Журналист Катерина Гордеева — о невероятном человеке Алексее Разуеве, его родителях и Детском хосписе «Дом с маяком»

Разуевы живут в высотке на Речном вокзале. Это в Москве. Дом стоит на холме, а квартира — на высоком шестнадцатом этаже. В окно разуевской кухни можно, как в телевизор, смотреть бесконечно долго: там — спешит куда-то Ленинградское шоссе, взлетают и садятся самолеты аэропорта Шереметьево и, никуда не торопясь, поблескивая то на солнце, то под звездами, течет вода в канале имени Москвы. Эту воду из окна как раз видно лучше всего.

«А до канала тут минуты три пешком, знаете, — вдруг глядя на водоем говорит Андрей Разуев, Лешин папа. — И Лешка, ну он в своем репертуаре, говорит: «Знаешь, я больше всего на свете сейчас хотел бы прокатиться на катере. А если бы еще и порулить им»… И я договорился с друзьями: дали нам катер! И вот рано утром, пока никого нет, мы выходим, садимся в катер. И он как погонит, я только зажмуриться от страха успел». В компьютере у Лены и Андрея Разуевых есть видео: над каналом имени Москвы встает ленивое августовское солнце, их 16-летний сын Лешка мчится по водной глади и улюлюкает. Папа за кадром хохочет и улюлюкает вместе с ним.

Через неделю в квартире Разуевых было не протолкнуться: школьные друзья, друзья семьи и родственники, а еще волонтеры Детского хосписа, врачи и отец Алексей Уминский, ставший Алешиным духовником, — всего, кажется, человек тридцать или сорок. Приехали прощаться.

Фото: Анна Иванцова для ТД. Елена и Андрей

23 августа 2014 года — после двадцати семи химиотерапий, трех лет лечения (половина этого времени — в Германии) и трудного решения вернуться домой — Алексей Разуев умер.

Самое счастливое время

«А в Шваббинге, в немецкой клинике, где Лешка лечился, на каждом этаже теперь повесили его фотографию», — рассказывает Лешина мама Елена. И видно, что она очень гордится сыном. О том, как стойко Леша принял диагноз, как помогал медсестрам на Каширке «считать химию», как сам ходил на все консультации к немецким врачам и по-взрослому участвовал в обсуждении хода лечения, его родители Елена и Андрей рассказывают с восхищением. За три года болезни эти трое, — мама, папа и сын, — кажется, не расставались ни на минуту. Леша был самым сильным в тройке.

«Мы были командой, но мы с папой иногда выдыхались: то плакали, то выходили и «нашагивали» по десять километров по городу, только бы не плакать. А Леша… Он не ныл. Он боролся. Он невероятно хотел жить», — говорит мама Лена, а папа Андрей добавляет: «Я не знаю, как он все это терпел. Я иногда спрашивал его: «Сынок, а как ты это выносишь?» А он улыбался и говорил: «Господь дает мне силы». И докторам, изумлявшимся, как он переносит одну тяжелейшую химию за другой, все время повторял: «Вы делайте свою работу, лечите. Я потерплю»».

Про немецкую часть Лешиного лечения Разуевы в один голос говорят: «Это было самое счастливое время в жизни». Потому что все были вместе. Потому что — была надежда. И даже когда надежды почти не осталось, была вера в то, что Лешка выкарабкается, что он-то сможет, у него-то — получится.

Фото: Анна Иванцова для ТД. Часы с фотографиями Леши

Летом 2014-го стало ясно, что возможности даже самой лучшей в мире медицины в случае Алексея Разуева исчерпаны. «Лешку очень любили и врачи, и сестры. И нам даже предлагали остаться в нашей немецкой клинике, но не для лечения, а на паллиатив. Но Леха принял мужественное решение ехать домой в Москву, он хотел попрощаться с теми, кого любил: с друзьями и родственниками», — говорит Андрей Разуев. А Елена добавляет: «И вот тут я впервые увидела, что Леше страшно: а будет ли в Москве такое же обезболивание, такой же уход и помощь, как в Германии».

В аэропорту Мюнхена самолет «Аэрофлота» сделал разворот, разогнался и начал набор высоты. А Лена увидела, как ее сильный и смелый мальчик машет уменьшающемуся в иллюминаторе городу рукой. Прощается. И рука у Леши дрожит. Потому что он боится. И она вспомнила, как накануне он то ли спросил, то ли предположил: «Мама, а если мне будет очень больно?»

В июле 2014 года Разуевы летели в Москву, толком не веря в возможность того, что в их жизни еще будет свет, смех и счастье. И что сама эта жизнь будет какая-то человеческая, без боли и страха, что боль придет. Немецкие врачи, конечно, дали Разуевым столько обезболивающих, сколько смогли. Но сколько можно увезти лекарств, даже если везешь их в двух чемоданах? И все боялись даже думать о том, что будет, если препараты кончатся. А новые — негде будет взять. Потому что на свете нет боли сильнее и непереносимее онкологической. И ничего нет страшнее страха ее возвращения. Но представить себе это «в теории» невозможно. Как и ни одному человеку на свете, не терявшему детей, невозможно представить себе, что чувствовали Лешины мама и папа, возвращаясь в Москву для того, чтобы их сын имел возможность умереть дома.

Была жизнь

Дома Лешу ждали бабушка, дедушка, друзья и еще, конечно, «стены», которые помогают. Но еще незадолго до отлета профессор онкоцентра им. Блохина Владимир Поляков (он наблюдал Алексея еще до отъезда в Мюнхен) дал маме Елене телефон совершенно незнакомой женщины. Сказал: «Ее зовут Нюта Федермессер. Она поможет». «Я вообще не очень понимала, кто она. Но позвонила, — рассказывает Елена, — Оказалось, она — президент фонда помощи хосписам «Вера», и она как раз тот человек, который нам был нужен. И она сказала, что это очень хорошо, что я звоню, что она была бы рада мне помочь всем, чем сможет. Но сейчас улетает в отпуск, вот прямо садится в самолет. И поэтому мне перезвонит Лида [Мониава, заместитель директора Детского хосписа]».

Фото: Анна Иванцова для ТД. Елена

Фото: Анна Иванцова для ТД. Андрей

Елена не успела подумать о том, что будет, если Лида не перезвонит, как телефон зазвонил. На том конце провода тонкий, почти детский голос настойчиво задавал вопросы. К концу разговора набрался целый список того, что нужно было за сутки подготовить к Лешиному возвращению. Если честно, в июле 2014-го, вылетая из Германии, Елена ни на одну секунду не верила в то, какие у этого разговора могут быть последствия в Москве.

«Когда самолет приземлился, мы обнаружили, что у трапа нас встречает «скорая помощь», в которой есть все необходимые обезболивающие, дома ждет обалденная кровать, как раз такая, какая была нужна Лешке, а в 14.00, то есть ровно так, как и говорила Лида, раздался звонок в дверь — из хосписа пришла доктор Ирина.

«Знаете, вот тут у меня почему-то наступило облегчение, — рассказывает Елена. — Я вдруг совершенно отчетливо поняла: мы больше не одни. И один на один с тем, что нас ждет — что бы ни ждало — уже не останемся. Нас не оставят».

Весь июль в квартире на 16-м этаже дома с самым красивым на Речном вокзале видом из кухонного окна было полным-полно людей: соскучившиеся за время Лешиной болезни одноклассники, взахлеб обсуждавшие что-то из школьной жизни; волонтеры из Детского хосписа с невероятными затеями то по кулинарной, то по культурной части. «Я помню, что все время накрывала на стол, мыла посуду, смеялась с Лешкой и с теми, кто к нему пришел, потом провожала гостей. И тут же встречала новых. В общем, у нас была жизнь, представляете?» — говорит Елена. И почему-то ей кажется, что я не верю. И она добавляет: «Дом был полон народу, в нем все время звучала живая, человеческая речь. И моему сыну было не одиноко. А мне — почти всегда некогда: присесть, поплакать, лезть от безысходности на стену. Иногда было столько народу, что я их партиями к Леше запускала. И минут через десять, когда у него кончались силы, говорила: «Так все, его величество устало, прием окончен». Часто в том июле, а потом и в августе к Разуевым приезжал отец Алексей Уминский. И то ли он — Леше, то ли Леша — ему все отвечал и отвечал на, пожалуй, самый безответный вопрос на свете: «Почему болеют дети». Но этих разговоров никто толком не слышал: подросток и священник разговаривали с глазу на глаз.

Фото: Анна Иванцова для ТД. Андрей и Елена

Из Детского хосписа на машине выездной службы к Леше ездили доктор Антон и доктор Ирина. Потом доктор Ирина стала оставаться у Разуевых на ночь, потому что Алеше все чаще становилось нехорошо и обезболивание требовалось 24 часа в сутки. Мама Лена иногда останавливалась, вздрагивала и на одну секунду представляла себе, что бы было, если бы всех этих людей не было рядом. Но дальше мысли о том, что «разрешение на разрешение на обезболивание» для сына бы пришлось выбивать недели три-четыре Елена не шла: ей становилось до тошноты страшно.

Для того чтобы и состояние, и болевой синдром Леши были под постоянным контролем, одной доктора Ирины было бы, наверное, достаточно, но доктор Антон все равно раз или два в неделю выбирался к Разуевым на Речной вокзал. Потому что скучал по Леше. И еще потому, что они вдвоем любили поболтать о футболе.

Открываю дверь, а там — Кержаков

Именно из этих разговоров доктор Антон узнал о том, что 16-летний москвич Алексей Разуев отчаянно болеет за петербуржский «Зенит». А в «Зените» больше всех любит футболиста Александра Кержакова. Доктор рассказал об этом в Детском хосписе. А Лида Мониава из хосписа — всему свету. И через пару дней в Лешкином скайпе возник самый настоящий Александр Кержаков. И Леша с папой, отталкивая друг друга, болтали с этим самым Кержаковым, кажется, почти час. «Мы, конечно, раньше с моими друзьям, которые все за «Спартак», Лешку поддевали по поводу его «Зенита», — оправдывается теперь Андрей. — Но тут, смотрю, прямо настоящий Кержаков. Разговаривает! Шутит! Что-то про игру говорит, которая на завтра назначена и обещает передать Лешке форму. Ох, как он был счастлив. Глаза горели!» «Мы и представить себе не могли, что нас ждет послезавтра, — говорит Елена. — У нас тут как обычно: полно народу, шум, гам, вдруг звонок. Агент Кержакова говорит: «Сейчас привезут подарки от Кержакова, готовьтесь!» Думаю, волонтеры что-то опять придумали. Но слышно плохо, потому что кругом все галдят. Иду к двери, открываю. Действительно: высокая красивая девушка. С букетом цветов и тортиком. И тут… Она делает шаг в сторону — а за ней Кержаков. Ну тут я как закричу: «Леша, Леша, Саша Кержаков приехал!» И вы бы видели Лешку в этот момент. Он чуть не лопнул от восторга! Наш сын был в этот момент самым счастливым человеком на свете. А значит и мы с папой — тоже!»

Еще через неделю Леша с папой, мамой и друзьями катались на катере. А потом, 23 августа 2014 года Леши не стало. А 25-го ему могло бы исполниться семнадцать лет.

О своем сыне Алексее Разуеве Елена и Андрей умеют рассказывать легко и радостно, без слез и надрыва: смерть нельзя отменить, даже если очень сильно любишь кого-то и не готов расставаться; даже если умирающий — твой единственный сын, как это было у Лены и Андрея Разуевых.

Фото: Анна Иванцова для ТД. Елена и Андрей на берегу канала имени Москвы

…Андрей и Лена по несколько раз в году бывают в Германии. Приезжают в клинику Шваббинг, где на каждом этаже висят фотографии их улыбающегося сына, встречаются с врачами Леши и родителями детей, которые лечились вместе с ним, друзьями и волонтерами, которые теперь — тоже друзья.

Дома Андрей Разуев часто смотрит из окна их кухни на воду канала имени Москвы. И улыбается, вспоминая, как они с Лешкой гоняли тут на катере в августе 2014-го.

Папа и мама Разуевы стали волонтерами первого Детского хосписа «Дом с маяком». Помогают детям, подопечным «Дома с маяком» ходить на службы в храме Святой Троицы в Хохлах, где настоятелем отец Алексей Уминский. Он теперь тоже в своем роде волонтер.

На кухне у Разуевых можно часами пить чай и болтать. О Леше. Или вообще о жизни. Смерть сына для Лены и Андрея — потеря, которую невозможно пережить. Но боль от этой потери — светлая. Папа и мама совершенно точно знают: и они, и все вокруг сделали все возможное для того, чтобы их сын был счастлив и не одинок до самого конца. И ни одной секунды не мучился.

Наверное, для того, чтобы такая жизнь родителей после ухода их детей вообще была возможна, и существует «Дом с маяком»: место, где ребенок может оставаться собой — веселым и беззаботным, рядом с папой и мамой — до самого конца.

Когда этот текст готовился к публикации, Елена и Андрей Разуевы очень просили добавить от них один абзац. Вот он:

«Мы, родители Алексея Разуева, выражаем безграничную благодарность всем сотрудникам Первого детского хосписа — врачам, кураторам, волонтерам и всем тем людям, которые были не безучастны и дали возможность семье провести все последнее время вместе, а не отвлекаться на бюрократические проволочки, быть рядом друг с другом, что очень важно. Храни вас Бог!»

Детский хоспис «Дом с маяком» — это благотворительная организация. Любое ваше пожертвование поможет семьям с безнадежно больными детьми. Ежегодно для помощи онкобольным детям Детский хоспис нуждается в огромной сумме — около 30 миллионов рублей. К сожалению, дети будут умирать всегда, а это значит, что такая огромная сумма будет нужна каждый год, снова и снова. Пожалуйста, поддержите работу детского хосписа, оформив именно регулярное пожертвование, которое сможет помогать не один раз, а на протяжении долгого времени. Даже самая маленькая сумма: 100, 200, 300 рублей, регулярно жертвуемых вами, поможет избавить от боли кого-то из сотен смертельно больных детей, которым помогает детский хоспис «Дом с маяком». Спасибо.

В 1980-е годы все советские телезрители с восторгом наблюдали за каждым выступлением «золотой пары». Эти два фигуриста - Сергей Гриньков Гордеева - впечатляли восторженный народ не только своими умениями на льду, но и своими личными взаимоотношениями.

Спортивное детство

Катя Гордеева родилась в Москве в 1971 году, 28 мая. Ее отец был танцором, а мама работала в ТАСС, поэтому семья была обеспеченной. Через четыре года у супругов родилась еще одна дочь - Мария.

Родители отдали Катерину в ДЮСШ ЦСКА в трехлетнем возрасте. Именно этот шаг определил всю ее дальнейшую судьбу. В 1981 году юная Екатерина Гордеева (фото показано ниже) на катке познакомилась с Сергеем Гриньковым. Они тренировались каждый отдельно, но через год их решили соединить в пару, поскольку у обоих прыжки были слабоваты, для того чтобы быть одиночными фигуристами. Их тренировал Но уже через год с юной парой стали заниматься новый тренер Надежда Шеваловская и хореограф. После непродолжительных тренировок в 1983 году эта пара молодых фигуристов приняла участие в чемпионате мира и заняла шестое место.

Ошеломляющие победы начались в 1984-м. В этом году молодые фигуристы участвовали в том же международном чемпионате среди юниоров и получили первое место.

Неудачное выступление

Через несколько месяцев, в 1985 году, они отправились на турнир в Канаду, и тренер добавила в их программу новый для них прыжок «тройной сальхов». Это был сложный и редкий трюк в то время. Екатерина Гордеева не удержалась и упала.

Дальнейший успех

После неудачного трюка Катя не опустила руки и продолжила тренировки и выступления уже с новым тренером. Он и привел пару к победе. В 1986 году на чемпионатах СССР и Европы Сергей и Катя получили серебряные медали. Но в начале весны этого года на чемпионате мира они заслужили первое место. Екатерина Гордеева не просто стала мировой чемпионкой, она также была самой юной среди всех, кто побеждал до нее. Теперь она и Сергей стали кумирами советских зрителей. Не заставив своих поклонников долго ждать, зимой 1987 года пара сделала невероятное, то, что до них никто не делал. Это была «подкрутка в четыре оборота», и комментаторы даже не поверили своим глазам. Интересно, что после завершения выступления у Кати пульс был больше 200 ударов в минуту. Так пара стала чемпионами СССР.

Год испытаний

В конце осени 1987 года Сергей и Катя, как обычно, тренировались, но произошло непредвиденное. Поднимая свою партнершу на поддержку «звезда», фигурист зацепился коньком, и Катерина упала с высоты почти трех метров на лед. Она сильно ушиблась головой, получив сотрясение. Сергей очень испугался и, после того как его напарница снова смогла тренироваться, полностью изменился. Теперь он стал крепче и надежнее держать свою дорогую партнершу, начал ее ценить, и два фигуриста превратились в пару. Отношения молодых людей изменились, они теперь дорожили друг другом.

Дальнейшая карьера

Молодая фигуристка Екатерина Гордеева со своим партнером в феврале 1988 года на Олимпиаде получила «золото». Кроме того что девушка была успешна в своем любимом деле, она входила в списки самых красивых людей мира. Заняв не одно первое место, эта пара пошла в театр на льду к Тарасовой Татьяне.

Екатерина Гордеева: личная жизнь и горькие потери

Сергей и Катя любили друг друга, поэтому в 1991 году фигуристы решили пожениться. Они венчались, обещая друг другу любить всегда. Это была самая счастливая и успешная пара. Они всегда снимались вместе. Екатерина была лучезарной, поскольку и в карьере, и в личной жизни у нее все получалось. В 1992 году у молодой пары появилась дочурка Дарья. Семья перебралась в Америку. Жизнь складывалась как нельзя лучше. Кроме того, в 1994 году фигуристы получили еще одну Олимпийскую победу. Но это счастье не смогло длиться долго.

В конце ноября 1995 года молодая семья пошла на очередную тренировку, которая проходила в Лейк-Плэсиде. Сергею неожиданно стало плохо. Его госпитализировали, и в больнице он скончался. У него произошел обширный инфаркт. Вместе с Катей потерю оплакивал весь мир. У нее осталась трехлетняя дочь Даша, которая была очень похожа на отца.

Спустя год Екатерина Гордеева издала книгу «Мой Сергей…», в которой она описывала все светлые воспоминания и свое последующее горе.

А что потом…

На лед Катя вернулась в 1996 году. Именно катание помогло молодой звезде пережить это горе. Она принимала участие в соревнованиях до 2000 года. После этого фигуристка окончила спортивную карьеру и стала принимать участие в шоу с разными партнерами.

На шоу Stars On Ice Екатерина познакомилась с фигуристом который стал ее новым партнером. В 2001 году они поженились. Семья осталась жить в Америке, и в 2002 году у пары появилась дочь Елизавета.

Стоит отметить, что о знаменитой фигуристке Екатерине Гордеевой в 1998 году был снят документальный фильм. Также Катя издала вторую книгу под названием «Письмо Дарье».

Катерина Гордеева

КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА, ушедшая с НТВ после «Анатомии протеста», о том, почему она иногда жалеет о своем поступке. И почему нам всем необходим телевизор

Флешка и два кресла в поселке Ящур

В верхнем ящике стола главного редактора службы информации одного из федеральных каналов лежит флешка. Никто, кроме корреспондента, снявшего это видео, и главного редактора, его посмотревшего, точно не знает, что именно на этой флешке. Но все боятся. Поэтому бытует мнение: попади это видео в эфир - случится грандиозный скандал, который, возможно, положит конец беспределу в московском детском доме № 46.

Об истории с побоями в детском доме № 46 написано в интернете и газетах. Кажется, об этом говорили по радио. В одном из сетевых постов есть даже видео, снятое в детском доме пострадавшими подростками. Казалось бы, достаточно для того, чтобы против директора и воспитателей было возбуждено уголовное дело. Но оно не возбуждено. Потому что для этого нет оснований: мало шума. Потому-то и руководство детдома, и глава опеки, в чьем ведении он находится, и даже уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович боятся именно этой флешки в верхнем ящике стола главного редактора одного из федеральных каналов. Почему? Да потому что - телевидение.

Те, кому это важно и интересно, заметку об избиениях в детском доме уже сто раз прочли, обсудили и осудили в герметичном мире приличных людей. В лучшем случае у кого-то из «приличных» есть знакомый в системе образования города Москвы. Может быть, он ему позвонит. Потом будет еще какое-то количество постов, перепостов и лайков. Но скорее всего это закончится ничем. А вот попади флешка в эфир - в историю окажутся вовлечены миллионы людей, до того момента ничего не знающие и не желающие знать о ситуации в детском доме № 46. Просто где-то между ужином и глажкой белья они включат телевизор и окажутся вовлеченными в ситуацию, от которой просто так уже не отделаться, а значит, они будут о ней думать и говорить. Как резюмировалось в одном из древних фильмов ужасов: «Газонокосилка теперь в твоей голове».

Покрытие федерального канала в России - примерно сто миллионов человек, уткнувшихся в голубой экран. Это огромная и невероятная сила. Местами грубоватая, но немыслимая. Оружие массового оповещения. И это, пожалуй, самая главная, захватывающая особенность нашего телевидения.

Однажды я снимала репортаж в поселке Ящур. Это 400 километров от Перми. История трогательная: местный житель Володя поехал в город продавать свинину и обнаружил на помойке центрального рынка красивый альбом с изображениями скульптур, фресок и живописных полотен Микеланджело. Скульптуры тронули Володю больше всего остального. Вернувшись домой, он попытался исполнить все, что было в альбоме Микеланджело, но в дереве. Многое выходило похожим, хотя соседи и осуждали наготу, например, Христа. Не говоря уже о Давиде, который, если честно, получился не очень.

В какой момент журналист перестает работать по профессии, а начинает служить по вызову?

Остановиться в Ящуре было негде. И герой сюжета предложил нам переночевать у своего бедного родственника. Родственник был такой бедный, что из скотины в его доме был только облезлый кот. Из утвари - две алюминиевые миски, гнутый нож и пластиковая бутылка. Из мебели - раскладной диван, на котором мы спали с оператором. Но главным элементом интерьера были два сильно пострадавших от времени кресла, аккуратно придвинутых друг к другу. Все остальное бедный родственник пропил. За постой он тоже взял с нас бутылкой и тут же куда-то ушмыгнул, попросив только «вернуться к себе завтра в четверть первого». Мы с оператором удивленно кивнули и остались ночевать.

Утром снимали рассвет, потом героя, потом его почитателей, потом недоброжелателей. За вещами в дом к бедному родственнику пришли минут в двадцать первого. Вошли, и я остолбенела: на протертых креслах, выпрямив спины и взявшись за руки, сидели бедный родственник и его сожительница. Можно сказать, что они были празднично умыты и причесаны. Подбородки и руки у обоих немного тряслись, но это не умаляло торжественности момента. Бедный родственник с сожительницей вцепились взглядом в телевизор: они смотрели шоу Евгения Петросяна. И в положенных местах скалились. Не было никаких сомнений, что вот эти люди с прямой спиной и тремором и есть основная аудитория всех федеральных российских телеканалов.

С ней мы разговариваем, ради нее приперлись в этот Ящур, а потом поедем еще куда-то. Ради нее. Ну и, разумеется, ради себя. Оскорбляло ли это? Нет. Единственное, чего было жаль, - что в Ящуре только один телеканал. А значит, моего, например, репортажа бедный родственник с сожительницей никогда не увидят, хотя кое о чем мне бы очень хотелось им рассказать.

За последние лет пять я несколько сотен раз более-менее подробно отвечала на вопрос более-менее знакомых людей: «Как ты можешь все еще там работать?» Отвечала и продолжала работать. Могу сказать, что ни за что, сделанное мною за десять лет на НТВ, мне не стыдно, а кое-чем я очень горжусь.

Чуть меньше года назад мне пришлось уйти из телекомпании НТВ. В нынешнем мире это почти автоматически означает - с федерального телевидения. И в моей жизни появились новые, очень приличные знакомые, с энтузиазмом жмущие мне руку, потому что я ТАМ больше не работаю. Уверена, большинство из них никогда не видели ничего из того, что я делала. До сих пор некоторые очень уважаемые, в основном сетевые СМИ предлагают мне «рассказать всю правду про ТВ», а также разоблачить продажность (трусость, подлость, лицемерие) тех, кто в телике еще остался. Я отказываюсь. Люди делают вывод, что я «боюсь, потому что рассчитываю вернуться».

Откровенно говоря, я не знаю ни одного профессионального тележурналиста, лишившегося в последнее десятилетие работы на федеральном канале, который не хотел бы вернуться. Я бы тоже хотела. Потому что, когда у человека есть профессия, которую он любит и которой владеет, неправильно зарабатывать на жизнь иначе.

Когда все сломалось?

Лет восемь назад мы снимали оленеводов в двухстах километрах от «полюса холода», поселка Оймякон. Оленеводы - странные ребята, ездящие на снегоходах Yamaha и Polaris , носящие часы Rado и очки Ray Ban . В каждой юрте - непрерывно работающий огромный плазменный телевизор непременно топовой марки. Если приезжаешь к оленеводам впервые, это немного шокирует. Мы с оператором ввалились в юрту с мороза, неся перед собой ледяное дыхание, как сахарную вату на палочке. Главный оленевод приветливо помахал и изрек: «Здравствуйте, товарищи телевизоры, что приехали снимать?» Оказалось, он прекрасно знает меня (почти полный список репортажей) и оператора (почти полный список снятых сюжетов).

Так вот, много лет подряд, сидя над трудным текстом фильма или ночью на монтаже, я представляла себе то оленевода, то парочку с тремором из Ящура. Хотя, конечно, мне было важно и то, чтобы меня слышали, видели и понимали люди, с которыми меня связывают более близкие отношения. Но эти люди давно не смотрят телевизор. Как так вышло, я не до конца понимаю. Когда-то телевизор смотрели все. Взахлеб. И умные, и глупые, и хорошие, и не очень.

Я не могу точно назвать момент, когда все сломалось. И не могу назвать какую-то одну причину. Я перестала смотреть «взахлеб» после «Норд-Оста». Уже тогда с ограничением того, что можно было выдавать в эфир, было все в порядке. Уже тогда у многих время от времени сдавали нервы и опускались руки. Но наш умный учитель и коллега Михаил Осокин, пытаясь угомонить особенно сильно волнующихся, говорил: «До тех пор, пока можно будет говорить хоть что-то, сообщать хоть какую-то крупицу правды, уходить из эфира нельзя, надо оставаться». Тогда казалось - Осокин перегибает палку. Потом так казаться перестало.

В какой момент журналист перестает работать по профессии, а начинает служить по вызову, я, честно говоря, тоже не знаю. Помню только, что когда в России из-за фильма Мамонтова «Белые одежды» (2003, РТР) о так и не доказанном деле трансплантологов 20-й московской больницы была парализована трансплантация, а врачи, видевшие чудовищные очереди из детей и взрослых, могущих умереть в ожидании нужного органа, все равно отказывались от телеинтервью, я впервые всерьез поняла, что раньше мы были все вместе. А теперь будем друг против друга.

Показательно, что, несмотря на уходы и/или исчезновения великих и знаковых фигур телевидения 1990-2000-х, костяк, по крайней мере, информационного вещания оставался прежним. Ведь Аркадий Мамонтов был и во времена Киселева, Сорокиной и даже Парфенова. И был он неплохим военным журналистом. Не лучшим, но неплохим. А Андрей Черкасов, штампующий ныне, мягко говоря, неточные по фактуре сюжеты про массовые убийства российских сирот в США, когда-то был одним из первых корреспондентов НТВ, получивших «ТЭФИ».

Я, кстати, переубедила врачей и после Мамонтова, в 2005-м, сняла свой фильм о трансплантации. Врачи говорят, что фильм помог принятию Думой закона.

За последние несколько лет Андрей Лошак снимал про фашистов и детей-инвалидов, Вадим Такменев - про поиск пропавших без вести людей, Паша Лобков - про синдром боли, Лиза Листова - про погребенные под водой поселки, Паша Селин - первым - про Магнитского, Коля Ковальков - про жестокое дело Насти Дорониной, Родион Чепель - про профессора Рябова, Марат Кримчеев - про Алексея Козлова, я - про хосписы...

Мы ходили к нашему шефу Николаю Картозии, придумывали планы узких троп между Сциллой Ивановной и Харибдой Абрамовной - как это у нас называлось. Мы продолжали работать телевизионными репортерами. Насколько это было возможно. Вопреки историям о жесткой конкурентной борьбе, мы отдавали другим каналам «непроходных» у себя героев, чтобы это хоть где-нибудь вышло.

Чуть меньше года назад на телеканале НТВ вышел первый фильм из серии «Анатомия протеста». И, я убеждена, первый из богатейшей коллекции дирекции правового вещания НТВ, который посмотрели «приличные» люди. В день, когда «Анатомия протеста» дебютировала, мы записывали программу «НТВшники» о Ходорковском, в которой мы уговорили участвовать и Светлану Бахмину, и сына Ходорковского Павла, и многих других с опаской относящихся к ТВ людей.

Оставшиеся - остались за бабло, по сговору, из страха или это эфирная игла?

Через три дня была назначена премьера моего проекта «Победить рак». Все эти дни у меня и у моих друзей и коллег разрывались телефоны от самых разных сообщений. От «держись, ты же не они» до «теперь-то ты точно не можешь там работать». И вместо того, чтобы рассказывать о первом в истории ТВ подробном и научном фильме о раке, я оправдывалась, объясняя, что «Анатомию протеста» сняла не я, не наша команда, не наша дирекция. Что в нашей дирекции готовят к эфиру блестящий выпуск программы «Центральное телевидение» и «Профессия: репортер». Но все тонуло в сонме вопросов про приличия и «не стыдно ли тебе». А моя любимая радиостанция и вовсе отказала в возможности приехать на эфир и рассказать о фильме «Победить рак», потому, что он выйдет на том же телеканале, что и «Анатомия протеста». В те же дни шеф-редактору «ЦТ» Саше Уржанову пришлось вывешивать на своей странице в Фейсбуке дисклеймер: да, действительно, обстоятельства складываются довольно мерзко, но мы делаем и будем делать свою работу. Так наши внутренние противоречия стали публичными. И сохранить хоть какой-то хрупкий баланс было уже невозможно. В общем, мы ушли. Почти все.

На том месте, где мы сейчас могли бы рассказать историю о побоях в детском доме № 46, совершенно другие передачи. Закон физики: пустота заполняется. А флешка так и лежит в верхнем ящике стола. Другие телеканалы этой историей тоже не интересуются. И не заинтересуются. Хотя еще недавно, «протащив» в эфир сюжет о деле Макарова на одном канале, можно было быть уверенным в том, что его «дадут» и на другом. «Втиснув» историю о Насте Дорониной на «Россию-24», можно было твердо рассчитывать на возможность сделать то же в РЕН ТВ и НТВ. «Пропихнув» репортаж об обвиняемом по жуткой статье преподавателе Рябове, скажем, на НТВ, можно было ожидать, что эта история с той же интонацией всплывет где-то на Первом. И «газонокосилка» массового оповещения заработает.

После очередного исхода журналистов из телевизора приводить в действие этот механизм все труднее. И трагедия флешки с материалами о детском доме № 46 в том, что ее снял боязливый молодой корреспондент и запер в стол главред «из новеньких». Они не собираются с помощью ТВ менять мир. Они просто каждый день ходят на работу.

Кто сколотил зомбоящик?

Принято считать, что снижение градуса контента в телевизоре напрямую связано с погоней за рейтингом. Мне это объяснение кажется удобным, но несостоятельным. Телезрители смотрят то, что им показывают. Высочайшие рейтинги были у «Взгляда», «Итогов», «Намедни» и у последней программы в этом жанре - «Центрального телевидения». Стали бы смотреть мои друзья из Ящура «Намедни»? Думаю, стали бы. Думаю, они даже смотрели. Думаю, кое-какие сюжеты их даже волновали. Деградация контента ведет за собой деградацию его потребителя. Причинно-следственная связь именно такова. В этом я убеждена.

Но в обществе «приличных» людей ящик уже давно и окончательно считается развлечением для слишком простого народа. И многие стараются от любой причастности к телевидению публично отмежеваться. Приличные люди начала XX века свой разрыв с народом тяжело переживали; приличные люди начала века XXI этим разрывом напоказ гордятся.

Недавно один из моих новых знакомых спросил меня: «Слушай, мы вроде приятные друг другу люди одного круга, почему мы не встретились раньше?» Я ответила, что работала. Он пожал плечами: «Прямо так много?» Я ответила: «Как в шахте». В телике по-другому почти не получается: командировки, монтажные ночи, после которых опять командировки, интервью, расшифровки, «протаскивание в эфир» и опять монтажные ночи. «Странно, - сказал мой новый знакомый, - я ничего об этом не знал».

Профессиональный уровень российского телевидения по-прежнему один из самых высоких в мире. Правда, навыки прямого эфира тают, а острого политического ток-шоу - почти растаяли. Но все это было не так давно, и не думаю, что восстановление заняло бы много времени. Были бы желание и готовность всем вместе туда вернуться и построить то телевидение, которое не оскорбляло бы нас и наши принципы.

Но, кажется, телевизор в мире приличных людей заранее и надолго проклят. И единственное, что теперь обсуждают: оставшиеся - остались за бабло, по сговору, из страха или это «звездная болезнь», эфирная игла? Как должно быть трудно ребятам, которые остались. Кроме тех, кто работает в кадре, кого знают в лицо, еще ведь есть продюсеры и редакторы, монтажеры, режиссеры и их ассистенты.

Но слава Богу, что кто-то остался. И все еще протаскивает и пропихивает в эфир хотя бы что-то, о чем нельзя промолчать. Вертится, конечно, сосиской на гриле, но кое-что удается. А когда «протащить и пропихнуть» не выходит, а ситуация действительно важная, пытается менять ситуацию даже без надежды на эфир. Просто нагло звонит по телефону и говорит: «Здравствуйте, я корреспондент такого-то канала, высылаем съемочную группу». Очень часто это работает. Меняет ситуацию. Потому что телевидение - сила.

Мне очень бы хотелось назвать имена этих моих коллег, оставшихся в профессии и на федеральных телеканалах (что, поверьте, крайне сложно), назвать и поблагодарить. Но я не буду. В нынешней ситуации такие благодарности не слишком помогут. И наоборот - навредят.

Иногда я думаю, что уходить не надо было. И что привычка разговаривать с аудиторией в несколько десятков миллионов человек - это важный навык. И что от этой возможности человек действительно становится зависим. Но еще я думаю, что старательное и последовательное вытеснение тех, кто все еще может на этом поле заниматься профессиональной журналистикой, ни к чему хорошему не приведет. Уже не привело. А чудовищный разрыв между приличными людьми, людьми в телевизоре и людьми перед телевизором и в будущем не сулит ничего хорошего.

Ведь если мы действительно хотим перемен, этого должны хотеть миллионы. Те самые 100 миллионов зрителей, в числе которых и ящурцы, и оленеводы, и писатели, и читатели этого текста. Потому что «мы» от «них» ничем таким особенным не отличаемся. Ну, разве только немного лучше говорим по-русски. Но этому можно научить. А вот научиться жить друг без друга в одном, пусть и таком большом, пространстве - не получится.

Имя: Екатерина Гордеева (Ekaterina Gordeeva)

Возраст: 47 лет

Рост: 157

Деятельность: фигуристка, 2-кратная олимпийская чемпионка, 4-кратная чемпионка мира

Семейное положение: замужем

Екатерина Гордеева: биография

Екатерина Александровна Гордеева – советская и российская звезда парного фигурного катания. В паре с стала двукратной олимпийской чемпионкой, четырехкратной чемпионкой мира и трехкратной чемпионкой Европы. В 1988 году была признана Заслуженным мастером спорта СССР, а в 1994 – Заслуженным мастером спорта России.

Детство и юность

Родилась Екатерина в Москве 28 мая 1971 года. Отец Александр Алексеевич Гордеев в то время числился в составе труппы . Мать Елена Львовна трудилась в знаменитом Телеграфном агентстве (будущий «ИТАР-ТАСС»).

Через 4 года после своего рождения Катя стала старшей сестрой – в семье появилась еще одна девочка. Стоит отметить, что дети в этой семье никогда ни в чем не нуждались. Родители считались по тем временам обеспеченными и много вкладывали в дочерей.

Ранние годы будущая фигуристка провела на льду, уже в три года родители определили ее в детскую спортивную школу ЦСКА, в группу . С этого момента жизнь Екатерины подчинялась строгому расписанию: катание, растяжка и хореографические этюды сменялись школьными уроками и выполнением домашних заданий.

Неудивительно, что и со своим партнером Гордеевой довелось познакомиться на катке. Юный Сергей Гриньков тренировался там же – в ДЮСШ ЦСКА. Первая встреча состоялась в 1981 году, а в 1982 Гордеева и Гриньков стали официальной спортивной парой, выступавшей под руководством Владимира Захарова. Считается, что как раз он определил успешность фигуристов, вовремя соединив их в одно целое.

Несмотря на юный возраст и небольшой опыт парного катания, Екатерина и Сергей быстро научились взаимодействовать друг с другом. Катя была крохотной – ее рост был 152 см, а вес – 40 кг, на фоне нее Сергей выглядел настоящим русским богатырем.

На юниорском мировом чемпионате 1983 года они заняли шестое место, а в 1984-м вернулись оттуда с золотом. Руководила их тренировками в тот период тренер Надежда Шеваловская – серебряный призер чемпионата СССР 1974 и 1976 годов. За содержание программ и танцевальную форму фигуристов отвечала хореограф Марина Зуева.

Фигурное катание

Осенью 1985 года пара перешла в группу к Станиславу Жуку. Спортивная биография Екатерины Гордеевой пополнилась еще несколькими успешными выступлениями. Пара заняла второе место на чемпионате СССР, получила серебряную медаль на чемпионате Европы и стала чемпионами на мировом чемпионате в Женеве.

Пятнадцатилетняя Катя оказалась самой молодой чемпионкой мира. А у пары Гордеева-Гриньков появилось небывалое количество поклонников. Фото с их изображением красовались на обложках всех печатных изданий Союза.

Как раз в это время разгорелся скандал, связанный с жалобой на Жука. Фигуристка Анна Кондрашова обвинила знаменитого тренера в «аморальном поведении», домогательствах в свой адрес и в адрес тренировавшейся у него . Ее обвинительное письмо в ЦК КПСС подписали хореограф Марина Зуева и несколько подопечных Станислава Алексеевича, среди которых оказались и Сергей с Екатериной.

Говорят, что на пару было оказано давление со стороны «органов», но, тем не менее, «дело было сделано». И паре снова пришлось менять руководителя. На этот раз им стал Станислав Леонович.

Сезон 1987 года фигуристам пришлось пропустить – на тренировке Катя упала с высоты трех метров, сильно стукнувшись головой о лед. Врачи диагностировали серьезное сотрясение мозга и запретили занятия спортом вплоть до полного выздоровления. Однако это не остановило профессиональный рост спортсменов. Уже в 1988 году они продемонстрировали высочайший пилотаж на Олимпиаде в Калгари.

Идеально исполненная произвольная программа и насыщенная сложными техническими элементами короткая стали образцовым выступлением партнеров. До сих пор эти номера демонстрируются начинающим фигуристам как высочайшие достижения советского спорта.

Следующий сезон ознаменовался победами на мировых чемпионатах 1989 и 1990 годов. Однако программы в обоих случаях были выполнены с недочетами – преимущество над соперниками оказалось небольшим. Екатерина и Сергей решили покинуть большой спорт и стали участвовать в гастролях ледового театра .

По сути, это было вынужденной мерой. После развала Советского Союза многие фигуристы остались без работы, следовательно, и без средств к существованию. Чтобы избежать этого, пара переехала в США, где начала кататься в ледовом шоу.

Личная жизнь

О том, что Катю и Сергея связывают не только коньки, было известно давно. Но к решению заключить официальный брак пара пришла только в 1991 году. 20 апреля молодые поженились, а 28 обвенчались. 11 сентября следующего года у них родилась дочь Даша. Близкие и родные семьи утверждают, что это были идеальные отношения, чистая и сильная любовь.

К сожалению, семейное счастье продлилось недолго. Будучи в ноябре 1995 года в Лейк-Плесиде, Сергей почувствовал недомогание. На стадион были вызваны врачи, определившие острую сердечную недостаточность. Молодого фигуриста быстро перевезли в больницу, но помочь не успели. Гриньков скоропостижно скончался. Позже Екатерина узнала, что причина смерти мужа – обширный инфаркт.

Позже в интервью Екатерина сказала, что, когда твой любимый умирает у тебя на руках, осознаешь, как мало значат все эти победы, кубки и медали.

После похорон мужа у фигуристки не стоял вопрос о фигурном катании. Как жить дальше – стало главным вопросом ее жизни. Потерю мужа она переживала остро. Только она знает, как ей приходилось убеждать себя в том, что нужно взять себя в руки и идти дальше.

Екатерине удалось собраться, и уже через несколько месяцев фигуристка вновь вышла на лед – правда, уже одна. Когда она появилась на ледовой арене, зал встал. А после проката программы она расплакалась. И успокаивать ее вышла на лед трехлетняя дочка Даша.

После кончины супруга Гордеева написала книгу-воспоминание «Мой Сергей». Книга сразу же стала бестселлером. Позже Катя призналась, что жалеет, что открыла так много личных секретов. Хотя не скрывает, что на тот момент написание книги стало для нее отдушиной. В 1998 году Гордеева снялась в документальном фильме о Гринькове. Говорят, что до сих пор она носит на золотой цепочке подаренное им обручальное кольцо – ее главный талисман.

В 1998-1999 годах Екатерина Гордеева участвовала в популярных ледовых шоу. Ее партнерами были , Джон Циммерман, Артур Дмитриев. В 2000 году в шоу StarsonIce фигуристка вышла на лед с , а в 2001 стало известно, что пара поженилась.

Пышного торжества не устраивали, просто расписались между гастролями в российском посольстве в Сан-Франциско. Они старались не афишировать своих отношений, так как многие поклонники пары Гордеева–Гриньков относились ревностно к ее новой жизни. Новый союз некоторым казался предательством.

Летом 2002 года в частной клинике Лос-Анджелеса у них родилась дочь Лиза. Илья младше Кати на 6 лет.

Слухи о романе знаменитой фигуристки Гордеевой с актером появились накануне финального выпуска телевизионного шоу «Ледниковый период». Журналисты наперебой цитировали очевидцев, утверждающих, что пара регулярно встречается в одном из крупнейших отелей столицы. А папарацци даже предоставили несколько снимков Кати и Егора в уютной обстановке романтического ужина.

К финалу страсти вокруг скандальной пары разгорелись нешуточные – некоторые издания успели известить читателей о том, что Ксения развелась с мужем из-за его измены. Но развод так и не состоялся.

Легендарная фигуристка сегодня является любящей женой и заботливой мамой. А Ксения и Егор вместе растят дочь Евдокию.

Екатерина Гордеева сейчас

Екатерина Гордеева по-прежнему очень хороша и изящна и мало кого допускает в свою приватную жизнь, хотя и является активным пользователем «Инстаграма» . Известно, что она с семьей проживает в Америке, изредка наведывается и в Россию. Как говорит сама фигуристка, Новый год они приезжают отмечать в Россию и проводят его на даче.

В Америке Гордеева и Кулик открыли свою собственную школу фигурного катания. В 2016 году они начали работу над созданием ледового шоу «Ромео и Джульетта». В 2017 году оно было презентовано публике.

Старшая дочь Даша фигурное катание забросила, предпочла учебу. В июне 2018 года в «Инстаграме» Гордеевой появилось фото, в подписи к которому она поздравляет дочь с окончанием Института дизайна и мерчандайзинга (Fashion Instituteof Design&Merchandising, FIDM). А вот младшая Лиза усердно тренируется. Одно время она каталась в Москве у Инны Гончаренко, сегодня ее тренирует отец – Илья Кулик.

В апреле 2018 года Екатерина приняла участие в проекте «Ледниковый период. Дети», куда ее пригласили в качестве судьи.

Награды

• 1986 – золотая медаль на Чемпионате мира в Женеве
• 1987 – золотая медаль на Чемпионате мира в Цинциннати
• 1988 – золотая медаль на Чемпионате Европы в Праге
• 1988 – золотая медаль на Олимпийских играх в Калгари
• 1989 – золотая медаль на Чемпионате мира в Париже
• 1990 – золотая медаль на Чемпионате мира в Галифаксе
• 1990 – золотая медаль на Чемпионате Европы в Ленинграде
• 1994 – золотая медаль на Чемпионате Европы в Копенгагене
• 1994 – золотая медаль на Чемпионате России
• 1994 – золотая медаль на Олимпийских играх в Лиллехаммере

Я журналист, писатель, кинодокументалист. А еще я – мама четверых детей. И, когда благотворительный фонд «Измени одну жизнь» предложил мне снять фильмы о приемном родительстве, я была счастлива. Потому что, с одной стороны, это была возможность работать по профессии – редкая в наше время. А с другой - мне очень давно хотелось поговорить об усыновлении таким образом, чтобы это отличалось от интонации, принятой на ТВ и в публичных разговорах. До сих пор все разговоры про усыновление велись в очень розовом ключе. Я имею в виду, не внутри сообщества приемных родителей, а в СМИ. СМИ все время всех призывали усыновлять: «Посмотрите – Вася. Посмотрите – Петя. Давайте мы его срочно заберем. Подарите ребёнку детство, счастье». И тональность была такая заигрывающая, заискивающая, призывающая немедленно, по велению сердца, еще не утерев слезы умиления, совершить некоторые действия, которые навсегда изменят жизнь. Я считаю, что это очень вредная практика. Нужно разговаривать очень серьезно и ни в коем случае не агитировать. Это черта, которую нельзя перешагивать.
В этом году мы выпустили три серии, три истории – «Плюс один» про семью Ольги и Петра Свешниковых, «Сказочки про семью» про Гора и Фатиму Медведеву и «Несколько дней в октябре» про волонтера Арину Бородину, ее подопечного Никиту и Елену Калинину, которая стала Никите мамой http://changeonelife.ru/changeonelife_films/
В этих фильмах я хотела ответить на вопросы: как на самом деле живет приемная семья? в чем ее отличия от обычной? когда приходит любовь к ребенку и что делать, если это чувство не возникает мгновенно (а так бывает, это нормально)? готов ли ты сам стать приемным родителем? и каждому ли дано это?

Мне было интересно снимать. Разумеется, я эмоционально вовлекалась в каждую из историй. Иногда плакала вместе с героями на съемках. Иногда – после, сама уже. Какие-то вещи я до сих пор прокручиваю в голове, пытаюсь додумать. Я знаю, что случилось со всеми героями фильмов после того, как съемки были окончены. Как мальчик, который говорил два слова в минуту, теперь говорит сорок пять слов, как другой мальчик, который боялся закрыть глаза, потому что не мог оставаться один, теперь перестал бояться. Я хочу все это доснять и показать. Мы с фондом «Измени одну жизнь» планируем не останавливаться на этих трех сериях: будут еще три, а потом большой полнометражный фильм.

Фильмы, которые мы показали сейчас - частично учебные. Задача их в том, чтобы люди, которые хотя бы раз в жизни задумывались об усыновлении, узнали об этом больше. Чтобы они посмотрели и поняли и почувствовали, как это, на самом деле, выглядит изнутри: что приемная семья - это нормальная обычная семья с одним нюансом – у ребенка уже была какая-то жизнь до встречи с вами. Когда вы рождаете ребенка, то представляете себе весь путь: в месяц он будет мучаться коликами, в полгода начнут резаться зубы, в год он пойдет, будет падать, у него будут сбиты коленки, он будет проситься на руки. В 2-3 года малыш на все ваши просьбы будет говорить: «Не хочу!», в 6 лет у него начнут выпадать молочные зубы. И он впервые хлопнет дверью. И так далее, вплоть до подросткового возраста, первой любви и того момента, когда вы с мужем станете бабушкой и дедушкой.

Вы к этому готовы, готовы ко всем сложностям? Точно так же вы должны будете быть готовы ко всем этим сложностям и с приемным ребенком, но при этом, имея в виду то, что у него до вас была жизнь, которая была очень тяжелой: его оставляли и предавали, ему было страшно и одиноко. И вы для него в этом смысле не спаситель и не свет в окошке. Вы (сперва) – еще один человек, который встретился на его пути, после того, как его какое-то количество раз сильно подводили другие люди. И это все предстоит пережить вам вместе с ним.
И это всегда надо иметь в виду. Это нормально. Вот вы, когда впервые встречаете, к примеру, будущего мужа – вы же понимаете, что у него до вас была какая-то своя жизнь? И когда вы начинаете с ним жить, вы учитываете эту жизнь.
Так вот, когда приемный ребенок пришел к вам, все, что было «до вас» тоже надо учитывать. В этом и отличие этого ребенка от того, которого вы родили: с рожденным у вас полностью общее прошлое, а с приемным – есть что-то, что происходило без вас, до вас. Нельзя сказать: вот мы тебя забрали и теперь начнем жить с чистого листа. Это неправда.

Когда ребенок оказывается в приемной семье, то возникают трудности, к которым мало кто оказывается готов. Адаптация – это долго и очень непросто. Если взрослому хватает мужества, терпения и сил пройти этот путь, то он сумеет вытащить ребенка. Иногда семьи стесняются попросить о помощи, пытаются справиться сами. Это ошибка.

Я очень хочу снять серию, которая бы рассказывала о том, что бывают отказы. Это чудовищная трагедия, которой только отчасти можно избежать с помощью школы приемного родительства и подготовки. Другая часть – судьба, «не справился». И тут очень важно это признать и сказать: «Я не справился». Это тоже требует большого мужества. Фильмы «Измени одну жизнь» сориентированы для проекта фонда - «Передышка», благодаря которому приемным родителям дают возможность отдохнуть, прийти в себя, отдышаться. Потому что приемные родители никакие не герои, а такие же, как и все. Они устают больше, потому что этого ребенка не вынашивали, не ожидали, не пеленали и не учили ходить. И им надо наверстать все эти «не» за довольно короткое время. И начинать не постепенно – а сразу, с места в карьер, полноценно включаться в процесс. И они устают. Иногда всего-то и требуется просто побыть в тишине. Проект «Передышка» связан с профессиональными бебиситтерами, которые могут посидеть с ребенком.

Очень часто приемные семьи в сложных ситуациях можно спасти, залатать, склеить, но нужны профессиональные ресурсы. Они есть, но стоят дорого. Ни у кого на них денег нет, потому что как бы всем опять же кажется, что «главное - детей пристроить». А как там они будут жить в приемной семье – разберутся, стерпится – слюбится. Мы делаем фильмы проекта «Измени одну жизнь» как раз для того, чтобы люди понимали, как все это непросто.

Что касается меня, то могу сказать, что мне работать легче, чем воспитывать детей. Проще снять два фильма, чем вырастить одного ребенка. Не знаю, получается ли мне каким-то образом сохранить баланс. Но мы с мужем очень стараемся. Коля – потрясающий муж, отец и друг. Он невероятно помогает мне. Не думаю, что без него я бы справилась. Самой старшей нашей дочке – семь лет, самой маленькой – год с небольшим. Так что, конечно, никакой, кроме работы, жизни за пределами семьи сейчас у нас нет. Была смешная история, к нам приехали друзья – родители, у которых один ребенок шести лет. И отец этого шестилетки спросил меня: «А как вы проводите досуг?». Я говорю: «Какой досуг?» «Ну, куда вы ходите?» - уточняет он. А я отвечаю: «Садик, виолончель, пианино, английский язык». Для нас с мужем досуг – это наша работа.

С другой стороны, я всегда себя останавливаю и говорю, что мы очень счастливые. Тьфу-тьфу-тьфу, все здоровы. Мы потом все это время будем вспоминать, потому что оно не повторится. И однажды дети вырастут и уедут, а я буду мечтать, чтобы время, когда они росли, вернулось. Потому что только когда дети маленькие, ты можешь бесконечно болтать с ними и рассказывать им о себе, а им – интересно. Когда они подрастают, все эти рассказы уже, в общем-то, не нужны. Часто поэтому пожилые люди обижаются на то, что взрослые дети их не слушают: раньше надо было начинать разговаривать.

Я всегда себя этим подогреваю. И в этом нахожу силы. А так мы с мужем друг друга отпускаем по работе. У нас такая передышка.

Самое главное - это любовь. Мир есть любовь. Дети есть любовь. Муж есть любовь. Семья есть любовь. Бог есть любовь. Нет ничего, важнее любви.

Самое сложное – научиться прощать. Но этому нужно учиться.

Еще одно из самых сложных умений – умение чувствовать чужую боль. Этому тоже нужно учиться. Я бы переформулировала известную истину: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». В моем варианте было бы так: «Ты можешь поступать так, как хочешь, а нужно научиться чувствовать чужую боль. Тогда ты не сделаешь больно другому».

Еще нужно очень беречь себя. Потому что нет никого, кто мог бы позаботиться о наших детях лучше, чем мы сами. Беречь себя нужно, чтобы быть ресурсными. Меня этому слову научил проект с фильмами «Измени одну жизнь». Нужно эту ресурсность в себе сохранять. Если понимаете, что все, хана, вы падаете, то нужно встать и уехать. Или уйти. На час, на сутки, на трое, чтобы потом вернуться к своим детям в трезвом уме и в твердой памяти. И иметь силы на любовь.