Голубая Книга. М

(Письмо в редакцию)

Уважаемые товарищи редакторы и дорогие наборщики! Узнав из газеты, что вы выпущаете специальный дамский номер, то прошу присоединить и мой скромный голос.

Потеснитесь слегка, дорогие писатели! Позвольте и мне какое-нибудь местечко сообщить насчет женского вопроса и насчет равноправия.

Как же это так, дорогие товарищи, насчет женского равенства? Неужели же позабыт этот симпатичный лозунг? Неужели же, между прочим, от него ничего не осталось?

Не далее как в 18 году, при полном восторге, был объявлен этот лозунг - равенство. Это значит, что любая мало-мальски пустяковая дамочка приравнивается мужчине, и если куда с ним идет, то платит на равных основаниях и из своего кармана.

Но не прошло и пяти лет, как лозунг этот позабыт, и перед лицом зрителя встает иная картина. Идешь ли с какой-нибудь дамочкой в театр или посещаешь с ней кинематограф, плати входные и за театр и за кинематограф. А если дамочка берет с собой малолетнюю сестренку, то и за малолетнюю сестренку. А если увяжется, между прочим, престарелая мамаша, то и за мамашу, так, здорово живешь, - выкладывай денежки. Хотя, между прочим, мамаша слаба глазами и даже через очки ни черта не смыслит, и деньги, значит - выбрасывай зря и на ветер.

Или, например, влезаешь с дамочкой в трамвай - плати кондуктору и за трамвай. А если вынимаешь деньги за одного, то после слёз и скандалу не оберешься.

Как же так, дорогие товарищи наборщики? Какое же это, между прочим, равенство? За что же человеку страдать, если в свое время был объявлен дорогой лозунг? И закон обратного хода не имеет?

Потеснитесь еще слегка, уважаемые и маститые писатели! Не сердитесь, дорогие наборщики, что заставляю вас набирать - за вашего же брата, мужика, - хлопочу и стараюсь.

Так вот: в 18 году был объявлен дорогой лозунг, а в 19 году, не откладывая дела в долгий ящик, принялся я отыскивать подругу жизни, которая бы совпадала с лозунгом. Но такой подруги не нашел.

Некоторые дамочки просто смеялись над лозунгом, говоря, что им не надо такого лозунга. Другие, напротив того, говорили, что лозунг симпатичный, но, между прочим, чуть до дела - так и гони монету: и за вход плати, и место уступай, и монпасье покупай... Вот вам и лозунг!

Два года я искал и, наконец, нашел.

Потеснитесь еще слегка, уважаемые писатели! Дозвольте досказать фабулу. Пожирнее набирайте, дорогие наборщики.

Так вот - нашел. Встретил ее в клубе, когда она с пеной на губах защищала этот лозунг.

Конечно, она не была красивая эта дамочка, но я смотрел не на ее наружность, я смотрел на ее внутренность.

А наружность у ней была скромная - волосики были под ноль отрезаны и одна губа несколько свешивалась книзу, что придавало лицу печальное выражение. Но зато цвет лица был красный и здоровый.

Когда я к ней подошел, то она брызгала слюной и говорила, что никогда не позволит мужчине на себя тратиться.

Это, - говорю - гражданка, до первого случая. Небось, когда корабль тонет, то дамы вперед, а мужчина тони и захлебывайся в море.

Нет, - говорит, - тонуть, так вместе.

Ну, - говорю, - разрешите тогда познакомиться.

Познакомились. Стали с ней всюду бывать. Действительно, платит за себя и презрительно отзывается о других дамах.

Два месяца я с ней походил - делаю официальное предложение.

Позвольте, - говорю, - быть вашим спутником в жизни. Вы, - говорю, - работаете на себя, я на себя. Вы за вход, и я за вход. Очень, говорю, это симпатично и вполне совпадает с лозунгом.

А она говорит:

Ладно. Только, - говорит, - все свадебные издержки пополам.

Пожалуйста, - говорю.

Так вот я и женился.

Потеснитесь еще слегка, дорогие писатели! Сейчас доскажу.

Так вот, женился я в мае, а в июне увольняют мою супругу со службы, как замужнюю.

А она домой приходит и смеется.

Вы, - говорит, - мне супруг, вы и содержите.

Побежал я на ее службу объясняться, а там и слушать не хотят и насчет лозунга улыбаются.

Уважаемые редакторы и дорогие наборщики! Как же это так? За что же я погиб? И за какие грехи мне теперь жить с кикиморой?

Где же дорогой лозунг? Неужели позабыт навеки?

Михаил Зощенко. «Забытый лозунг». 1924

В 2013-м исполнилось 55 лет со дня смерти Михаила Зощенко. Известный петрозаводский врач вспоминает о знакомстве с его вдовой, публикует сделанные им фотографии Веры Владимировны и дома писателя.

В жизни мы встречаемся со многими интересными людьми. По прошествии времени понимаем их значимость как для нас, так и для судеб многих людей. Воспоминания об этих встречах не отпускают нас многие годы. А иногда и всю жизнь. Таким важным событием оказалась для меня встреча с Верой Владимировной Зощенко, вдовой Михаила Зощенко, которого к тому времени уже не было в живых. Особенность этих встреч и бесед была для меня необычайной. Все сведения, почерпнутые от Веры Владимировны, стали для меня тогда открытием. Прошло более 40 лет, многое уже известно. Я рассказываю о том, что прошло через мое сознание. Возможно, кое-что актуально и по сей день

Знакомство с Верой Владимировной

В послевоенные годы многие ленинградские семьи проводили летние месяцы за городом. Тогда мало у кого были собственные дачи, большие семьи снимали их на всё лето. Взрослые рано утром уезжали на работу, а вечерами в переполненных электричках возвращались на дачу. Дети, которые оставлялись на попечение бабушек и дедушек, все лето проводили на природе.

Наиболее интересные дачные направления были по берегам Финского залива: северный его берег (Карельский перешеек) и южный – Петергофское направление. Мои родители, а позже тесть с тещей, уже не для нас, а для нашего сына и племянников снимали дачу в Сестрорецке. Во время отпуска и я с женой присоединялся к ним.

Мой тесть Б.А. Цацко, известный ленинградский журналист, газетчик, однажды сказал мне: «Ты знаешь, что в Сестрорецке у Зощенко была дача?». Я не знал.

Мы узнали адрес и отправились с тестем туда. Я сделал целую серию фотоснимков, которые сохранились у меня в архиве. Теперь я их отсканировал, и они приобрели новую жизнь. На них запечатлены дома и люди того времени, которые врезались в мою память и могут быть интересны более широкому кругу людей.

Так мы познакомились с вдовой Михаила Зощенко Верой Владимировной. Мы её звали Варварой Владимировной, это твёрдо сохранила моя память! Потом не раз приходили к ней в гости, посещали вместе с ней могилу писателя на местном Сестрорецком кладбище.

Вера Владимировна поведала нам много интересных историй. Прошло много лет, но в памяти остались яркие воспоминания о Вере Владимировне, которая была не только женой, но и секретарем, хранителем наследия нашего великого современника.

Травля Зощенко

Вначале о трагической судьбе Зощенко. Постараюсь излагать так, как это мне представлялось в то время, не затрагивая тех глубинных процессов, которые за этим скрывались. Да я обо всём тогда и не знал

Кровавые события 1939 – 1945 годов потрясли мир. Послевоенные годы, эйфория победы затмевали многое. В СССР предстояло знаменательное событие – выборы в Верховный Совет страны. 9 февраля 1946 года Сталин выступал на предвыборном собрании избирателей. Подводя итоги и намечая новый пятилетний план, сказал: «Не говоря уже о том, что в ближайшее время будет отменена карточная система…». Для людей в то время это было первостепенным желанием. Однако, как мы знаем, отмена карточной системы была отложена на год из-за неурожая в стране.

В это время публикуется детский рассказ Зощенко «Приключения обезьяны» (журнал «Звезда», № 5-6 за 1946 г.), в котором Сталин усмотрел намек, издёвку на невыполнение обещания отменить карточную систему. Со слов Веры Владимировны, такое предположение высказал писатель Виссарион Саянов. В те годы подобная мысль, прозвучавшая публично, не могла не привести к тяжелым последствиям.

21 августа 1946 года в газете «Правда» было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». В нем сказано, что последний из опубликованных рассказов Зощенко «Приключения обезьяны» представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме. Следом было выступление Жданова в Ленинграде на собрании партийного актива и писателей. Жданов продолжил: «Смысл этого «произведения» Зощенко заключается в том, что он изображает советских людей бездельниками и уродами, людьми глупыми и примитивными. Зощенко совершенно не интересует труд советских людей, их усилия и героизм, их высокие общественные и моральные качества. Эта тема всегда у него отсутствует» .

По словам Зощенко, вождь обиделся на него за то, что в рассказе «Часовой и Ленин», опубликованном до Великой Отечественной войны, фигурировал некий «человек с усами», который кричал на часового, что тот не допускает Ленина без пропуска в Смольный. Этот человек был бестактен, груб и нетерпелив. За грубость Ленин отчитал его как мальчишку. «В этом персонаже Сталин узнал себя – или его надоумили – и не простил мне этого. Но Сталина отвлекла война, а когда он немного освободился, за меня взялись» . (funeral-spb.narod.ru)

Ещё одна причина, по которой Сталин был недоволен Зощенко, связана с книгой «Перед восходом солнца». Это большая и интересная работа, которой писатель занимался ряд лет.

Как известно, «в 30-е годы писатель работал над книгой, которую считал главной в своей жизни. Работа продолжалась во время Отечественной войны в Алма-Ате, в эвакуации, поскольку в армию Зощенко не взяли из-за болезни сердца. В 1943-м начальные главы этого научно-художественного исследования о подсознании были изданы в журнале «Октябрь» под названием «Перед восходом солнца». Зощенко исследовал случаи из жизни, давшие импульс к тяжелому душевному заболеванию, от которого его не могли избавить врачи. Ученые считают, что в этой книге писатель на десятилетия предвосхитил многие открытия науки о бессознательном. Журнальная публикация вызвала скандал, на писателя был обрушен шквал критической брани, что привело к прекращению печатания книги» . (www.avtorskimgolosom.ru)

Тогда Зощенко обратился с письмом к Сталину, прося его ознакомиться с книгой, «либо дать распоряжение проверить ее более обстоятельно, чем это сделано критиками». Прямого ответа не последовало, а на писателя обрушился очередной поток ругани. В журнале «Большевик», книга была названа «галиматьей, нужной лишь врагам нашей родины».

Постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» имело крутые последствия, которые изменили жизнь и судьбу этого великого человека. После его опубликования на собрании Союза писателей Зощенко был исключен из него. Вслед за этим все издательства, журналы и театры расторгают заключенные ранее договоры, требуя вернуть назад выданные авансы.

Его и его жену лишают рабочих продовольственных карточек. Они начинают голодать. Во время ленинградской блокады Вера Владимировна, чтобы выжить, продала всё, что могла. Больше продавать было нечего… Наступает период бедствования. Семья писателя вынуждена существовать на деньги, вырученные от продажи последних жизненно важных вещей, а сам он пытается зарабатывать в сапожной артели.

По счастью, со слов Веры Владимировны, об этом узнал Александр Фадеев, генеральный секретарь Союза писателей СССР. Он срочно прилетел в Ленинград и устроил разнос в Союзе писателей. После этого Зощенко и его жене вернули продовольственные карточки.

Люди из окружения писателя стараются дать ему работу. В основном на жизнь ему приходилось зарабатывать переводческой работой. Вышли на русском языке книги «За спичками» и «Воскресший из мертвых» М. Лассила, «От Карелии до Карпат» А. Тимонена (для Зощенко сделали подстрочник с финского), «Повесть о колхозном плотнике Саго» М. Цагараева, где фамилия переводчика отсутствует. Повесть финского писателя Лассила «За спичками» впоследствии ставилась во многих театрах страны.

Зощенко болезненно переживал всё происходящее. На писательском собрании он заявил, что честь офицера (в царской армии он был награжден пятью боевыми наградами) и писателя не позволяет ему смириться с тем, что в постановлении ЦК его называют «трусом» и «подонком литературы». В дальнейшем Зощенко также отказывался выступать с ожидаемым от него покаянием и признанием «ошибок». Вернуться в Союз писателей Михаилу Зощенко удается лишь после смерти И. Сталина. Произошло это 23 июня 1953 года, но его не восстановили (!), а вновь приняли.

Новое роковое событие произошло 5 мая 1954 года. В этот день Зощенко и Ахматову пригласили в Дом писателя на встречу с группой студентов из Англии. На встрече с английскими студентами Зощенко вновь попытался изложить свое отношение к постановлению 1946 года, после чего травля писателя началась по второму кругу.

После достижения пенсионного возраста и до самой смерти (с 1954 по 1958 годы) Зощенко отказывали в пенсии! Спустя долгое время, в декабре 1957 года, выходит его книга «Избранные рассказы и повести 1923 – 1956 гг.». Но она принесла лишь временное облегчение его состояния.

К весне 1958 года происходит резкий спад физических и психических сил, писатель слабеет, теряет интерес к жизни. В том же году он погибает от опухоли желудка.

«Вопиющая, страшная, ничем не прикрытая нищета…»

Михаил Михайлович много времени прожил в этом городе, любил свой дом. Там он написал рассказы «Коза», «Няня», «О чем пел соловей», повести «Мишель Синягин», «Возвращенная молодость», пьесы «Пусть неудачник плачет», «Парусиновый портфель». Там он работал и в период гонений, в основном зарабатывая переводами.

Дачу в Сестрорецке семья Зощенко снимала с 1920 года. Позже в своей повести «Перед восходом солнца» М.М. Зощенко писал: «…я всегда мечтал жить где-нибудь на берегу, совсем близко к воде…». В июле 1920-го он женился на В.В. Кербиц-Кербицкой и переехал жить к ней, на улицу Б. Зеленина в Ленинграде.

В августе 1939 года М. Зощенко купил дом в Сестрорецке на Полевой улице, д. 14-а. Дача была совсем новой. С маленького балкона открывался прекрасный вид на Финский залив.

После смерти мужа Вера Владимировна Зощенко мечтала создать в Сестрорецком доме литературный музей. В 1969 году, когда мы к ней приходили, застали дом с мезонином. Тогда же Б. Цацко писал об этом доме в газете «Строительный рабочий», публикации назывались «Дом с мезонином» и «Еще раз о доме с мезонином». У меня сохранились фотографии дома.

Дом с мезонином в 1969 году. Фото А.Г. Островского

На первом этаже дома в одной из комнат была сделана экспозиция из книг Зощенко. С этого времени можно говорить о начале формирования выставки.

Вера Владимировна обращалась в высокие инстанции с предложением создать здесь литературный музей М.М.Зощенко. Она хотела быть хранительницей этого очага, а после её ухода из жизни предлагала передать Дом с музеем в ведение государства. Эти её пожелания я хорошо помню. Об этом писал Б.А. Цацко, который через газету «Строительный рабочий» и лично обращался к председателю исполкома, говорил о необходимости превращения дачи в мемориальный музей М.М.Зощенко.

Ниже на фотографии представлена обстановка дома, виден стол М.М. Зощенко, за которым он работал и написал многие свои произведения.

Письменный стол М.М. Зощенко, за которым он работал. Фото А.Г. Островского

Жила Вера Владимировна в другой комнате дома. Все поражало скромностью и даже убогостью. На 2-м этаже мы не были. В моем архиве сохранились свидетельства этой жалкой нищеты.

Внутреннее убранство дома. Фото А.Г. Островского

Об этом напишет несколько позднее Е. Путилова, вспоминая, как в 1969 году впервые переступила порог дачи: «…со всех сторон смотрела вопиющая, страшная, ничем не прикрытая нищета. Вера Владимировна повела нас наверх и показала небольшой музей, который любовно создавала…». Здесь имеются расхождения в описании, но я твёрдо помню, что всё это было на первом этаже.

После смерти Веры Владимировны дом пришел в запустение, находился в аварийном состоянии и был уничтожен пожаром в 1991 году. Всё это произошло в результате бездействия властей.

Михаил Зощенко умер от тяжелой раковой болезни желудка в Ленинграде 22 июля 1958 года. Даже после смерти он подвергся опале: разрешения на захоронение в Ленинграде на Литераторских мостках Волкова кладбища дано не было. Похоронить его позволили только в Сестрорецке.

Позднее Союз писателей поставил на могиле памятник. Это был первый памятник! Мы не раз приходили на могилу вместе с Верой Владимировной и возлагали цветы.

Могила М.М. Зощенко в Сестрорецке. Фото А.Г. Островского

Одновременно с нами приходили и приезжали к Вере Владимировне различные люди. При нас приезжал профессор из Праги, изучавший творчество Зощенко. Его фамилию моя память не сохранила, но я хорошо помню, что он расспрашивал подробно обо всем, что касалось жизни и творчества Зощенко.

Вера Владимировна Зощенко. Слева от неё профессор из Праги, справа Б.А. Цацко.

Мы храним память о великом сатирике двадцатого столетия Михаиле Михайловиче Зощенко. Но так же следует нам помнить и его верную спутницу жизни, хранительницу творческого наследия Веру Владимировну Зощенко. Она пережила мужа на 23 года.

120 лет назад родился выдающийся писатель ХХ века Михаил Зощенко

В 1920—1930 годы слава Михаила Зощенко была такова, что журналы буквально сражались за право напечатать его рассказы. Произведения писателя издавались и переиздавались огромными тиражами. А сам он ездил по стране с выступлениями, и успех был невероятен.

В 1939 году Михаила Зощенко наградили орденом Трудового Красного Знамени, в 1946-м — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне в 1941—1945 годы». И вдруг… началась травля. 14 августа 1946 года вышло постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Оба издания порицались за предоставление трибуны писателю Зощенко, «произведения которого чужды советской литературе». Михаилу Михайловичу вменялось в вину написание пустых, бессодержательных и пошлых произведений, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать молодежь и отравить ей сознание.

Жизнь знаменитого литератора превратилась в ад: его исключили из Союза писателей, перестали печатать, лишив средств к существованию, имя не упоминали в прессе и даже не указывали в переводах, которые он делал. Многие коллеги-литераторы от Зощенко отвернулись…

О непростой судьбе своего прадеда «ФАКТАМ» рассказала ныне живущая в Санкт-Петербурге актриса и телеведущая Вера Зощенко .

— Что касается даты рождения Михаила Михайловича, она до сих пор доподлинно не известна, — говорит Вера Зощенко. — В одном документе указывается 1895 год, в другом — 1894-й. Поэтому 120-летие Михаила Зощенко празднуем уже второй год подряд. Я все-таки придерживаюсь версии (которую разделяет не вся наша семья), что мой прадедушка появился на свет в 1895 году. Скорее всего, в 1894 году у родителей Михаила Зощенко родился сын, его назвали Миша, но, к сожалению, новорожденный умер. А спустя год появился мой прадед. Ему тоже дали имя Михаил, чтобы забыть о смерти предыдущего ребенка. Если все так и было, становится понятным, откуда возникли два документа. К слову, достоверно неизвестно и место рождения Михаила Зощенко. Согласно одному источнику, родился он в Петербурге, а в соответствии с другим — в Полтаве.

*Вера Зощенко: «Поскольку мое отчество Михайловна, некоторые принимают меня за… дочь Михаила Зощенко и удивляются, как я хорошо сохранилась» (фото из архива Веры Зощенко)

— Вера, что в вашем доме напоминает о знаменитом прадеде?

— Его книги и, конечно, фотографии. Большая же часть вещей отдана в музей Зощенко, который находится в Санкт-Петербурге. Кабинет прадеда сохранился практически в первозданном виде. В нем — его пишущая машинка, подушечка, которую он сшил себе сам, чтобы было удобно читать… Одну из печатных машинок мы отдали в сочинский музей Николая Островского, где есть витрина, посвященная Михаилу Михайловичу.

— Как Михаил Зощенко обычно праздновал свои дни рождения?

— С возрастом он становился все более замк-нутым и мрачным. Его мало что радовало. И при этом Михаил Михайлович все время пытался отыскать в жизни радость. Гуляя по Невскому проспекту, любил смотреть на счастливых улыбающихся людей. Когда, к примеру, наблюдал, как они заходили в гастроном, покупали кусочек красной рыбки, бутылочку портвейна и потирали руки в предвкушении того, как замечательно проведут вечер, приобретал то же самое — в надежде испытать такой же прилив счастья. Но, принеся все это домой, клал на шкаф и… забывал о покупке. Жена Михаила Михайловича Вера Владимировна обнаруживала рыбу, когда та уже была совершенно испорчена, и выбрасывала ее.

— Правда, что некий известный в то время гипнотизер предсказал Михаилу Зощенко, что он станет знаменит на всю страну, но плохо закончит?

— Прадед об этом никогда не рассказывал в семейном кругу. Дедушка и папа о подобной истории где-то читали. Но мне кажется, что Михаил Михайлович был глубоко мистический человек, который старательно это отрицал. В повести «Перед восходом солнца» читатель найдет тому подтверждение. Случались загадочные вещи, связанные с личностью прадеда, и в моей жизни. В детстве мы с мамой поехали отдыхать в Сочи, где любил бывать и Михаил Михайлович. Сняли квартиру и буквально на следующее утро обнаружили в почтовом ящике газету со статьей о Михаиле Зощенко. Издание было ежедневное. И то, что публикация появилась, как только мы приехали, думаю, непростое совпадение. Причем рассказывалось в статье о случае, о котором мы не знали. Михаил Зощенко отдыхал в местном санатории. Как-то пошел прогуляться по набережной. И вдруг его сбил с ног велосипедист. Зощенко стоял посреди улицы в рваных брюках в полном недоумении, но виновник происшествия не только не извинился, а еще и обругал его по полной программе.

— Типичный хамоватый персонаж из произведений Михаила Зощенко.

— Именно. В испорченном настроении Михаил Михайлович вернулся в санаторий, переоделся. А на следующее утро в газете «Труд» на первой полосе вышла большая статья с его фотографией — о том, что Михаилу Зощенко присужден орден Трудового Красного Знамени. Прочитав ее, велосипедист тут же отправился к санаторию и стал поджидать писателя, чтобы попросить прощения. И когда увидел Зощенко, упал перед ним… на колени. «Ну что вы? Встаньте! — сказал Михаил Михайлович. — Обыкновенного извинения было бы вполне достаточно».

*Поручик Зощенко в годы Первой мировой войны. Фото 1917 года

— Как Михаил Зощенко относился к славе?

— В 1920—1930 годы Михаил Зощенко был популярен на уровне актеров. Его фотографии продавались в киосках «Союзпечати». Прадеда узнавали на улицах, не давали проходу — особенно женщины. А молодые люди иногда представлялись сыновьями Зощенко. Такие «атрибуты» славы Михаила Михайловича тяготили. По натуре он был замкнутым человеком. Даже в семье оставался таким. С женой Верой Владимировной они жили, как английские аристократы, — общались на «вы». У каждого была своя комната, собственная территория со своим укладом. Прабабушка, воспитанница института благородных девиц, много читала, практически каждый час пила чай. А прадед работал в своем кабинете, и главное — чтобы никто его не тревожил. Тем не менее они были привязаны друг к другу и прожили в браке до самой смерти Михаила Михайловича. Когда Зощенко оказался в опале, жена за него заступалась и даже писала Сталину о том, что такое отношение к ее мужу несправедливо.

— Читала, что на пике популярности писатель жил весьма обеспеченно, а в пору травли для его семьи наступили тяжелые времена. Врач, приходившая к супруге Зощенко Вере Владимировне, обычно любовалась спальней из белого полированного дерева и стеклянной горкой с редчайшей красоты фарфоровыми фигурками. Но постепенно наблюдала, как с каждым разом их становилось все меньше, а потом не стало и самой горки, и других предметов обстановки. Чтобы выжить, все это приходилось продавать.

— У Веры Владимировны действительно был хороший вкус, она любила красивые вещи: изысканные, как в лучших домах Парижа, сервизы, столовое серебро, фарфоровые статуэтки… Она же вышла из аристократических кругов. Да и Михаил Михайлович по происхождению дворянин. Его отец — художник. Во время строительства музея Суворова в Петербурге он создавал мозаичную картину на фасаде. Одна из еловых веточек, кстати, выложена пятилетним Мишей Зощенко. Мама же Михаила Михайловича до замужества была актрисой. Что касается вещей, увы, в трудные годы жене Михаила Зощенко многое пришлось продать. Значительно хуже стали и жилищно-бытовые условия. Из пятикомнатной квартиры семья переехала в двухкомнатную с ванной на кухне.

— До глубины души меня тронул эпизод, описанный Вениамином Кавериным в «Эпилоге»: когда в 1952 году Зощенко приехал в Москву, ему не удалось достать отдельного номера в гостинице и пришлось поселиться в общежитии. Дежурный как-то крикнул: «Зощенко к телефону!», и соседи по комнате не могли поверить, что это тот самый знаменитый писатель.

— Все это, конечно, было очень унизительно. Но самым ужасным, как считал Михаил Михайлович, являлось то, что ему не давали работы. Чтобы выжить в годы опалы, прадеду приходилось вырезать и продавать войлочные стельки. Хотя, знаете, могло ведь все быть и еще хуже — многих тогда сажали, ссылали в лагеря, расстреливали…

— Известно, что от Зощенко отвернулось немало коллег и знакомых. Но были ведь и те, кто его поддерживал?

— Например, Аркадий Райкин в тяжелое для Михаила Михайловича время заказывал ему сатирические миниатюры и хорошо оплачивал. Даже если Аркадию Исааковичу что-то не подходило, все равно покупал.

— В 1953 году, после смерти Сталина, Зощенко ведь был восстановлен в Союзе писателей?

— Да. А год спустя его и Анну Ахматову, которая в том же постановлении Оргбюро ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 года называлась «типичной представительницей чуждой советскому народу пустой безыдейной поэзии», пригласили в Дом писателя на встречу с английскими студентами, которые хотели убедиться, что Зощенко и Ахматова живы. Прозвучал вопрос об их отношении к вышеупомянутому постановлению. Анна Андреевна холодно ответила, что с решением партии согласна — ее сын Лев Гумилев ведь в то время находился в заключении. А Зощенко сказал, что с оскорблениями в свой адрес согласиться не может. После этого начался новый виток его травли.

— А жить Михаилу Зощенко оставалось всего четыре года…

— Это так. Прадед уже себя неважно чувствовал, поселился на даче в Сестрорецке. В последнее время почти не писал — силы были исчерпаны, настроение преобладало депрессивное. Когда началась хрущевская оттепель, к Зощенко приехала делегация из Союза писателей, коллеги говорили: мол, пиши мемуары, как ты все эти годы страдал, как мучил тебя Сталин… Прадед ответил: «Я никогда не был ослом, пинающим мертвого льва».

— Читала, что незадолго до смерти Зощенко дали пенсию республиканского значения — 1200 рублей, по тем временам хорошие деньги.

— Думаю, это во многом заслуга его жены Веры Владимировны — она хлопотала, чтобы обеспечить семью. Сын Валерий, правда, к тому времени уже был взрослым, но подрастал внук Миша — мой папа. Его назвали в честь знаменитого деда. И с этим, к слову, в моей жизни связано немало курьезов. Так как мое отчество Михайловна, некоторые принимают меня за… дочь Михаила Зощенко и удивляются, что я хорошо сохранилась (Вере Зощенко, 32 года. — Ред. ).

— Умер Михаил Зощенко в 63 года от острой сердечной недостаточности. И правда, какое сердце такие испытания выдержит?

— Прадед очень страдал от того, что время идет, а ничего в лучшую сторону не меняется. Он был разочарован во всем. И в последнее время от переживаний буквально почернел.

— Существует легенда, что Зощенко, мрачный в жизни, в гробу улыбался.

— Я лично не видела, так как родилась уже после смерти прадеда. Но очевидцы говорили, что это правда. Хочется верить, что хотя бы после смерти Михаил Зощенко обрел какой-то покой.

— Что бы вы сказали своему знаменитому прадеду, если бы он мог вас услышать?

— Надеюсь, что тебе удалось побыть счастливым хотя бы несколько минут в своей жизни.

Родился 10 августа 1894 года в городе Сестрецке. Во время Первой мировой войны Зощенко получил тяжелейшее отравление газами, которое впоследствии вызвало болезнь сердца. После демобилизации Михаил некоторое время подрабатывал сапожником, столяром и милиционером. В 1920–1921 годах Зощенко написал свои первые произведения из цикла «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова», которые сразу же принесли ему широкую известность. В течение следующих 10 лет рассказы Зощенко стали невероятно популярны, а сам автор находился в зените славы, по праву став признанным классиком русской литературы. В материале рубрики «Кумиры прошлого» мы расскажем о карьере, жизни и любви писателя Михаила Зощенко.

Однажды в 1936 году к известному психиатру пришел человек с признаками дистрофии и стал жаловаться на беспричинную тоску и потерю аппетита. Врач осмотрел ипохондрика и прописал перед едой… читать юмористические рассказы: «Лучше всего, батенька, возьмите томик Зощенко». «Доктор, - грустно вздохнул пациент, - я и есть Зощенко»… «Граждане! Осторожно! Трамвай отправляется. Следующая остановка - «Улица Зощенко Росси» - так в 20-х годах постоянно оговаривался один ленинградский кондуктор (на самом деле остановка называлась «Улица зодчего Росси»).

А как не оговориться, когда кругом только и разговоров, что о рассказах молодого юмориста. Читатели воображали его балагуром, «своим в доску» парнем, который по-простецки описывает разные случаи, не иначе как из собственной жизни: то в баню пошел, а у него одежду сперли, то повел одну «аристократку» в театр, а она давай дорогущие пирожные в буфете поедать, то на коммунальной кухне соседи передрались. С кем не бывает! Да и язык у Зощенко не какой-нибудь там интеллигентский, неизвестно в каких университетах усвоенный, а самый что ни на есть пролетарский, на котором в любом трамвае разговаривают. Словом, свой человек!

По стране гуляло несколько десятков самозванцев, выдававших себя за Зощенко на манер «детей лейтенанта Шмидта». Один из «Зощенок» был брачным аферистом, и Михаилу вечно приходили разгневанные письма от обманутых провинциальных девиц. Зато в Ленинграде писателя знали в лицо и никогда ни с кем не путали. Ему невозможно было выйти на улицу без того, чтобы кто-нибудь не ткнул пальцем: «Гы-ы-ы! Зощенко!!!» «Вы не первый совершаете эту ошибку. Должно быть, я действительно похож на писателя Зощенко. Но я - Бондаревич», - неубедительно врал виновник ажиотажа и уходил прочь. Его речь была вовсе не похожа на речь пролетария. А походка напоминала чаплинскую: «трудная и грустная походка обиженного жизнью человека» - определял друг Зощенко Чуковский.

Как-то Корней Иванович сказал: «Миша, вы - самый счастливый человек в СССР. У вас молодость, слава, талант и деньги. Все 150 000 000 населения страны должны жадно завидовать вам». Зощенко ответил: «А у меня такая тоска, что я уже третью неделю не прикасаюсь к перу. И никого из людей видеть не могу. У нас условлено с женою: чуть придет человек, она говорит: Миша, не забудь, что ты должен уйти. Я надеваю пальто и ухожу»…

Бывало, что он пропадал из дома надолго. Однажды друзья обнаружили его в мансарде у одного фотографа на Невском. «Вторую неделю не бреется, - таинственным шепотом сообщил фотограф. - Сидит и молчит». Зощенко вообще считал, что веселого в жизни мало. И что его сатирические рассказы скорее грустны. Впрочем, когда он сочинял, сам смеялся так, что соседи возмущенно стучали в стену. Но потом приносил свои сочинения в редакцию и читал, сохраняя на лице самое мрачное выражение. Кажется, во всем Ленинграде не было человека, меньше похожего на автора зощенковских рассказов, чем сам Зощенко…

К известному врачу однажды явился пациент с жалобой на апатию, отсутствие аппетита, затяжные приступы меланхолии. Как выяснилось, он перепробовал все средства, все лекарства, но ничего решительно не помогло.
Внимательно выслушав, тщательно исследовав иппохондрика, врач предложил ему последнее радикальное средство - читать по одному рассказу в день: перед завтраком, обедом и ужином. Правда, добавил врач, произведения Зощенко под запретом, но он, доктор, во имя медицины рискнет дать больному книгу из собственной библиотеки.
- Увы, - грустно улыбнулся пациент, - мне это не поможет. Я и есть Зощенко.

***
Собственная популярность всегда мало интересовала Зощенко. Однажды писатель вышел из дома во время дождя и увидел ужасно длинную очередь в книжный магазин.
- За чем они стоят? - спросил он у входившего в подъезд соседа.
- Да за вашим однотомником и стоят, -ответил тот. - Кто еще соберет такую очередь?!
Лицо Михаила Михайловича сразу помрачнело.
- С ума сошли, - прошептал он. - Ведь промокнут до нитки.

***
Популярную певицу Изабеллу Юрьеву окружали толпы поклонников, при этом муж ее боготворил и не страдал от ревности. Так они и жили: окруженная всеобщим обожанием Изабелла и снисходительно взирающий на это муж. Но когда среди воздыхателей появился Зощенко, муж насторожился. Он напряженно следил за их беседами, с подозрением косился на невинные знаки внимания - цветы и конфеты - и однажды (первый и последний раз за всю долгую совместную жизнь!) потребовал, чтобы жена отказалась от встреч с писателем: “Я спущу его с лестницы, если увижу еще раз!” Преданная жена рассталась с Зощенко благородно: поклоннику разрешили прощальный визит, было благосклонно принято прощальное письмо... Все обошлось.