоть до псевдодезинтеграции, когда астенией охвачена личность или самосознание (настоящая дезинтеграция характерна только для одного биотипа - шизотимного, или шизоидного).

Астенической личности постоянно, в любых жизненных ситуациях, даже в обыденных и повторяющихся, приходится «не терять самообладания» и «держать волю свою в кулаке», а себя - «под контролем». Поэтому жизнь для этого типа почти всегда напряжение. Когда наступает возрастная декомпенсация (в «горячих точках биографии»), астеник может сломаться, прибегнуть к крайним формам поведения. Например, к эскапизму (бегству от реальности): перемене места жительства, работы, семьи, «уходу» в болезнь, скорее, мнимую, или в астенический невроз. Среди астенических личностей крайне редки самоубийства, хотя мысли о самоубийстве их посещают, возможно, чаще, чем других. В отчаянии астеник может совершить убийство и очень подвержен индуцированным преступлениям. (Современные так называемые серийные убийства и изнасилования совершаются, по данным судебно-психиатрических экспертиз, астеническим личностями; нелепые расстрелы своих сослуживцев в армии совершают в большинстве своем тоже астенические личности). Декомпенсация делает из астенических личностей алкоголиков, токсикоманов (часто токсикоманами они становятся, прибегая к медикаментам или каким-либо другим препаратам как к стимуляторам), наркоманов и эротоманов. Педофилы тоже чаще всего астеники.

В целом, поведение астенического биотипа таково, что ему постоянно всегда и везде (даже наедине с самим собой!) приходится доказывать, что он «сильная личность». Астенические личности часто занимаются самыми опасными видами спорта (альпинизмом, мотогонками, горным слаломом, боксом и др.). Астенику приходится постоянно регламентировать свою жизненную энергию и свои силы. С детства он усваивает, что легко устает как от физической, так и от умственной работы. Чем больше он отдаст сил, например, физическим нагрузкам, тем меньше сможет потратить энергии на умственные занятия. В школах астеников, как правило, освобождают от физкультуры. Учатся они в основном на «3» балла. Так «троечниками» они могут пройти по жизни, проучиться в высших учебных заведениях, приобрести профессию. Они неплохие семьянины, привязаны к семье, на членов которой перекладывают свои личные обязанности. Женщины-астеники редко рожают больше одного ребенка. Воспитание ребенка часто вырывает их из общественной жизни, ибо требует от них полной отдачи сил. При высоком интеллекте и хорошей психологической защите, отработанном механизме регламентирования усилий, астеник может прожить жизнь, как сейчас принято говорить, весьма качественно. Но любое серьезное заболевание, физическая или психическая травма могут легко сломать астеническую личность, превращая человека в инвалида (хронифицирование состояния декомпенсации).

2. Психастенический тип. Во времена движения хиппи в США психологические (по методике MMPI) и психиатрические исследования, которые проводились среди выборочных групп представителей хиппи, показали, что около 53\% среди них психастенические личности. По признанию одного из лидеров хиппи, «он ушел в хиппи, ибо жизнь для него всегда была сплошным напрягом». Постоянное внутреннее напряжение - стержневое переживание психастеника.

Представители психастенического типа могут иметь какую угодно телесную конституцию. Среди них часто встречаются высокие и мускулистые люди. Они могут обладать недюжинной мышечной силой. Они предпочитают физический труд любым умственным и эмоционально-волевым занятиям. Это «увальни», которыми легко управлять. В зависимости от уровня интеллекта и личности им удается (или не удается) приспособиться к себе. Поэтому образ жизни и деятельности у психастеников могут быть весьма различными. Одним едва удается закончить среднюю школу и получить простую специальность, не требующую умственных усилий. Другие добиваются порой высокого положения в обществе, умело распределяя свои душевные силы и, по выражению одного психастеника, «используя в своих целях людей, которые думают, что используют тебя». Психастеник своей кажущейся беспомощностью в обыденных ситуациях, ранимостью и беззащитностью может легко ввести окружающих в заблуждение. Если психастеник знает, что он от природы душевно слаб, он может легко сделать этот свой недостаток достоинством. Психастеник часто вызывает недоумение окружающих, которые не могут понять - слаб он или не слаб? Он может совершать поступки, свойственные сильным личностям. Другое дело, какой ценой это психастенику дается! Ярким представителем психастенического типа был А.П. Чехов, который «всю жизнь выдавливал из себя раба» («раб» - слабодушие). Другим гениальным психастеником был Петр Ильич Чайковский. Психастеник способен на самоубийство (вопреки расхожему представлению, что самоубийство требует сильной воли). Среди психически здоровых самоубийц большой процент составляют психастенические личности. Психастеническая личность, живя в постоянных душевных колебаниях и сомнениях в отношении себя самой и окружающих, часто способна на немотивированный поступок и неординарные суждения. Идеальные социальные сферы для их жизнедеятельности - архив, геологоразведка, филология. В наше время социальных катаклизмов психастенические личности могут занимать весьма полярные положения в обществе - от профессиональных киллеров до бомжей. Нравственное самосознание психастеника полностью подчинено его душевному статусу: в компенсированном состоянии это совестливый человек, в декомпенсированном - хладнокровный убийца. Среди представителей данного типа редко встречаются мошенники.

3. Истерический тип.

Это лица художественного склада. Театральность как образ жизни - вот отличительная их черта. Среди них много инфантильных личностей, у которых «игра» является глобальным способом компенсации врожденной возрастной неполноценности (в каком возрасте они ни были бы). Герой «Игры в бисер» Германа Гессе - типичный представитель истерика с высоким интеллектом (кстати, в этом романе действуют сплошь истерические личности). Истерическая личность, как мы уже писали, привлекала к себе внимание врачей с древних времен, в том числе и Гиппократа. «Великая симулянтка» - гиппократовское определение истерической личности. «Alter ego» - основной механизм истерической психической конституции, умение извлекать своего двойника и разыгрывать с ним сцены. Именно на опыте работы с истерическими личностями Фрейд выделил все механизмы бессознательного и его взаимоотношения с «Я» и «супер-Я». Механизмы, описанные Фрейдом, присущи каждой психической структуре, но, если у другого морфологического типа эти механизмы проявляются в тех или иных экстремальных ситуациях, то у истерика они работают в обыденной жизни.

Истерические личности привлекали многих выдающихся ученых и литераторов. Из отечественных психиатров подробно описывали истерический тип С.С. Корсаков, В.М. Чиж, П.Б. Ганнушкин, И.Б. Талант и другие. «Демонстративными личностями» назвал их наш современник, немецкий психиатр К. Леонгард. У названных авторов можно найти такие характеристики истерика, как «артист», «врожденный притворщик», «врожденный мошенник», «салонный болтун», «авантюрная натура», «аферист по складу ума» и, наконец, «мнимый больной». Согласно последним научным представлениям, связанным с теорией функциональной асимметрии, истерическая личность - это психическая структура с неустойчивой бисексуальной симметрией. В мужчине-истерике доминирует женское половое начало, в женщине-истеричке доминирует мужское половое начало. Такое положение вещей, кстати, характерно для пубертатного периода (вот откуда инфантилизм истерического типа). Сексуальные проблемы действительно занимают важное место в жизни истерического типа.

Истерические типы. Легко переносят одиночество, в том числе и публичное, а также возрастное. Это происходит за счет «alter ego». Совершенно неверно, что истерик - эгоцентричная личность. Как раз наоборот. Истерик никогда не может иметь себя в центре своего внимания, ибо там постоянно находится его «двойник». «Портрет Дориана Грея» О.Уайльда, «Вильям Вильсон» Эдгара По, «Двойник» Ф.М.Достоевского - лучшие образы истерического типа (правда, доведенные до грани патологии).

4. Циклотимический тип. Он разделяется как бы на два подтипа - гипотимный и гипертимный. Но эти подтипы могут быть представлены не только раздельно, но и как фазы, (циклы) одного и того же типа.

Гипотимные личности - люди, живущие на пониженном тонусе. Натуры, часто производящие впечатление мрачных, недовольных (собой, окружающими, жизнью в целом). Пессимисты. Неудачники. Они неохотно вступают в контакт и заводят новые знакомства. Все для них окрашено в серые тона. Это с внешней стороны. С внутренней, психической стороны, гипотимные личности с пониженным фоном настроения, тугодумы. В движениях медлительны, в позах и мимике - однообразны. В суждениях часто прямолинейны. Ипохондричны, обеспокоены своим здоровьем и, главное, самочувствием. Продуктивность мышления в гипотимном состоянии снижена. Постоянно снижено либидо (женщины, как правило, фригидны). Нет четких границ между возрастными периодами («горячие точки биографии» переживают без потрясений). Монотонность и однообразность жизни - лучшие для них условия. Всякие перемены воспринимают с тревогой и напряжением. К усилиям воли не способны. Жизненные задачи решают с трудом, естественно, избегают проблем и житейских забот, стараясь свалить таковые на плечи ближнего. Личности тусклые, лица невыразительные. Мизантропы. Акакий Акакиевич из «Шинели» Гоголя большую часть своей жизни провел в гипотимном состоянии.

Гипертимные личности - «солнечные натуры», люди, живущие на «плюсе». Производят впечатление легкомысленных, беззаботных, баловней судьбы. Подвижные и энергичные, не обременяющие себя излишними проблемами. Ускоренным процессам мышления соответствует ускоренный обмен веществ в организме. Авантюристы, не обращающие внимание ни на преграды, ни на «ловушки судьбы». В каждом гипертимном субъекте содержится хоть немного хлестаковщины. В половом отношении нередко гиперсексуальны и неразборчивы в связях. В гипертимии возможна смена половой ориентации (на время гипертимии). Изобретатели и путешественники. Филантропы. В рабочих коллективах - заводилы и аккумуляторы энергии.

Гипотимия и гипертимия могут быть фазами, сменяющими друг друга циклично. Такие натуры сложны, как и их жизнь. «Доктор Джекилл и мистер Хайд» прежде всего фазы гипотимии и гипертимии, а уж потом раздвоение личности. Циклотимные личности, как правило, фаталисты, ибо знают, что, хотят они того или не хотят и как бы жизнь ни шла, непременно наступит черная или светлая полоса. Это фатальность особого рода. Циклотимные натуры в русскую рулетку играть не будут, но легко могут свести счеты с жизнью, устав от смены настроения без всяких к тому причин. Самоубийства совершаются, конечно, в гипотимном состоянии. Гипотимия - это привычное субдепрессивное состояние, охватывающее мироощущение и мировоззрение человека. Хотя жизнь для гипотимика - «отравленная радость», многие великие поэты, разных времен были гипотимики. Достаточно назвать Данте, Сервантеса, Шекспира, Бомарше, Беранже, Гейне, Клейста, Лермонтова, Байрона, Марину Цветаеву и Сергея Есенина.

Гипертимия - это больше, чем просто хорошее настроение, но все-таки не психопатологический феномен - гипомания (начало или стадия маниакального состояния). Ни в гипотимическом состоянии, ни в гипертимическом состоянии циклотимик не совершает поступков, не свойственных его личности или социальным условиям, в которых он живет и действует (среди преступников гипотимных личностей меньше 1\%). В поведении циклотимика не бывает неожиданности, это обычно хорошо прогнозируемые люди. По данным исследований, проведенных в 1997-98 гг. датскими учеными, в Западной Европе гипотимных и гипертимных личностей среди населения всего 10\%.

5. Эпилептоидный (эпитимный) тип. Советский психиатр П.Б. Ганнушкин в 1924 г. опубликовал монографию, посвященную эпилептоидным личностям. По Ганнушкину, маркиз де Сад - типичный представитель эпилептоидов, которые прежде всего отличаются гиперсексуальностью, проявляющейся в сладострастии и жестокости. Половое удовлетворение эпилептоида должно сопровождаться болью, которую он сознательно или не сознательно причиняет партнеру (садизм). Эпилептоидному типу присуща амбивалентность (раздвоенность). При этом садизм нередко уживается с мазохизмом. (Последний термин означает потребность мазохиста испытывать боль, причиняемую сексуальным партнером. Термин произведен от имени австрийского писателя Л.Захер-Мазоха (1836-1895), описавшего эти состояния).

Истерический тип и эпилептоидный тип имеют немало внешнего сходства в поведении, манере вести себя и подавать окружающим, в экспрессивности, мотивировке поступков, если они диктуются характером и т.д. Многие отечественные и зарубежные психиатры (К. Ясперс, Э. Блейлер, И.Б. Галант, П.Б. Ганнушкин и др.) даже делали попытки объединить истериков и эпилептоидов в истеро-эпилептоидный тип. У клиницистов для этого есть серьезный аргумент - наличие у истерического типа и эпилептоида в состоянии декомпенсации или в качестве защитной (оборонительной) реакции судорожного припадка.

Судорожный синдром - это реакция головного мозга на различные травмирующие факторы: физическую травму, интоксикацию, инфекцию, кровопотерю, высокую температуру, сверхсильные слуховые и зрительные раздражители, особенно переменного характера - мелькание, мерцание и т.д. Например, в 1998 г. в Японии во время просмотра по телевизору мультипликационного фильма, где была, «картинка» с ярким, разноцветным, быстро мелькающим раздражителем, у 300 здоровых детей случился развернутый судорожный припадок.

Одним из дифференциальных диагностических моментов, отличающих истерический судорожный припадок от эпилептического, является самопроизвольность истерического припадка. Эпилептический возникает непроизвольно и не зависит от воли человека. Это об истерике: «постелит соломку, где упадет». Эпилептик падает там, где стоит, и потому часто гибнет во время припадка от механических травм. И все же каждый эпилептик может (наряду со спонтанными припадками) вызвать у себя и истерический судорожный припадок. Никакой другой тип личности не в состоянии вызвать у себя судорожный припадок.

Для социального медика наличие судорожного припадка у личности особенно важно, поскольку с этим фактом связан целый ряд социальных проблем (ограничения в профессии, обучении, службе в армии, деторождении и т.д.). Безусловно важным является и определение биотипа. Морфологически эпилептоидный тип и истерический тип различны.

Великие полководцы - Суворов и Наполеон - имели судорожные припадки. Но первый был истерическим типом, а второй - эпилептоидным типом. Совершенно разные характеры и способы достижения желаемых результатов. Чрезвычайно интересно рассматривать планы будущих сражений, составленные Суворовым (например, взятие Измаила) и Наполеоном (Бородинская битва). Уже по этим планам можно судить, какие разные по типу личности их составляли. Демонстративно-импульсивный Суворов спланировал сражение за Измаил как большое театрализованное представление, в котором он был главным героем. Взяв Измаил, Суворов, как известно, воскликнул: «Слава Богу! Слава Нам! Крепость взята, и Я там!» Великий актер блестяще сыграл свою роль и завершил ее (как и полагается главному актеру) куплетом-концовкой. А Наполеон в конце Бородинского сражения педантично подсчитывал потери с обеих сторон, чтобы решить, кто же больше проиграл: он или Кутузов. Что касается М.И. Кутузова, то это типичный циклотимик. И, если бы не его гипотимное состояние перед Бородинским сражением и во время его, а гипертимное состояние, то победа могла бы быть еще более явной и быстрой. В.И. Чапаев тоже был циклотимиком, что прекрасно показано в фильме «Чапаев» и сыграно Б.А. Бабочкиным. Этот фильм может служить наглядной иллюстрацией к жизни и поступкам циклотимической личности. Буквально каждая сцена фильма показывает Чапаева в гипотимии или в гипертимии. Погибает он в гипотимном состоянии.

В психиатрии есть понятие «вязкость». Оно может относиться ко всем составляющим психической структуры: к мышлению («тугодумство», обстоятельность), к эмоциям (злопамятство), к воле (не способность принять решение, сделать выбор). «Вязкость» - отличительная черта эпилептоидной личности, проявляющаяся в движениях, мимике, жестах, манере говорить, вообще в образе жизни. Педантичность, утрированная привязанность к порядку, скрупулезность в делах, следование принципу «все должно быть на своем месте и в должном порядке» и другие подобные черты обусловлены феноменом «вязкости».

Порфирий Петрович из «Преступления и наказания» Достоевского - типичная эпилептоидная личность. Н.О. Гриценко ярко и с психологической точностью раскрыл образ эпилептоида в роли Каренина (фильм «Анна Каренина»), во всех его ипостасях - мужа, отца, государственного деятеля. Эпилептоидные типы - законники. Однако они нередко могут стать преступниками, благодаря своему нетерпимому к людским слабостям характеру. Чуть покосившаяся картина, висящая на стене, может привести их в бешенство. Один эпилептоид убил камнем мужчину, у которого был неправильно застегнут пиджак. Но опять повторим, что поведение человека не определяется только биотипом (в противном случае, люди руководствовались бы не разумом и свободной волей, а действовали в соответствии с трансформированными в характер инстинктами).

6. Ригидный или паранойяльный тип. Сталин и Гитлер - наиболее частые примеры паранойяльности. К сожалению, ученые, описывая паранойяльные типы (будь то реальные исторические личности или литературные герои) не могут избежать оценочных суждений. Нельзя забывать, что типология личности (как и ее телесное строение) для профессионала-медика должна находиться вне нравственных или каких-либо других оценочных суждений. Какой бы ни был характер, это «не плохо» и «не хорошо». Это типологически реально. «Плохи» или «хороши», «нравственны» или «безнравственны» бывают только поступки людей. А с этой точки зрения, нет ни одного человеческого характера (типа), который не имел бы своих злодеев и героев. И ни один тип личности не имеет в этом отношении преимуществ перед другими типами.

Если основной чертой эпилептоидного типа является «вязкость», определяющая все его психические качества, то основной чертой паранойяльного типа является ригидность (прямолинейность, строгость). Ригидность создает такие разновидности паранойяльного типа, как борцы за справедливость (в обыденной жизни они нередко превращаются в сутяг и кверулянтов); религиозные фанатики, борцы за идею («великие революционеры»), ученые-первооткрыватели, авторитарные правители (типа Цезаря, Карла 1, Елизаветы, Ивана Грозного, Сталина), великие реформаторы. К ним же относятся велики ревнивцы (вроде Отелло), неподкупные судьи, великие скупцы, (вроде Гобсека), Дон Жуан, великие мистификаторы. (вроде Калиостро) и т.п.

Ригидность, определяющая тип паранойяльной личности, характеризует и образ мышления представителей этого типа. До всего они доходят своим умом, во всем ищут здравый смысл, «идею» или «концепцию», принимают только логические суждения. Мышление у паранойяльных личностей чаще всего логически строго и последовательно, даже если оно беспредметно, как, например, у резонеров. Обладая таким складом мышления, они как правило, плохо понимают других людей. Поэтому крайне нетерпимы к инакомыслящим, некорректируемы, подозрительны, недоверчивы. Однако со стороны чувств и эмоций они могут быть незащищенными и легко управляются людьми, которые способны справиться с их паранойяльным мышлением. С этой же стороны некоторые из них доступны внушению, легко «зомбируются», поэтому часто совершают поступки, за которые без размышлений приговорили бы других людей к смертной казни. Ригидность с годами делает представителей этого типа все более нетерпимыми, что обрекает их на одиночество. Круг интересов с возрастом обычно сужается, и, в конце концов, мышление останавливается на одной идее, которая приобретает качества сверхценной идеи. А это может стать началом психопатологии - бреда. Кстати, для личностей этого типа не суть важно, реализуются ли в жизни идеи, занимающие их умы. Важно, что они до последнего считают их главными. Цель и смысл жизни, как и сама жизнь, для паранойяльных личностей - производные их логических построений.

7. Аффективно-неустойчивый тип. Это люди шекспировских страстей: Гамлеты, Макбеты, короли Лиры, Ромео и Джульетта. Страсть (аффект) определяет и тип, и характер, и поступки, и всю жизнь этих людей. Бальзаковские герои и братья Карамазовы Достоевского тоже приближаются к аффективно-неустойчивым личностям. И все они очень разные: и по мировоззрению, и по мироощущению, и по нравственному сознанию, да и по многим другим человеческим параметрам. Объединяет их одно - они рабы страсти. Какова эта страсть, каков ее «предмет» и на кого или на что она направлена - от этого зависит личность этого типа.

В «Думе» у Лермонтова читаем: «И ненавидим мы, и любим мы случайно. Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует в душе какой-то холод тайный. Когда огонь кипит в крови». Это точная характеристика аффективно-неустойчивого типа. В отличие от паранойяльных личностей, они, во-первых, упорно преследуют цель своей страсти ровно столько, сколько существует сама страсть. Но страсть в любой момент может погаснуть, и ее «предмет» тут же теряет всякую привлекательность для аффективно-неустойчивой личности. Во-вторых, если для человека паранойяльного типа неважно, реализуются его идеи или нет (им даже не очень важно «заражать» своею правдой других людей, важно чтобы изначально они не были инакомыслящими), то для аффективно-неустойчивых типов чрезвычайно важно, чтобы страсть была удовлетворена (ибо без «предмета» страсть не может существовать). Если бы Отелло был ревнивцем по страсти, то он бы не развивал свою ревность в систему (этот процесс может идти подсознательно), а сразу задушил бы Дездемону. Только смерть могла навсегда объединить Ромео и Джульетту. Их любовь, имевшая форму страсти с обеих сторон, не могла бы быть продолжительной. Она могла бы преодолеть все преграды, кроме одной - времени, потому что страсть не может длиться вечно. Аффективно-неустойчивые личности часто совершают преступления в состоянии аффекта, в том числе и самоубийство. Аффект у этого типа - явление спонтанное и может совершенно не быть согласованным с сознательными (нравственными) установками личности.

Аффективно-неустойчивой личностью, человеком, «раздираемым страстями», предстает Степан Разин (В.Шукшин. «Я пришел дать вам волю»). Вот он в аффекте разрубает пополам верного ему воина, вот он в аффекте стреляет в иконы (будучи при этом глубоко верующим человеком). В аффективном состоянии он сжигает, мстя за смерть друга Стыря, город Камышин вместе со стариками, женщинами, малыми детьми. Не слушая доводов разума, в аффективном состоянии он идет на Москву и погибает. Среди героев Шукшина вообще немало аффективно-неустойчивых личностей.

«Пламенные революционеры» - была такая серия книг о выдающихся деятелях русских революций. С точки зрения социальной медицины, это очень неудачное название! Пламенный революционер (аффективно-неустойчивая личность) - это лицо случайное, ибо служит революции по зову непостоянного своего сердца. Как батька Махно, воевавший то за «красных», то за «белых», в зависимости от того, к чему сейчас лежало его сердце. Личностью Махно был неординарной, а в историю вошел как фигура несимпатичная, именно благодаря своей аффективной неустойчивости. История знает немало таких личностей, но они в основном остались в ней как «самодуры», «предатели», «ренегаты». А были всего лишь аффективно-неустойчивыми типами! «Хочу - казню, хочу - помилую!» - это тоже правило аффективно-неустойчивых личностей. Паранойяльные личности или казнили, даже если все говорило за то, что человек невиновен, (не считаясь ни с какими доводами и фактами), или - «миловали» (точно также ни с чем и ни с кем не считаясь). «От любви до ненависти - один шаг!» - это об аффективно-неустойчивых личностях. Паранойяльные личности любят до гроба, даже когда ревнуют. Юрий Визбор в одной из своих песен говорит: «Тебя люблю я до поворота, а дальше - как получится!» Это о любви аффективно-неустойчивых типов.

8. Шизоидный тип. Наиболее спорные личности. Процент шизоидов среди одаренных и гениальных людей чрезвычайно велик, что позволило Ломброзо создать теорию родства гениальности и безумия. Так же, как у эпилептоидных и паранойльных типов, специфика шизоидов определяется особенностями их мышления. В данном случае имеет место феномен, который психиатры называют «схизис», или расщепление. Если у больных шизофренией схизис (кстати, правильно было бы: схизофрения) охватывает все психосоматические сферы, то у шизоидных личностей схизис выступает лишь как особенность мышления. Отечественный психолог А.Р. Лурия (1902-1977) в «Маленькой книжке о большой памяти» описал, как работает схизисное мышление. Самоотстранение и самоостранение (от «странный») - два основных механизма шизоидного мышления. Мышление в норме (у всех вышеназванных типов) «видит» предмет односторонне в момент направленности на него, то есть не видит одновременно предмет и спереди и сзади. Шизоидное мышление способно «видеть» предмет одновременно и «спереди», и «сзади», и вообще со всех сторон сразу. Отсюда необыкновенные свойства схизисного мышления - неординарность суждений о самом, казалось бы, очевидном. Способность к творческим «скачкам» мысли, не считающимся с логикой (особенно с формальной; с точки зрения шизоидного мышления, в законе исключения «третьего» именно «третий» оказывается искомой величиной или одновременно и «А» и «Б», а не «А» или «Б»). Для шизоида два взаимно исключающих друг друга суждения могут быть одновременно верны. Умение «видеть сразу» две стороны луны, отличающее шизоидную личность от всех других, - это феномен бидоминатности. Быть одновременно и доктором Джекиллом, и мистером Хайдом - феномен бимодальности. Одновременно выбирать и «А», и «Б» - феномен амбивалентности. Иметь одновременно две взаимоисключающих тенденции - феномен амбитендентности. Таким образом, расщепленность мышления шизоидного типа придает ему перечисленные свойства характера и личности: 1. бидоминатность, 2. бимодальность, 3. амбивалентность и 4. амбитендентность. Эти свойства отчасти и делают его похожим на личности истерического и паранойяльного типов. Сексуальность шизоидных типов чрезвычайно нестандартна: гомосексуализм, педофилия, геронтофилия, скотоложество и прочие отклонения доходят до патологии.

Многие одаренные личности (художники, скульпторы, поэты, композиторы, музыканты) принадлежат к шизоидному типу: Стринберг, Ван Гог, П. Верлен, В.М. Гаршин, М.К. Чюрленис, Ф.Сологуб, Н.В.Гоголь, И.Ф. Стравинский и многие другие. Если шизоидные типы - деятели науки, то они всегда опережают свое время. Ясновидение, предвидение, предчувствия - обыденные явления переживаний шизоидной личности. У них сон и явь часто меняются местами, поэтому они часто производят впечатление странных, погруженных в себя, отчужденных и некоммуникабельных людей. На самом деле они живут в мире своего воображения. Все они инакомыслящие. Шизоидные личности суеверны, нередко придают особое значение вещим снам, роковым числам.

9. Тревожно-мнительный тип.

Научиться понимать тревожно-мнительную личность - значит научиться разбираться в «сокровенном» человека любого морфологического типа. «Боль» (как физическая, так и душевная), депрессия, страх, тревога, какими бы причинами они ни были вызваны, или были беспричинными, так или иначе захватывают «ядро» личности. Это могут быть переживания, связанные с социальным статусом человека, с семейными делами (например, тревога о родных, стрессовое состояние из-за утраты близких), со здоровьем, наконец, с возрастом и приближением смерти.

И все же у тревожно-мнительной личности переживания тревожного ряда несколько иного характера, чем у других типов. Прежде всего потому, что если у всех других типов они преходящи, то у тревожно-мнительных личностей в течение всей их жизни эти переживания постоянны. Они глубинны, охватывают всю психосоматическую структуру человека, определяют его мировоззрение и мироощущение, его «пребывание в мире» (термин экзистенциалистов, чрезвычайно большое значение придающих феномену тревоги). «О, вещая душа моя! О, сердце, полное тревоги! О, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия», - написал Ф.М.Тютчев, самый «тревожный» из наших поэтов.

В психопатологии выделяется некий тревожный ряд, представленный феноменами, сменяющими друг друга по мере утяжеления субъективного состояния и соответствующего изменения поведения человека - от привычного (характерного) до невротического или даже психотического. Этот порядок в целом отражает и степени тревоги субъекта, и формы его активности. Так, в психотических, крайних состояниях человек утрачивает свою активность (самопроизвольность) и оказывается в состоянии «овладения чуждой силой» («синдром Кандинского». В.Х. Кандинский (1849-1889), русский психиатр, описал психотическое состояние путем наблюдения за самим собой).

Тревожный ряд - состояния или переживания человека, в которых тревога является стержневым и постоянным феноменом. В нем имплицитно содержатся все другие явления этого ряда. Через тревогу в сознание человека входит и боль. До настоящего времени общепринятого определения тревоги у специалистов (психопатологов, психологов) нет. По Крепелину, тревога не отражается ни одним чувством, и, вместе с тем, не отражает ни духовного, ни физического состояний человека. Она связана с самой психосоматической сущностью личности, ее витальными основами. Клиницисты, согласно Крепелину, имеют дело лишь с психическими или физическими последствиями переживания тревоги. Т.Берце, относивший тревогу к основной настроенности, определял ее как неописуемое жуткое изменение во взаимосвязи «Я - мир», близкое к дереализации (потери чувства реальности). Тревога квалифицировалась этим психиатром как боязливое напряжение, ожидание грозящей опасности, идущей из глубин бытия или «Я», сопровождающееся ощущением вселенского холода и пустоты бытия.

Э.Блейлеру принадлежит понятие «свободно плавающая тревога». Он указывает «на разлитой, заполняющий все пустоты бытия, трансцендентный для «Я» и принципиально не познаваемый характер тревоги». На отсутствие ясного и точного чувства, которое отвечало бы феномену тревоги, указывал и Ясперс. Отечественный психиатр О.В.Кербиков определял тревогу как своеобразное самоощущение диффузного характера, которое входит в основу настроения человека.

Боль связана с тревогой и частично входит в тревожный ряд. Неслучайно еще Эпикур и Сенека, а вслед за ними Спиноза, рассматривали боль как печаль, охватившую тот или иной участок тела. В Словаре Российской академии (1789 г.) боль определяется как «чувствование скорби в какой-нибудь части животного тела, от чрезмерного напряжения чувственных жил встречающееся».

У тревожно-мнительных личностей тревога всегда беспредметна. Но благодаря психологической защите, такие личности находятся в постоянном состоянии опредмечивания своих переживаний. По тонкому замечанию писателя М. Фриша: «Нельзя, кажется, долго жить, испытав тревогу, если испытанное остается без всякой истории» («Назову себя Гантенбайном»). Но, если предмет тревоги не обнаружен, возникает следующий феномен тревожного ряда - страх. Тревога и страх феноменологически (и психологически) заметно различаются друг от друга, хотя имеют общие психосоматические «корни». Как ни мучительна была бы тревога («несчастнейшее сознание» назвал тревогу Кьеркегор), как бы ни опустошала она личность, последняя стремится не к противоположному тревоге психическому состоянию - покою, а к опредмечиванию тревоги, по сути дела к ее психологическому оправданию. Именно эта тенденция у тревожно-мнительных личностей возводит тревогу в статус конституирующего личность феномена, в источник морфогенеза данного типа. Неудержимое влечение к страху, которое делает человека ананкастом (боязливым), - это та же логика, что и логика беспричинной тревоги.

Напряжение - еще один феномен тревожного ряда, иногда «первый», иногда «последний». Тревожно-мнительные личности, своеобразием своих переживаний и устремлениями как бы удваивающие мир, напоминают шизоидный тип. Но это только кажется, ибо ни мышление тревожного человека, ни его самосознание не имеют ничего общего с шизоидной психологией. Самое характерное отличие тревожно-мнительного типа и шизоидного состоит в феномене напряженности: тревожный человек почти постоянно (всю жизнь) находится в тревожном напряжении. Шизоид вряд ли знает это состояние. Тревожно-мнительная личность может походить на паранойяльную личность подозрительностью и прямолинейностью суждений, но такое с ней бывает лишь в состоянии поиска предмета тревоги. «Дурные предчувствия», «враждебная настороженность», «прикованность внимания к своей соматической сфере» (последнее периодически делает тревожных субъектов ипохондриками, что опять же, по видимости, сближает их с истериками) - основные явления напряжения. Любые внушения или внутренние импульсы могут усилить состояние напряжения до степени реальных «помех» мышлению. Так, психологически понятно, что всякое неприятное, пусть самое элементарное ощущение (например, зуд), нарушает ход мысли. Зубная боль может заставить даже волевого человека думать только о больном зубе.

Феномен тревоги (как и феномены ее ряда) имеет следующие основные формы:

1. «Тревожность как общее настроение» («свободно плавающая тревога»). 2. «Ипохондрическая настроенность» - соматизированная тревога (от чувства телесного дискомфорта до подозрения о наличии скрытого заболевания). 3. «Тревожная ажитация» (часто в форме психотического состояния) - речедвигательное беспокойство (человеку необходимо высказаться) или двигательное беспокойство (человек не может усидеть на месте). 4. «Паническая атака» - беспричинная тревога, сильно похожая на страх; чаще всего, в этом состоянии человек напряжен, боязлив и двигательно скован. 5. «Раптус» - психопатологический феномен; в этом состоянии человек не ответственен за свои поступки (возможны акции разрушения, членовредительства, самоубийства и убийства; в раптусе больной нуждается в надзоре и стационарном лечении).

Состояние страха только в том случае нужно считать патологическим, когда страх возникает в связи с ситуациями и объектами, обычно его не вызывающими. Например, страх при виде красного яблока, при произношении слова «интеграл», от дуновения теплого ветерка в лицо и т.п. Немотивированные страхи, то есть когда страх предшествует своему предмету (например, остаться одному в квартире или при виде похоронной процессии), - это все же тревога ананкаста (боязливо-мнительной личности, разновидность тревожно-мнительного типа). В основе немотивированных страхов тревожно-мнительной личности (а мнительность есть прямой результат немотивированности неприятных переживаний) при глубоком психоанализе обнаруживается внутриличностный (интерперсональный) конфликт (основательный разлад с самим собой, как у гетевского Фауста: «Две души во мне, и обе не в ладах друг с другом». Или разлад с «миром» (как у Тютчева), в котором исчез порядок: бытие становится «двойным»). Но в отличие от шизоидной личности, это раздвоение или удвоение личности и мира у тревожно-мнительного человека никогда не завершается. Схизис не знает ни страха, ни тревоги, ни боли. У тревожно-мнительной личности есть лишь сильная угроза раздвоения, которая никогда не реализуется. Как ни странно, но страх, боль, напряжение и тревога удерживают правые и левые половинки личности и бытия в функциональном единстве. Всегда, при любых обстоятельствах и формах. Тревожно-мнительная личность никогда не превращается в шизоидного субъекта (как и ни в какого иного).

У тревожно-мнительного типа часто бывают привычные страхи (фобии). Фобии - психологически непонятные страхи, к которым человек, если они у него с рождения, постепенно привыкает. Страхи, например, замкнутого пространства, открытой площади, острых предметов, некоторых неприятных звуков и т.п.

Основные формы страха, которые у тревожно-мнительных личностей могут выступать как характерологические черты или стереотипы поведения: 1. Отвага - отчаяние. 2. Навязчивости. 3. Ипохондрия. 4. Деперсонализация (психологически трудно понимаемое состояние, когда ощущение собственной самости - «Я» - вызывает немотивированный страх, следствием которого является самоотчуждение).

Следующий за страхом феномен тревожного ряда - это депрессия. Депрессия - это не «плохое настроение». Депрессия - это психоз, вызывающий психосоматический коллапс, то есть нарушение всей психосоматической «конструкции» человека. Депрессия всегда болезнь, которой может заболеть любой человек, к какому бы морфологическому типу он ни относился. Как психическое заболевание, депрессия находится в компетенции врачей-психиатров. Разделение на «невротическую» и эндогенную депрессии весьма условно, как и признание самостоятельной клинической единицей реактивной депрессии с классической депрессивной триадой: 1. моторная заторможенность; 2. идеамоторная заторможенность; 3. угнетенность аффекта.

Для того, чтобы лучше понять тревожное существование, проиллюстрируем некоторые его моменты, освещая изнутри «сердце, полное тревоги».

Сильно выраженная тревога несет в себе не только «вселенский холод» (по выражению Вячеслава Иванова), но и ощущение вселенского «ничто». В.М.Чиж считал, что переживание «ничто» есть крайняя степень душевной боли. А боль возникает только как ответ на раздражители, которые реально могут убить человека (зубная боль, например, может вызвать рефлекторно спазм коронарных сосудов сердца и, следовательно, смерть). Даже отвратительный вкус или запах, по Чижу, могут вызвать душевную (сердечную) боль и смерть. Так что человеку тревожно-мнительного типа есть чего опасаться всегда.

Он защищается от всякой угрозы, разворачивая тревожный ряд, который несет в себе все функции психологической защиты. Так, например, страх смерти опережает боль. И часто самую смерть. («Смерть есть момент истины боли», - по Чижу).

10. Диспластичный тип.

Это единственный морфологический тип человека, у которого налицо связь между строением тела и психосоматической структурой. Дисгармоничному телу (например, длинное туловище, маленькая голова, большие нижние конечности и маленькие верхние конечности) соответствует такой же дисгармоничный характер. Не будем описывать все варианты диспластичного характера - их множество, подчеркнем лишь главное, что нужно знать в связи с этим морфологическим типом.

1. Диспластичный тип нельзя путать с полиморфным «типом» личности, психосоматической структурой, которая возникает в результате перенесения человеком каких-нибудь серьезных психических заболеваний. Прежде всего, речь идет о шизофрении. Тогда на самом деле мы обнаруживаем не тип личности, а постморбидное психосоматическое состояние (morbidis - лат. болезнь).

2. Диспластичный тип нельзя путать с так называемыми акцентуированными типами, патологическими типами, у которых в характере доминирует какая-то одна черта. Например, у истерических личностей - демонстративность или склонность к мнимым заболеваниям, у тревожно-мнительных личностей - боязливость или склонность к навязчивостям, у паранойяльных личностей - подозрительность или ревнивость.

3. Диспластичный тип всегда представляет какой-то из выше описанных типов: от истерического до тревожно-мнительного. Все отличие лишь в диспропорциональной морфологии. У такого человека (если у него в добавок страдают интеллект, воля, эмоции и личность) психосоматика полностью управляет и поведением, и состоянием, и сферой мотивации. Так, диспластичная мать может полностью игнорировать серьезную болезнь ребенка или, наоборот, подвергнуть его беспричинной медицинской гиперопеке. Один из супругов может жестоко ревновать другого, ходить и жаловаться на его «измены» на работу к супругу, устраивать сцены ревности, но не давать ему развод. Короче, диспластичный человек всегда живет «диспластичной» жизнью и отличается от истинного психопата лишь тем, что все же может подобрать себе такого же, как сам он, субъекта и вместе составить с ним семейную гармонию, а также подобрать себе подходящую работу и быть вполне счастливым, преуспевающим и уживчивым в коллективе. Во время реформ и перестроек социальных стереотипов диспластичные личности выходят на первые ряды и играют общественно значимые роли. Однако для социальных психологов это верный признак того, что вместо разрушенных прежних социальных структур возникают «диспластичные» социальные конгломераты (какой бы сферы жизнедеятельности общества это ни касалось). Диспластичные типы истории чаще всего играли роли «серых кардиналов», «теневых правительств», «тайных советчиков правящего лица» и т.д. Диспластичные личности нередко возглавляют криминальные структуры (среди российских «воров в законе» диспластичных личностей 75\%). Много диспластичных личностей среди политических авантюристов, политических резонеров, которые разворачивают бурную политическую деятельность, не только не имея конструктивных идей, но нередко даже не зная, что, собственно, им самим нужно. Диспластичную личность влекут «тайные общества», они любят выполнять «особые, скрытые от непосвященных, миссии». Нередко из них получаются «двойные», «тройные» агенты спецслужб.

Таковы основные морфологические типы человека, представляющие собой биотипологию нормальной половой дифференциации. Естественно, при нарушении последней морфология типов распадается, образуя множественные варианты характерологической патологии, главной чертой которых будет извращение полового инстинкта (при сохранных внешних половых признаках или при гермафродитизме). Но это область клиники: психиатрии и сексопатологии.

Морфология – это наука о поведении слова, проявляющемся в двух аспектах: в аспекте взаимодействия с другими словами и в аспекте выражаемого смысла.

Понятие грамматического способа (уже – морфологического способа), или морфологической техника, связано с противопоставлением грамматики и лексики.

И единицы лексики, и грамматические единицы являются знаковыми, то есть в них сопряжены форма (выражение) и содержание (смысл, значение, семантика).

В грамматике же выделение единицы оказывается очень нетривиальной процедурой. Более того, сами по себе грамматические единицы, в силу регулярности и обязательности грамматических значений, несамодостаточны, они являются проявлением грамматических способов, техник, типов выражения.

Грамматический способ связан с лингвистической типологией, с представлением о грамматическом строе языка. Способ связан со средством. Способ есть определенный механизм, а средство – представляющая материальная, более точно, знаковая единица.

Можно выделить 5 основных морфологических способов , используемых в современном русском литературном языке. Основными их делает то, что они имеют сегментное выражение, то есть, за исключением «изоляции» как неизменяемости, может быть предъявлен материальный носитель грамматического значения или его позиция. Кроме того, эти способы используются очень регулярно.

1. Флективный способ (флективность). Используемое в этом способе средство – флексия. Флексия – системная морфема. Это означает, что если в слове есть позиция для флексии, то она обязательно заполняется. При этом разное заполнение в общем случае выражает разные значения, противопоставленные друг другу как частные, вместе образующие общее, единое значение. Частные значения в совокупности содержательно исчерпывают это общее значение. Таким образом, флексия актуально, в высказывании, действует и существует одна, но потенциально, в парадигме, у слова или системы форм есть не менее двух флексий.

Второй особенностью флексии является ее способность выражать сразу несколько частных значений. Так, флексия существительного выражает одновременно частное значение числа и падежа. Парадигма флективного словоизменения представляет собой, как правило, двухмерную матрицу, в которой все словоформы противопоставлены друг другу.

Поскольку флексия выражает сразу несколько значений, то нельзя говорить о том, что потенциально, в системе языка, частное грамматическое значение выражается только одной флексией или одной словоформой. Поэтому для флективных языков требуется специальный термин, обозначающий часть парадигмы, в совокупности выражающей частное грамматическое значение в пределах категориального значения. Такой термин существует: это граммема, ряд форм, объединенный частным грамматическим значением и противопоставленный другим рядам форм, выражающим другие частные значения в пределах категориального значения. Например, граммема родительного падежа существительного весна состоит из словоформ весны и весен , противопоставленных другим падежным граммемам. Поэтому теоретически неверно говорить, что предлог в сочетается с формой винительного падежа существительного, таких форм две, корректно говорить, что он сочетается с граммемой винительного падежа существительного.

Флексия, таким образом, выражает все необходимые для полноценного функционирования слова грамматические значения, являясь как бы замыкающей морфемой, дополняющей аграмматичную или не до конца грамматически оформленную основу до полноценной словоформы. Это приводит к тому, что Э. Сепир назвал фузией: сплавление, слияние основы и флексии в единую словоформу, воспринимаемую как целостная единица. Поэтому в школьной практике склонения приводится не основа с матрицей, включающей в себя весь набор флексий, а матрица, включающая в себя словоформы слова.

Кроме того, особенностью флективного способа является то, что он выражает категории зависимости, то есть подчинения слова другим словам в синтагме, образуя синтаксические связи.

2. Агглютинация – присоединение к корню, основе или флексии аффикса, имеющего одно грамматическое значение: суффикса, префикса (приставки), постфикса. Присоединенный аффикс выражает это значение, отсутствие аффикса указывает, что этого значения нет или принимается значение, приписываемое слову «по умолчанию».

Средством агглютинации выступают грамматические суффиксы, постфиксы и в меньшей степени и с меньшей очевидностью префиксы.

В агглютинативных языках словоизменение представляет собой присоединение к корню (или основе) серии агглютинативных аффиксов, каждый из которых несет одно значение. С этим связаны две проблемы:

1) проблема целостности слова, наличие явной границы между корнем, который может употребляться и самостоятельно, и последовательностью аффиксов. В алтайских языках эта проблема решается так называемой гармонией гласных: гласные всех аффиксов принимают такой же ряд (или подъем), каким характеризуются гласные корня;

2) проблема порядка следования аффиксов друг за другом, в связи с чем грамматику агглютинативных языков называют грамматикой порядков.

Во флективном русском языке агглютинация редка и чрезвычайно нерегулярна. Последовательно она используется только в глагольном слове и прилагательном. Категории, образуемые ею, имеют спорный морфологический статус: вид, залог, степень сравнения. Исключение составляет, пожалуй, только выражение числа у императива глагола с помощью постфикса –те : иди – идите , идем – идемте .

Агглютинативные аффиксы маркируют, как правило, системы форм, которые целиком противопоставляются друг другу, например, причастия, противопоставленные остальным системам форм глагола, или граммема прошедшего времени изъявительного наклонения, противопоставленная граммемам остальных времен, либо изолированные словоформы, не способные к флективному изменению, например, инфинитив или деепричастие глагола, аналитический (неизменяемый) компаратив прилагательного.

3. Аналитизм. А. Шлейхер делил языки на три морфологических типа (строя): изолирующие, агглютинирующие и флективные. Более формальная квантитативная классификация использовала понятие аналитизма, синтетизма и полисинтетизма, учитывая существование инкорпорирующих языков.

Аналитизм бывает двух невзаимоисключающих видов:

– «Изоляция», неизменяемость, широко представленная, например, в китайском языке.

– Использование служебных слов, что типично, например, для современного английского языка.

В современном русском языке используются обе возможности: а) постоянно пополняется состав неизменяемых слов, включая наречия, существительные и, реже, аналитические прилагательные, вопрос о существовании которых поставил, но не решил М.В. Панов, б) используются и также пополняются четыре больших класса служебных слов: предлоги, союзы, частицы и связки.

4. Супплетивизм. Средством этого курьезного, с точки зрения организации языка, и асистемного способа является корень, мена которого, чаще в сочетании с аффиксами, противопоставляет часть словоформ другой части словоформ в пределах грамматической категории. Поскольку для носителя языка корень является материальной базой слова, гарантом его единства и целостности, то супплетивизм встречается в наиболее архаичной и наиболее частотной части лексики, которая усваивается в несознательный период жизни. Однако существуют и довольно поздние с точки зрения существования языка супплетивные образования, например, местоимение 3-го лица: он/Æ – го . Этимологически граммема именительного падежа имеет основу указательного местоимения онъ , а граммемы косвенных падежей восходят к указательному местоимению и . Тем не менее это относительно новое явление в нашем языке соответствует общей тенденции к супплетивизму в системе личных местоимений.

Один случай супплетивизма – в видовой паре класть – положить на протяжении жизни нескольких поколений вызывает целую войну между «элитарными» и «демократическими» носителями языка: демократически настроенная часть русского языкового коллектива требует устранения супплетивизма и не обращает внимания на норму.

5. Синтагматический способ. Этот способ связан с языковой избыточностью. Выражение некоторых категорий в языке дублируется. Это связано прежде всего с согласованием, то есть уподоблением зависимого слова главному в синтагме. Категории зависимости / уподобления / согласования – род, число и падеж. Например, в высказывании Я подъехал в бежевом такси значения числа, рода и падежа неизменяемого существительного такси выражаются согласованным с ним прилагательным.

Однако помимо грамматического согласования, часто носящего формальный характер, существует так называемое семантическое, или смысловое, согласование, при котором в словах, составляющих синтагму, совпадают смысловые компоненты. Например, в высказывании Мы были в городе, где писатель провел свое детство неизменяемое местоимение где с пространственным значением согласуется с существительным город семантически.

Таким образом, помимо аффиксального выражения внутри слова грамматические значения часто выражаются в соседних знаменательных словах, их аффиксами (при формальном согласовании) или самими лексемами с тождественными смысловыми компонентами. Первый случай представляет очевидное синтагматическое выражение, в то время как второй случай менее очевиден.

К вспомогательным способам, действие которых не связано с сегментными, материальными средствами и/или нерегулярно, относятся

– порядок слов: Мать (Им.) любит дочь (Вин.);

– акцентуация, словесная и фразовая, Так, глаголы пробéгать и пробегáть , имеющие разный вид, различаются в плане выражения в большинстве форм только ударением.

– повтор (редупликация), в русском языке являющийся словообразовательным способом, например, красный-красный имеет значение ‘очень красный’.

Типология — раздел лингвистики, занимающийся выяснением наиболее общих закономерностей различных языков, не связанных между собой общим происхождением или взаимным влиянием.

Морфологическая типология при изучении языка концентрирует своё внимание на нескольких вопросах:

Где выражается грамматическое значение? В одном слове или в нескольких?

Традиционно различаются аналитический и синтетический типы.

• При аналитизме грамматические значения выражаются отдельными служебными словами, которые могут являться как самостоятельными словоформами (ср. будет делать ), так и клитиками (ср. сделал бы ); локус грамматических морфем — отдельная синтаксическая позиция.
• При синтетизме грамматические значения выражаются аффиксами в составе словоформы, то есть образуют одно фонетическое слово с опорным лексическим корнем; локус грамматических морфем — при лексическом корне.

В результате при аналитическом выражении грамматических значений слова типично состоят из малого числа морфем (в пределе — из одной), при синтетическом — из нескольких.

Как хорошо различаются морфемы и их значения?

Традиционно выделяются три типа морфологической структуры:

• изолирующий — морфемы максимально отделены друг от друга;
• агглютинативный — морфемы семантически и формально отделимы друг от друга, но объединяются в слова;
• флективный (фузионный) — и семантические, и формальные границы между морфемами плохо различимы.

В дальнейшем были описаны также инкорпорирующие языки — их отличие от флективных состоит в том, что слияние морфем происходит не на уровне слова, а на уровне предложения.

Фактически этот параметр должен по отдельности рассматриваться для формы и для значения. Так, формальная агглютинация — это отсутствие фонетического взаимопроникновения между морфемами (сандхи), а семантическая агглютинация — выражение каждого семантического элемента отдельной морфемой. Аналогично,фузия может быть формальная, как в русском слове детский [д’ецк’ий] и семантическая (=кумуляция), как в русском окончании (флексии) «у» в слове столу закодированы одновременно грамматические значения ‘дательный падеж’, ‘единственное число’ и, косвенно, ‘мужской род’.

Изолирующие языки фактически совпадают с аналитическими, так как выражение грамматических значений посредством служебных слов в реальности то же самое, что и максимальная отделенность морфем друг от друга. Однако параметры (А) и (Б) не следует смешивать и объединять, поскольку другие концы этих шкал независимы:синтетические языки могут быть и агглютинативными, и фузионными.

Таким образом, обычно выделяют следующие типы языков:

• Флективные (фузионные) языки — например, славянские или балтийские. Для них характерны полифункциональность грамматических морфем, наличие фонетических явлений на их стыках, фонетически не обусловленные изменения корня, большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и спряжения.
• Агглютинативные (агглютинирующие) языки — например, тюркские или языки банту. Для них характерны развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации, отсутствие фонетически не обусловленных вариантов морфем, единый тип склонения и спряжения, грамматическая однозначность аффиксов, отсутствие значимых чередований.
• Изолирующие (аморфные) языки — например, китайский, бамана, большинство языков Юго-Восточной Азии (мяо-яо, тай-кадайские и др.). Для них характерно отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов.
• Инкорпорирующие (полисинтетические) языки — например, чукотско-камчатские или многие языки Северной Америки. Для них характерна возможность включения в состав глагола-сказуемого других членов предложения (чаще всего прямого дополнения, реже подлежащего непереходного глагола), иногда с сопутствующим морфонологическим изменением основ; например, в чукотском языке Ытлыгэ тэкичгын рэннин "Отец мясо принес", где прямое дополнение выражено отдельным словом, но Ытлыгын тэкичгырэтгъи букв.: "Отец мясо-принес" — во втором случае прямое дополнение инкорпорируется в состав глагола-сказуемого, то есть образует с ним одно слово. Термин «полисинтетические», однако, чаще применяется к таким языкам, в которых глагол может согласовываться одновременно с несколькими членами предложения, например в абхазском языке и-л-зы-л-гоит , буквально "это-ей-для-она-берет", то есть "она у неё это отнимает".

Различие флексии и агглютинации как способов связи морфем можно продемонстрировать на примере киргизского агглютинативного слова ата-лар-ымыз-да "отец + мн. число + 1-е лицо мн. числа обладателя + местный падеж", то есть "у наших отцов", где каждая грамматическая категория представлена отдельным суффиксом, и русской флективной словоформы прилагательного красив-ая , где окончание -ая одновременно передает значение трех грамматических категорий: рода (женский), числа (единственный) и падежа (именительный). Многие языки занимают на шкале морфологической классификации промежуточное положение, например языки Океании могут быть охарактеризованы как аморфно-агглютинативные.

Субъект-объектная типология

Стратегия кодирования глагольных актантов

С точки зрения взаимоотношения между глаголом и существительным языки делятся на:

• Активные языки — деление существительных на «активные» и «неактивные», глаголов на «активные» и «стативные», прилагательные обычно отсутствуют: современный китайский, гуарани, праиндоевропейский и др.
• Номинативные языки — номинатив (основной падеж существительного) соответствует субъекту как переходного, так и непереходного глаголов, и противопоставляется аккузативу, который соответствует объекту переходных глаголов — большинство современных индоевропейских (включая русский), семитские и др. языки
• Эргативные языки — абсолютив (основной падеж существительного) соответствует субъекту непереходного и объекту переходного глагола, и противопоставляется эргативу, который соответствует субъекту переходного глагола — северокавказские языки, баскский, из индоевропейских — курдский; реликты явления имеются в грузинском языке («повествовательный падеж» — бывший эргатив).

Существуют также несколько менее распространённых типов.

На практике каждый язык в той или иной мере отступает от данной строгой классификации. В частности, в ряде индоевропейских и семитских языков (например, в английском) морфологическое различие между номинативом и аккузативом утрачено (за исключением местоимений, система которых довольно консервативна), поэтому данные падежи выделяются условно, с точки зрения их синтаксической роли.

Синтаксическая типология

Классификация языков по синтаксическим типам опирается на важнейшие признаки семантической и формальной структуры главных членов предложения.

В языках номинативного типа предложение основано на противопоставлении подлежащего (субъекта действия) и дополнения (объекта действия). В номинативных языках различаются переходные и непереходные глаголы, именительный и винительный падежи существительного, прямое и косвенное дополнения. В глагольном спряжении используются субъектно-объектные ряды личных аффиксов. К этому типу относятся индоевропейские, семитские, дравидийские, финские, тюркские, монгольские, тайские языки, японский, корейский и китайский.

В языках эргативного типа предложение строится на противопоставлении не субъекта и объекта, а так называемого агентива (производителя действия) и фактитива (носителя действия). В языках этого типа различаются эргативная и абсолютная конструкции. В предложении, имеющем прямое дополнение, подлежащее стоит в эргативном падеже, дополнение — в абсолютном. В предложении без дополнения подлежащее стоит в абсолютном падеже. Подлежащее при непереходном действии совпадает по форме (абсолютный падеж) с объектом переходного действия. Существительное в форме эргативного падежа обозначает кроме субъекта переходного действия также косвенный объект (часто инструмент действия).