Мода и стиль

Александр богомолец. Александр Богомолец (Aleksandr Bogomolets)

И организма - это представление кардинально изменило существовавшие в то время представления об опухолевом росте.

Основоположник российской и украинской школы патофизиологии, эндокринологии и геронтологии. Основатель первых в России и на Украине научно-исследовательских учреждений медицинского профиля.

Ранние годы. Начало научной карьеры

Александр Александрович Богомолец родился 12 (24 мая) 1881 года в Киеве. Происходил из «черниговской ветви» рода Богомольцев . Отец - Александр Михайлович Богомолец , сын заседателя Нежинского уездного суда, титулярного советника Михаила Федоровича Богомольца ( -), земский врач, сотрудничал с народовольцами , арестовывался. Мать - София Николаевна Присецкая ( -) герба «Новина» , дочь поручика в отставке, входила в руководство леворадикальной народнической организации Южно-русский рабочий союз . Была арестована в январе 1881 года , осуждена на 10 лет каторги .

Александр Богомолец-младший родился в Киеве в лазарете Лукьяновской тюрьмы , где София пребывала в процессе следствия по делу «Южно-Русского рабочего союза». Меньше, чем через месяц жандармы отдали ребёнка отцу Софьи, который увез его в своё имение на Полтавщине, в село Климово Зеньковского уезда. Позднее Александр Михайлович увез сына в Нежин . Свою мать Саша Богомолец увидел лишь в 1891 году , когда его отец при содействии Льва Николаевича Толстого получил разрешение навестить Софию Богомолец в Сибири . Вскоре она умерла от туберкулеза. После тяжелой поездки в Сибирь Александр Богомолец заразился туберкулезом от матери.

Начальное образование получил дома, затем по возвращении из Сибири поступил в 1892 году в мужскую гимназию при Историко-филологическом институте князя Безбородько (сейчас - Нежинский государственный университет имени Николая Гоголя). За успехи в учёбе Саша Богомолец был отмечен похвальным листом и книгой Тургенева «Записки охотника».

С детства увлекался чтением.

Свою первую научную работу - «К вопросу о строении и микрофизиологии бруннеровых желез » - опубликовал в 1902 году . Под конец учёбы Александра Богомольца в Одесском университете в его послужном списке насчитывалось уже пять научных работ. В университете он увлекся изучением эндокринологии, нервной системы. Не раз был на грани исключения по политическим мотивам. Несмотря на перерывы в учёбе, связанные со студенческими волнениями во время первой русской революции , в 1907 году Богомолец окончил университет с отличием и в том же году стал ассистентом на кафедре общей патологии Новороссийского университета.

В 1909 году под руководством профессора Владимира Воронина Александр Богомолец защитил в Императорской военно-медицинской академии (Петербург) докторскую диссертацию «К вопросу о микроскопическом строении и физиологическом значении надпочечных желез в здоровом и больном организме». Оппонентом при защите был известный российский физиолог, академик Иван Петрович Павлов . Он высоко оценил работу молодого ученого. Александр Александрович Богомолец стал самым молодым в Российской империи доктором медицины - на момент защиты докторантуры ему было 28 лет.

В том же году Александр Богомолец был избран приват-доцентом кафедры общей патологии медицинского факультета Новороссийского университета (Одесса).

Вскоре после рождения сына Александр Богомолец был отправлен в командировку в Париж (в Сорбонну) для подготовки к профессорскому званию. По возвращении был утверждён экстраординарным профессором кафедры общей патологии и бактериологии Николаевского университета в Саратове .

«Саратовский» период

В Саратове Александр Богомолец и его ученики заложили основы новой отрасли в медицинской науке - патофизиологии.

Богомолец сам набрал штат и закупил за собственные средства научные приборы (часть оборудования он привез из Франции) для кафедры. Он также начинает успешную преподавательскую деятельность - его лекции становятся популярными среди студенчества.

Александр Богомолец организовал в агрономическом и ветеринарном институтах Саратова кафедры микробиологии и общей патологии. Позже поднимал вопрос об открытии в Саратове специального бактериологического института.

Участвовал он и в общественной жизни: в 1914 году Богомолец вместе с восемнадцатью другими профессорами опубликовал обращение «О судьбе женщин, оставшихся за стенами университета».

С 1926 года - создатель и руководитель отделения экспериментальной патологии в Институте Высшей нервной деятельности при Коммунистической академии, а также лаборатории экспериментальной онкологии Московского городского отдела здравоохранения.

Работая консультантом патофизиологической лаборатории при Государственном ипподроме в Москве, Александр Богомолец продолжал заниматься доводкой антиретикулярной цитотоксичной сыворотки.

Александр Богомолец принял участие в создании Первого в мире Института гематологии и переливания крови (нине - Гематологический научный центр Росздрава), который возглавил после смерти его первого директора - Александра Александровича Богданова (1873-1928). Там под руководством Богомольца была разработана уникальная методика консервации донорской крови, которая до сих пор применяется практически без принципиальных изменений. Тогда же Александр Богомолец и его ученики установили универсальный донорский характер первой группы крови. Этим институтом Богомолец продолжал руководить до 1931 года - уже будучи президентом Академии наук УССР.

В Москве Александр Богомолец также принимал участие в создании Института функциональной диагностики и экспериментальной терапии.

В Москве им были написаны работы «Кризис эндокринологии» (1927), «Загадка смерти» (1927) «Введение в учение о конституции и диатезах» (1928), «О вегетативных центрах обмена» (1928), «Отек. Очерк патогенеза» (1928), «Артериальная гипертония. Очерк патогенеза» (1929). Александр Богомолец также значительно переработал и расширил учебник «Патологическая физиология» (третье издание, 1929).

Президент Академии Наук УССР

Новоизбранный президент АН УССР провел полную перестройку структуры академии. На базе разрозненных кафедр и лабораторий создаются целые научно-исследовательские учреждения (институты). К работе в них были привлечены молодые перспективные ученые. Структура АН Украины, которую заложил Александр Богомолец, в общих чертах сохраняется и поныне.

В Киеве Александр Богомолец основал «Физиологический журнал» АН УССР. Организовывал ежегодные широкие научные конференции по актуальным проблемам медицины, участвовал в редактировании многих научных сборников.

Уже после войны академику удалось добиться освобождения из тюрьмы мужа своей двоюродной сестры, актрисы Натальи Михайловны Богомолец-Лазурской ( -) - известного литературоведа Владимира Лазурского, который дружил с послом Италии во время немецко-румынской оккупации Одессы .

Гражданский подвиг академика Александра Богомольца становится понятен ещё и потому, что он и сам был на волосок от гибели. Причиной тому была его «неблагополучная» с точки зрения происхождения родня. Двоюродный брат президента АН УССР, Вадим Михайлович Богомолец ( -), был генерал-хорунжий Украинской Державы при гетмане Павле Скоропадском .

В начале Великой Отечественной войны вместе с Академией наук УССР был эвакуирован в Уфу. Провел массовую реорганизацию украинской науки для нужд военного времени, что позволило добиться выдающихся результатов, сыграл большую роль в развитии оборонной промышленности. В Уфе организовал выпуск антиретикулярной цитотоксической сыворотки для лечения трофических язв и осложнений при огнестрельных ранениях.

Семья

У Александра Александровича и Ольги Георгиевны Богомольцев был единственный сын - Олег Александрович Богомолец ( -). Украинский патофизиолог, член-корреспондент Академии Наук СССР , заслуженный деятель науки и техники УССР.

Память

Именем А. А. Богомольца названы:

Национальный медицинский университет (Украина , Киев).
Институт Физиологии им. Богомольца НАНУ
улица в городе Волгограде (Россия)
улица в городе Харькове (Украина)
улица в городе Львове (Украина)
улица в городе Киеве (Украина)

В 1946 году после смерти А. А. Богомольца Советом Министров СССР учреждена премия имени А. А. Богомольца за выдающиеся работы в области медицинских наук в размере 25 тыс. рублей, присуждаемая Академией Наук УССР .
В 1971 году в его честь была выпущена почтовая марка «Почты СССР».

Награды и премии

Источники

Богомолец А. А. Основные направления моих работ. - АП, 1947, № 3.
Богомолец А. А. Продление жизни. - Киев, АН УССР, 1940
Виленский Ю. «Неизвестный Богомолец». - «Зеркало недели», № 14\1999 г.
Кавецкий Р. Е. Послесловие // Богомолец А. А. Избранные труды, т. 3. - К., 1958
Кот С. Кучерук О. «Національний пантеон». «Зовнішні справи», № 9, 2007 р. - С. 50-52
Мартич Ю. Олександр Богомолець. - К., 1951
Нічик В. М. Філософські основи наукових праць О. О. Богомольця. - К., 1958
Сиротинин Н. Н. Академик Александр Александрович Богомолец. - Киев, 1957 г.
Хурса В. Славетні у гоголівському краї. - Полтава, 2009

Напишите отзыв о статье "Богомолец, Александр Александрович"

Примечания

Литература

Пицык Н. Е. Богомолец. - М .: Молодая гвардия , 1964. - 224 с. - (Жизнь замечательных людей). - 65 000 экз. (в пер.)
Пицык Н. Е. Александр Александрович Богомолец / Отв. ред. И. М. Нейман. - М .: Наука , 1970. - 304 с. - (Научно-биографическая серия). - 5 200 экз. (обл.)

Герои труда. Справочник о Героях Социалистического Труда и кавалерах ордена Трудовой Славы трех степеней из Башкортостана./ сост. Р. А. Валишин [и др.]. - Уфа: Китап, 2011. - 432 с. : ил. -ISBN 978-5-295-05228-6 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Богомолец, Александр Александрович

Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.

Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.

Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.

Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»

украинский советский патофизиолог и общественный деятель, 7-й президент АН Украины (1930-1946), академик (с 1932) и вице-президент АН СССР (1942-1945) и АМН СССР (1944). Создал учение о взаимодействии опухоли и организма – это представление кардинально изменило существовавшие в то время представления об опухолевом росте. Основоположник украинской школы патофизиологии, эндокринологии и геронтологии. Основатель первых в Украине научно-исследовательских учреждений медицинского профиля.

Происходил из «черниговской ветви» рода Богомольцев. Отец – А. М. Богомолец , сын заседателя Нежинского уездного суда, титулярного советника М. Ф. Богомольца. Мать – С. Н. Присецкая , входила в руководство леворадикальной народнической организации Южно-русский рабочий союз. Начальное образование получил дома, затем по возвращении из Сибири поступил в 1892 г. в мужскую гимназию при Историко-филологическом институте князя Безбородько. В 1894 г. вместе с отцом переехал в Кишинев. Продолжил обучение в Кишиневской гимназии, но был отчислен «за опасное направление мыслей». В 1900 г. окончил 1-ю Киевскую мужскую гимназию. Поступил на юридический факультет Киевского университета. Вскоре перешел на медицинский факультет, а в 1901 г. вслед за профессором В. В. Подвысоцким перевелся в Новороссийский университет. Свою первую научную работу – «К вопросу о строении и микрофизиологии бруннеровых желез» – опубликовал в 1902 г. В университете увлекся изучением эндокринологии, нервной системы. В 1907 г. окончил университет и стал ассистентом на кафедре общей патологии Новороссийского университета. В 1909 г. под руководством профессора В. В. Воронина защитил в Императорской Санкт-Петербургской военно-медицинской академии докторскую диссертацию «К вопросу о микроскопическом строении и физиологическом значении надпочечных желез в здоровом и больном организме». Оппонентом при защите был академик И. П. Павлов . Богомолец стал самым молодым в Российской империи доктором медицины (28 лет).

Вскоре после рождения сына был отправлен в командировку в Сорбонну для подготовки к профессорскому званию. По возвращении утвержден экстраординарным профессором кафедры общей патологии и бактериологии Николаевского университета в Саратове. В Саратове он и его ученики заложили основы новой отрасли в медицинской науке – патофизиологии. Участвовал и в общественной жизни: в 1914 г. опубликовал обращение «О судьбе женщин, оставшихся за стенами университета». В 1917 г. возглавил саратовские Высшие женские медицинске курсы. Одним из первых указал на связь аллергии и иммунитета. В октябре 1918 г. создал первое в России научно-исследовательское учреждение медицинского профиля – Государственный институт микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока России («Микроб»). В 1919 г. был назначен старшим эпидемиологом Саратовского губернского отдела здравоохранения, вошел в состав комиссии по борьбе с сыпным тифом. Был также назначен консультантом-эпидемиологом санитарного отдела Юго-Восточного фронта Красной Армии и санитарного отдела Рязано-Уральской железной дороги. Руководил Саратовским эвакопунктом, создал первую в стране железнодорожную клинико-диагностическую лабораторию. В Саратове начал работу над первым в мире учебником по патофизиологии. «Краткий курс патологической физиологии», опубликованный в 1921 г. , в итоге разросся до пятитомника. За эту работу ему была присуждена Сталинская премия (1941).

В 1923 г. организовал в Саратове первую в СССР передвижную противомалярийную лабораторию. В том же году он занялся исследованиями соединительной ткани и ее роли в иммунных реакциях. В Саратове сделал важнейшее изобретение – иммунную цитотоксичную антиретикулярную сыворотку, ускорявшую заживление ран и активизирующую иммунную систему человека. В 1925 г. был назначен заведующим кафедрой патофизиологии медицинского факультета Второго Московского университета. С 1926 г. – создатель и руководитель отделения экспериментальной патологии в Институте Высшей нервной деятельности при Коммунистической академии, а также лаборатории экспериментальной онкологии Московского городского отдела здравоохранения. Принял участие в создании Первого в мире Института гематологии и переливания крови. Там под его руководством была разработана уникальная методика консервации донорской крови, которая до сих пор применяется практически без принципиальных изменений. Тогда же он и его ученики установили универсальный донорский характер первой группы крови. Этим институтом продолжал руководить до 1931 г. – уже будучи президентом Академии наук УССР. В Москве принимал участие в создании Института функциональной диагностики и экспериментальной терапии. В Москве им были написаны работы «Кризис эндокринологии» (1927), «Загадка смерти» (1927) «Введение в учение о конституции и диатезах» (1928), «О вегетативных центрах обмена» (1928), «Отек. Очерк патогенеза» (1928), «Артериальная гипертония. Очерк патогенеза» (1929).

В 1930 г. был избран президентом Академии наук УССР. Переехав с группой учеников в Киев, он создал Институт экспериментальной биологии и патологии Наркомздрава УССР и Институт физиологии. В Киеве основал «Физиологический журнал» АН УССР. С 1932 г. – действительный член АН СССР. В 1941 г. создал Киевский диспансер борьбы с преждевременной старостью. На его базе позднее был образован Институт геронтологии. Возглавлял Академию Наук УССР в годы сталинских репрессий. Спасением от НКВД ему были обязаны демограф Ф. Ф. Ланге по проектированию установок обогащения урановой руды с помощью центрифуги. Весной 1944 г. вернулся в Киев, где возглавил работы по воссозданию АН УССР.

Богомолец: "Я взял старость в осаду"

Узнав о смерти в 65 лет известного геронтолога, академика Богомольца, Сталин будто бы процедил: "Вот ведь жулик, всех обманул!" Люди же старшего поколения помнят главное изобретение ученого - "сыворотку Богомольца". Ее считали ключом к долголетию. А в начале 1980-х изъяли из аптечной сети. Неужели это все, что осталось в памяти об академике?

Он родился 12 мая 1881 года в Киевской тюрьме. Его матерью была политическая заключенная дворянка Софья Николаевна Присецкая. Сразу же после рождения сына суд приговорил ее к повешению как лидера Южнорусского рабочего союза. Но Александр III, не желая усугублять имидж жестокого правителя (только что казнили народовольцев, убивших его отца), помиловал ее. Революционерку выслали на каторгу в Сибирь. По ходатайству Льва Толстого, мальчику и его отцу, доктору Александру Михайловичу Богомольцу, в 1891 году разрешили поездку к матери. Однако через несколько месяцев после их приезда она скончалась.

В 1900 году Александр закончил Первую киевскую гимназию, затем в 1901г. начал учебу на медицинском факультете Новороссийского университета, который с отличием закончил через 5 лет. В 1909 году защитил докторскую диссертацию, высоко оцененную И. П. Павловым. Несмотря на многократно подтвержденную неблагонадежность, молодого ученого в 1911 году командируют в для подготовки к получению профессорского звания. Вернувшись в конце этого же года, Богомолец избирается профессором общей патологии медицинского факультета в только что открытом Саратовском университете.

Читайте также: ОКС - катастрофа или все-таки нет?

Смелость и чувство юмора Александра Александровича были известны всему университету. Однажды ректор, любивший сидеть, разувшись, за своим массивным столом, отчитал Богомольца за то, что он постоянно заступается за "крамольных" студентов и обещал сообщить в охранку. "Вы только туда босым не придите, - посоветовал Богомолец,- а то вдруг не поверят!"

Четырнадцать саратовских лет научной деятельности Богомольца стали наиболее плодотворным периодом его жизни. Последовавшее за ним профессорство во 2-м Московском мединституте, директорский пост в киевском Институте экспериментальной биологии и патологии, построенном в 1936; титулы президента Украинской академии наук, академиков АН и АМН СССР; присвоение высших орденов СССР, членства в ЦИК УССР и СССР, и Верховных Советах СССР - все это было важно, скорее, для его современников и для сегодняшних историков медицинской науки, чем для нее самой.

Будучи еще студентом Саратовского университета, А. А. Богомолец начал исследовать функции надпочечников, как наименее изученной в те годы железы внутренней секреции. В корковом слое надпочечников молодой ученый обнаружил жироподобные вещества и доказал, что они являются эндокринными гормонами. Интенсивность их выделения возрастала при двигательных нагрузках, заболеваниях и ряде других стрессовых ситуаций. В 1927 году Богомолец выпустил книгу "Кризис эндокринологии", где предполагал содружественную реакцию желез внутренней секреции во всех случаях, когда организм напрягает свои силы ради единого результата - сохранения жизни и здоровья. Интерес к этой теме он сохранил до конца своей жизни. Казалось бы, всего несколько шагов оставалось пройти Богомольцу до того, чтобы сформулировать концепцию стресса как состояния, возникающего под влиянием любых сильных воздействий, и сопровождающегося мобилизацией защитных систем организма. Однако в 1936-37 годах это сделал Ганс Селье, канадский патолог и эндокринолог. Изучая физиологические эффекты гормонов надпочечников и других желез в экспериментах, похожих на те, что ставил Богомолец, Селье разглядел то, чему его советский коллега не придал решающего значения.

Вредоносные воздействия на организм, помимо специфического эффекта, обусловленного качеством этих воздействий, вызывают и ряд неспецифических однотипных сдвигов, сопровождаемых активацией надпочечников и других эндокринных желез. Развивая эту концепцию, Селье ввел понятия о стрессе как общем адаптационном синдроме; об адаптативных гормонах, болезнях адаптации; и о "местном стрессе" - избирательном поражении органов-мишеней с измененной реактивностью. В итоге ученым мирового уровня, чья концепция стресса стала важной частью современной медицины и идеологии здорового образа жизни, оказался Ганс Селье. А имя академика Богомольца, хотя его знают в России и на Украине, редко вспоминают в других странах.

Как печальное предвосхищение этого современного факта доносятся из предвоенных лет слова Александра Александровича: "Как для получения урожая требуется не только полноценное зерно, но и подготовленная почва, так и восприятие новых научных фактов должно быть подготовлено. Открытия и наблюдения, опережающие свою эпоху, часто забываются и делаются потом заново другими, более счастливыми исследователями". Однако разве у Богомольца не было талантливых учеников, прекрасно оборудованного института в Киеве? Разве его интеллектуальный потенциал был не ниже, чем у Селье? Были ученики, был передовой по тем временам институт, был у Богомольца и замечательный дар ученого. Выходит, подготовленная почва была и в СССР. Тогда почему же канадский, а не советский ученый поднялся на вершину мирового признания?

Причина была, возможно, в том, что сталинский строй требовал от науки скорейшей практической пользы. И когда Богомолец открыл так называемую антиретикулярную цитотоксическую сыворотку (АЦС), она стала восприниматься как зримое воплощение как раз такой пользы. Приоритетное достижение науки в СССР! Могучее лекарство широкого диапазона, и к тому же средство продления жизни! Искренне в это поверил и Александр Александрович. Тогда можно ли обвинять его в том, что, работая на благо своего народа без сна и отдыха над своим чудо-преператом, он именно ему, а не фундаментальной науке отдавал свои главные силы, которых оставалось все меньше из-за развивающегося туберкулеза?

Открытие АЦС не состоялось бы, если бы Богомолец не внес вклад в изучение функций соединительной ткани. До его экспериментов эта система организма считалась как бы "Золушкой организма", выполняющей лишь второстепенные задачи. Богомолец же доказал, что соединительная ткань выполняет важные защитные функции. В ней образуются антитела против патогенных микробов, ее клеточные элементы участвуют в фагоцитозе, словом именно в соединительной ткани разыгрывается важнейшая защитная реакция организма -воспаление. Чтобы повысить реактивность соединительной ткани, Богомолец и получил АЦС. В ответ на введение человеческих соединительнотканных клеток кроликам или лошадям в их крови появлялись антитела. Если вводить сыворотку с этими антителами человеку, соединительная ткань которого ослаблена в результате болезни или травмы, то АЦС усиливала ее защитные реакции.

АЦС помогала заживлению ран у наших воинов во время Великой Отечественной войны, и была эффективна при лечении некоторых поражений соединительной ткани. Однако дальнейшую судьбу "сыворотки Богомольца" счастливой не назовешь. Появились нечестные врачи и ветеринары, раструбившие о свойствах АЦС чуть ли не как универсального лекарства. Ей будто бы излечивался даже рак и душевные недуги человека и к тому же многие болезни животных, точнее говоря, все те, против которых она в экспериментах и применялась. Это подорвало доверие к АЦС у добросовестных ученых. Кроме того АЦС была опасной в качестве внутривенного препарата, малоэффективной в форме растворимого порошка для перорального введения из-за разрушения ее желудочными ферментами. Действие АЦС было непостоянным и после закапывания на слизистую оболочку полости носа по причине распространенных ЛОР-заболеваний.

"Рыцарем социалистической науки" в газетах тех лет Богомольца называли не напрасно. Склонность к изящным выражениям, например "я взял старость в осаду" или, "нашел еще лазейку в броне, окружающей смерть", была слабостью Александра Александровича. И "осаждая" своим лекарством все новые болезни с тем же упорством и энтузиазмом, с каким нападал на мельницы Дон-Кихот, Богомолец словно бы пытался, вполне в духе его родителей-революционеров, заплатить некий долг своему народу, пережившему величайшие испытания в годы сталинских репрессий и войны. И еще, может быть, рыцарственно искупить вину со стороны прекрасно обеспеченного и во всех прочих отношениях успешного человека не только перед собственным народом-страдальцем, но даже и иными! Поразительным примером из истории ВОВ было выступление Богомольца в эфире (январь 1941г.) для международной аудитории, где он обещал не прятать обнадеживающие результаты опытов с АЦС, поскольку "советские ученые не могут мириться с неоправданными смертями людей любой национальности". Понятно, однако, что гитлеровским военным врачам не передали ни ампулы этого лекарства, а у союзников скоро появились антибиотики. Итак, в определенные моменты эмоции, видимо, начинали преобладать над трезвым научным видением, что и лишало Богомольца критического отношения к его детищу АЦС, и в конце концов привело к тому, что в ответ на бравурные рапорты о новых и новых успехах АЦС никогда не следовали строгие независимые экспертизы, что было виной "генерального конструктора" препарата, академика Богомольца.

Как стало понятно лишь после смерти Богомольца, не подтвердилась и способность сыворотки продлевать долголетие. Изданная же при его жизни монография "Продление жизни" пользовалась популярностью и была переведена на многие языки. Правда, существует версия, что по приказу Сталина, надеявшегося, что АЦС продлит и его собственные годы, и внимательно следящего за работой академика, книга некоторое время была засекречена.

Однако верно ли это, да и утверждение Кагановича, что ранняя смерть Богомольца рассердила Иосифа Виссарионовича, - это еще вопрос. По воспоминаниям Олега Богомольца, отец виделся со Сталиным лишь раз в 1943 году. И они разговаривали отнюдь не об АЦС. Сталина встревожило появление "трещинки", угрожающей долголетию его империи, а вовсе не его собственного организма. В Канаде сформировалось эмигрантское украинское правительство, и генералиссимус поручил авторитетному ученому подтвердить в газетной статье, что промышленность и наука УССР активно действуют, помогая громить Германию.

Свою любимую фразу "Науку надо любить как невесту " Богомолец подтверждал не только тем, что сам, уже занимая множество важных постов на Украине, нередко экспериментировал до глубокой ночи, но и весьма решительными ответами, когда "невесту" обижали. Министр здравоохранения Франции Рюккар с семьей приехал на экскурсию в институт к Богомольцу. Супруга министра, мадам Рюккар негромко спросила по-французски их сына, неужели академик не понимает, что его гостей куда больше сыворотки, интересует украинская кухня? Богомолец на отличном французском языке извинился за недогадливость, прервал только что начатый обход лабораторий, и отвел бы всех к столу, если бы министр не попросил его не обращать внимания на бестактность.

Богомолец в 1937 году участвовал во Втором парижском Международном конгрессе по переливанию крови (этой процедуре он придавал важнейшее значение для продления жизни). Вернувшись в Киев, он узнал, что по причине политического недоверия уволены из институтов замечательные украинские ученые: демограф Михаил Птуха, экономист Константин Воблый, математик Николай Крылов и другие. По воспоминаниям Олега Богомольца (сына академика), его отец, даже не сняв пальто, тут же уехал в ЦК Компартии Украины и добился возвращения всех на работу. Позже Богомольцу удалось освободить из тюрьмы НКВД Александра Лейпунского, в будущем создателя ядерных реакторов на быстрых нейтронах, лауреата Ленинской премии, которого арестовали за то, он некогда стажировался у Резерфорда и заслужил похвалу великого физика.

Небольшой досуг, остававшийся у Богомольца, он тратил на охоту, городошные состязания и музыку. Любил Шопена, Грига, Чайковского, собрал великолепную коллекцию грампластинок, устраивал домашние концерты.

Богомолец умер в 1946 году. По его воле он был похоронен на территории киевского Института экспериментальной медицины, на площадке, которую сотрудники института, любившие отдыхать здесь, называли "подковой". Незадолго перед смертью, Александр Александрович грустно пошутил в разговоре с родными, что отсюда ему будет удобнее приходить незаметным на заседания ученого совета и в лаборатории на эксперименты…

Хотя ранняя смерть Богомольца, может, все же и разочаровала Сталина, он не противился тому, что имя академика получили улицы в нескольких городах Украины, научные и медицинские институты. При Хрущеве, у которого с Богомольцем были дружеские отношения, и который в 1946 году в Киеве шел за гробом ученого, установленном на орудийный лафет, посмертная слава академика еще более выросла.

Сын революционерки и земского доктора, Александр Богомолец продолжил их дело - служение своему народу. Не все его открытия прошли проверку временем. Но своими предвидениями он значительно опередил современный ему уровень науки, оставил после себя плодотворные школы патофизиологов, и, занимая высокие посты в годы сталинских репрессий, не запятнал себя позорными поступками.

Правнучка академика, Ольга Вадимовна Богомолец, получила образование на Украине и в США. Основав в 1994г. собственную клинику в Киеве, а потом и Институт дерматокосметологии, доктор медицинских наук Ольга Богомолец продолжила семейную традицию.

Патофизиолог и общественный деятель, 7-й президент АН Украины(1930-1946), академик (с 1932) и вице-президент АН СССР (6 мая 1942 - 23 мая 1945) и АМН СССР (1944), лауреат Сталинской премии. Александр Александрович Богомолец создал учение о взаимодействии опухоли и организма - это представление кардинально изменило существовавшие в то время представления об опухолевом росте.

Отец - Александр Михайлович Богомолец, сын мелкопоместного дворянина, врач, сотрудничал с народовольцами, арестовывался. Мать - Софья Николаевна Присецкая, дочь поручика в отставке, революционерка, входила в Южно-русский рабочий союз, была арестована в январе 1881 года. Ее сын родился в лазарете Лукьяновскую тюрьмы. Меньше, чем через месяц жандармы отдали отцу Софьи, который увез его в свое имение на Полтавщине, в селе Климово Зеньковского уезда. Позднее Александр Михайлович увез сына в Нежин. Свою мать Саша Богомолец увидел лишь в 1891 году, когда его отец по ходатайству Льва Толстого получил разрешение навестить Софью Богомолец в Сибири. Вскоре она умерла от туберкулеза. После тяжелой поездки в Сибирь Александр Богомолец стал очень болезненным.

В 1892 году Алескандр Богомолец поступил в Нежинскую гимназию, в 1894 году переехал в Кишинев. В 1900 году окончил 1-ю Киевскую мужскую гимназию и поступил на юридический факультет Киевского университета. Вскоре разочаровался в юриспруденции и перешел на медицинский факультет, в 1901 году вслед за профессором В.В. Подвысоцким перевелся в Новороссийский университет. В 1902 году опубликовал первую научную работу о строении и физиологии бруннеровых желез. В университете увлекся изучением эндокринологии, нервной системы. Не раз был на грани исключения по политическим мотивам. Несмотря на перерывы в учебе, связанные со студенческими волнениями во время первой русской революции, в 1907 году Богомолец окончил университет с отличием.

В 1907 году стал ассистентом на кафедре общей патологии Новороссийского университета. Доказал роль и значение надпочечников в защитных реакциях организма. В 1909 году Александр Богомолец женился на Ольге Тихоцкой, внучке генерал-майора С.Г.Тихоцкого, племяннице скульптора В.А.Беклемишева. В том же году он получил звание приват-доцента, защитив докторскую диссертацию о действии специфических сывороток на надпочечники. С этого времени Богомолец регулярно возращался к исследованию стимулирующего действия цитотоксических сывороток.

В феврале 1911 года Богомольца отправили в командировку в Париж для подготовки к профессорскому званию. Он был утвержден экстраординарным профессором по кафедре общей патологии и бактериологии Николаевского университета в Саратове. Одновременно с чтением лекций проводил исследования для клиник, а в военное время эпидемиологические исследования. Одним из первых указал на связь аллергии и иммунитета. Участвовал он и в общественной жизни: в 1914 году Богомолец вместе с восемнадцатью другими профессорами опубликовал обращение "О судьбе женщин, оставшихся за стенами университета" и занялся организацией Высших женских медицинских курсов, позже поднимал вопрос об открытии в Саратове специального бактериологического института.

Сын каторжанки, всегда считавшийся "неблагонадежным", революцию он принял сразу. В 1919 году Богомолец был назначен консультантом-эпидемиологом санитарной части Юго-восточного фронта Красной армии и санитарного отдела Рязано-Уральской железной дороги. Во время гражданской войны был также эпидемиологом Саратовского губздрава, руководил Саратовским эвакопунктом, создал первые в стране железнодорожную клинико-диагностическую лабораторию и передвижную противомалярийную лабораторию. Не оставлял он и исследований и в 1921 году опубликовал учебник "Краткий курс патологической физиологии". С 1923 года серьезно занимался исследованиями соединительной ткани и ее роли в иммунных реакциях.

В 1925 году профессор Богомолец был приглашен в Москву, на кафедру патофизиологии медицинского факультета Второго Московского университета. Одновременно с 1926 года он работал в Институте гематологии и переливания крови (после смерти основателя института А.А. Богданова стал его директором), руководил отделением экспериментальной патологии в Институте Высшей нервной деятельности, лабораторией экспериментальной онкологии Московского городского отдела здравоохранения, консультантом патофизиологической лаборатории при Государственном ипподроме в Москве. Всюду Богомолец продолжал заниматься изучением защитных сил организма и возможностей их активизации. В 1929 году изобрел антиретикулярную цитотоксическую сыворотку (сыворотку Богомольца), которая с 1940 года использовалась в борьбе со злокачественными опухолями, для заживления ран и переломов, активизации иммунитета при инфекционных заболеваниях и т.д. Наиболее важными его работами были "Кризис эндокринологии", "О вегетативных центрах обмена", "Учении об иммунитете и аллергии", "Руководство по патологической физиологии", "Продление жизни" (последняя работа посвящена проблемам геронтологии).

Несмотря на интриги и доносы, в 1929 году А.А. Богомольца избрали действительным членом Академии наук УССР, а в 1930 году - её президентом, в 1932 году - действительным членом Академии наук СССР. В 1937 году избран депутатом Верховного Совета СССР. Во время войны Богомолец продолжал руководить Академией наук Украины в эвакуации. После окончания войны он вернулся в Киев. В 1946 году после тяжелой болезни академик Богомолец умер.

1881

1881 1891

В 1892 1894 году переехал в Кишинев. В 1900 1901 1902 1907

В 1907 1909

В феврале 1911 1914

1919 1921 1923

В 1925 1926

↓

Александр Александрович Богомолец родился 12 мая 1881 года в Киеве - патофизиолог и общественный деятель, создал учение о взаимодействии опухоли и организма - это представление кардинально изменило существовавшие в то время представления об опухолевом росте.

Отец - Александр Михайлович Богомолец, сын мелкопоместного дворянина, врач, сотрудничал с народовольцами, арестовывался. Мать - Софья Николаевна Присецкая, дочь поручика в отставке, революционерка, входила в Южно-русский рабочий союз, была арестована в январе 1881 года. Ее сын родился в лазарете Лукьяновскую тюрьмы. Меньше, чем через месяц жандармы отдали отцу Софьи, который увез его в свое имение на Полтавщине, в селе Климово Зеньковского уезда. Позднее Александр Михайлович увез сына в Нежин. Свою мать Саша Богомолец увидел лишь в 1891 году, когда его отец по ходатайству Льва Толстого получил разрешение навестить Софью Богомолец в Сибири. Вскоре она умерла от туберкулеза. После тяжелой поездки в Сибирь Александр Богомолец стал очень болезненным.

В 1892 году Алескандр Богомолец поступил в Нежинскую гимназию, в 1894 году переехал в Кишинев. В 1900 году окончил 1-ю Киевскую мужскую гимназию и коллегию Павла Галагана затем поступил на юридический факультет Киевского университета. Вскоре разочаровался в юриспруденции и перешел на медицинский факультет, в 1901 году вслед за профессором В. В. Подвысоцким перевелся в Новороссийский университет. В 1902 году опубликовал первую научную работу о строении и физиологии бруннеровых желез. В университете увлекся изучением эндокринологии, нервной системы. Не раз был на грани исключения по политическим мотивам. Несмотря на перерывы в учебе, связанные со студенческими волнениями во время первой русской революции, в 1907 году Богомолец окончил университет с отличием.

В 1907 году стал ассистентом на кафедре общей патологии Новороссийского университета. Доказал роль и значение надпочечников в защитных реакциях организма. В 1909 году Александр Богомолец женился на Ольге Тихоцкой, внучке генерал-майора С. Г. Тихоцкого, племяннице скульптора В. А. Беклемишева. В том же году он получил звание приват-доцента, защитив докторскую диссертацию о действии специфических сывороток на надпочечники. С этого времени Богомолец регулярно возращался к исследованию стимулирующего действия цитотоксических сывороток.

В феврале 1911 года Богомольца отправили в командировку в Париж (в Сорбонну) для подготовки к профессорскому званию. Он был утвержден экстраординарным профессором по кафедре общей патологии и бактериологии Николаевского университета в Саратове. Одновременно с чтением лекций проводил исследования для клиник, а в военное время эпидемиологические исследования. Одним из первых указал на связь аллергии и иммунитета. Участвовал он и в общественной жизни: в 1914 году Богомолец вместе с восемнадцатью другими профессорами опубликовал обращение «О судьбе женщин, оставшихся за стенами университета» и занялся организацией Высших женских медицинских курсов, позже поднимал вопрос об открытии в Саратове специального бактериологического института.

Сын каторжанки, всегда считавшийся «неблагонадежным», революцию он принял сразу. В 1919 году Богомолец был назначен консультантом-эпидемиологом санитарной части Юго-восточного фронта Красной армии и санитарного отдела Рязано-Уральской железной дороги. Во время гражданской войны был также эпидемиологом Саратовского губздрава, руководил Саратовским эвакопунктом, создал первые в стране железнодорожную клинико-диагностическую лабораторию и передвижную противомалярийную лабораторию. Не оставлял он и исследований и в 1921 году опубликовал учебник «Краткий курс патологической физиологии». С 1923 года серьезно занимался исследованиями соединительной ткани и ее роли в иммунных реакциях.

В 1925 году профессор Богомолец был приглашен в Москву, на кафедру патофизиологии медицинского факультета Второго Московского университета. Одновременно с 1926 года он работал в Институте гематологии и переливания крови (после смерти основателя института А. А. Богданова стал его директором), руководил отделением экспериментальной патологии в Институте Высшей нервной деятельности, лабораторией экспериментальной онкологии Московского городского отдела здравоохранения, консультантом патофизиологической лаборатории при Государственном ипподроме в Москве.

Всюду Богомолец продолжал заниматься изучением защитных сил организма и возможностей их активизации. В 1929 году изобрел антиретикулярную цитотоксическую сыворотку (сыворотку Богомольца), которая с 1940 года использовалась в борьбе со злокачественными опухолями, для заживления ран и переломов, активизации иммунитета при инфекционных заболеваниях и т. д. Наиболее важными его работами были «Кризис эндокринологии», «О вегетативных центрах обмена», «Учении об иммунитете и аллергии», «Руководство по патологической физиологии», «Продление жизни» (последняя работа посвящена проблемам геронтологии).

Во время Великой Отечественной войны Богомолец продолжал руководить Академией наук Украины в эвакуации. После окончания войны он вернулся в Киев.

В 1946 году после тяжелой болезни академик Богомолец умер.