Одежда

Алена долецкая сейчас. Алена Долецкая — знаменитый журналист и переводчик

Скажу честно - мне было несложно придумать героиню для нашего юбилейного номера. Первый главный редактор русского Vogue до сих пор остается одним из основных символов нашего глянца, несмотря на то что сегодня возглавляет журнал Interview, который не только про моду, читает лекции и пишет кулинарные книги. Начинали мы примерно вместе: Алена появилась на русской глянцевой сцене в 1998 году, всего два года спустя после появления ELLE. Почти с самого начала у нас сложились довольно неформальные для гламурного мира отношения. Мы открыто перешучивались, встречаясь на вечеринках, презентациях и Неделях моды, делились впечатлениями от увиденного, сидя в первом ряду на показах в Милане и Париже, несмотря на то что с самого начала было понятно, что мы - чистые конкуренты в русском глянце, кто бы что ни говорил. Побеседовать о том, что произошло в моде за эти нескончаемые 20 лет, куда движется российский глянцевый рынок и кто будет носить всю эту новую модную одежду, исполненную в духе революционной эстетики последних лет, - с кем, как не с ней? И вот Алена сидит у меня в гостиной и подписывает свою последнюю книжку «Про варенье». Довольно эстетское, надо сказать, издание - совсем не то, что можно было подумать о книге про варенье. У Долецкой не бывает по-другому. Стиль во всем, не только в одежде, - принцип, кстати, вполне в духе ELLE. Но я ей об этом не скажу. Просто начну разговор с самого начала. Буду называть себя в тексте Еленой Сотниковой, чтобы усилить собственное впечатление от того факта, что настало время, когда этот разговор стал реальностью

Пальто из меха норки, собственность Алены; пальто, Max Mara; рубашка, Dior; солнцезащитные очки Persol, собственность Алены

ФОТО Владимир Васильчиков

Елена Сотникова Алена, мы обе пришли в моду не из моды, прости за каламбур. Я признаюсь честно - мне даже было поначалу относительно легко, потому что я была молодая и глупая и не понимала, во что ввязалась. И делала вещи, которые мне казались тогда нормальными, а сегодня выглядели бы дико, принимая во внимание всякие гламурные условности и правила. Ты пришла в глянец из Британского совета, где возглавляла отдел по искусству и связям с общественностью. В этом смысле ты была ближе к пониманию журнала, чем я со своими цветными металлами и учетной ставкой Центробанка, о которых писала в агентстве «Рейтер»…

Да, я пришла в глянец из сферы искусства и культуры, и в этом плане я сразу почувствовала свою связь с проектом, некий интересный link. (Алена часто употребляет в речи английские слова. Все переводить не буду, потому что тогда это будет не ее речь. - Прим. Е.С.) На собеседование с руководством в Лондон я взяла с собой осуществленные моими силами в Британском совете культурные проекты, например каталог уникальной выставки в Третьяковке «Ожившие мосты»; была у меня с собой и великолепно оформленная защищенная кандидатская диссертация «Сравнительная риторика русской и английской публичной речи». И вдруг я поняла, что все сложилось. Моя трепетная любовь к словесности - и к родной, и к английской; владение технологиями воздействия через слово и визуальные образы, которые я подбирала в своей работе. Но я с тобой согласна - представить себе, во что я реально ввязываюсь, я не могла ни при каких обстоятельствах. Далее - по списку, который я теперь знаю и ты теперь знаешь. Все оказалось гораздо сложнее, порой феноменально интереснее, где-то намного мельче, порой до досадности. Когда в какой-то момент ты понимаешь, что разницы между реакцией товарки, которую лишили сладкого места на Черкизовском рынке, и реакцией твоего сотрудника, которого тоже сдвинули с теплого места, нет совсем. И это огорчительно видеть и понимать.

Мы с тобой последние 20 лет смотрим на увлекательнейшие упражнения в copy/paste

Е.С. А у меня долгое время были какие-то шоры на глазах… Пионерский задор, коммунизм какой-то.

А.Д. Конечно! Понимание этих нюансов и отрезвление, если хочешь, тоже пришло и ко мне достаточно поздно. Но вернемся к началу. При наборе своей первой глянцевой команды я следовала одному простому принципу: я не брала ни одного человека из русского глянца (к тому моменту все основные модные журналы здесь уже существовали). На тот момент было крайне важно взять лучших из других областей. Эти люди должны были, безусловно, знать бренд и в буквальном смысле тащиться от него, но они должны были быть лучшими в той области, где они работали. Это дало свои результаты. И, конечно, здесь ты права: поначалу это всегда - семья, это бесконечный fun, это «мы сейчас засучим рукава и всех победим». Мне многие говорили (и русские, и иностранцы): «Запомни первые три года. Либидо упадет до нуля, а профессиональный драйв останется до последнего вздоха в твоей жизни. Потому что вызов очень крупного калибра, а ты, как перфекционистка и отличница, просто не сможешь по-другому». Так и было.

Пальто, Max Mara; смокинг, брюки, все - Saint Laurent by Hedi Slimane; рубашка, Dior; броги, Nero Giardini; перчатки, Gucci, собственность Алены

ФОТО Владимир Васильчиков

Е.С. А либидо как же?

А.Д. Да, в 1998–99-м приупало, приупало. Не до того было. Совсем. Либидо физиологическое полностью перекачалось в профессиональное либидо.

Е.С. (невнятно бормочет). Надо же, как интересно. А у меня никуда не делось…

А.Д. Во всех этих первых пяти или семи годах было море такого драйва, неподдельного, чистого и очень цельного. Там был драйв менеджерский, драйв креативный, драйв филологический и много, много удовольствия. Когда из ничего появляется что-то, чего не было никогда. У меня по жизни так. И работая в Британском совете, я испытывала похожие эмоции. Когда я придумала и осуществила со своей командой проект в московском метро к 850-летию города. Это была задача, близкая к невыполнимой. Никогда еще московский метрополитен не видывал отборных английских и русских стихов, напечатанных на роскошной пленочке и расклеенных в вагонах. Это был мой challenge, моя мечта. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю - какой же надо было иметь внутри ядерный реактор, чтобы пробить эту историю! Возвращаясь к твоему вопросу, начало всегда необычайно романтично. А либидо вернулось, когда надо. Я потом отыгралась (смеется). Когда машина заработала и я увидела ровный приток масла ко всем его механизмам, влюбилась по уши.

Е.С. Тебя хвалили? По своему опыту работы с англичанами я помню, что они никогда не скупились на похвалы. В отличие от французов.

А.Д. Ой, все зависело от конкретного человека. Бывало, человек смотрит на убойную обложку, очевидно блистательную, и цедит сквозь сжатые зубы: «Not bad». А есть люди, которые всегда скажут: «Wow». Но как раз в профессиональной среде англичане не любят американского и часто русского восторга, поздравлений.

Е.С. Кстати, о поздравлениях и восторгах. У нас в редакции до последнего времени не было принято хвалить журнал. Мы как-то всегда искали недостатки. До последнего времени, потому что сейчас я повзрослела и понимаю, что нам надо открыто любить то, что мы делаем и делаем отлично. Не знаю, рыночные ли это сплетни или правда, но я слышала, что у вас было ровно наоборот: «Как классно у нас все получилось».

А.Д. Это чистая правда. В моей команде было так: я брала трех-четырех ключевых людей, подходила с ними к доске, и у всех было внутреннее чувство: «Вот это мы оторвались по полной! Это, конечно, очень круто!» Потом уже детально смотрели, что можно было улучшить, сократить, изменить.

Е.С. А когда приходил номер?

А.Д. О! Приход номера - это отдельная история! Это вопли, крики: «А мне, а мне, а мне!» Мы все сбегались в моем кабинете и мусолили сигнал. Но после первых спонтанных эмоций я всегда делала разбор полетов.

Куртка, Drome, aizel.ru

ФОТО Владимир Васильчиков

Е.С. Я помню свои первые впечатления от готового номера. Одно дело - когда все это висит на стене, другое - когда это собирается в единую книжку… Для меня это долго было настоящим шоком.

А.Д. Мой первый номер пришел во время моего интервью для BBC. Я запомню это навсегда. Поставили свет, пошли первые вопросы. И вдруг открывается дверь, и мне на стол кладут первый номер. И в этот момент у меня градом полились громадные такие слезы, как у Микки Мауса (а я вообще-то человек не плачущий). Я впивалась в каждый разворот этого журнала.

Е.С. Так понравилось?

А.Д. Для меня это была встреча с чудом. Абсолютный magic. Когда из плоского одномерного материала ты получаешь такое трехмерное существо, которое шелестит и пахнет, которое можно уронить, вырвать из него страницы.

Нынешние 40-летние - это новые молодые. Они не выглядят на свой возраст и не хотят соответственно ему одеваться

Е.С. Какие же мы все-таки разные. Для меня долгое время это был серьезный стресс. Давай поговорим о времени. Мы с тобой знакомы 18 лет. ELLE в этом году празднует 20-летие.Создавая этот номер, мы как бы заново пережили все события модной сцены и еще раз осознали, свидетелями каких поистине тектонических изменений мы стали за это время. Хотелось бы услышать твои оценки.

А.Д. Ты сказала ключевое слово «тектонические» - и я им же тебе и отвечу. Это же слово используют в своих оценках крупные западные аналитики и критики моды. И это не истерическое преувеличение, которым до сих пор так страдает глянцевая журналистика. Это одно из самых трезвых слов, которое можно было услышать за многие годы, включая ваши исторические 20. Эти тектонические изменения заключаются не только в массовом уходе креативных директоров из модных Домов. Если ты вспомнишь, раньше, когда кто-то один уходил (или приходил), для нас это было целым событием, о котором только и говорили до бесконечности. Вспомним приход Тома Форда в Gucci. Чего только не было сказано! И кто этот американец, да как он смеет прикасаться к Gucci, этой святыне итальянской моды, и так далее. А потом… Через пару сезонов мы все смотрим и роняем слюну при виде каждой его коллекции. А что теперь? Вот сидим мы с тобой в 2016 году и говорим о крупнейших игроках модной сцены. И понимаем, какое ускорение приобрели все эти процессы. В чем же, собственно, заключается тектонизм этих изменений? Он, конечно же, в необычайном количественном факторе - просто потому, что такое количество креативных директоров мы никогда не теряли за полсезона. А с другой стороны, конечно, в качественных изменениях, которые куда более важны. Посмотри, что сделали Burberry, Hilfiger и заодно Канье Уэст, всем показавший свой новый и внятный уровень. Во-первых, идет намеренное слияние мужских и женских показов в одно шоу. Второй важный момент - это максимальное приближение показа и начала продаж. Показали - продали. Это то, что в наше время называлось trunk shows, на которые мы никогда не ходили, поскольку они были предназначены для клиентов с карандашиками.

На Алене (c хаски Чарльзом): жакет, Dior; брюки, Max Mara; туфли, Hermès. На Елене (с хаски Гаем): жакет, Versace; брюки, Max Mara

ФОТО Владимир Васильчиков

Е.С. Этот процесс будет продолжаться?

А.Д. Конечно же, сближение времени показа и начала коммерческих продаж - это ответ крупных марок влиянию high street fashion (демократичных марок, «моде улиц». - Прим. ELLE). Потому что Saint Laurent показал коллекцию, скажем, 3 марта, а через три недели ты это можешь купить уже известно у каких массовых брендов. С другими пуговками, с другим лейблом, другими пропорциями и, естественно, другого качества. Такого рода взаимодействие в мире моды никому не нравилось, но посмотри, как удивительно консервативна и малоповоротлива мода. Эта система уже много лет была известна модницам всего мира, которые не имели средств на крупные бренды, но хотели выглядеть модно здесь и сейчас. Мы продолжали ездить на мужские, женские и прочие показы, а эта машина все катилась и катилась под откос. Еще один момент - в моде появились люди, которых раньше невозможно было представить у руля культовых модных Домов. Яркий пример - дизайнер Демна Гвасалия, один из создателей отвязного и андерграундного бренда Vetements, который сделал всего два показа и сразу же был назначен креативным директором Balenciaga.

Е.С. Кадровый голод в мировом масштабе?

А.Д. Несомненно. Крайне мало поистине креативных людей, которые, что называется, from scratch могут выдать какую-то собственную концепцию.

Е.С. Раф Симонс, по твоему мнению, выдал свою креативную идею from scratch для Dior?

А.Д. Он выдал ее from scratch, придя в Jil Sander. На его последнем показе для Jil Sander слово «Dior» беспрерывно крутилось у меня в голове. На последних пяти выходах рыдали уже все, включая и меня, и было очевидно, что эта коллекция - своеобразное заявление о приеме на работу в Дом Dior.

Е.С. Да, я тоже хорошо помню этот показ. Море цветов и цвета - тема, которую он сразу же продолжил в Dior, правда, уже на качественно и количественно новом уровне… Наверное, его назначение в Dior было уже определено на момент последнего показа в Jil Sander.

А.Д. Сложно сказать. Единственное, что я знаю, - это то, что в Dior долго колебались по поводу его кандидатуры. Назначение Симонса, такого альтернативного, интеллектуального, как и сама Жиль, в Jil Sander уже само по себе было смелым экспериментом, а уж что говорить о Dior!

Е.С. И что же из этого вышло?

А.Д. А то, что мы с тобой обсуждаем - тектонические изменения в мире моды. Я считаю, что мы - одни из самых везучих людей. Каждую минуту я благодарна за то, что с нами происходит прямо сейчас, потому что понять уровень и калибр сегодняшних изменений можно, только начав тогда, в конце 1990-х, и увидев все то, что нам с тобой довелось увидеть.

Пальто, Max Mara; смокинг, брюки, все - Saint Laurent by Hedi Slimane рубашка, Dior; перчатки, Gucci; солнцезащитные очки Persol, все - собственность Алены

ФОТО Владимир Васильчиков

Е.С. Ты не считаешь, что такая стремительная смена дизайнеров в модных марках может быть связана с их колоссальной усталостью и напряжением? Если раньше было два показа в год, то теперь количество коллекций, которые должен делать арт-директор, растет с каждым годом. Преколлекции, кутюр, круиз, мужские, женские, капсулы…

А.Д. Это как раз то, что говорит Демна Гвасалия! По его мнению, пора заканчивать эту бессмысленную модную гонку. Да и времена изменились. Кризис ведь не только в России. Хочу еще заметить, что в моде происходит еще одна удивительная вещь. Это расцвет разных региональных модных брендов. Австралия, Скандинавия, Азия, Россия. Они делают свою моду, и они уверены в себе, в своем творческом потенциале.

Е.С. Этот феномен представляет угрозу для крупных брендов?

А.Д. Пока мы не увидим цифры, говорить об этом бессмысленно. Но мне интересно не то, кто кого съест, а в каких формах мода выживет лет через пять-десять.

Смысл нашей работы состоит только в одном: делать свое, но очень хорошо

Е.С. Как ты относишься к повсеместной тенденции на омоложение марок? Основные деньги ведь по-прежнему не у молодежи.

А.Д. Мы с тобой под молодостью разные вещи понимаем (смеется). Вот я недавно видела Гвинет Пэлтроу в Gucci. А ей 43 года. Надо понимать, что нынешние 40-летние - это новые молодые. Они не выглядят на 45 и не хотят одеваться на 45. И еще надо понимать, что нынешние коллекции изменились. Например, тот же арт-директор Gucci Алессандро Микеле не предлагает total looks. Своими коллекциями он как бы говорит: смотрите, выбирайте предметы одежды и составляйте свое. Это было заявлено внятно и громко первой же его коллекцией для Дома. И это происходило ровно в тот момент, когда другие крупные бренды не допускали появления никаких посторонних предметов в съемках своих коллекций для журналов. И это хорошо, что есть такой баланс. Мы показываем это своим читателям и таким образом воспитываем, растим их. А наши читатели, надо сказать, гораздо умнее, чем мы думаем.

Е.С. Лет десять назад я брала интервью у Пако Рабанна. Тогда как раз в моде началась активная перепевка декад прошлого века, которая не закончилась и сейчас. Тогда на мой вопрос о возможности принципиально новой моды он ответил так: «Ты даже представить себе не можешь, как все изменится. Появятся вещи, о которых никто даже и подумать сейчас не может». Прошло время, но, ты знаешь, пока его пророчество не сбывается. Да, появляются новые материалы, какие-то неожиданные формы, но в общем и целом футуризма в понимании Пако Рабанна, я считаю, так и не вышло. Как ты относишься к вторичности моды, развитию ее по спирали? Или у тебя другое мнение?

А.Д. Смотри. С того времени, когда Пако совершил свою революцию в моде, прошло почти 60 лет. Тогда это и правда было действительно нечто принципиально новое. Это было нечто из ряда вон, никто не мог себе и представить, что на вещи можно навесить все эти металлические бляхи… Однако, если уж совсем докопаться, мы понимаем, что Пако не с неба схватил свои металлические аксессуары, зеркала и так далее. Он на самом деле скрестил на тот момент современные технологии (которые позволили ему сделать зеркальные детали легкими и придавать им квадратную форму) и средневековую военную одежду. Поэтому всякий разговор о чем-то суперновом, особенно в моде, - это очень тонкий лед. Да, мы с тобой последние 20 лет смотрим на увлекательнейшие упражнения в copy/paste. Теперь не принято говорить - «плагиат, воровство».

Куртка, Drome, aizel.ru; брюки, туфли, все - собственность Алены

ФОТО Владимир Васильчиков

Е.С. Самая распространенная фраза в подписях к новым тенденциям - «дизайнеры вдохновлялись…»

А.Д. Да-да, знакомые inspiration, «упражнения в заимствовании», коды. Но смотри - с одной стороны, мода последние лет шестьдесят проживает приблизительно в шести соснах: платье, блуза, юбка, брюки, пиджак, пальто. А с другой, мы с тобой стали свидетелями поистине удивительных революций: Рей Кавакубо и ее школа японского деструктивизма, приход и уход величайшего художника женской моды Александра Маккуина, краткая и мягкая революция, совершенная Хельмутом Лангом, - каких-то шесть лет в моде, а половина модного мира до сих пор «вдохновляется» именно его произведениями.

Е.С. Но, несмотря на все это, каждый сезон мы пишем «new sexy»… Обман?

А.Д. Да нет. Просто словесная и аналитическая бедность и еще тот факт, что глянец - просто зеркало, которое отражает то, что происходит в мире моды. А если уж и правда коллекция sexy, так ее и называй (смеется). Да, ты - агитка. Это так и есть.

Е.С. Может, нам новая мода не кажется новой, потому что мы слишком плотно и давно находимся в ней? А люди, которые от нее далеки, с удовольствием открывают для себя (с нашей помощью) новый сезон, и для них new sexy и правда new?

А.Д. Конечно, твоя трезвость - это то, что называется профессионализмом. Тебе уже не свойственна эмоциональная и спонтанная реакция новичка. И это нормально. Однако смысл нашей работы состоит только в одном: надо делать свое, но ОЧЕНЬ ХОРОШО. В тот момент, когда твой уровень «хорошо» начнет падать, это заметят все.

Е.С. А судьи кто, Алена?

Светская львица и идеолог русского Vogue Алена Долецкая выросла в семье прославленного детского хирурга, где культивировались стиль и дисциплина. Окончив филфак МГУ, преподавала в университете, переводила англо-американскую литературу, работала медийным консультантом компании De Beers, сотрудничала с Британским советом, BBC и немецким телевидением. Больше десяти лет работала главным редактором русского Vogue. C 2006-го входит в жюри национальной премии «Большая книга». Любит хорошую еду, прогулки по лесу, живые концерты и книги. Говорит, что ею движет любовь к тому, чем она занимается, и патологический перфекционизм. Участник проекта «Сноб» с декабря 2008 года.

Город, в котором я живу

Москва

Где родилась

Москва

«… выросла в Москве, первые дни жизни провела в коммуналке…»

У кого родилась

Отец - Станислав Яковлевич Долецкий, детский хирург.

«Отец был детским хирургом, очень известным, а еще писателем, писателем-публицистом, как теперь принято говорить».

«... когда мой папа... иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, он всегда привозил два журнала. Это были National Geographic и Vogue».

Мать - Кира Владимировна Даниель-Бек, хирург-онколог.

«Мама - золотые руки, Кира Даниель-Бек, знаменитый профессор-онколог, красавица, истинная княгиня армянских кровей…»

"Еще в школе меня выгоняли из класса, потому что мне очень не нравилась школьная форма. И мы с мамой придумывали какие-то неописуемые воротнички, потом я их отглаживала, пришивала, и манжеты у меня были шире, чем следовало. Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантный, роскошный, подтянутый мужчина, он нередко говорил: "Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками"".

Где и чему училась

Окончила филологический факультет МГУ.

«Только представьте в первом гуманитарном корпусе МГУ девушку в... джинсах, застиранной до дыр мужской майке, в перчатках с обрезанными пальцами и обручальным кольцом - второй такой не было».

«…самое любимое занятие в университете… Когда я ехала в метро от "Кропоткинской" до "Университета", я в воображении переодевала людей, сидящих напротив меня. Ровно за 21 минуту можно было успеть все! Я снимала с них очки и надевала, я перекрашивала блондинку в брюнетку, и наоборот, стригла и удлиняла волосы, меняла юбки и кофточки, и так бесконечно!»

«По ночам в английском театре МГУ я ставила бродвейский мюзикл The Lady or the Tiger с музыкой, переработанной небольшой джаз-рок-бандой Максима Никулина (на ударных)».

Где и как работала

«Я рано начала преподавать, переводить, сама зарабатывала деньги».

«…я ушла в PR и работала медийным консультантом компании De Beers».

Работала в шведской компании Ericsson, в отделе искусств и общественных связей Британского совета, редактировала журнал Cosmpolitan.

«...затем ушла в журналистику - сотрудничала с ВВС и немецким телевидением RTL».

Главный редактор русского издания журнала Vogue.

«... это не просто работа для меня... потому что я ее так сильно люблю, что она уже... больше чем работа, я люблю, то что я делаю... Могу проснуться ночью и думать о ней...»

«... все то, что я делала до Vogue, начиная с Московского университета, а затем на телевидении, на радио, не говоря уже про De Beers... плюс моя огромная любовь к книгам - все эти грани, эти разнонаправленные виды деятельности, как в детском калейдоскопе, сложились. И в фокусе соединились для меня в Vogue».

Соредактор русской версии журнала Gourmet (о высокой кухне, ресторанах и кулинарных открытиях).

Ученые степени и звания

Кандидат филологических наук.

Дела общественные

Помогает Дому ребенка.

«Это приватное дело... Я поддерживаю дом, куда сгружают детей, которых бросили родители... я к ним езжу, я с ними встречаюсь... Дети радуются так, как не радуется ни один самый богатый взрослый...»

Входит в жюри Национальной литературной премии "Большая книга".

Известна тем, что

В течение десяти лет является бессменным главным редактором русского издания журнала Vogue.

Мне интересно

«... я очень люблю готовить».

«... для меня отдых - конечно, музыка, конечно, концерты. Живые концерты. За живой концерт я все отдам! И мои друзья это знают. Вдруг кто-то звонит: "Мы летим на концерт Led Zeppelin". И все, я отдам любые деньги и отменю любые дела!»

Люблю

ходить по лесу

«Я просто хожу на прогулку - надеваю валенки и собираю хворост для камина».

если пить водку, то из стопки

«В выпивании водки, как мне кажется, важны две вещи. Первая - эстетическое наслаждение. Вторая - мера. Тогда это будет "высокая водка"… не признаю граненые стаканы. Я люблю стопки. Значение маленькой стопки огромно с функциональной и вкусовой точек зрения».

общаться с друзьями

«Огромная для меня радость... общение с друзьями... сейчас это превратилось в роскошь... все работают...»

«...я люблю богатых людей и очень горжусь богатыми друзьями».

Ну, не люблю

«… я очень не люблю скелетов! Излишне худые люди вызывают, прежде всего, страшную жалость».

разочаровываться в людях

«Когда ты ставишь на человека,… вкладываешь в него пару лет, рассказываешь как надо, как лучше, учишь… а он из-за денег уходит в другое место… обидно… обидно, ну как это из-за денег… а ты в него вкладывал…»

Люблю, когда поздравляют с

мои Днем Рождения и с Новым Годом

И вообще

«...я предпочитаю не испытывать... чувство страха...в принципе».

«Я единственно по чему скучаю из юности - я тогда не уставала... энергии был вагон… Тогда я могла спать в неделю 3 часа».

Российский журналист, главный редактор издания «Vogue Russia» с 1998 по 2010 год, член жюри национальной премии «Большая книга». Зимой 2011 года Алена Долецкая возглавила журнал «Interview» , основанный Энди Уорхолом в 1969 году. Кроме того, она являлась со-редактором российского издания «Gourmet».

Алена Станиславовна Долецкая / Alena Doletskaya родилась зимой 1955 года в Москве, в семье медиков. Ее отец Станислав Долецкий был известным детским хирургом, писателем и членом Российской академии медицинских наук СССР, а мать Кира Владимировна Даниель-Бек работала в области хирургии и онкологии. После смерти супруги в 1984 году, Станислав Долецкий женился во второй раз.

Брат Алены, Андрей Долецкий, продолжил семейную традицию, и получил степень доктора медицинских наук.

— Когда мой папа иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, он всегда привозил два журнала. Это были «National Geographic» и «Vogue». Еще в школе меня выгоняли из класса, потому что мне очень не нравилась школьная форма. И мы с мамой придумывали какие-то неописуемые воротнички, потом я их отглаживала, пришивала, и манжеты у меня были шире, чем следовало. Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантный, роскошный, подтянутый мужчина, он нередко говорил: «Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками».

Карьера Алены Долецкой / Alena Doletskaya

Алена Долецкая окончила Московский государственный университет им. Ломоносова (МГУ), филологический факультет. Она отличалась от однокурсниц свои экстравагантным видом: джинсы, мужская майка, перчатки с обрезанными пальцами и обручальное кольцо. Вечерами студентка работала над бродвейским мюзиклом «The Lady or the Tiger», который шел на сцене английского театра МГУ.

Алена Долецкая защитила кандидатскую диссертацию на тему «Сравнительная риторика русской и английской речи» и занялась преподавательской деятельностью.

В 1990-х годах Алена Долецкая получила должность PR-консультанта в ювелирной компании «De Beers», затем она начала сотрудничать с отделом искусств и общественных связей Британского совета. Под ее руководством прошли выставки The Royal Academy «Living Bridges» в Третьяковской галерее и «Treasures of the Tower» в Москве и в Лондоне. Журналист перевела на русский язык несколько книг, в том числе произведения Рэя Брэдбери и Уильяма Фолкнера.

Алена Долецкая впервые занялась журналистикой в рамках работы с радио ВВС и немецким телевидением RTL. Затем она получила должность редактора издания «Cosmpolitan», но этот опыт оказался непродуктивным.

В 1998 году Алена Долецкая возглавила журнал «Vogue Russia» , который за несколько лет стал самым авторитетным глянцевым изданием о моде. Журналист оставила пост главного редактора летом 2010 года по собственному желанию, заявив, что хочет попробовать свои силы в других проектах.

— Идея с самого начала была мне ясна - мне хотелось, чтобы русские читательницы Vogue получили не нечто среднее местного разлива: «Вот вам теперь книжечка для бедненьких о моде!». Я хотела, чтобы русские читатели ощутили себя частью международной, мировой, престижной (не люблю это слово, но тем не менее) отмеченной группы. Мне хотелось, чтобы как можно быстрее разрушались границы стран. Признавали Россию, не признавали - мне было все равно. Тогда вообще никто ничего не понимал. Невежество Запада по отношению к России было феноменальным. Я работала с мировыми агентствами, фотографами, люди говорили: «В России? Где? Там же медведи!». Я про этих медведей уже слышать не могу.

Алена Долецкая заявила, что ее привлекла «фабрика» Уорхола своим безумством и оригинальным подходом к созданию журнала.

— Уорхол понял, что интересные диалоги случаются между людьми равного калибра. Садятся тот же самый Ив Сен-Лоран, Бьянка Джаггер, и это такое интервью, от которого мы до сих пор не можем оторваться, а прошло пятьдесят лет. Потому что это калибр, масштаб.

Личная жизнь Алены Долецкой / Alena Doletskaya

Вокруг известной светской персоны ходит множество слухов. Ее первым мужем стал ведущий эксперт по Южной Африке и посол СССР в Ботсване - Борис Асоян. Именно с его помощью Алена Долецкая устроилась в компанию «De Beers». Однако в 1992 году Асоян покончил жизнь самоубийством, а в своей предсмертной записке упоминал супругу, как основную причину всех его неурядиц.

Через несколько лет Алена Долецкая переехала к своему новому избраннику, иностранному журналисту Джону Хелмеру. Вскоре в ее распоряжении оказалась пятикомнатная квартира в центре Москвы, ранее принадлежащая Хелмеру.

Зимой 2000 года он обратился в суд, уверяя, что является собственником недвижимости. На сегодняшний день Алена Долецкая не подтверждает, но и не опровергает эту информацию.

Алена Долецкая признается в любви собакам «хаски», рисованию и антиквариату. Она занимается благотворительностью - поддерживает детский фонд «Северная корона».

7 апреля 2012, 20:49

ВНИМАНИЕ! Тут много перепечатного материала (перепечатывала на слух с телевизионных программ) и переводного (с иностранных интервью), возможны ошибки, заранее извиняюсь. Спасибо за понимание. _____________________________________________________________________________ Дата рождения: 10 января 1955 года (на данный момент Алёне 57 лет) Родители: Отец - Станислав Яковлевич Долецкий, детский хирург, мать - Кира Владимировна Даниель-Бек, хирург-онколог. Образование: Филологический факультет МГУ Карьера: Преподавние и переводы книг. Работала медийным консультантом компании De Beers. Дальше была шведская компания Ericsson, потомотдел искусств и общественных связей Британского совета, редактировала журнал Cosmpolitan. Ушла в журналистику - сотрудничала с ВВС и немецким телевидением RTL. С 1998 по 2010 года - главный редактор русского издания журнала Vogue. С 2011 года - главный редактор журнала Interview Специалист по пиару Маша Захарова, телеведущий Андрей Малахов, главный редактор Vogue Алена Долецкая и ведущий сотрудник компании Bosco di Ciliegi Константин Андрикопулос 1998 год - презентация журнала Vogue Личная жизнь: вдова. Третий муж - Борис Асоян, ведущий эксперт по Южной Африке, посол СССР в Ботсване, - покончил с собой в декабре 1992 года. ______________________________________________________________________________ Блиц-опрос У какого человека (живого или мертвого) вы бы хотели взять интервью? У Леонардо да Винчи Какой вопрос вы никогда не спрашивали в интервью? Кто ваш любимый дизайнер/художник/поэт/музыкант и т.д. Кратко опишите ваш худший опыт интервью? Я быстро учусь на ошибках и забываю их. Самое лучшее место для проведения интервью? В любом месте, без людей вокруг. Вы можете понять, что человек, у которого вы берете интервью, лжет? Что-то появляется в их глазах, но и с ложью тоже может получится хорошее интервью. Смотрите ли вы реалити-шоу? Читайте сплетни? Реалити-шоу - это не моя чашка чая. Но я люблю сплетни, особенно когда речь идет идет о чем-то смешном и забавном. ______________________________________________________________________________ Вопросы из программы "100 вопросов к взрослому" (вопросы задавали дети, поэтому не удивляйтесь прямолинейности некоторых вопросов:) Правда ли, что редакторам дарят бесплатно одежду? Чушь, конечно. Бывает очень редко - это те люди, которые знают, что у меня день рождения. Сколько вы тратите денег на одежду и сколько откладываете? Деньги трачу редко и когда, что называется "мозг взорвало". Я каждый день вижу вещи-вещи-вещи-вещи. И к концу рабочего дня у меня столько уже в глазах этих вещей... у меня не было желания: "вот появилась супер остромодная вещь, надо ее купить". Я просто влюбляюсь в вещь. Сколько у вас пар туфель? Боюсь соврать, очень много. Точно больше 200. Почему вы в свое время не ставили брекеты (у Алёны не очень ровные зубы) и как вы к ним относитесь? Мне лично кажется, что у меня офигенно красивые зубы. Они красивые тем, что они не как у всех. Другое дело, когда они появились везде, мне уже было поздно их ставить, хотя я знаю, что сейчас и взрослые уже ставят. Но тогда мне казалось, что нет в зубах ничего такого уродливого. Это хорошая технология, полезно для зубов. Сколько раз вам предлагали выйти замуж, сколько раз вы отвечали согласием? Это было три раза. Три раза предлагали, три раза вышла замуж. Первый раз - мне 17,5 лет. Это было переложение от Льва Грохана, влюбилась в него сразу. Он мне однажды сказал: "Ты знаешь, что.. ты моя жена", и у меня так слезы сразу. Меня это так тронуло. Мы подали заявление так, чтобы как мне стукнуло 18, мы расписались. Приходим, тетенька смотрим на паспорта и говорит: "У вас нет разрешения родителей, идите домой". А я говорю: "Вы посмотрите на дату - мне ровно 18". И тетеньке нечего было ответить. А потом мы разошлись, как-то пошли разными путями. Второе предложение - мне было примерно 26-27 лет. Он долго за мной ухаживал, был необычайно спокойный, а я вся такая взбалмошная. Потом прошло сколько-то лет, и я дала согласие следующему человеку он был дипломатом. Мы поженились в Африке даже, а не в Москве, потому что он там работал. Вам не хотелось бы детей? Хотелось бы всегда, но медицинское состояние не позволило. Я 3-ды чуть не умерла в прерывании беременности. И врачи сказали: "Следующая будет последней". И я выбрала жизнь. Мне повезло - у меня есть племянница и племянник, я их учу всему хорошему и плохому. О чем бы вы спросили самого мудрого человека на Земле? Спросила бы, правильной ли я дорогой иду. Даже так: скажите, я на пути - ведь путь важнее, чем правильная или неправильная дорога. ______________________________________________________________________________ О родителях Мои родители были люди высочайшей дисциплины. Я до сих пор помню каждые 15 минут распорядка нашего дня. Я помню буквально, что делал папа, что делала мама, как в 7.20 родители заваривали кофе, а в 8 у них уже начинались утренние конференции в клиниках, потом по три операции, а по вечерам походы в Большой театр, во МХАТ или на выставку в ЦДХ. Папа, помимо того, что был хирургом, был еще и замечательным писателем. Кроме медицинской литературы он знаменит блестящей публицистикой. Его книга «Ребенку предстоит операция» переиздавалась множество раз и была одним из главных бестселлеров тех лет. Поэтому в доме бывали писатели, режиссеры, – например, он дружил с Израилем Меттером («Ко мне, Мухтар!»), с Владимиром Зоткиным, с Александром Миттой, с Владимиром Высоцким. Так что врачей я знала меньше, чем людей творческих. Конечно, такие люди не могли не оставить следа в сознании. Отец был детским хирургом, очень известным, а еще писателем, писателем-публицистом, как теперь принято говорить. Когда мой папа иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, он всегда привозил два журнала. Это были National Geographic и Vogue. Мама - золотые руки, Кира Даниель-Бек, знаменитый профессор-онколог, красавица, истинная княгиня армянских кровей. Она сама умела шить, делала потрясающие вещи. Именно отсюда у меня нелюбовь к ширпотребу. Мне не нравится быть одинаково одетой с кем бы то ни было. О выборе образования Я должна была поступать в медицинский – мне хотелось быть такой же великой, как папа с мамой. И два последних года в школе я работала у папы в клинике нянечкой, мыла полы, убирала за больными, а еще втихую, в маске, ходила на операции. Однажды папа узнал меня в толпе своих аспирантов и попросил немедленно выйти вон. Уже дома произошло выяснение неожиданных для родителей обстоятельств: что я-то хочу быть хирургом, а не связывать жизнь с такими чудесными профессиями, как, например, офтальмолог или косметолог. И они единодушно заявили: хирургом никогда! А я сказала: «Ну тогда до свидания, никакого медицинского!» Вот, наверное, это и был первый шаг перфекционизма. Потому что мне либо все, либо ничего И в этот момент очень помогли папины друзья. Они и сказали отцу: «Она хорошо пишет, ей легко даются языки, пускай идет в гуманитарный». И я быстро, втайне от родителей, сдала экзамены в Школу-студию МХАТ. Но тут вмешалась мама, так что актрисой мне тоже стать не удалось. И иду я на филологический факультет Московского государственного университета и получаю, надо сказать, море удовольствия! Море! Никогда не забуду свою первую сессию, когда все зачеты были сданы досрочно, все экзамены на «пять», включая латынь. Как шар в лузу упал – все было интересно, увлекательно, легко. Об учебе в МГУ Только представьте в первом гуманитарном корпусе МГУ девушку в... джинсах, застиранной до дыр мужской майке, в перчатках с обрезанными пальцами и обручальным кольцом – второй такой не было. Самое любимое занятие в университете… Когда я ехала в метро от "Кропоткинской" до "Университета", я в воображении переодевала людей, сидящих напротив меня. Ровно за 21 минуту можно было успеть все! Я снимала с них очки и надевала, я перекрашивала блондинку в брюнетку, и наоборот, стригла и удлиняла волосы, меняла юбки и кофточки, и так бесконечно! По ночам в английском театре МГУ я ставила бродвейский мюзикл The Lady or the Tiger с музыкой, переработанной небольшой джаз-рок-бандой Максима Никулина (на ударных). О языке интернета Все спокойно перескакивают в английский язык, и если человек не хочет запариться, как бы ему сказать, он пишет hoodie. Есть и другая сторона. То, что люди включают английское слово, если понимают, что иначе им никак не сформулировать понятие, - это еще хорошо. Но сам язык интернета чудовищен - со всей его пунктуацией, со всеми безобразиями, которые происходят со словами... я даже не могу произнести эти слова: отстой через «а» и через «ц». Мне кажется интернет - и, если говорить про моду, особенно -распадается на три типа повествования. С одной стороны - невероятно книжный, скучный, энциклопедический: в интернете уже есть невероятное количество людей, которые описывают исторические явления, например, и они пишут невероятно сухим, маловоздействующим, во всяком случае, на меня, языком. Он почти забыт. Он остался разве что в каких-то сталинских энциклопедиях. Второй тип, абсолютно не лучший - рваный разговорный лепет. Третий - то, что вы упомянули, смесь плохого русского с плохим английским. Мы возвращаемся к ситуации «смесь с нижегородским», этим Россия страдала не один раз. О блестящем знании английского языка Один из моих педагогов, Юлия Васильевна Плиевская, придерживалась принципа, который мне было приятно разделить. Если ты продавец, то должен работать в ГУМе, если пекарь, то должен продавать свои булки в Филипповской булочной, если преподавать, то в Московском государственном университете имени Ломоносова. А если ты учишь английский язык – ты должен разговаривать, как королева. Точка. И я занималась в лаборатории устной речи, слушала километры пленки, Би-би-си по ночам, когда КГБ не глушил, спектакли Королевского Шекспировского театра, радиопостановки. Я до сих пор помню эти роскошные голоса великих английских актеров: Лоуренса Оливье, Питера О’Тула. Звучание было как сказка! О благотворительности (Алёна помогает Дому Ребенка) Это приватное дело... Я поддерживаю дом, куда сгружают детей, которых бросили родители... Я к ним езжу, я с ними встречаюсь... Есть особый ребенок, которым я занималась, наверное, года 1,5 - у него тяжелое заболевание - межпозвоночная грыжа. А он оказался очень талантливый, всё схватывает на лету. Я его показала всем врачам, которые только могли посмотреть (хирургические связи) - все развели руками: "Всё поздно, такие операции надо делать, когда ребенок рождается". А у него такая жажда к знаниям! Я ему компьютер привезла. Он так быстро учился, освоил писание, рисование... Дети радуются так, как не радуется ни один самый богатый взрослый... О зарождении интереса к моде Еще в школе меня выгоняли из класса, потому что мне очень не нравилась школьная форма. И мы с мамой придумывали какие-то неописуемые воротнички, потом я их отглаживала, пришивала, и манжеты у меня были шире, чем следовало. Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантный, роскошный, подтянутый мужчина, он нередко говорил: "Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками". О модной индустрии в России Понимаете, в России модная индустрия пришла каких-то 10-15, от силы 20 лет назад. Я говорю про модную индустрию. Я не говорю про то, что в 19-м веке женщины не могли выйти в свет, пока ночным поездом не привезут шляпку. Эти знали, как фасонить. Но прошло время, много пожгли, много попортили, мы вошли в другую эпоху. И пока мы в неё входили, выросла модная индустрия на Западе. И это всё требовало развития мышцы. В том числе и мышцы модной журналистики. На Западе есть очень профессиональные, очень сильные модные критики. Есть остроумные жёсткие блоггеры, которые на всё плюют и сильно критикуют. Есть те, которые хотят подлизаться к бренду и будут заливать им карамель и так далее. У нас же пока люди только начинают складывать слова. Но, опять-таки, по всей вероятности, наши правительства и государства решают какие-то более насущные вопросы: нефтетрубы, ГОКи и прочие комбинаты, которые настолько крупны, с точки зрения завоевания и экономической и политической власти, что им не до стиля. О разделении моды и стиля Мода и стиль очень часто не пересекаются. И уж тем более не очень часто пересекается стиль с забрендованной модой. И тут все очень просто. Стиль - это, прежде всего, продолжение человека, его собственной индивидуальности. И не важно, стоит ли он на высоких каблуках, без каблуков или вообще босиком. А мода - это другая область деятельности, это больше все-таки индустрия. И если уж говорить о нас, я верю, что меняется к лучшем. Я у себя на Стреле уже сейчас вижу поколение 20+, которому совсем не нужна Dolce & Gabbana. И скорее всего, им не так уже и хочется перекинуть через плечо сумку Louis Vuitton. Потому что они хотят быть "Я": "А я нашла", "А у меня"..., а не "Пошла эта сумка Louis Vuitton". И это разделение очень важно! Да, всё чуть-чуть застревает, чуть-чуть медленно. Но поверьте мне: стилевая свобода уже началась. Она не может молниеносно докатиться до вашей Верховной рады или до нашего Кремля. Это не может произойти молниеносно. Настоящее бурление всё равно начинается с молодёжи. И я, видя этих людей, искренне верю, что мы к этому придем. О "чемоданных настроениях" Деморализация и рефлексия - два главных заболевания русского человека. Четыре вечера из семи мы будем сидеть на своих кухнях, дачах, верандах и «стрелках» и говорить, и говорить, какое же вокруг говно и как надо валить. Мы иначе не можем, это история русского нерва. Мне в какой-то момент страшно захотелось сказать: хотите валить - валите. Посидите в своей Тоскане, я хочу посмотреть, как ваши придумки там расцветут, какую вы пьесу там напишете, какое кино снимете. Если вы так много об этом говорите - валите. Только стульчик освободите. Приедут ребята, замутят что-то еще. И не только из Петербурга или Нижнего, а из Нью-Йорка, где они получили свое образование. У меня пара ребят работают, которые могли остаться в своем Parsons, а они приехали и зажигают здесь, потому что для них это точка силы. Единственный выход, чтоб она оставалась точкой силы, - стараться вписывать Москву в контекст чуть больший, чем Москва. О политике Скажу сразу: это важно. Я не могу жить, не понимая или не желая понять, что происходит в политике. Другой вопрос, что все 13 лет, пока я руководила журналом Vogue, я старалась работать в максимальной отдалённости от этих процессов, я работала вне политики. Это не говорит о том, что я не приходила домой, не включала телевизор и 8 часов не рыдала до истерики, глядя на Беслан. Но это дом и моя личность, а это - моя работа, где в частности, в глянцевом журнале - я должна соблюдать рамки того, о чём говорит этот журнал. О стиле Юлии Тимошенко Я сама задавала себе этот вопрос: занимается ли Юля сама своим что называется look или ей кто-то это придумал. Если придумал, то придумал классно. Без вопросов. Все-таки, согласитесь: надо было набраться смелости, чтобы сделать эту косу вокруг головы. Ведь позже это ее во многом её подставляло, появлялось море юмористических соображений по поводу этой прекрасной косы вокруг головы. Но понимаете, какая вещь, всё-таки это стиль! Он вам может не нравиться, он может вызывать критику, но это смело и красиво. Хотя, лично я считаю - это моё личное мнение, - что всё-таки премьер-министр не должен публично ходить на показы мод или быть откровенным носителем остромодных вещей. Особенно в России, Украине. Вот она пошла в Louis Vuitton, вот ее увидели в Yves saint Laurent.... Мне это казалось чуть-чуть too much. И все же: я делаю этому комплимент, потому что это её выделяет, это её отличает. И всегда очевидно, что она выглядит в этом очень комфортно. А это, поверьте, дорогого стоит. И это продолжение её самой, нравится нам это или не нравится...
О журнале Interview Журнал Interview пришел в Россию вовремя! Вовремя, потому что хочется как-то удовлетворить интересы лучших людей нашей страны. Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным. На самом деле полно людей, от восемнадцати до шестидесяти, которым интересно то, что связано не с культурологией в аналитическом смысле, а просто с жизнью, с тем, чтобы увидеть новые, свежие лица. На обложке может быть какая-нибудь блистательная шестнадцатилетняя актриса, сыгравшая в одном фильме, но так, что, как говорится, надо брать немедленно. Потому что это блестяще. Может, там будет и глупое. Я очень люблю глупости, я очень хочу писать глупости. Без глупостей никто не понимает, что такое умность. Что выпендриваться? Все время про трансцендентальное и концептуальное? Да не надо! Жизнь на самом деле намного интереснее, чем умничанье. О развитии соверенной культуры в стране С культурным кругом нашей страны, конечно, трудно. Но во-первых появилась надежда на островки: свибловский МДФ, «Гараж», «Пионер» - они разные и про разное, но они работают точками силы. Та же «Стрелка», та же «Новая Голландия». Та же Пермь с «Текстурой». Тот же неожиданно сложившийся парк Горького. Это все - последние три года. А когда видишь какую-то созидательную историю - есть шанс, что за ней увидишь и людей, какие-то живые лица. Если смотреть наблюдательным глазом, очевидно, что что-то происходит. Да, это не масштаб Спилберга или MoMA - но это шаг, это вектор. И то, что у нас есть энергия и силы посреди не самого приятного культурологического климата такие штуки делать, - говорит очень о многом. О съемках в фрагменте "Поцелуй креветки" киноальманаха "Короткое замыкание" режиссера Кирилла Серебренникова В этой истории была легкость. Он сказал: "Знаешь, вот мы с ребятами собрались снимать киноальманах. Заезжай. Будет тепло, нормально. Там такая маленькая роль, в которой я вообще никого не вижу, кроме тебя". Я сказала: "Ты с ума сошел! Я же не актриса". "Да ты иди просто по улице, - сказал он, - и ничего не делай. Два слова скажешь и пойдешь дальше". И тут выясняется прямо на площадке: "Ты идешь, а тут к тебе подходит существо и целует тебя". Если честно, вдруг в середине этого безумного мероприятия – это было два часа постоянного хохота – я поняла, это очень цепляет. Это удивительно приятное занятие – играть. О личной радости Это общение с друзьями - сейчас это роскошь, ведь сейчас столько работы, и они работают. В итоге все друг друга ловим за хвост. Вот получается, что общение с друзьями теперь роскошь. Вторая радость - это чтение. И третья - стояние у плиты, потому что я очень люблю готовить. 2010 ГОД 24 мая 2011 ГОД 21 марта 21 апреля 20 августа 5 октября 10 октября 26 октября 29 октября 31 октября 16 ноября 17 ноября 29 ноября 8 декабря 9 декабря 27 декабря 2012 ГОД 28 марта 3 апреля 4 апреля 5 апреля _____________________________________________________________________________ СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!

Алена Долецкая (англ. Alena Doletskaya) возглавляет редакцию издания «Interview Russia» и другие отечественные проекты. До сих пор не нашлось такого человека, который поднял отечественные журналы на новый уровень, как Алена Долецкая. Биографией этой талантливой женщины изучается многими поклонниками. Сейчас ее личная жизнь активно обсуждается в печатных и Интернете. А становление карьеры приводит в восхищение многих. Блог Алены Долецкой буквально разрывается от писем поклонников.

Настоящее имя: Елена Станиславовна Долецкая
Дата рождения: 10.01.1955
Знак зодиака: Козерог
Рост: 170 сантиметров
Вес: 60 килограммов
Объем талии и бедер: 67 и 93 сантиметра
Размер обуви: 37 (EUR)
Цвет глаз и волос: Голубые, русые.

Алена (Елена) Долецкая росла в семье талантливых врачей. Родители — хирурги, а брат – анестезиолог. Своих близких Алена очень любила. Юрий Никулин, знаменитый артист, был ее любимым дядей.

Окончив школу, она решила продолжить карьеру родителей. Однако поступить в медицинский университет девушке так и не удалось. Помешал дядя девушки. Алена Долецкая и Никулин Юрий Владимирович договорились об этом. Позже девушка поступает в школу-студию при МХАТе, но тогда родители отговорили ее. Алену Станиславовну определили на гуманитарный факультет МГУ. Девушка делала большие успехи в учебе. Алена в молодости любила одеваться по моде рок-движения. Она закончила престижный вуз с красным дипломом.

Поиск профессии

После университета, девушка устроилась учителем английского языка в МГУ, где переводила тексты иностранных книг.

В начале девяностых муж нашей героини Борис Рубинович Асоян и Долецкая живут в Ботсване. По его же направлению девушку берут на должность консультанта по связям с общественностью в организацию по добыче и обработке алмазов, De Beers. После чего она берет кредит на покупку квартиры, скрыв наличие жилплощади. В результате девушка была уволена с громким скандалом.

В последующие годы Долецкая несколько месяцев трудилась в шведской Ericsson, затем в подотделе искусства Британского совета, организовывая выставки в музеях. Недолго она работала на радио Великобритании BBC и телеканале Германии RTL. Позже стала редактором отечественного издания Cosmopolitan.

Карьера и известность

В 1998 году наступило важное событие в жизни Алены Долецкой: ее пригласили на должность управляющего редактора российского издания модного журнала VOGUE. Двенадцать лет она преображала издание. Журнал Алены Долецкой постоянно набирал популярность. В 2010-м по своему желанию редактор покинула свою должность.

С 2006 года успешная женщина курирует престижную литературную премию «Большая книга», с 2008 – участница международного проекта «Сноб». Через год даже опробовала себя в роли актрисы: ей досталась небольшая роль в фильме «Поцелуй креветки».

В 2011-м Долецкая возглавила российский, а через год и немецкий выпуски журнала Interview. Тогда же она стала представлять ювелирную компанию Alexander Arne. А в настоящее время поддерживает фонд «Северная корона», собирающий средства для детских домов.

Личная жизнь

Много слухов ходит вокруг такого знаменитого российского редактора журналов, как Алена Долецкая. Личная жизнь женщины постоянно обсуждается в Интернете. Вопросов, интересующих пользователей, много. Начиная с того, что компромат на нее собирается и выкладывается в сеть (чаще всего, это обычные сплетни), и закачивая историей работы.

Не утихают споры и об ориентации женщины. Любители скандалов и интриг задаются вопросом: «Долецкая – би или лесбиянка?». Дискуссии на эту тему ведутся постоянно, приводятся доказательства и опровержения. Однако с уверенностью сказать, что Алена – лесбиянка, приверженцы этой версии не могут.

В поисках новых подробностей поклонники этой талантливой женщины, просматривают и сайт Алены Долецкой. Там знаменитость регулярно размещает свои фото и видео. А благодаря интервью журнала «Дождь» могли увидеть дом Алены Долецкой. В передаче главный редактор модных журналов показала свою жилплощадь. Квартира Алены Долецкой в Москве не очень большая, однако выполнена она в старинном стиле.

К сожалению, знаменитость не любит говорить о личном. Дети Алены Долецкой – тема закрытая. Главный редактор модных журналов не распространяется о том, почему она их не имеет. Нерастраченную любовь матери Алена Станиславовна отдает сиротам из детских домов.

Возможно, причина кроется в несчастливой личной жизни, которую пережила Алена. Мужья знаменитости не дали ей семейного тепла. Первый брак закончился трагично. Первый муж Алены Долецкой, Борис Асоян покончил с собой по непонятной причине в 1992 году. Были обнаружены письма с обвинениями в адрес жены. А через некоторое время появились сведения, что Джон Хелмер и Долецкая встречаются. Их гражданский брак завершился скандалом, Хелмер обвинил Алену в захвате жилплощади.

Сейчас наша героиня считается одним из успешнейших модных редакторов. Постоянно выходят новые передачи с участием этой знаменитости, а ее почта пополняется письмами от поклонников.