Польская принцесса Анна Ягеллонка: что помешало одной из самых завидных невест Европы выйти замуж за Генриха III Валуа.

Юзеф Игнаций Крашевский

(Анна Ягеллонка)

Исторический роман

Józef Ignacy Kraszewski

Infantka. Powieść historyczna. (Anna Jagiellonka.)

© Бобров АС. 2017

Книга первая

На небе и в календаре была весна, но в варшавском замке грусть, такая унылая и гнетущая, облачала лица, казалось, даже отражается на серых его стенах, как если бы это был умирающий мир поздней осени.

Это противоречие между образом природы и обликом людей ещё отчётливей давало чувствовать беспокойство, которое их подавляло.

Всё дышало какой-то горечью и сомнением, всё и все. Одно исключение составляли, быть может, батраки и челядь, которая пользовалась разладом, чтобы паясничать безнаказанно.

Был вечер, колокола отзывались лениво, хмуро, вяло и жалобно, призывая на молитву, которая заканчивала день.

Возле замка сновали задумчивые фигуры, медленными шагами мерящие двор, смотрящие вперёд изумлёнными глазами.

В воздухе весеннее дуновение иногда приносило запах разросшихся лесов, поднятых вод Вислы, лугов, покрытых первыми цветами.

Небо не спеша сбрасывало с себя яркие блески вечера и одевалось в желтовато-серый ночной халат, на котором кое-где уже бледные более старые звёзды вышедшие вперёд, как на разведку, светились.

В нижних внутренних галереях замка людей было видно мало. Показывался иногда придворный в одежде королевского цвета, старший коморник, либо плохо одетый сторож с ведром воды, со связкой дров для кухни.

У одной колонны на лавке отдыхал немолодой уставший мужчина с морщинистым тёмным лицом и, как ночь, грустным. Он вытирал со лба пот.

По одежде трудно было догадаться, кем он был, ибо одежду имел скромную, серую и не выглядел паном, но лицо, на которое падали отблески вечера, могло ставить его хотя бы между сенаторами – было таким серьёзным и благородным.

Лицо его носило на себе знаки тяжёлых сражений, после которых остаётся усталость, но не огорчение. В печали был виден покой совести, который даёт достойную жизнь.

Он отдыхал, но даже в эти минуты мысль его должна была работать. Наименьший шум привлекал его внимание и обращал взгляд. Он стоял на часах. Несколько раз он подвигался, словно хотел встать, и оставался на месте.

Невольно, бессознательно, в такт мыслей, которые пробегали по его голове, старик поднимал руки, выпрямлял плечи, покачивал головой, и сидел потом каменно неподвижный.

Он взвешивал себе что-то и рассчитывал и так был охвачен этой своей заботой, что не заметил и не услышал, когда идущий медленным шагом по галерее мужчина почти одного с ним возраста, но более энергичный и живой, подошёл к лавке и к нему.

Только тогда, когда подошедший заслонил с запада ему свет, он медленно поднял голову.

Они молча поздоровались движением рук и головы, словно им обоим трудно было найти слово.

Прибывший, на которого упал свет со двора, выглядел очень рыцарски. Хотя не имел на себе ни доспехов, никакого военного знака, можно было поклясться, что провёл он жизнь в солдатской службе.

Лицо на удивление, несмотря на возраст, было красивым и благородных черт, чисто польских; седеющие свисающие усы покрывали губы и почти спускались на грудь, одежду имел старомодного кроя, безвкусную, что в это время было необычным, потому что все одевались вызывающе.

– Ну что, мой обозный? – сказал приглушенным голосом прибывший. – Ну что? У тебя нет какой-нибудь утешительной новости, которая меня бы подкрепила?

Обозный короля Августа, Карвицкий, заломил руки, лежащие на коленях, поднял голову и тяжко вздохнул.

– А! Мой ротмистр, милый пане, – ответил он мрачным могильным голосом, – в это несчастливое время откуда что доброго взять? Кажется, что Провидение в непостижимых своих приговорах сосредоточило над нашими головами и над этим несчастным королевством все катастрофы, какие только могут огорчать людей.

Ротмистр Белинский ответил вздохом на вздох.

– Помните то, – ответил он спокойно, – что оно, Провидение, кресты посылает тем, которых Бог любит и что они есть проверкой добродетели. Сетовать – напрасная вещь и немужская. Как на войне, пане обозный, на часах нужно стоять с чётками и саблей, то есть с верой в Бога и собственную силу.

Обозный Карвицкий поднял голубые глаза, поблекшие от возраста и сейчас серые, уста его скривились и из груди снова вырвался невольный вздох.

– Не удивляйся, что человек стонет, ротмистр, – сказал он. – Жестокое бремя, подчас голову потерять можно.

Белинский умолк, по-видимому, и он чувствовал это бремя.

– Что же с королём, нашим милостивым паном, – спросил он через минуту, – что говорят врачи?

– Пан Станислав Фогельведер и немец Рупперт, по всей видимости, одно говорят, – отвечал обозный, рядом с которым занял на лавке место ротмистр Белинский. – С королём плохо, очень плохо, а лекарства и лекари разве помогают, если кто жизнь не уважает?

– Действительно, – прервал, поднимая руку, Белинский, – и я так утверждаю. Телу никакой лекарь не поможет, когда душа болит и рада бы бежать из него. Ведь это мученик!

– А так! – подтвердил горячо Карвицкий. – Кто же это лучше нас знает, мы издавна на его службе и знаем эту грустную историю. Те, что смотрят издалека, могут обвинять, ворчать, обременять его тем, что по собственной вине в это попал, но мы знаем, что он стал какой-то жертвой судьбы, которая его, пожалуй, от колыбели преследовала. Лучшего и благороднейшего человека, монарха большего сердца на свете, пожалуй, не найти, а вот так напрасно гибнет, даже памяти по себе не оставляя, какую заслужил. О, Боже!

Слушая, с головой обращённой к говорящему, ротмистр внимательно ловил каждое слово.

– Не нам его судить, – сказал он, – бедный пан, бедный пан!

Карвицкий с великой живостью обратился к ротмистру.

– Вы его лучше знаете, – сказал он, – но другие? Судят его по тому, что теперь делает, когда уже собой почти не владеет, а не смотрят на то, что его к этому состоянию привело.

– У него так плохо со здоровьем? Гм! – спросил Белинский.

– Хуже быть не может, – отпарировал обозный, – руки и ноги артрит и подагра беспокоят, внутренние боли терпит, а ещё более сильные от ума. Заботы его съедают, сам уже не знает, что делать.

– Ах! Милый брат, много он их сам себе придумал, – сказал, понижая, голос, Белинский, – но, правда, и люди принесли их ему много.

– Но вам уже нужно прочь из Варшавы, пока есть время. Чумной воздух кругом её опоясывает. В Окуневе люди падают, как мухи, а, по-видимому, и тут, в предместьях и в самом городе смертельных случаев было много, которыми надвигающаяся чума уже объявляет о себе. Никаким дымом от неё не избавятся.

– Так выбираемся отсюда, но не знаю, куда, – сказал обозный Карвицкий, – ехать с больным паном будет также немалой заботой. Сидеть, хотя бы в самой удобной колыбели, не сможет; нести себя не даёт, пожалуй, его с ложем на телегу положим, а по нашим дорогам такая телега не везде пройдёт без вреда.

Оба потом замолчали, смотря перед собой молча.

– Замучили его, – сказал Белинский после долгого перерыва. – Бона сначала держала его долго под фартуком. Если бы в то время, как его на войну отправили, не сбила его с дороги, не сломался бы в здоровой лагерной жизни, молодым и крепким был бы сейчас, как я, что не чувствую себя старым. Как цветочек, в тени рос и вытек бледный, бедный и хрупкий. Дали ему первую жену, тогда её ревность Боны быстро убила; женился на другой, которая стоила ему много горя, и эту у него мать отобрала. Женился на третьей и с той жить не мог из-за ужасной её болезни, а развестись ему не дали.

Опустился до всяких любовниц… и так последний из той великой крови королей, без потомства, жалко сходит, не зная даже, кому оставить страну, которую так любил.

Одна королевна Анна осталась нам дома, а и той уже вроде бы недалеко до пятидесяти!

– Тихо! – прервал обозный. – Нам, королевским слугам, даже имени её произносить нельзя. Плохие люди так сумели посеять раздор между детьми, что король её на глаза не пускает, имеет великое предубеждение. А эта несчастная глаза себе выплачет.

– Теперь всё-таки к ней и королевство, и Литва придут после смерти короля, упаси Бог! Она с этого года тут дома.

Обозный встряхнул плечами.

– Так бы оно было, если бы корона наследственной называлась, – ответил он, – но здесь уже заранее поговаривают, что будут выбирать себе короля, какого захотят.

– А! Не может быть! Возмутительная несправедливость и неблагодарность была бы, – крикнул, повышая голос и сразу его понижая, Белинский.

– Послушайте же, – сказал спокойно обозный.

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Анна Ягеллонка скончалась на 73 году жизни, 9 сентября 1596 года в Варшаве . Похоронена была в часовне Сигизмунда Краковского кафедрального собора .

Киновоплощения

Напишите отзыв о статье "Анна Ягеллонка (королева Польши)"

Примечания

Ссылки

• Анна Ягеллонка (королева Польши) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• на «Родоводе ». Дерево предков и потомков

Дочь польского короля Сигизмунда I, сестра Сигизмунда Августа. Хотя многие за нее сватались, тем не менее, по разным причинам не вступила в брак до смерти брата. Как последнюю отрасль Ягеллонского дома, поляки хотели видеть ее на престоле,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Анна Ягеллонка польск. Anna Jagiellonka Анна Ягеллонка герцогиня Померании и Кашубии … Википедия

Анна Ягеллонка … Википедия

Анна Австрийская нем. Anna von Österreich … Википедия

Анна Ягеллонка Анна Богемская и Венгерская Список статей о тёзках. Если вы попали сюда из … Википедия

Katarzyna Jagiellonka … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Сигизмунд. Сигизмунд I Старый … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Генрих III. Генрих III фр. Henri III польск. Henryk Walezy … Википедия

Родоначальный дом … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Владислав. Владислав IV Ваза Władysław IV Waza … Википедия

Книги

• Инфанта (изд. 2018 г.) , Ю. И. Крашевский. Роман `Инфанта` является двадцать первым романом из замечательной серии `История Польши`. Он относит читателя ко времени недолгого правления в Польше Генриха Валуа. Главная героиня романа -…
• Инфанта (Анна Ягеллонка) , Юзеф Игнаций Крашевский. Роман «Инфанта» является двадцать первым романом из замечательной серии «История Польши». Он относит читателя ко времени недолгого правления в Польше Генриха Валуа (1572–1575). Главная… электронная книга

Анна Ягеллонка была одной из четырех дочерей польского короля Сигизмунда I Старого и королевы Боны Сфорцы, итальянки по происхождению, женщины уверенной и властной.

Детство Анны, как и ее сестер, прошло в тогдашней столице Польши – Кракове и было тихим и уединенным. Вышивание, рукоделие, шахматы, изучение языков – принцессы спокойно дожидались решения родителей относительно своей дальнейшей судьбы. Их брат, Сигизмунд, в будущем – король Польши, навлек на себя в свое время гнев матери и отца, тайно женившись на Барбаре Радзивилл, которая спустя некоторое время скоропостижно скончалась, как и первая жена Сигизмунда – ходили слухи, что обеих жен сына отравила королева Бона.

Устроить брак дочерей было для правящей пары делом ответственным и определяемым европейской политикой того времени. Ряд предложений о браке был Польше невыгоден, среди них – возможное супружество Анны и Ивана Грозного. Другие же государства не считали дальновидным связывать себя с династией Ягеллонов в связи с риском вовлечения в русско-литовскую войну. В заключении брачного союза между представителями королевских семей оказалась заинтересована Швеция, и король Эрик XIV инициировал сватовство своего брата Юхана к одной из дочерей Сигизмунда. Выбор жениха пал на Катерину, и вопреки обычаям она была выдана замуж раньше своей старшей сестры.

Другие кандидаты в мужья были постепенно забракованы по разным соображениям - недостаточной знатности, лютеранского вероисповедания, слишком юного возраста потенциального супруга, и Анна, на глазах которой сестры одна за другой вышли замуж и отправились в новую жизнь, все прочнее укреплялась в статусе старой девы, заточенной в стенах королевского замка.

После смерти короля Сигизмунда I на престол взошел его сын, Сигизмунд II, но на жизни его незамужней сестры это событие никак не отразилось, и она, перебравшись в замок в Варшаве, проводила время в молитвах, благотворительности и рукоделии, до самой смерти своего венценосного брата в 1572 году.

Генрих Валуа, герцог Анжуйский

Одним из самых блестящих женихов польской затворницы оказался вдруг сын Екатерины Медичи, брат короля Франции Карла IX. Генрих Анжуйский пользовался при французском дворе успехом – красивый, обаятельный, он стремился получать от жизни удовольствие, даже если оно противоречило нормам морали. Герцог любил носить серьги, ожерелья, временами облачался в женское платье, что стало поводом к возникновению своеобразных сплетен, но при этом Генрих с удовольствие волочился за красивыми женщинами и имел связь с Марией Клевской, женой принца Конде.

Когда стало известно о том, что король Польши Сигизмунд II при смерти, Екатерина Медичи, страстно желавшая для любимого сына королевского титула, приняла решение бороться за польский престол. Сам король Франции, Карл IX, тоже был заинтересован в том, чтобы удалить от двора слишком популярного и потому опасного младшего брата. Поскольку прямых наследников у Сигизмунда II не было, после его смерти судьбу короны должен был определить сейм.

В качестве обязательного условия восшествия на польский престол озвучивалось требование жениться на Анне Ягеллонке, таким образом укрепив власть родством с правящей династией. Анне на тот момент было уже почти пятьдесят. Кандидаты на руку и сердце принцессы, а по факту – на управление одним из европейских государств, были помимо Генриха, эрцгерцог Стефан Габсбург и трансильванский князь Стефан Баторий. Победу, не без помощи матери, одержал французский принц. Анна стала ждать прибытия в Польшу жениха, который был моложе ее на двадцать восемь лет.

Генрих Валуа, или по-польски король Хенрик Валезы, прибыл в свое королевство пышно и ярко, привезя в столицу Польши не только многочисленную свиту придворных, но и французскую моду, манеры, парфюм и развлечения. Верный своей философии гедонизма, Генрих и здесь наслаждался жизнью – теперь на средства польской казны. От женитьбы на пятидесятилетней невесте он уклонялся, писал письма Марии Клевской и проводя время в балах и увеселениях. Наконец свадьба была назначена – но в июне 1574 года внезапно умер король Франции Карл IX, и Екатерина Медичи заклинала сына вернуться, чтобы перехватить трон у гугенота Генриха Наваррского. Стать королем Франции было куда почетнее, чем сохранять прежнее положение, и Хенрик Валезы тайно покинул Польшу, успев присвоить драгоценности своего королевства.

Королева Польши

Новым королем Польши был избран Стефан Баторий, и свадьба спустя несколько лет все же состоялась.

Вряд ли Анна многого ждала от этого брака – да и новоиспеченный муж не скрывал чисто делового подхода к этому союзу. Тем не менее в королевстве Анна пользовалась большим уважением, получив прозвище Инфанта. Она управляла Польшей наравне с супругом и после его смерти в 1586 году приняла активное участие в назначении нового короля – ведь по естественным причинам у правящей пары не было наследников. Новым правителем стал племянник Анны Сигизмунд III Ваза, сын ее сестры Катерины и упущенного когда-то жениха.

Анна была четвертым ребенком польского короля и Боны Сфорца. О первой половине её жизни известно немногое: она отказалась от брака с шведским принцем и до 52 лет жила старой девой, занимаясь чисто женскими делами: вышивкой и благотворительностью. Долгие годы ожидания не только научили ее терпению и спокойствию, но и вселили уверенность в то, что женщина тоже может быть хорошим монархом.

Во время "бескрулевья", последовавшего за смертью её брата , велись переговоры об избрании на польский престол французского принца . Одним из условий избрания был брак и Анны "для поддержания династической традиции". действительно был выбран королём Польши в 1573 году, но он не горел желанием сочетаться браком с женщиной, годившейся ему в матери. В 1574 году сбежал из Польши на родину, где освободился трон после смерти , и в Польше вновь наступило "бескрулевье".

Западно-русские шляхтичи настаивали на избрании королём для создания польско-русской коалиции против турков и крымских татар. Часть дворян поддерживала императора и эрцгерцога Эрнста. Однако турецкий султан категорически возражал против избрания и настаивал на кандидатуре знатного трансильванского вельможи . Татарский набег на Подолию, Волынь и Червоную Русь осенью 1575 года ещё больше подтолкнул шляхту к избранию . Главным условием избрания был брак с Анной Ягеллонкой. 12 декабря 1575 года под влиянием папского нунция сейм избрал королём императора , но сенат не согласился с этим и потребовал выбрать истинно польского короля. Три дня спустя сейм, опасаясь гражданской войны, изменил своё решение и выбрал Анну Ягеллонку и её жениха . 1 мая 1576 года после церемонии бракосочетания Анна и были коронованы польской короной. Коронация формально упраздняла Люблинскую унию, так как литовская шляхта покинула сейм и не участвовала в выборах. Однако после переговоров и подтверждения прав Литвы в составе единого государства и Анна были признаны великими князем и княгиней литовскими.

Разумеется, Анна не вмешивалась в государственные дела, которыми занимался ее муж. После смерти Анна, оказавшись формально единоличным правителем Польши, властных полномочий также не осуществляла, предоставив это право интеррекс-примасу, гнезненскому епископу. На выборах 1886 года Анна поддержала кандидатуру своего племянника , сына короля и Катаржины Ягеллонки.

Анна жила в Варшаве, которая тогда ещё не была столицей государства. Она финансировала городское строительство (многие из зданий той эпохи сохранились до наших дней). По её приказу были воздвигнуты надгробные памятники на могилах , Боны Сфорца и .

Анна скончалась в 1596 году во время царствования племянника . Она была последним членом династии Ягеллонов.