Мария Башкирцева: девушка —роза. Мария Башкирцева – девушка-роза

Что я такое? Ничто. Чем я хочу быть? Всем.
Дадим отдых моему уму, утомленному этими порывами к бесконечному.

Сегодня мой пост посвящен незаурядной личности – Марии Башкирцевой, талантливой, поразительной и навсегда оставшейся юной в памяти ее почитателей. Когда читала дневник этой удивительной девушки, была уверена, что сразу поделюсь своими чувствами и мыслями с вами, мои дорогие друзья! Несколько раз приступала к статье, но получалось, что я просто переписывала цитаты из “Дневника” Марии. И чем дальше, тем этих цитат становилось все больше, и в итоге пост превращался в ее дневник))

Со временем мысль об этой статье становилась все призрачней… Каким же было моё удивление, когда моя подруга ВДРУГ предложила написать пост именно об этой девушке! Оказывается после прочтения «Дневника» Марии Башкирцевой она тоже оказалась под сильным впечатлением и решила выплеснуть свои эмоции …к счастью в мой блог!)) Ах, как же я этому рада!! Тем более Валентина уже как-то украсила мой сайт прекрасной статьей о своей любимой
Поэтому с большим удовольствием предлагаю вашему вниманию статью Валентины Демидовой-Каймы о необыкновенной девушке, которая прожила очень короткую, но такую невероятно яркую и насыщенную жизнь.

Не Муза Великих, а воплощение Музы

Погружение в биографию Марии Башкирцевой, её картины, и, наконец, «Дневник» привело меня к необычному откровению, панорама которого с течением времени открывалась всё больше и становилась всё ярче и реальней.
Вот как мне всё представляется.

Боги Олимпа больше всего ценили, и, по-видимому, ценят и по сей день, Любовь и восхищение ….Смертных! История Олимпа свидетельствует, они сражались за эту Любовь, ради неё совершали подвиги и преступления.
Почему?
Потому что Творец свою Любовь доверил не богам, не ангелам, а Человеку.
Более пространный ответ у меня сложился таким почти поэтическим образом.

Творить Любовь, где Небо и Земля – одно,
Ни Ангелам, ни Духам не дано,
Хоть ближе к небесам их песнопенья.

Свою Любовь доверил Нам Господь!
Из тлена поднимает выше Мира
Любовь, в которой всё сплелось,
И страсть земная, и возвышенная лира.

В Любви, где Человек – творец,
Вкус, запах и прикосновенье,
Звук, цвет и формы – всем им нет числа!

И надо лишь добавить нам
Своих сердец влюблённое биенье,
Созвучное мерцающему свету Звёзд
И Ангельскому песнопенью.

Родители ее ласково называли Мусей.

И вот на прекрасном Олимпе среди бессмертных одна из дочерей Мнемозины* возжелала получить эту земную Любовь и славу, восхищение и поклонение людей. Она мечтала о Любви больше и сильней других столь же прекрасных и одарённых талантами сестёр, как путник в пустыне мечтает о глотке воды.
И вознамерилась вкусить эту Любовь. Нет, она не захотела на этот раз вдохновлять смертных гениев, а, облачаясь в плоть человеческую, лично явить людям свои многочисленные таланты.
Подобно Русалочке, ей удалось вымолить у старших Богов человеческую жизнь. И, чтобы беспрепятственно заявить миру людей о своих талантах, просила дать ей возможность родиться в богатой аристократической семье, не чуждой высокого искусства.
И боги пошли ей навстречу. Но платой за дерзкую мечту стала хрупкость тела и условие, что о своём происхождении она всегда будет только догадываться, терзаясь сомнениями. Отважную Музу не остановила жестокость богов.
И вот, в богатой аристократической семье родилась очаровательная девочка, получившая по святкам имя Мария. Мама – красавица из старинного дворянского рода, а отец, занимавший пост предводителя полтавского дворянства, образованный человек, не лишенный литературного дарования.

Родные стали ласково называть её Мусей. Но учитывая, что мы уже знакомы с историей жизни нашей героини, где нам открылись её амбиции и немалые достижения, уйдём от подобной фамильярности и будем называть нашу героиню Марией.
И пришла Мария в мир людей с талантами, словно с букетом нераскрывшихся бутонов. Бутоны уже в раннем детстве становились чудесными цветами, даря ей восхищение и любовь близких и узкого круга друзей семьи. От неё ждали великих достижений, здесь и гадалка подлила масла в огонь, она предсказала суеверной матери, что дочь будет звездой.
Но Марии хотелось большего – всемирной славы, признания тысяч людей, Любви, Любви, Любви…

Свои многочисленные дарования небожитель, рождённая смертной, раскрывала в себе и для публики с самого раннего возраста, иногда как бы невзначай, иногда от отчаяния…
Она торопилась всю свою жизнь с раннего детства. Возможно, в душе, в бессознательной её глубине, Мария предчувствовала скоротечность своей жизни. А может быть, безрассудно в порыве так свойственных ей страстей, накликала, ставя Творцу условие: «Боже мой! Дай мне такую жизнь, какую я хочу, или пошли мне смерть…».

На какую бы область искусства Мария ни обратила бы свой взгляд и ни приложила бы свой труд, возникали, ни много ни мало, а достойные внимания Произведения.
Вы, дорогой читатель ещё сомневаетесь в её истинных корнях? Но откуда ещё как не с Божественного Олимпа у девочки не только таланты, но и строгие требования к себе, огромная, совсем недетская работоспособность, сила духа, непоколебимая воля и устремлённость к цели?
И это в те самые времена, о которых Пушкин говорил, что, дескать «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь».

«Мне тринадцать лет, если я буду терять время,
то что же из меня выйдет?..»

В неполные тринадцать лет Мария сама составила список предметов, которые хотела освоить, сама выбрала учителей. Среди предметов кроме литературы и философии, были история и физика, анатомия, иностранные языки.

«Когда я кончу Тита Ливия, я примусь за историю Франции Мишле. Я знаю Аристофана, Плутарха, Геродота, отчасти Ксенофонта… Еще Эпиктета, но, право, все это далеко недостаточно. И потом Гомера - его я знаю отлично; немножко также - Платона»

Помимо всего с 12 лет Мария пишет свой дневник! И даже своему дневнику она предуготовила и славу, и вечность. Её «Дневник» стал известен всему миру как памятник эпохи.
В «Дневнике» она пишет, что решила заниматься по 9 часов в день: «Мне тринадцать лет, если я буду терять время, то, что же из меня выйдет? Так много дела в жизни, а жизнь так коротка!»
Обидно, но и понятно, что именно поверхностный, а скорее предвзятый взгляд (мол, что там может быть эдакого?), соотечественников, в её трудолюбии, самоотверженности усматривал лишь непомерное честолюбие, граничащее с тщеславием.
Но большинство обнаруживало между строк «Дневника» страстную душу великого Мастера, правдивую картину жизни, живой отклик на движения тел и душ человеческих.
Это тот самый «Дневник», который впоследствии был переведен на все европейские языки. «Дневник» был много раз переиздан, и с восторгом прочтён сотнями тысяч людей в Европе и в России.
Но элитой русской литературы, среди которой Лев Толстой, Иван Бунин, Антон Чехов, не столько прочтён, а скорее снисходительно пролистан. Марина Цветаева свой «Вечерний альбом» посвятила юной соотечественнице, в которой увидела многие дарования, кроме … литературных.
Вернёмся к короткой и блистательной жизни нашей героини.

К 15 годам практически самостоятельно Мария овладела четырьмя современными и двумя древними языками. Это позволило ей, направляемой лишь внутренним компасом, знакомиться в оригинале (а может вспоминать?), произведения античных авторов и классиков мировой литературы, причём лучшие из лучших. Не была ли она лично Музой сих авторов?
В подтверждение – я не нашла у биографов имён наставников, которые бы составляли для Марии списки чтения. Значит, её вела незримая, но мудрая и вечная душа Музы.

«Я создана для триумфа и сильных ощущений,
поэтому лучшее, что я могу сделать, это сделаться певицей…»

С поразительной легкостью Мария, обладая абсолютным музыкальным слухом, научилась игре на различных музыкальных инструментах: арфе и рояле, мандолине и гитаре.
Мечта указывала ей самый короткий путь – на сцену. У неё обнаружился сильный, редкого тембра и большого диапазона голос, поставленный самой природой. При развитии и оттачивании это было гарантированным обещанием успеха. Именно здесь, на сцене, совершенно точно и сразу, воочию можно получить и любовь, и восторг, и поклонение.
Удивительное по чистоте меццо-сопрано, обещавшее славу оперной дивы, мелькнуло скользящей по небу звездой и обернулось после болезни горла потерей голоса и нарастающей глухотой…И это к всего лишь к 16 годам.

«Я хочу, чтобы моя живопись жила перед глазами»

В её последующем поступке я вижу несгибаемую волю и оптимизм. У меня лично для таких ситуаций сложилось правило в виде афоризма: падать в обморок можно – залёживаться нельзя!
И наша героиня бросилась учиться живописи, и ещё ученицей получила первую золотую медаль.
Современные в основном отечественные критики называют её полотна ничем не примечательными, якобы о них нельзя сказать ничего вразумительного.

Но я не критик, а зритель, восхищённый глубиной и красотой человеческой души, которую вижу в героях её картин. И сама эстетика портретов говорит о глубокой гармонии художника.
За 7 лет, которые были посвящены живописи (сюда входит и учёба) были написано более 150 картин, 200 рисунков, многочисленные акварели.
О многом говорит скульптура, которая некоторое время выставлялась в Париже, в Люксембургском дворце в начале 20 века: в руках крылатый гений держит табличку с именами тех, кто, несмотря на слишком рано оборвавшуюся жизнь, обессмертил себя. На ней можно было увидеть имя нашей героини – «Мария Башкирцева».
Многие работы во время второй мировой войны были утеряны (сгорели, похищены – концов не найти,увы).

Но те единицы, которые сохранились, выставлены в лучших музеях Франции, Голландии, Англии, России…

В музее искусства XIX в. д’Орсе, год открытия в 1988 г., картинам Марии Башкирцевой был отдан целый зал. Кто-то сказал, цитируя её «Дневник», что она могла бы стать «Бальзаком живописи», если бы ей была дарована долгая жизнь.
Значит не я одна восхищённый зритель, в сердце которой повышается градус любви от её картин

Когда я умру, прочтут мою жизнь –
“Дневник” Марии Башкирцевой

Мария пришла на Землю с твёрдым намерением оставить о себе добрую, а лучше восхитительную память. И предвидя ранний уход, смело затевала переписку с живыми знаменитостями литературы, как будто ощущая равенство и надеясь с их помощью сохранить свой дневник как предмет искусства.
Она писала Эмилю Золя и Ги де Мопассану. Последний только после смерти отдал должное юной, талантливой и искренней Марии: «Это была единственная Роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!».

Повторюсь, «Дневник», изданный после смерти Марии во Франции (написан на французском языке) расходился тысячными тиражами и многократно переиздавался.
В России «Дневник» был встречен более чем неоднозначно. Но сами имена разочарованных и восхищённых соотечественников, мнения которых значимы и сегодня, вызовут зависть у любого автора. Среди тех, кто снизошёл для чтения её опуса в тысячу страниц Лев Толстой и Антон Чехов, Владимир Брюсов и Велимир Хлебников.
Я выбираю фрагмент Велимира Хлебникова: «Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звёзд своего духа…» .
«Дневник», о котором шла речь, был изначально подвергнут строгой цензуре со стороны близких родственников Марии. И тот, что выходил в печать имел большие пробелы и даже искажения. Поговаривают, что родственники не пожелали предавать всемирному обозрению пикантные подробности семейной истории.

Об этом стало известно, когда в архивах Национальной библиотеки Франции, приблизительно в 1985 году был обнаружен оригинальный, подлинный текст «Дневника», ранее считавшийся утраченным. Полное издание на французском языке по-новому раскрывает личность Марии Башкирцевой, а также несколько иначе освещает жизнь эпохи.
Я не читаю на французском, а то точно вцепилась бы в текст, жадно выискивая пропущенное, там где больше вибрирует божественная Душа Марии – самой Музы, пришедшей в наш Мир для пробуждения в людях Любви.

Мария Башкирцев покинула этот мир в 1884 году. Она боролась за жизнь до последнего дня, но скоротечный туберкулез не дал ей шансов. На ее последней картине, которую она так и не закончила, Мария нарисовала девушку в весеннем саду…

Цитаты Марии Башкирцевой из ее “Дневника”

Я, которая хотела бы сразу жить семью жизнями, живу только четвертью жизни… И потому мне кажется, что свеча разбита на четыре части и горит со всех концов…
*
С тех пор как я сознаю себя – с трехлетнего возраста – все мои мысли и стремления были направлены к какому-то величию.
*
Как разбивают сердца? Не любя или перестав любить.
*
Любовь дает возможность представить себе мир таким, каким он должен был быть…
*
«Столько стремлений, столько желаний, столько проектов, столько… чтобы умереть в 24 года на пороге всего!»

Нельзя допускать, чтобы люди, вам безразличные, могли заставить вас страдать.
*
Любовь уменьшается, когда не может больше возрастать.

Самое простодушие внешних украшений заставляет чувствовать доброту и простоту русского народа. А нигилисты стараются совратить его, как Фауст, погубивший Маргариту. Пропаганда делает свое дело, и день, когда восстанет этот добрый народ, возмущенный и обманутый, будет ужасен: если в мирное и спокойное время он кроток и прост, как ягненок, то, восстав, он был бы свиреп до ярости, жесток до исступления.
*
Эта всемирная любовь не есть чувство чахоточной: я всегда была такая, и я помню как раз, десять лет тому назад, я писала (1874 г.), перечислив прелести различных времен года: «Напрасно захотела бы я выбрать: все времена года хороши, все возрасты – вся жизнь». «Надо все!» «Одним словом все в жизни мне нравится, мне все приятно и, прося счастья, я нахожу свою прелесть и в несчастье. Мое тело плачет и кричит, но что-то, что выше меня, радуется жизни, несмотря ни на что!»

Великим может быть только тот, кто откроет свой новый путь, возможность передавать свои особенные впечатления, выразить свою индивидуальность. Мое искусство еще не родилось.
*
Мне кажется, что никто не любит всего так, как я люблю: искусство, музыку, живопись; книги, свет; платья, роскошь, шум, тишину, смех, грусть, тоску, шутки, любовь, холод, солнце, все времена года, всякую погоду, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимою, дождь осенью, весну с ее тревогой, спокойные летние дни и прекрасные ночи со сверкающими звездами… я все люблю до обожания. Все представляется мне со своих интересных и прекрасных сторон: я хотела бы все видеть, все иметь, все обнять, слиться со всем и умереть, если надо, через два года или в 30 лет, умереть с экстазом, чтобы изведать эту последнюю тайну, этот конец всего или божественное начало.
*
Незадолго до ее кончины, 25 июля 1884 года, в «Дневнике» появилась такая запись.

«Мое тело плачет и кричит, но что-то, что выше меня, радуется жизни, несмотря ни на что!», - так о себе писала Мария Башкирцева . Личность необычайно одаренная, она прожила короткую, но деятельную жизнь. Музыка, живопись и литература – во всех сферах искусства Мария нашла себя. Ее «Дневник», написанный на французском, переведен на многие языки мира, картины выставляются в Русском музее. Судьбой Марии было отмеряно 25 лет жизни, большинство из них она провела в Париже. Современники видели в ней гения, и творческое наследие действительно даровало ей бессмертие.

Марию Башкирцеву в равной степени можно считать русской, французской и украинской художницей. На Полтавщине она родилась и провела свое детство, ранняя юность девушки прошла в семейных путешествиях по Европе, а недолгая изобразительная деятельность сосредоточилась главным образом в Париже. Башкирцева стала не только первой женщиной, но и первым русским художником, чьи работы приобрел Лувр. Однако знаменитой эту незаурядную личность сделала посмертная публикация ее дневников, которые Мария вела с двенадцатилетнего возраста. Их множественное издание на различных языках стало своеобразным бестселлером XIX — начала XX века. Ее опубликованные записи произвели глубокое впечатление на известных творческих людей того периода и продолжают вдохновлять наших современников.

Статья расскажет о короткой, но необыкновенной жизни художницы Марии Башкирцевой, ее дарованиях, талантах и творчестве, о ее прославленном дневнике с приведенными из него цитатами.

Детство и ранняя юность

Возраст Башкирцевой Марии Константиновны в посмертном издании ее дневников был несколько изменен. Согласно записям, найденным в Национальной библиотеке Франции, дата ее рождения — 1858 год, 24 ноября. Отец Константин Башкирцев, действительный статский советник и предводитель местного дворянства, владел в Полтавской губернии имением Гавронцы, где Мария и появилась на свет. Но первые детские годы девочка провела в Черняковке, во владениях полковника Черняка, недалеко от воспетой Гоголем Диканьки. Родители ее развелись, и мама, до замужества Бабанина, переехала в имение своего отца, что находилось в Харьковской губернии.

С мая 1870 года десятилетняя Муся, как ласково звали ее дома, с матерью, дедушкой и тетей едет в Европу. Два года семейство путешествует по Австрии и Швейцарии, останавливаясь в Вене, Баден-Бадене, Женеве, и заканчивает свои странствия во Франции, где после посещения Парижа селится в Ницце. Здесь Мария Башкирцева начинает на французском языке вести свой судьбоносный дневник, первые записи которого датированы 1870 годом. Ее путешествия на этом не закончились, она часто ездила с семьей по Италии, на Украину навестить отца, в Санкт-Петербург и Москву.

Образование

Для Муси нанимали гувернанток и учителей. Это было лучшее образование для тринадцатилетней девочки того времени. Она сама выбирала предметы, и круг интересов Марии оказался чрезвычайно широким. Помимо обязательных танцев, изобразительного искусства, вокала и музыки больше всего ее интересовали языки, история, литература, философия. Словно предвидя недолгий срок своей жизни, она озабочена скоротечностью времени. Девочка решает уделять занятиям по девять часов ежедневно. Ее жажда познать как можно больше и быстрее сравнима с неутолимой страстью.

«Когда я кончу Тита Ливия, я примусь за историю Франции Мишле. Я знаю Аристофана, Плутарха, Геродота, отчасти Ксенофонта… Еще Эпиктета, но, право, все это далеко недостаточно. И потом Гомера — его я знаю отлично; немножко также — Платона».

Она слишком требовательна и к себе, и своим преподавателям. В ожидании учительницы, негодуя, что та задерживается, Мария пишет в дневнике:

«Уже полтора часа жду учительницу; она, как всегда, опаздывает. Я вне себя от досады и возмущения. Из-за нее я трачу время попусту. Ведь мне 13 лет, и если терять время - что из меня выйдет?.. Так много дела в жизни, а жизнь так коротка!»

Просто невероятными кажутся ее недетское честолюбие, устремления и амбиции. В течение пяти месяцев 1873 года она окончила трехлетний образовательный курс лицея. Кроме русского и украинского языков свободно владела несколькими европейскими, а также латынью и древнегреческим, на которых издавались в основном научные и философские труды. Всех авторов Мария предпочитала читать в оригинале. Известный французский драматург поэт и прозаик Франсуа Коппе, в дальнейшем посетив парижскую мастерскую художницы Марии Башкирцевой, так опишет свои впечатления:

«…в темном углу неясно видны многочисленные тома книг, беспорядочно расположенные на полках, разбросанные на рабочем столе. Я подошел и стал рассматривать заглавия. Это были лучшие произведения человеческого гения. Они все были собраны тут на их родном языке — французские, итальянские, английские, а также латинские и даже греческие, и это вовсе не были «библиотечные книги», книги для мебели, но настоящие, употребляемые книги, читаные и перечитаные. На конторке лежал Платон, раскрытый на одной из самых чудных страниц».

Музыкальный и вокальный талант

Помимо незаурядных способностей в области изобразительного искусства, девочка была одарена выдающимся слухом, а также сильным и чистым, с широким диапазоном меццо-сопрано. Она превосходно освоила игру на рояле, арфе, гитаре и мандолине. Занятиям по вокалу и музыке Мария уделяла чрезвычайно много времени. В своем стремлении к славе и желании стать кем-то значимым она планировала достичь незаурядных успехов оперной певицы. Восхищаясь редким таланом, эту карьеру ей также прочили все члены семьи и знакомые. А юная мадмуазель Башкирцева писала о своих надеждах:

«Я создана для триумфа и сильных ощущений, поэтому лучшее, что я могу сделать, это сделаться певицей…».

Однако к 16 годам девушке диагностировали чахотку, как некогда называли туберкулез. Осложнение перешло на горло, что привело к утрате певческого голоса и появлению постепенно возрастающей глухоты. Если бы не это прискорбное обстоятельство, биография Марии Константиновны Башкирцевой была бы совсем иной. Она могла прожить более долгую жизнь, посвятив себя не живописи, а оперной сцене, ее дневник приобрел совсем другое содержание и, возможно, никогда не был бы издан.

Художественное образование

Проведя из-за болезни весь 1876 год на курортах Италии, Мария Башкирцева решила совершенствовать свой художественный талант и добиться выдающихся успехов на поприще изобразительного искусства. В 1877 году ее семья переехала в Париж, где Мария сначала училась живописи в студии выдающегося учителя Роберта-Флери, а затем поступила в частную Академию Жюлиана, составлявшую достойную конкуренцию парижской Школе изящных искусств.

«Живопись приводит меня в отчаяние! Потому что я обладаю данными для того, чтобы создавать чудеса, а между тем, я, в отношении знаний, ничтожнее первой встречной уличной девчонки, у которой заметили способности и которую посылают в школу».

«Это ужасно — стремиться рисовать как мастер по прошествии шести недель учения».

Учреждение Родольфо Жюлиана было на тот момент единственной академией художеств, куда принимали женщин. Потому там находилось много студенток из Америки, Бразилии, Канады и большинства европейских стран. Среди них учились две известные в будущем художницы, Анна Билинская-Богданович из Польши и Луиза Бреслау из Швейцарии, которых Башкирцева, как она отметила в своем дневнике, считала своими единственными настоящими соперницами. В ее записях за период обучения оставлено также много воспоминаний об академии, преподавателях и студентах. Мария понимает, что ей отпущено немного времени для творчества и самоутверждения, потому спешит как можно быстрее освоить всю художественную науку, которой может обучить заведение Жюлиана.

«В мастерской все исчезает; тут не имеешь ни имени, ни фамилии; тут перестаешь быть дочерью своей матери, тут всякий сам по себе, каждая личность имеет перед собой искусство, и ничего более».

«Я не вижу впереди ничего… ничего, кроме живописи. Если бы я стала великой художницей, это заменило бы для меня все, тогда я имела бы право (перед самой собой) иметь чувства, убеждения, я не чувствовала бы презрения к себе, записывая сюда все свои треволнения».

Она по множеству часов проводит в мастерских, поражая преподавателей своей небывалой трудоспособностью. За два года Башкирцевой удалось пройти семилетний академический курс обучения, но она продолжала посещать женскую студию Жюлиана и поддерживать отношения с ее студентками. В одной из сюжетных картин 1881 года девушка изобразила студийную атмосферу, учениц, рисующих с натуры, и себя, сидящей по центру, на переднем плане полотна.

Изобразительное творчество

Начиная с 1880 года и до самой смерти Мария Башкирцева участвовала в регулярных экспозициях престижнейшей художественной выставки Парижского салона. Исключением был только 1883 год. Полотно «Салон Жюлиана», выставленное художницей в 1882 году, получило второе место, картина «Встреча» и пастельный портрет ее кузины в 1984 году удостоились почетного упоминания жюри.

Наиболее проникновенными картинами Марии Башкирцевой считаются «Дождевой зонт», «Жан и Жак», а самыми знаменитыми полотнами являются «Встреча», изобразившая детей парижских трущоб, и «В студии».

Помимо парковых пейзажей и городских сюжетов главной темой художницы были женские и детские портреты, в которых она мастерски передала настроение, характер, глубокое душевное состояние своих моделей. В ряде автопортретов художница гораздо лучше, чем это отражают фотографии, подчеркнула живость и утонченность своей натуры, концентрируя внимание то на пытливом, проницательном взгляде, то на мимолетной и многозначительной улыбке.

«Мои фотографические портреты никогда не передадут меня, в них недостает красок, а моя свежесть, моя бесподобная белизна составляют главную мою красоту».

Башкирцева работала слишком интенсивно и спешила оставить после себя как можно больше произведений. Порой, не выдерживая установленного для себя темпа, она свою усталость выражала на страницах дневника.

«Бывают минуты, когда готова послать к черту это горнило умственной работы, славу и живопись, чтобы ехать в Италию — жить солнцем, музыкой и любовью».

«Что я такое? Ничто. Чем я хочу быть? Всем. Дадим отдых моему уму, утомленному этими порывами к бесконечному».

Картины Марии Константиновны Башкирцевой написаны в стиле реализма и натурализма, несколько напоминая манеру Жюля Бастьен-Лепажа, любимого учителя и друга художницы, которым она восхищалась. Однако если Лепаж черпал свое вдохновение в природе и сельских пейзажах, Башкирцева обращалась к городским сценам, так написав об этом:

«Я ничего не говорю о полях, потому что Бастиен-Лепаж царит над ними как суверен, но улицы еще не имеют власти его кистей».

К несчастью, оба художника были слишком рано сражены смертельными недугами, и учитель всего на месяц пережил свою ученицу. Скончалась Мария Башкирцева в 1884 году, 12 ноября. Через несколько дней ей исполнилось бы 26 лет.

Наследие художественных произведений Башкирцевой

Несмотря на то что весь творческий путь художницы, включая учебный период в академии, исчисляется семью годами, она была очень продуктивна. Из всех картин Марии Башкирцевой известно о существовании 150 полотен и пастелей, около 200 рисунков, эскизов и акварелей, а также об одной скульптуре. Произведений было гораздо больше, но они не каталогизированы, а многие из них не имели названий. Большинство картин Башкирцевой утрачены, и потому оригинальные работы художницы сейчас довольно редки, на сегодняшний день их по всему миру осталось около 60 единиц.

В 1885 году общество женщин-художниц Франции организовало экспозицию работ Башкирцевой, где было выставлено десять полотен, некоторые акварели, рисунки, скульптурные этюды. Все они находятся сейчас в музеях Франции.

В начале XX века мать Башкирцевой передала в дар Русскому музею Александра III собрание художественных работ своей дочери. В коллекцию входили рисунки, этюды, выполненные маслом полотна, пастели. Тринадцать рисунков и восемь живописных произведений художницы Русский музей оставил в своей экспозиции. В начале 1930 годов несколько работ было передано Красноярскому музею и два полотна Днепропетровскому. В украинские музеи было предоставлено 127 произведений Башкирцевой, из которых сейчас в стране осталось три картины, остальные пропали во время Великой Отечественной войны. Из Харьковской галереи в период эвакуации утрачено 66 полотен, судьба остальных работ не известна. Также немало произведений Башкирцевой хранилось в Гавронцах, они были уничтожены при бомбежке.

Самые известные работы художницы представлены в коллекции парижского музея Орсе и в студии-мавзолее Башкирцевой. Некоторые из ее произведений находятся в музейных и частных коллекциях по всему миру.

Единственная скульптура

Если бы судьба отпустила более долгий жизненный срок для Марии Башкирцевой, возможно, художница стала бы более знаменитой на поприще скульптуры, чем живописи.

«Я рождена скульптором; я люблю форму до обожания. Никогда краски не могут обладать таким могуществом, как форма, хотя я и от красок без ума. Но форма! Прекрасное движение, прекрасная поза. Вы поворачиваете — силуэтка меняется, сохраняя все свое значение!.. О, счастье, блаженство! Моя статуя изображает стоящую женщину, которая плачет, уронив голову на руки. Вы знаете это движение плеч, когда плачут».

Башкирцева работала над эскизами для пяти скульптур, но изваяна нею была лишь одна «Печаль Навсикайи», над которой художница трудилась два года и закончила в год своей кончины. Идеи реализма скульптура приняла гораздо позже, чем живопись, и потому произведение Башкирцевой довольно необычно для ваятелей того времени, оно больше напоминает поздние работы Родена. Сейчас «Печаль Навсикайи» является экспонатом музея Орсе и свидетельствует о том, насколько многогранным был талант Марии Башкирцевой.

История дневника

Биография Марии Башкирцевой неотделима от ее главного произведения, дневника, записи которого не были секретом ни для родственников, ни для друзей. По упоминаниям некоторых близких для нее людей, Мария искала издателя для своих 105 тетрадей еще при жизни. Скорее всего, она дала устное указание своей матери о посмертной публикации дневника, но и в записях Башкирцева неоднократно высказывается о своих намерениях.

«К чему лгать и притворяться? Конечно, я хочу, да и надеюсь, пожалуй, тем ли, иным ли способом остаться на этой земле. Если не умру в молодости, надеюсь остаться как великая художница; а если умру молодой, хочу оставить дневник, и пускай его издадут: не может быть, чтобы это было неинтересно».

«А после моей смерти перероют мои ящики, найдут этот дневник, семья моя прочтет и потом уничтожит его, и скоро от меня ничего больше не останется, ничего, ничего, ничего! Вот что всегда ужасало меня! Жить, обладать таким честолюбием, страдать, плакать, бороться и, в конце концов, — забвение... забвение, как будто бы никогда и не существовала...»

Уже после смерти Марии архитектор и художник Эмиль Бастьен-Лепаж, младший брат учителя Башкирцевой, представил ее матери Андре Терье, писателя, который взялся за редактирование дневника. Подготовленный для печати текст был далеко не полным, он опускал многие семейные истории, слишком откровенно изложенные Марией, а также фрагменты, неприемлемые обществом того времени. Мать Марии Башкирцевой порицала намерение дочери публично раскрывать сокровенные заметки, но ослушаться ее предсмертной воли не пожелала. Первое издание дневника под названием Mon journal датировано 1887 годом. Английский перевод появился через два года под названием «Дневник молодой художницы 1860-1884». Постепенно издания на нескольких других языках разошлись многочисленными тиражами по всей Европе.

Во французской Национальной библиотеке в середине 1980 годов обнаружились оригинальные тексты дневника Башкирцевой. Они по частям печатались различными французскими издательствами. В 2005 году вышел 16-томный вариант дневника, основанный на оригинальной полнообъемной рукописи Марии Башкирцевой, а на английском языке вышла первая часть под названием «Я самая интересная книга из всех».

Дневник Марии Башкирцевой — это поразительно современный психологический автопортрет молодого одаренного ума. Ее литературная проза, переходящая порой в диалог, остается чрезвычайно увлекательной даже для современного читателя. Девушка, несомненно, обладала выдающимся литературным даром. Главная тема ее рукописей — сама Башкирцева, ее надежды, глубокое стремление к достижению славы, нарастающий страх, что периодические обострения недуга могут оказаться смертельной болезнью, и она не успеет реализоваться в жизни.

«Столько стремлений, столько желаний, столько проектов, столько… чтобы умереть в 24 года на пороге всего!»

«…хочу жить скорее, скорее, скорее… («Я никогда не видал такой лихорадочной жизни»,- сказал Д., глядя на меня.) Это правда, я боюсь только, что это желание жить на всех парах есть признак недолговечности. Кто знает?»

«Пусть мне дадут хотя бы не более десяти лет, но в эти десять лет - славу и любовь, и я умру в тридцать лет довольная. Если бы было с кем, я заключила бы условие: умереть в тридцать лет, но только пожив».

«Мне кажется, что я должна умереть, я не могу жить: я ненормально создана, во мне бездна лишнего и очень многого недостает; такой характер не способен быть долговечным».

Острый ум девушки лишен лицемерия, дневник содержит не только проницательную историю ее семьи, но и новаторский рассказ о буржуазном обществе XIX века. Помимо заметок о происходящих событиях, рукопись Башкирцевой включает в основном наблюдения и высказывания о человеческих качествах, чувствах, поступках, ее личные эмоции и переживания, отношение к различным социальным сферам и явлениям. Сама не понимая того, Мария с тринадцати лет проводила безжалостный психоанализ собственной личности и попадающих в область ее внимания других людей.

«Я знаю человека, который меня любит, понимает, жалеет, полагает жизнь на то, чтобы сделать меня счастливою, который готов для меня на все и который никогда не изменит мне, хотя и изменял прежде. И этот человек — я сама».

Цитаты из дневника

Многие выдержки из ее записей стали популярными, особенно те, что проникнуты тонкими философскими умозаключениями либо почти дедуктивной, психологической наблюдательностью.

«Унижают себя на словах только тогда, когда, в сущности, вполне уверены в своей высоте».

«Настоящие эгоисты должны бы делать только добро: делая зло, становишься сам слишком несчастлив».

«Не будем ничего ждать от людей, от них мы получаем только обманутые надежды и горести».

«Булавочные уколы сводят вас с ума, но сильный удар дубины вы можете перенести. Это правда».

«Блаженны те, у кого есть честолюбие, это благородная страсть; из самолюбия и честолюбия стараешься быть добрым перед другими, хоть на минуту, и это все-таки лучше, чем не быть добрым никогда».

«Я плакала раз в объятиях мамы, и это разделенное страдание оставило во мне на несколько месяцев чувство такого жестокого унижения, что я никогда ни при ком не буду больше плакать от горя. Можно плакать перед кем угодно от досады или по поводу смерти Гамбетты, но излить перед другими всю свою слабость, свое убожество, свое ничтожество, свое унижение - никогда! Если это и облегчает на минуту, то потом раскаиваешься как в ненужном признании».

«Жизнь коротка, нужно смеяться, сколько можешь. Слез не избежать, они сами приходят. Есть горести, которых нельзя отвратить: это смерть и разлука, хотя даже последняя не лишена приятности, пока есть надежда на свидание. Но портить себе жизнь мелочами — никогда!»

«Никогда не нужно позволять заглядывать в свою душу, даже тем, кто нас любит. Нужно держаться средины, и уходя, оставлять по себе сожаление и иллюзии. Таким образом будешь казаться лучше, оставишь лучшее впечатление. Люди всегда жалеют о том, что прошло, и вас захотят снова увидеть; но не удовлетворяйте этого желания немедленно, заставьте страдать; однако не слишком. То, что стоит нам слишком многого страдания, теряет свою цену, когда наконец приобретается после стольких затруднений: кажется, что можно было надеяться на лучшее. Или уж заставьте слишком страдать, более, чем слишком… тогда вы царица».

«Великим может быть только тот, кто откроет свой новый путь, возможность передавать свои особенные впечатления, выразить свою индивидуальность. Мое искусство еще не родилось».

«Истинные художники не могут быть счастливы; во-первых, они отлично знают, что толпа не понимает их, они знают, что работают для какой-нибудь сотни людей, а все остальные руководствуются в своих суждениях своим скверным вкусом или каким-нибудь Фигаро. Невежество в вопросах искусства поистине ужасающее во всех классах общества».

«…храбрость не в том, чтобы делать то, чего другие боятся и что вам не страшно; настоящая, единственная храбрость — это заставить себя сделать то, что страшно».

«Любовь уменьшается, когда не может больше возрастать».

«Когда люди вполне счастливы, они начинают незаметно любить меньше и кончают тем, что отдаляются друг от друга».

«Жизнь без любви — то же, что бутылка без вина. Но нужно, чтобы и вино было хорошее».

«Любовь дает возможность представить себе мир таким, каким он должен быть».

«Как разбивают сердца? Не любя или перестав любить».

«Раз сердце полно одной женщиной, в нем нет места другой; но как только оно начинает пустеть, другая входит в него — с той самой минуты, как вложила туда хоть кончик мизинца».

Башкирцева в 1881 году написала несколько статей для феминистской газеты La Citoyenne под псевдонимом Полин Оррел, после чего одно из ее высказываний стало часто цитироваться французами:

«Давайте любить собак, будем любить только собак!»

Письма Мопассана и Марии

Это происходило в последний год ее жизни. Инициатором переписки стала Башкирцева, как она сама писала, эта идея появилась у нее неожиданно:

«Я проснулась в одно прекрасное утро с желанием побудить настоящего знатока оценить по достоинству все то красивое и умное, что я могу сказать. Я искала и остановила свой выбор на нем».

Да, она выбрала именно его, выдающегося литературного мастера Ги де Мопассана, и не только потому, что его произведениями зачитывалась вся Европа. Великий писатель был исключительно наблюдательным, он великолепно понимал тончайшие свойства человеческой души и слыл знатоком французского общества со многими его тайнами, о чем в легкой и увлекательной форме излагал на страницах своих новелл и романов. Его стиль был живым, образным и слегка насмешливым. Он умел захватить внимание читателя, даже если история не содержала острого сюжета. Очевидно, Башкирцева посчитала Мопассана достойным оценить ее остроту ума и литературные способности.

Девушка отправила писателю последовательно шесть писем от имени различных вымышленных нею личностей. Стиль каждого послания отличался и достоверно передавал характер придуманного персонажа. Мопассан был заинтригован и поддержал диалог, совершенно не подозревая, с кем его ведет. Имя истинного адресата он узнал слишком поздно, уже после смерти девушки. Писатель посетил ее могилу, и в память о ее остроумии и блестящем литературном розыгрыше оставил в своих записях строку:

«Это была единственная роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!»

Отклики общественности

Сразу после выхода в печать дневник Башкирцевой получил ошеломительный успех. В год его публикации Франсуа Коппе, известный французский писатель, поместил в прессе восторженный очерк о художнице, где были такие строки:

«Я видел ее только раз, видел только в течение одного часа — и никогда не забуду ее. Двадцатитрехлетняя, она казалась несравненно моложе. Почти маленького роста, пропорционально сложенная, с прекрасными чертами кругловатого лица, со светло-белокурыми волосами, будто сжигаемыми мыслью глазами, горевшими желанием все видеть и все знать, с дрожащими, как у дикого скакуна, ноздрями — Башкирцева с первого взгляда производила так редко испытываемое впечатление: сочетание твердой воли с мягкостью и энергии с обаятельной наружностью. Все в этом милом ребенке обнаруживало выдающийся ум. Под женским обаянием чувствовалась железная мощь, чисто мужская».

Одним из самых первых поклонников литературного опыта русской художницы Марии Башкирцевой стал Бернард Шоу, который использовал ее историю жизни в двух своих пьесах. Премьер-министр Великобритании Уильям Гладстон, который к тому же был писателем, назвал дневник «книгой без параллелизма». Откровенный стиль опубликованных записей считается источником вдохновения для автобиографических изложений американской писательницы Мэри Маклейн, а также более позднего поколения зарубежных писателей-модернистов: Пьера Луиса, Анаис Нин, Кэтрин Мэнсфилд и других.

В России творчество Башкирцевой стало популярным с начала XX столетия. Его восторженной поклонницей стала Марина Цветаева, посвятившая «Вечерний альбом», свой первый стихотворный сборник, «блестящей памяти» художницы. В дневнике писателя и литературоведа Валерия Брюсова о Башкирцевой оставлены такие строки:

«Ничто так не воскрешает меня, как дневник Башкирцевой. Она — это я сам со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами».

Крупнейший деятель русского авангарда, поэт и писатель Велимир Хлебников, составил такое впечатление после прочтения дневника:

«Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звезд своего духа. В этой области у человечества есть лишь один дневник Марии Башкирцевой — и больше ничего. Эта духовная нищета знаний о небе внутреннем — самая яркая черная Фраунгоферова черта современного человечества».

О Марии Башкирцевой много писали, историей ее жизни восторгались, а дневник нередко цитировали, и это остается неизменным спустя 134 года после ее смерти. Она достигла поставленной цели — стала знаменитой.

Мавзолей

На кладбище Пасси в Париже над могилой Мари Башкирцевой построен склеп по образцу православной русской часовни. Его архитектор Эмиль Бастьен-Лепаж был близким другом Башкирцевой и младшим братом ее дорогого учителя. Внутри строения воспроизведена полномасштабная мастерская художницы. Здесь хранится ее мольберт, принадлежности для живописи, некоторые личные вещи и предметы мебели, а также одно из последних полотен «Святые жены». На внешней стене выбиты строки стихотворения Андре Терье, редактора дневников Башкирцевой:

«О Мария, о белая лилия, сияющая красота /вы не померкнете в этой ночи/ваш дух жив, светлая вам память / и бессмертные духи цветов всегда прибывают рядом с вами».

Надмогильную часовню Башкирцевой с интерьером мастерской правительство Франции объявило историческим памятником. Многие годы строение было местом паломничества для почитателей художницы, и его долгое время поддерживало общество «Друзей Марии Башкирцевой». Сейчас часовня закрыта во избежание расхищений, но она все равно остается одной из самых посещаемых могил исторического кладбища, где похоронено много знаменитостей.

Мария Константиновна Башки́рцева (фр. Marie Bashkirtseff; 12 ноября 1858 года, Гавронцы, Полтавский уезд, Полтавская губерния, Российская империя - 19 октября 1884 года, Париж, Франция) - русская художница, автор знаменитого дневника. Большую часть жизни провела во Франции.

Мария Башкирцева, согласно найденным в Национальной библиотеке Франции записям[⇨], родилась 24 ноября 1858 года в имении Гавронцы (Гайворонцы) недалеко от Полтавы Полтавской губернии Российской империи, в семье местного предводителя дворянства Константина Башкирцева и Марии Бабаниной. В посмертных изданиях дневника её возраст был убавлен.

Детство Марии прошло в селе Черняковке (владения полковника Черняка), по современному административному делению - Чутовского района Полтавской области Украины. Ежегодно, на День молодёжи, происходит международная ярмарка в Марииной долине, названной в честь Башкирцевой.

После развода мать уезжает с Марией, которой на тот момент было двенадцать лет, в Европу: Вену, Баден-Баден, Женеву. Там девушка влюбилась в герцога Гамильтона, а позднее, в Ницце - в аристократа Бореля. Вскоре увлечение Борелем проходит, и в 1873 году гувернантка 15-летней девочки сообщает ей страшную новость: герцог Гамильтон женится, но, увы, не на ней. Точно нож вонзается в грудь - пишет Мария в своём дневнике.

Следующими объектами её девичьих влюбленностей оказываются граф Александр де Лардерель, Поль Гранье де Кассаньяк, граф Пьетро Антонелли (племянник кардинала Джакомо), Одифре и другие. Увлекшись де Кассаньяком, депутатом и оратором, Мария всерьёз обращается к политике. Существуют свидетельства, что Башкирцева пишет под псевдонимом статьи о феминизме, ибо даже в Академии Жюлиана , где девушка изучает живопись, идеи феминизма вызывали смех.

В возрасте шестнадцати лет Мария узнаёт, что у неё туберкулёз. Теперь она проводит много времени на курортах и чувствует приближение скорой смерти. Тем не менее, девушка задумывается и о судьбе своего дневника, который решает издать. К этому же периоду (1884) относится её известная переписка с Ги де Мопассаном, который, впервые получив письмо от некоего скромного учителя Жозефа Савантена, от этой «писанины» отмахивается. В ответном письме, уже от имени девушки, а не учителя, Башкирцева отказывается от предложенного самим писателем.

Последние страницы дневника драматичны - умирает от рака учитель Марии, знаменитый французский художник Жюль Бастьен-Лепаж . Муся, как ласково называли девушку, ухаживает за своим учителем и… умирает первой. Последняя её запись в дневнике: «…Горе нам! И пусть только здравствуют консьержки!.. Уже два дня койка моя стоит в салоне, но он так велик, что его разгородили ширмами, и мне не видны рояль и диван. Мне уже трудно подняться по лестнице».

Мария Башкирцева скончалась от туберкулёза в возрасте 25 лет. Похоронена в Париже, на кладбище Пасси. Мавзолей Марии Башкирцевой, построенный Эмилем Бастьен-Лепажем, является также местом захоронения многих других членов семьи Башкирцевых-Бабаниных. Над входом в него - строчка из Андре Терье, а внутри хранятся её мольберт, мебель, скульптура и некоторые картины, в том числе одна из последних работ Башкирцевой - «Святые жёны».

Мопассан, посетив её могилу, сказал:

С двенадцати лет и до смерти Мария ведёт на французском языке дневник (сто пять тетрадей), ставший впоследствии знаменитым и неоднократно переведённый на многие языки, в том числе и на русский. Дневник проникнут тонким психологизмом, романтической «жаждой славы» и вместе с тем трагическим чувством обречённости.

В начале XX века эта книга была очень популярна в России, а самой известной поклонницей творчества и личности Башкирцевой была Марина Цветаева, в молодости переписывавшаяся с матерью Башкирцевой (умершей в 1920-х годах) и посвятившая «блестящей памяти» Башкирцевой свой первый сборник стихов «Вечерний альбом». На обложке своей второй книги «Волшебный фонарь» Цветаева анонсировала целый сборник под названием «Мария Башкирцева. 3-я книга стихов», однако он не вышел (а, может быть, и не был написан).

Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →

В Люксембургском музее в Париже существует давнее правило, согласно которому этот музей хранит произведения художников в течение десяти лет после их смерти, а затем лучшие передает в Лувр. Так случилось с картинами Марии Башкирцевой (1860–1884) «Митинг», «Портрет натурщицы», «Жан и Жак», которые были приобретены на посмертной выставке художницы, а затем поступили в Лувр. Следует отметить, что это был первый случай, когда картины русского художника попали в Лувр.

Тогда же, в 1885 году, известный писатель и драматург Франсуа Коппе опубликовал очерк «О Марии Башкирцевой».

«Я видел ее только раз, видел только в течение одного часа - и никогда не забуду ее, - признавался писатель. - Двадцатитрехлетняя, она казалась несравненно моложе. Почти маленького роста, пропорционально сложенная, с прекрасными чертами кругловатого лица, со светло-белокурыми волосами, будто сжигаемыми мыслью глазами, горевшими желанием все видеть и все знать, с дрожащими, как у дикого скакуна, ноздрями - Башкирцева с первого взгляда производила так редко испытываемое впечатление: сочетание твердой воли с мягкостью и энергии с обаятельной наружностью. Все в этом милом ребенке обнаруживало выдающийся ум. Под женским обаянием чувствовалась железная мощь, чисто мужская».

М. Башкирцева. Фотография 1876 г.

Ф. Коппе описывает свои впечатления от посещения мастерской молодой художницы, где в темном углу он «неясно видел многочисленные тома книг, беспорядочно расположенные на полках, разбросанные на рабочем столе. Я подошел и стал рассматривать заглавия. Это были лучшие произведения человеческого гения. Они все были собраны тут на их родном языке - французские, итальянские, английские, а также латинские и даже греческие, и это вовсе не были «библиотечные книги», книги для мебели, но настоящие, употребляемые книги, читаные и перечитаные. На конторке лежал Платон, раскрытый на одной из самых чудных страниц».

Русская поэтесса и переводчик, обладательница престижной «Пушкинской премии», Ольга Чюмина в 1889 г. посвятила памяти Башкирцевой сонет, в котором описаны картины, виденные поэтессой в мастерской художницы в Париже:

От мелких драм из жизни бедняков,
записанных и схваченных с натуры,
где все живет: и лица, и фигуры,
и говорит красноречивей слов,
до чудных сцен евангельских преданий
иль эпопеи Рима роковой и Греции:
весь цикл ее созданий -
всё истиной проникнуто одной.
«Святые жены», «Цезарь», «Навзикая»...
Повсюду мысль, везде душа живая.

О художнице написано несколько романов. Свой первый сборник стихов «Вечерний альбом» Марина Цветаева посвятила «Светлой памяти Марии Башкирцевой».

М. Башкирцева оставила более 150 картин, 200 рисунков, несколько скульптур. Большинство картин после двух выставок, устроенных в Париже французским обществом женщин-художниц, было приобретено для музеев Франции и Америки. В музее Ниццы имеется отдельный зал Башкирцевой. Ее картины хранятся в Русском музее, Третьяковской галерее, днепропетровском, саратовском, харьковском музеях.

М ария Константиновна Башкирцева родилась в селе Гайворонцы, близ Полтавы, в богатой, родовитой дворянской семье. Спустя два года после свадьбы мать Башкирцевой разошлась с мужем и переехала с двумя детьми в имение своих родителей. В 1870 г. Башкирцевы - мать, тетка, дедушка, брат, кузина - в сопровождении домашнего врача отправились за границу и поселились в Ницце. В 1877 г. вся семья по настоянию Марии переселяется в Париж. В этом же году Мария поступает в известную студию Ф. Жюлиана. После одиннадцатимесячной работы в мастерской жюри Академии, состоящее из знаменитых художников (Робер-Флёри, Бугеро, Буланже, Лефевр), присуждает ей золотую медаль.

Осень. 1884. Люксембургский музей

Она работала беспрерывно, без отдыха, развивая свои необыкновенные способности, всесторонние дарования. Играла на рояле, арфе, гитаре. Обладая выдающимся, редким голосом и ярко выраженным драматическим талантом, занималась пением. Владея в совершенстве французским языком, она овладела также английским, немецким, итальянским, древнегреческим и латинским. В Ницце двенадцатилетняя Мария начала писать дневник. Впервые изданный на французском в 1887 году, а затем переведенный почти на все европейские языки, в том числе и русский, «Дневник» сделал ее имя знаменитым. С 1990-х годов он трижды издавался в России.

«Это очень интересный человеческий документ», - записывает двенадцатилетняя девочка, приступая к беседе с самой собой. Но в то же время она начинает думать о будущем читателе. Это к нему обращены следующие слова: «Если бы эта книга не представляла точной, абсолютно строгой правды, она не имела бы никакого смысла. А жизнь человека, вся жизнь как она есть, без всякой замаскировки и прикрас, - всегда великая и интересная вещь».

Первое чувство, которое возникает при чтении «Дневника», - удивление перед необычайной зрелостью мысли автора. Постоянно, на каждом шагу Башкирцева испытывает, проверяет свой талант во всем. Лучше всего иллюстрирует ее блестящие способности переписка с Мопассаном 1884 года.

«Я проснулась в одно прекрасное утро, - записывает Мария в «Дневнике», - с желанием побудить настоящего знатока оценить по достоинству все то красивое и умное, что я могу сказать. Я искала и остановила свой выбор на нем».

Мопассану было адресовано шесть писем, подписанных различными вымышленными именами. Каждое из писем написано в столь отличном от других стиле, что даже такой мастер, как Мопассан, поддался этой литературной мистификации. Так, в одном из писем он высказывает подозрение, что ему пишет не юная женщина, какой она отрекомендовалась, но старый университетский преподаватель, в другом предполагает, что его корреспондент - дама легкого поведения. Он так и не узнал, с кем переписывался в действительности.

Приведем отрывок из писем Марии Башкирцевой к Мопассану.

«Почему я вам писала? В одно прекрасное утро просыпаешься и открываешь, что ты редкое существо, окруженное глупцами. Горько становится на душе при мысли, что рассыпаешь столько жемчуга перед свиньями. Что если б я написала человеку знаменитому, человеку достойному, чтобы понять меня? Это было бы прелестно, романтично и - кто знает? - быть может, после нескольких писем он стал бы твоим другом, да вдобавок еще покоренным при очень оригинальных условиях. И вот спрашиваешь себя: кому же писать? И выбор падает на вас».

Митинг. 1884. Музей Орсэ, Париж

Как видим, записи по этому поводу в «Дневнике» и письме сильно разнятся. Где же настоящая Башкирцева? Конечно, в «Дневнике», который предназначен для читателей: родных, друзей. А письмо - это «литература», хотя блистательная.

Л итературные достоинства «Дневника» неоспоримы. И все-таки каждая его строчка свидетельствует, что автор прежде всего - художник. Тонкие, проникновенные зарисовки природы, ее настроений, великолепные, будто вылепленные рукой скульптора, портреты людей. Даже к своему внешнему облику она относится как к художественному произведению: «Мой наряд и прическа сильно изменили меня. Я походила на картину». Во всем, что пишет Башкирцева, сказываются неутоленность ищущей души, живое, пылкое воображение: «Что нам, в конце концов, нужно? Раз нет возможности все переживать в действительности, остается живо и глубоко чувствовать, живя в мечтах». И вот с поступлением в студию Жюлиана Марией овладевает единственная страсть - страсть к живописи. «Я хочу от всего отказаться ради живописи, - записывает она в «Дневнике». - Надо твердо помнить это, и в этом будет вся жизнь».

Постепенно в ней рождается чувство кровной связи с мировой художественной культурой: «А я в своей дерзости считаю себя в родстве со всеми героями, со всеми шедеврами мира! Можно было бы написать интересную диссертацию на тему о той таинственной связи, которая соединяет героев в образцовых произведениях со всеми мыслящими людьми!»

Портрет молодой женщины. 1881. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В искусстве ей «нравится все то, что всего правдивее, что ближе к природе. Да и не состоит ли в этом подражании природе сама цель живописи?» Ее любимыми художниками становятся старые испанские мастера: «Ничего нельзя сравнить с Веласкесом. А Рибера? Можно ли видеть более правдивое, более божественное и истинно правдивое? Нужно соединение духа и тела. Нужно, подобно Веласкесу, творить как поэт и думать как умный человек».

У нее было чуткое сердце, отзывавшееся и на красоту, и на страдание. Башкирцева занималась филантропической деятельностью, и сочувствие бедным людям проявлялось в выборе главных героев ее картин. Это дети окраин Парижа, школьники, бедняки с улицы, судьбу которых она так правдиво и убедительно смогла передать средствами живописи.

О собенно ярко это проявилось в одной из лучших картин художницы - «Митинг». Многие мастера никак не хотели признать, что работа выполнена молодой, почти начинающей художницей. Это вызвало следующую запись в «Дневнике»: «Шесть лет, лучших шесть лет моей жизни я работаю как каторжник; не вижу никого, ничем не пользуюсь в жизни. Через шесть лет я создаю хорошую вещь, и еще смеют говорить, что мне помогли! Награда за такие труды обращается в ужасную клевету!»

Глядя на картину «Митинг», вспоминаешь слова художницы: «Я рождена скульптором, я люблю форму до обожания. Никогда краски не могут обладать таким могуществом, как форма, хотя я и от красок без ума. Но форма! Прекрасное движение, прекрасная поза! Вы поворачиваете - силуэт меняется, сохраняя все свое значение!»

Дождевой зонтик. 1883. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Группа школьников надежно «сколочена», подобно старому, но еще крепкому забору, на фоне которого происходит действие. Только лицо одного мальчика дано анфас, остальные не видны или видны не полностью. Зато силуэты, позы, ноги, даже обувь каждого персонажа исполнены выразительности, предельно индивидуальны. Все детали прекрасно прорисованы, особенно руки детей.

В картине «Митинг» как бы реализован афоризм Марии Башкирцевой: «В одном холсте может заключаться триста страниц». Настолько все здесь проникнуто зрелым мастерством, ярким талантом, правдой жизни.

Марии казалось, что она только накануне настоящего труда. «Если бы даже Флери и другие сказали «отлично», - восклицает она на одной из страниц «Дневника» в 1883 году, - то и тогда я не чувствовала бы себя счастливой, так как это не максимум того, что в моих силах. Я сама не очень довольна собой, я хотела бы лучшего, большего! И не думайте, что это мучительное недовольство гения, это... ну, я не знаю, что это такое!»

Знакомство с Жюлем Бастьен-Лепажем, его творчеством, проникнутым идеей «поэтического реализма», сделало искусство Башкирцевой еще более утонченным и глубоким. Ее многочисленные портреты поражают своей зрелостью, сознательной и почти с трудом сдерживаемой скупостью цвета, правдивостью жеста, умением раскрыть суть личности изображенного. Таков замечательный портрет «Молодая женщина с букетом сирени» (1881).

Прекрасное, четко вылепленное напряженное, страстное лицо женщины, тонкая кисть ее руки с длинными пальцами и нежный букет сирени - все придает утонченность, создает романтический образ женщины прошлых лет.

Картина «Осень» (1884) - один из лучших пейзажей XIX века, где простой осенний мотив вырастает до глубокого символа. Глядя на эту картину, понимаешь, каким большим мастером была юная Мария Башкирцева и каких высот она достигла бы, если бы ей довелось прожить дольше.

Мария Башкирцева умерла от чахотки в возрасте 24 лет.

Молодая женщина с букетом сирени. 1881.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В сентябре 1884 года, за месяц до кончины, она записывает в «Дневнике»: «У меня явилась идея новой картины... У меня сильное тяготение к сюжету в новом вкусе, с многочисленными обнаженными фигурами; полотно не должно быть слишком велико. Да, непременно я так и сделаю. Именно ярмарочные борцы, а кругом народ... Это будет очень трудно, но раз это меня захватывает, то больше ничего и не требуется: опьянение, вот и всё!»

И таким борцом за жизнь, за человека, за настоящее искусство до конца осталась замечательная, необыкновенная Мария Константиновна Башкирцева.